Я не гребаный мальчик-который-не-мальчик-и-который-не-выжил, я теперь двойник?!!

Вытолкать из дома Дженну и Аларика было трудно, но Елена с этим справилась. Технически, их назначили блюстителями порядка на танцах, посвященных двадцатым годам, как было на прошлых таких танцульках, так что они точно должны были туда пойти. Но практически, эти двое опять включили режим наседки и не хотели выпускать ее из поля своего зрения. Дженна была уверена, что она учудит очередное безумство, а Аларик, в чьих глазах уже давно застыло смирение с тем, что одна из его будущих родственников, то бишь Елена, была с приветом, просто ту поддерживал. Он же не самоубийца возражать своей невесте, которая только с виду была вся такая милая и заводная. Но Елена была упрямее. Ладно, она просто дала магическую клятву, что в сегодняшнюю ночь не выйдет из дома, и вот тогда наконец смогла выпроводить их из дом. Им нужно было расслабиться, и отдохнуть от всего того, что происходить вокруг, а ей надо было попробовать вновь призвать Хенрика, но уже с помощью палочки. И узнать, где там его предки. На Другой стороне тусуются, или опять где-то пропали. А потом разобраться с костями Эстер и заколдовать набор старых пуговиц прабабушки Саманты. Елена может и внемлила словам Лекси, даже прониклась ими, но все еще была твердо намерена сделать хотя бы пару десятков одноразовых порталов, в догонку к многоразовым, которые уже были у всех, кто ей дорог, даже у обоих Сальваторе. Не то, чтобы Деймон был в курсе, что его старое кольцо приобрело пару новых свойств. Стефания, может быть, о чем и догадывался, когда получил новое кольцо, бывшие точной копией того, что было потеряно. Но он молчал. Только поблагодарил ее за это и попросил, чтобы она больше не творила всякую дичь. По крайней мере, без него. Елена умилилась тому, что ее клыкастый друг добровольно, скорее всего все еще снедаемый виной за то, что было, пока у него свистела фляга, предложил быть ее соучастником в любых преступлениях, как бывало уже прежде, и пообещала, что обязательно позовет его с собой, если соберется чего учудить. Хотя она не была уверена, что у него будет много времени для нее, если учесть, что у него и Кэр, кажись, зацвел роман. Тайлер-то, окончательно бросил блондиночку, а Стефания… Ну, он, видать, был самим собой. Милым, добрым и понимающим. Вот Кэролайн и была сражена новым чувством к парню, которого уже желала заполучить, когда была еще смертной. Ну, так сказал Елене Деймон, который и сдал ей новоявленную парочку. Старый сплетник. Елена закрыла дверь, за которой скрылись Дженна и Аларик, и тяжело выдохнула. А едва развернулась, так у нее нарисовалась новая проблема. Точнее старая, имевшая знакомую упрямую морду и хмурый взгляд. — Бонни не хочет тебя видеть, — с нотой раздражения в голосе произнесла Елена, смотря на Джереми, полностью одетого и явного желающего свалить в пансион. Опять. — Она боится мне навредить, но я знаю, что она этого не сделает, — упрямо заявил Джереми, засунув рук в карманы толстовки и решительно направившись к двери. — Я должен ее увидеть!.. Елена поймала его за локоть. — Стефания тебя уже дважды выпроваживал, потому что Бонни его об этом попросила, и сегодня вряд ли что-то изменилось, — жестко сказала Елена прежде, чем вздохнуть и куда мягче продолжить. — Джер, дай ты ей время. У нее погибла вся семья, магия ушла, и она стала тем, кого должна была убивать. Но брательник только еще сильнее поджал губы. — Господи, ну и иди, — устало воскликнула Елена, пораженно вскинув руки. — Но… — Браслет на мне, — быстро отрапортовал Джереми, показав ей свое запястье, где был его многоразовый портал, а потом и указательный палец, на который был нанизан семейный перстень Гилбертов. — Кольцо тоже. — А?.. — еще раз начала Елена, чтобы только этот упертый осел сунул ей под нос запасную одноразовую ленту-портал, а потом быстро обнял ее и свалил. Она даже не успела закрыть рот!.. Елена фыркнула и второй раз за пару минут захлопнула дверь. Она надеялась, что Деймон, сегодня бдящий над Бонни, так как Стефания с Кэр пошел на танцы, не сломает ее настойчивому брату шею, чтобы его выпроводить. Она направилась на кухню, чтобы перекусить кесадильей, которую вчера заказывала Дженна, после чего направила стопы в подвал, где прямо по центру лежал гроб, во всей своей полноразмерной славе, окруженный кристаллами. На всякий случай. Конечно, Елена не думала, что Эстер прям щас встанет из него и пойдет мочить своих детей, но после недавних фиаско, лучше учитывать любые возможности. А перед гробом сидела знакомая фигурка. Хенрик сам пришел, без ее зова, и смотрел на пристанище костей своей мамани. Ну, наверное. Он был к лестнице спиной, так что Елене не было видно его лица. Она подошла ближе, но еще до того, как успела открыть рот и задать свой уже излюбленный вопрос о том, почему он не явился на ее зов раньше, Хенрик внезапно первым подал голос. — Прости, в этот раз я слышал тебя, но не смог прийти, — тихо произнес он и вскинул на нее взгляд. — В последнее время, ты много колдуешь, и мне трудно было материализоваться перед тобой. Елена нахмурилась и уселась прямо рядом с ним, все еще держа в руках своей вечерний перекус. — Тебе плохо, когда я колдую? — хмуро спросила она, оставив тарелку в сторону. — Я не знала. Хреновая новость, если честно. Елена и так чувствовала себя плохо от всей этой фигни с палочкой и ее «начинкой», но в то же время, понимала, что отказаться от нее не может. Да, для викканской магии она была не нужна, но этим разделом магии она еще учится пользоваться, а с палочкой магией у нее были особые отношения. Она была единственной хорошей вещью, которую Гарриет получила после того, как вошла в магический мир. — Нет, мне не плохо, — успокоил ее Хенрик. — Просто я ощущаю небольшую слабость и мне трудно сосредоточится, чтобы с Другой стороны переместится сюда. Показываться на глаза смертным духи в принципе не должны быть способны, так как нам здесь не место. А уж когда мое естество ослаблено твоим колдовством, то даже тебе же показаться мне трудно, несмотря на связь моей души с палочкой, мастер. — Не называй меня так, — отмахнулась она. — Я не твой мастер. Можно просто Елена. Хенрик неуверенно кивнул и вернул внимание к гробу. — Мама в ярости, мисс Елена, — сообщил он ей. — Отец тоже. Но больше на маму, которая связала его новое тело с хрупкой смертной, чем на свою неудачу. Хотя на это он тоже злится. Он всегда так злится… — Другая сторона, поди, содрогается от их разочарованных воплей, — иронично пробормотала Елена, рассеянно взяла с тарелки кесадилью и откусила небольшой кусочек. — Отец не колдун, поэтому они с матерью находятся… вроде как на разных плоскостях, хотя они оба находятся на Другой стороне, так как принадлежали не к обычным людям, — нерешительно произнес Хенрик. — И только если мама сама инициирует контакт, то они могут поговорить. Все же как ведьма, ее дух сильнее. Но пока она не торопится с ним беседовать. Елена впечатленно вскинула бровь. — Посмертие — это так сложно, — наконец заключила она и, хотя вновь откусить от кесадильи, но тут заметила любопытный взгляд мальчика, направленный на лепешку. — Хочешь?.. Ну, то есть, если призраки, конечно, едят. Хенрик растерянно пожал плечами. — Я раньше не пробовал. Кроме тебя, до меня даже никто не мог коснуться, а я не мог сделать это в ответ, — просто сказал он, и когда Елена предложила ему кесадилью, Хенрик неуверенно ткнул пальцем в кукурузную лепешку, а его палец не прошел насквозь, то взял угощение в руки и, поколебавшись, поднес его ко рту. Она давно не видела такого восторга и идеально круглых глаза, какие были у парнишки, когда он буквально впервые за тысячу лет вкусил еду. Технически, он не должен быть на это способен, но Хенрик явно не был простым призраком. Кесадилья была съедена за пару секунд. Елена только и успела моргнуть, как та испарилась во рту Хенрика, который явно был в восторге от мексиканской кухни. А может просто от еды. — Еще будешь? — с улыбкой спросила она, смотря на смущенную мордаху перед собой. Увидев неуверенный едва заметный кивок, Елена пошла наверх, чтобы принести оставшиеся кесадильи, а заодно прихватила пирог и сок, про себя отметив, что ничего нормального давно не готовила со всей этой суматохой. Надо это исправлять. Хенрик слопал все, что она принесла, и, кажется, съел бы еще. — …это странно, но я словно ощущаю прилив сил, когда ем, — признался он, когда доел пирог, отмечая также, что современная еда намного вкуснее, чем та, которую ел при жизни. — Я чувствую себя… почти вновь живым. Елена усмехнулась. — Буду знать, — сказала она, мысленно отметив, что в следующий раз, когда будет звать парня, надо будет подготовить фуршет, поскольку слова словами, но он действительно выглядел как-то… живее, пока ел. Даже кровь из его ран, казалось бы, перестала течь, а раны немного затянулись. А потом перевела взгляд на гроб. — Ты случайно не знаешь, как его открыть? — спросила Елена. — А то я уже пробовала, но там какая-то замудренная закрывашка… — Нужны представители двух поколений сильных ведьм, желательно из потомков Аяны, чтобы его открыть, — ответил Хенрик, увлеченно рассматривая и хрумкая крекерами в виде бегемотов, которые она тоже прихватила с собой. Елена выпустила тяжелый вдох. — Да, я и не должна была ожидать, что все будет просто, — недовольно пробурчала она. — Хотя, откуда твоему брату было взять таких ведьм, чтобы его закрыть? Что-то сомневаюсь, что такие гробы были в вашем времени. Или что хоть какие-то Беннеты добровольно сотрудничали бы с Никлаусом. Хенрик только растерянно пожал плечами, продолжая жадно поглощать печеньки. Впрочем, это было не так уж и важно. Она не собиралась открывать гроб изначально. Вместо этого Елена хотела использовать один из ритуалов, который был описан в том гримуаре, подаренном ей Колом. А именно очищающий погребальный ритуал. Изначально, его использовали ведьмы из Древней Греции, сжигая своих мертвых сестер. Считалось, что через священных огонь они очищали их души, отрезали их от тягот, привязывающих их к земле, чтобы они могли предстать перед Аидом без груза смертной жизни и грехов плоти. Нужно было только дождаться полнолуния, сделать особый саван: отрез белой ткани, исписанный греческими ритуальными фразами, и парочка трав. У нее все это было, а сегодня на небе должна быть полная луна. И раз уж открыть его нельзя, чтобы сжечь именно тело, то придется придерживаться изначального плана и тупо сжечь гроб. И надеяться, что оградительного барьера хватит, чтобы не спалить подвал, дом и все остальное. Конечно, можно было бы тот вывезти во двор, за город, или еще куда-нибудь, но, если все пойдет по звезде, оно случится что тут, что там. Вдруг раздался звон защитных чар и отдаленный звук стука в дверь, и одновременно с этим тихий звук упавшей пачки крекеров, которую больше некому было держать, так как Хенрик внезапно исчез. Пугливые нынче призраки пошли, что тут скажешь. Елена со стоном встала на ноги, и поплелась наверх. Это явно были не вернувшиеся родственники, и не те, кто был приглашен внутрь. В принципе, таких сейчас было только трое: Деймон, Стефания, и Кэролайн. Первородным приглашения она выдавала только временные, а приглашение Бонни «отключилось» после того, как она напала на Джереми. — О, нет, — в ужасе воскликнула Елена, едва открыла дверь, когда увидела, что за порогом с широкой ухмылкой стоит Кол. В костюме гангстера из двадцатых годов, включая шляпу, с бутоньеркой в одной руке и каким-то бухлом в другой. Он многозначительно покачал бровями, ухмыляясь еще шире, если это вообще возможно. — Приключения нас заждались, жена! — восторженно сообщил Кол ей. — Пошли танцевать и пить до утра. Обещаю, ты не пожалеешь. Елена моргнула, а потом захлопнула дверь. Она искренне надеялась, что у нее просто глюки. Да, просто обычные глюки и никакого Кола за дверью нет. Но нет. Не прошло и секунды, как из-за деревянной преграды донесся приглушенный голос. — Ой, да ладно! — обиженно воскликнул Кол. — Я тут к тебе со всей душой, а ты вот так, да? Что ты за жена такая? Она застонала и несколько раз ударилась лбом о дверь перед собой, а потом, понимая, что Кол просто не уйдет, неохотно открыла ее вновь и хмуро уставилась на первородного. — Сколько раз мы говорили о том, что эта глупость, которую мы в числе многих совершили в Вегасе, должна была остаться там? — сердито прошипела Елена. — И вообще, я больше не пью и по вечеринкам не хожу, так что вали на танцы один. Кол надулся. — Ты скучная, когда трезвая, — проныл он, а потом паскудно ухмыльнулся. — А не пьешь-то, не потому ли, что переспала с обоими моими братьями в течение одних суток, жена? Ай-яй, изменяешь мне, да еще и с кем?.. Челюсть Елена немедленно отправилась на встречу с полом. — Откуда ты?.. — сдавленно прохрипела она, крепко стиснув рукой ручку двери так, что только чудом та не была вырвана со своего законного места. — Не знаю, с чего началось, но Ник и Элли разругались и разнесли пол дома, а в их ругани отчетливо пролетало твое имя, секс, и прочие аппетитные подробности о твоем теле, прелестница, — прямо ляпнул Кол. — А потом последний собрал вещи и укатил с занудой Финном в Европу, рыжую стерву последнего искать. Теперь дома — ремонт, Ник мрачен, Ребекка тусуется со своими смертным квотербеком, а я остался в полном одиночестве, тонуть в скуке и унылости школьной жизни, где даже общение с Джерри не может меня взбодрить, так как он страдает из-за новоявленной вампирши, а также его девушки в одном лице. Такие дела. Елена с трудом закрыла рот и облизнула губы. Когда она сказала Клаусу, что он может втереть факт того, что между ними было тогда, в лесу, в лицо брата, то не думала, что гибрид впрямь это сделать. На самом деле, ей не хотелось причинять боль Элайдже, ведь за секс с ним ее совесть не мучила, в отличии от того, что было между ней и Клаусом. Да, может быть, если бы она могла вернуться назад во времени, то не сделала этого, но только потому, что не хотела бы дать Элайдже какую-то надежду на то, что между ними может быть нечто большее. «А теперь, даже если он вернется, то будет меня ненавидеть. Черт», — расстроенно подумала Елена, потирая лицо и ощущая острое желание принять предложение Кола и надраться в самые сопли. Но она же клялась себе что больше не будет пить!.. Елена все колебалась и колебалась, пока наконец не приняла решение, не без мысленных аргументов насчет того, что, если этот чудик пойдет-таки на танцы, то там может произойти кровавый махач. Она поджала губы, и смерила взглядом Кола, надеясь, что правильно поступает. — На танцы не пойду — дала магическую клятву, что из дома сегодня не ногой, — неохотно начала Елена, устало опустив плечи. — Но я тут в полночь собралась мать твою сжечь, и если хочешь, то можем устроить поминки. Она предупреждающе вскинула палец. — Поминки, где действует правило одного бокала, — твердо добавила Елена. — Идет?.. Кол растерянно моргнул, а потом по его губам расплылась мрачная ухмылка. — Только если я первым брошу в нее факел, — зловеще произнес он, кажется, очень сильно обидевшись на мать за то, что она хотела вернуться и убить их всех. — С факелом может быть неувязка, но мы что-нибудь придумаем, — пообещала Елена, приглашающе открыла дверь и вновь недоверчиво зыркнула на голову Кола. — Заходи. И сними с себя уже эту дурацкую шляпу. А то твои уши смотрятся из-за нее нелепо большими локаторами, присобаченными ради смеха к твоей бедовой башке, честное слово. Ее поздний гость с клыками оскорбленно фыркнул, но, едва пересек порог, шляпу снял и напялил на ее собственную маковку. Елена закатила глаза, и отметила про себя, что у нее в шкафу уже начинает собираться целая коллекция тряпок этой семейки. Она закрыла дверь и вновь мысленно понадеялась, что не совершила ошибку, пустив в дом этот маньячно-клыкастый тайфун, пошла догонять Кола, уже бессовестно залезшего в холодильник, откуда вынул бутыль крови для гостей с клыками и позавчерашний салат с курицей. Впрочем, как ни странно, но все, что произошло дальше было более чем… мирно. Да, вместо одного бокала, они выпили по три, но с настолько большими перерывами между, что Елена даже не опьянела. В конце концов, приглашая Кола в дом, на сожжения Эстер, до которого было еще почти три часа, она догадывалась, что тот либо будет чудить и, может быть, даже приставать к ней, либо заведет шарманку о возращение ему способности магичить. Естественно, оказался воплощен в жизни последний вариант. Елена подозревала, что он и на танцы-то хотел ее пригласить, чтобы весь вечер «намекать» на то, что время-то уже прошло и больше ждать у него мочи нет. У нее не было настроения заниматься всем этим, но и отказываться смысла больше не было. Елена была уверена, что настолько терпеть и быть уступчивым в принципе не было в характере Кола. И ей не хотелось знать, что он будет творить, чтобы получить желаемое, когда эта ярмарка недюжего понимания и смирения кончится. К счастью, Кол быстро уяснял информацию. И о том, что пользоваться он может только заемной магией, которой его кольцо будет подзаряжаться от ее кольца, подпитывающиеся ее магией, и о том, что лимит вышеупомянутой будет не резиновый, а сложное колдовство будет ему мало доступным. В этот раз восторгов у Кола было меньше, но все же он все еще настолько сильно жаждал вернуть себе хоть толику магии, что и на такое был согласен. Более того, он всерьез начал осматриваться в доме, спрашивать какого размера у нее кровать и прямо говорить, что оплатить ремонт, который им непременно надо будет здесь сделать. Им!.. Елена быстро смекнула, что этот наглый вампир вознамерился переехать сюда, чтобы быть всегда рядом с источником подпитки для его кольца, то бишь рядом с ней. Но спасибо, такого счастья ей было не нужно. К счастью, хотя ей и не хотелось этим заниматься, у нее уже была идея насчет того, как избавить себя от постоянного присутствия Кола. Изумруды. Изумруды, рубины или даже лучше алмазы. Крупные, желательно размером с яйцо. Из них Елена сделает мощные накопители магии, которые включит в привязку, связавшую их кольца. Чтобы они синхронизировали на одной волне, а ее магия перекачивалась не сразу от артефакта к артефакту, стоит ей и Колу оказаться в одной комнате. А сначала в ее кольцо, потом в камни, которые она отдаст Колу, когда зарядит их, и, наконец в его кольцо, вливаясь туда равно мерным потоком по мере времени и применения. Елена считала это самым лучшим решением, так как в этом случае Кол будет знать лимит того, что может использовать, накопители могут вместить куда больше магии, чем мелкие камни в их псевдообручальных побрякушках, и заряда его кольца с умеренным обращением так хватит ему на месяц, а не на дня три-четыре плюс-минус. Это будет сложная волшба. Елена была уверена, что она запарится сотворением накопителей, и с перенаправлением потоков в кристаллических решетках камней в кольцах, которые сотворила, когда была пьяна в дупель. Это была тонкая и кропотливая работа и она вообще не понимала, как смогла тогда сделать за полчаса, а может и меньше, работу, на которую нормальному артефактору понадобилось бы дни, а то и недели. Скорее всего, в кольцах было полно косяков с чарами и только чудом их еще не не разорвало, вместе с их пальцами. Их тоже придется исправлять. А еще эти дурацкие чары вечного приклеивания!.. Колу придется сидеть рядом с ней, пока она будет работать над исправлениями артефактов и сотворением накопителей, но, если это заставит его отвалить от нее хотя бы на какое-то время, то Елена готова потерпеть. По крайней мере до того дня, как она придумает, как вообще скинуть с себя бремя подзарядки колдовательного артефакта для бессмертного вампира, который по истинной глупости для него состряпала. Кол с готовности пообещал, что найдет ей хоть все изумруды, рубины и алмазы мира, только чтобы она смогла сделать так, чтобы он мог колдовать. Елена в этом не сомневалась. Она была уверена, что даже если бы попросила его добыть ей Кохинур, бриллиант из короны королевы Елизаветы, то он бы и его достал. Но это уже в крайнем случае. Потом Кол восторженно заявил, что прям чувствует, как магия вновь наполнила его, а точнее кольцо, но Елена не стала его поправлять. И, внезапно заколебавшись, он трясущимися руками взял с подоконника один из горшков с немного засохшим кактусом Аларика, который тот притащил из своей квартиры, и попытался его заставить расцвести. Елена почти захотела его обнять, настолько у Кола вдруг стал несчастный и жалкий вид, когда после пары мгновений ничего не изменилось, и кактус был все так же вялым. В ее голове пронеслась мысль о том, что все-таки в кольцах есть косяки, или, может, они были рядом слишком мало… А потом он едва не оглохла от громкого восторженного вопля. Кол буквально прыгал на месте, прижимая к себе горшок, где сейчас был кактус сочного зеленого цвета, цветущих мелкими желтыми цветками, вместо того жалкого полумертвого ежика, который давно было пора выбросить. Кажется, Кол все еще не до конца верил, что прошлые пару раз, когда он спонтанно смог что-то сотворить, ему не показались. А сейчас, когда осознал, что это все-таки правда, и часть магии вернулись в его жизнь, у него в прямом смысле сорвало крышу. Кол и прыгал, и танцевал с этим чертовым горшком, потом кинулся к ней и едва не раздавил ее ребра, и даже расцеловал, когда Елена попыталась вырваться. Довольно сильный заряд тока помог ему унять свои восторги. По крайней мере, он выпустил ее из своей хватки и убрал от нее свои губы. Кол обижено коснулся их пальцами, ведь ток Елена направила именно в ему в рот, исподлобья зыркая на нее, а потом будильник на ее телефоне зазвенел, оповещая о том, что до полуночи осталось пять минут и пора готовится к сожжению Эстер. Когда первородный узнал, что это значит, он помрачнел и смиренно пошел за ней в подвал, чтобы преступить к мамкиным проводам. Елена убрала обработанные со времен нахождения здесь Кэтрин кристаллы и расстелила крышку гроба ритуальным саваном, краем глаза следя за Колом, который оценивающие оглядывался в ее тайном ведьмином убежище, а потом вновь установила вокруг гроба защитный барьер, чтобы не было взрыва и вони. «Хорошо, что после того, как одержимая Бонни сперла отсюда мою кровь, я установила на входе в подвал барьер-антивынос, который будет звенеть как рамка в супермаркете, если кто попытается что-то отсюда вынести без моего разрешения», — рассеянно подумала Елена, делая вид, что не видит, как Кол начал рыться на полках с гримуарами, которыми уже почти не пользовалась, отдавая предпочтения своему сборному талмуду о магии, где была теперь все та же информация, что и на этих полках. А потом тихо объявила, что все готово и можно начинать, и тут Кол вдруг решительно возжелал не только смотреть, но и поучаствовать во всем этом. Она его сразу предупредила, что оставшийся заряд в его кольце тогда может кончиться, или даже его не хватит, но он был непреклонен: хочу и все. Ему явно это было нужно. Может, чтобы распрощаться наконец с матерью, которая хотела их убить за то, в кого она сама же их превратила, а может чтобы просто убедится, что Эстер точно не вернется, по крайней мере в этом, своем родном, теле точно. Дом остался цел, а гроб, под защитным куполом, ровно в полночь, и после тихо, но хором произнесения Еленой и Колом, взявшимися для этого за руки, ритуального заклятия, вспыхнул ярко-голубым пламенем. Судя по тому, как жадно горело дерево и все то, что было внутри, чары гробу были больше направлены на то, чтобы не дать его открыть простым людям, нелюдям и ведьмам. Но не спасали от освященного пламени ритуала, который должен теоретически не просто лишить своего тела Эстер, но и не дать ей, если она вновь попытается играть в одержимую, долго задерживаться в чужой плоти. Это в идеале, конечно же. Елена пока была довольна просто тем, что лишила ее своей тушки, а там посмотрим. Пока горел гроб, она точно знала, что за их спинами стоял Хенрик, и тоже пристально, как и его брат, крепко стиснувший пальцы Елены, который Кол так и не отпустил, смотрел на то, как сгорают кости его матери. Но не оборачивалась. Она просто молчала и давала братьям, один из которых даже не знал, что здесь стоит другой, пережить этот момент. А когда пламя под кристаллами начало стихать, Кол резко развернулся, взглянув на нее непривычно уязвимыми карими глазами и наклонился вперед, коснувшись щеки в легком почти семейном поцелуе. — Спасибо, моя невероятная жена, — тихо прошептал Кол. — Я у тебя в вечном долгу за то, что ты вернула часть меня, которую я думал, что потерял навсегда. И с характерным свистом испарился из подвала, оставляя растерянную Елену в полном одиночестве, так как присутствие Хенрика тоже вдруг исчезло, лишь с догорающим синим пламенем, под куполом защитных чар, гробом, где тысячу лет простаивали кости ведьмы, создавшей целый новый вид. Кости женщины, которой явно не стоило, когда-либо, становится матерью.