Песни лгут

Остров наш ничем не прославлен в песнях – кто же станет слушать про мирный труд? Никому жизнь бондов не интересна, даже мне самой, если не совру. Снаряжать сынов на морскую ловлю, дочерей за прялку сажать силком – я сама украдкой порой злословлю оттого, как скучно вести мне дом. Мне мечталось в детстве о громкой славе, о делах великих, достойных саг – как я стану первой в мечей забаве, как умрет у ног моих гордый враг. Мое имя – Тора – сулило сечи, обещало сходки мечей и стрел. Я тогда пыталась отцу перечить, не желала слушать, что он хотел. Но пришлось, как водится, стать женою, взять ключи на пояс взамен меча. Я смирилась, верно, лишь сердце ноет, да порой мечтается по ночам. Торольв мой был щедрым и добрым мужем – вспомню я его и всегда вздохну. Восемь лет, как, вымерзнув в йольской стуже, он скончался, бросив меня одну. Без особых тягот живет наш хутор, вялим рыбу, мясо, ячмень растим – подвиги другому даны кому-то, не удержит женщина меч в горсти. Но однажды ночью в начале мая словно вдруг зима возвратилась к нам – то прошел, ревя и дома ломая, ледяной ужаснейший великан. Под его ногами земля стонала, в человечий рост промерзая вглубь, вьюга вновь развесила покрывала и срывался пар с посиневших губ. Он топтал посевы, строенья рушил, забирал, сжирая, домашний скот – и никто не знал, что же сделать лучше, где же тот герой, что врага убьет. Далеко мой хутор был, на отшибе, но беда найдет, раз уж суждено – великан пришел и сулил нам гибель, и рыдали дочери, глядя в ночь. Я, шепча молитву пресветлой Фрейе, одевалась тщательно, как на пир: «если смерть, то дай умереть скорее, если схватка – дух мой да укрепи!». Вышла в поле – так, чтоб не видно дома, оперлась на мужнино я копьё, – и как в песне, сызмальства мне знакомой, крикнула приветствие я свое: – Хладнорёбрый гость мой, пришел ты кстати! Я тебя встречаю, как долг велит. Ты прости, нет места в моей палате для тебя, уж больно ты, гость, велик! Только раньше, чем пива со мной отведать, дай ответы, правды не утая – а иначе будет взамен обеда голова в награду мне, турс, твоя! Рёв ответный с ног меня бросил оземь, заморозил в сердце слова и кровь. Но как ни был турс бы велик и грозен, проревел «Хозяйка, так я готов». Встав с земли и меда глотнув хмельного, чтобы кровь застывшую отогреть, я, хоть подгибались колени снова, обмануть решила беду и смерть. – Ты скажи мне, гость мой, откуда в море столько соли горькой, зачем она? – Фенья с Меньей Мюсингу да на горе намололи соли ему сполна. Затонул корабль, погибли люди, стало море вдруг солоней слезы. Я, конечно, знала – легко не будет, но от страха к нёбу примерз язык. – Ты скажи мне, где так ленивы слуги, что никто работы их не видал? Горло обжигали порывы вьюги, застывала льдинками слёз вода. – В мрачном царстве Хель есть служанка Соня, Лежебокой кличут еще слугу – и никто не видел, никто не помнит результат работы их и потуг. Злая дрожь мое колотила тело, подгибались ноги, язык кровил – но мне должно было остаться смелой, чтобы не лишились мы головы. – Кто, скажи мне, гость, притворился Фрейей, чтобы молот Мъёлльнир богам вернуть? Чей совет вернее был и хитрее, кто же с богом в этот пустился путь? Кто чертог разрушил у турса Трюма, кто убил смеявшихся на пиру? Что за бог, скажи мне, велел угрюмо – кто прознает тайну, тотчас умрут? Страх и дрожь мои замедляли думы, вдох был стыл и резок, как сталь меча. Но мой гость коварный и хитроумный вдруг не торопился мне отвечать. Я боялась верить в свою удачу, на ногах держась из последних сил. Турс, конечно, понял, что это значит, и меня о милости попросил. – Выкуп головы обещаю дать я, коль решит хозяйка её сберечь. Обещаю золота – без заклятья, обещаю дать я волшебный меч, обещаю сотню коров чудесных, если ты отпустишь меня живым! Что могла сказать я? Ведь в старых песнях не поспорить с выкупом головы. Турс ушел, поклявшись не сеять беды – дать мне выкуп, после навек уйти. Долгих десять дней после той беседы я сидела, кутаясь, взаперти. Выцвели глаза от ужасной стужи, побелели волосы, словно снег – мне и выкуп названный был не нужен, но беда досталась не только мне. Гость исполнил слово – принес и злато, и волшебный меч, и своих коров – мне сперва не верилось даже как-то, что не пролилась нынче чья-то кровь. Меру золота да двух коров чудесных тем дала, кто от турса понес ущерб – на чужой беде богатеть бесчестно, да и боги жалуют тех, кто щедр. Хутор процветает, и остров тоже. Все по-старому – мирный, спокойный труд. Мир и тишина мне всего дороже. Ну а песни?.. Песни, известно, лгут.