А так же кроссворды и колонка юмора

В редакции газеты «Гутен Таг Верлина» стояла выжидающая тишина. Герр Харт нервничал, Зольф и Ванесса уехали брать интервью у именитого писателя всего полчаса назад, а главреду казалось, будто прошла уже целая вечность. Привычная бумажная работа не спасала, даже не отвлекала. Кофе только вредило, щекоча маленькие нервные клеточки. Главный редактор давно не чувствовал себя таким бодрым и несчастным. Он слишком переживал за своих родных любимых журналистов, которых он не на помойке нашёл и долго пестовал. — Лишь бы эти бесы ничего не запороли! — прошептал Харт и обратился к секретарше: — Как думаешь, всё будет хорошо? — Будет, они же не самоубийцы, — пожала плечами Несс, пытаясь скрыть от редактора, что тоже волнуется. Ещё чего не хватало на самом деле — сами оскорбят особу императорского дома, сами пусть отвечают! Нет, такие мысли не спасали от переживания за дуэт. Главред, правда, отлично видел это и, вытянув первую попавшуюся бумажку из кипы, высившейся на краю стола, заметил: — Позови-ка Германа, что-то он напортачил с заголовком! Секретарша возникла в дверном проёме так же быстро, как исчезла, кабинет редактора Германа Кноублаха был напротив кабинета главреда, поэтому позвать его было не труднее, чем отобрать у водителя Салазара бутылку стеклоочистительной жидкости. — Что-то не так, герр Харт? — после привычного плюгавого приветствия спросил редактор, теребя полы пятнистого пиджака. Харт смерил Германа долгим взглядом и, потерев переносицу, сказал: — Я всё понимаю, Кноублах, ваша страсть к воплям известна мне, полиции и департаменту здоровья нации уже давно, но можно всё же делать заголовки более тихими, спокойными что ли… Редактор съёжился, хотя, если точнее — сдятлился. Главред глубоко вздохнул, внушать страх было неприятно, но надо для поддержания дисциплины. Поправив толстые круглые очки, Герман запустил руку в соломенные волосы и проблеял: — Герр Харт, а чем вам «Шах и мат на Лузитанском фронте» не нравится? Харт задумался, и вправду? Хороший же заголовок, не лишённый смысла, вроде бы. Да и не такой уж он крикливый, в отличие от своего невзрачного батюшки. Холодный разум было взял верх, но главред, встав, нависая над столом, испепелил Германа взглядом и прошипел: — А то — что громко! Наступление ещё не окончилась, война и подавно, нет ещё догложданной победы, а ваш заголовок намекает именно на такой исход событий! А если не дай Янеш завтра Логлин с гвардией прикроет Пражу? Что тогда? Мы не жёлтая газетёнка, чтобы рисковать репутацией! Больше подходит: «Финишная прямая Лузитанской войны» или, если уж вы так слабы к шахматам: «Отличный ход Франца Иосифа на Лузитанском фронте»! Кноублах заморгал своими большими покрасневшими от недосыпа глазами и было уже хотел возразить, но передумав, смиренно сказал: — Вы правы, герр Харт, нельзя в нынешней ситуации перебарщивать с обнадёживающими прогнозами… — Именно, для этого у нас в империи Вальдемар Нахтигаль есть! Мы не политики и не синоптики! Мы журналисты, чёрт подери! — проворчал Харт и, тут же опомнившись, обернулся на портрет императора, висевший над столом. Франц Иосиф как будто пропустил эту хулу в адрес своего любимого радио-диктора и всё так же прохладно улыбался. Главред, выдохнув, подвёл итоги: — Заголовок заменить! Статью не трогать… Герман явно покидал кабинет с полным ощущением, что его угнетает начальство, давит свободу слова, и просто не любят и не ценят. Ну что же… — Вы бы помягче с ним, — тихонько заметила Несс, услужливо ставя перед Хартом чашку с кофе. Напиток обладал приятным ароматом, но главред капризно отодвинул его и, посмотрев в окно, неприятно рассмеявшись, заметил: — Да всё я понимаю, просто чую, что придётся опять покрывать их перед властями! — Мы в ответе за тех, кого приручили, — пожала плечами секретарша, и уже собиралась покинуть кабинет, чтобы оставить начальство наедине со своим беспокойством, но вовремя остановилась. Лоб герра Харта пересекла извечная морщинка. Он, сжав переносицу, вытянул из кипы ещё пару листов и начал их бегло читать. Вдруг его глаза загорелись нехорошими огоньками, и он, хищно оскалившись, сказал: — Позови-ка Эдварда и Вольфа! — голос главреда звучал радостно-угрожающим, как преддверие торжественной порки, похлеще той, что задавал королевской Дружинной рати. Несс, хмыкнув, быстро покинула кабинет. В душе она тоже ликовала, очередной разбор полётов в юмористическо-досуговом отделе газеты обещал быть увлекательнейшим, тем более это точно бы отвлекло начальство от мыслей про безбашенный дуэт журналистов, терроризирующий великого писателя. Зольф и Ванесса, конечно, были пионерами проблем редакции, но в их тени сидели ещё несколько человек, сидели и пакостили. В их числе кроме Германа Кноублаха и Ишби Кёрнера были ещё Эдвард Гогенгейм и Вольф Гольденбаум, «дуэт на букву Г» — как их называли в редакции за глаза, уши и кудряшки. В общем, положительные парни, правда активно сотрудничавшие с спецслужбами на каком-то незабываемом ироническом уровне, но, как думала Несс, в данное время это было скорее достоинством чем недостатком, они были головной болью номер два главного редактора. — Ну что, Гогенцоллеры недоделанные! — строго начал герр Харт, когда перед ним появились эти два недоразумения в серых одинаковых костюмах. На лицах Эдварда и Вольфа появилось недоумение, смешанное с придурковатостью. Первым голос подал Гогенгейм: — Герр Харт, простите! Но что мы такого сделали? Гольденбаум добавил: — Имейте милосердие! Какие Гогенцоллеры? — Обыкновенные — которые ботинки чистят! — рявкнул Харт, угрожающе нависая над столом как молот над наковальней, сверху вниз глядя на подчинённых. Это действо имело обычный эффект, дуэт на букву Г сник и приготовился к экзекуции. Несс украдкой показала пальцем на носик чайника, Эдвард, заметив это, приободрился. Да, Харт просто отрывался на подчинённых, выпуская пар. — Так всё-таки, что мы не так сделали? — решил принять огонь на себя Вольф, умевший мастерски прикидываться умным и идиотом одновременно, «Умный идиот лучше идиотского умника!» — говаривал он. Главред, будто ждавший этого вопроса, наугад дёрнул из горы бумаг листок и размахивая им как знаменем начал выговаривать: — А то! Кроссворды и колонка юмора, леший вам помоги, как можно было так облажаться? Как вообще можно в здравом уме такое тащить в нашу газету? От общих обвинений Харт перешёл к конкретике и, если честно, лучше бы не. Это значило одно — отчитывает он не на пустом месте, нет, у сего действа есть мощные предпосылки. «Бить буду больно и неаккуратно!» — так и шептали горящие, словно костры инквизиции, глаза главреда. — Вот ты, Эд, какого лысого хорька-извращенца, ты кроссворд такой составил? «Слово из четырёх букв, имя первого императора Верлины». Ты не очумел часом? Мы средство массовой информации по сведениям из проверенных источников, нашей газетой подтираются реже чем никогда, а чаще всего оставляют на полочке рядом с вырезанными портретами императора, так какого лешего? Гогенгейм, сделав виноватое лицо, переглянулся с Гольденбаумом. Шалость не удалась, никакие ошибки не могли пройти мимо зоркого редакторского ока, а если проходили, приходилось отвечать перед главным редактором, шутки с которым заканчивались хорошо только у привилегированного, не на помойке найденного дуэта. — Янеш, он не просто Янеш! Он Янеш Первый! Или Янеш Великий, на крайняк Янеш Богоподобный, но уж никак не просто Янеш! Вы с ним не пили, тефтели не крестили, значит для нас он как Бого-Человек и Человеко-Бог, со всеми титулами и привилегиями, со всеми ипостасями и признаками святости! — рычал, надуваясь как разъярённый паровой котёл, герр Харт. Гогенгейм сжался и стал пытаться искать помощи у секретарши, но та взглядом ответила бескомпромиссным отказом. В религиозных вопросах главреда было лучше не злить, его зять был из епископского дома, из-за чего родная дочь Харта отрывалась на отце по полной. Об этом знали чуть более чем все в редакции, так что на духовные темы никто и шутить не смел. Вздохнув, Эдвард промямлил: — Такого больше не повторится, герр Харт! Я всё исправлю! — Уж постарайся! — процедил главред и тут же без отдыха накинулся на Гольденбаума: — А ты, юморист хренов?! Это что за балаган? Что за анекдоты про верховное командование? Да, комплиментарные, но это сегодня, а завтра окажется что оскорбительные, так что никакой прифронтовой полит-сатиры, а то пошлют чистить сортиры! На фронте, может на костях! Везде подряд, и в лагерях! То что герр Харт начал говорить стихами, значило что он потихоньку успокаивается, в юности главред состоял в обществе поэтов анонимных алкоголиков. Несс уже было обрадовалась, что вскоре можно будет возобновить нормальный рабочий день, а не вот это вот всё. Да вот только Вольф, уязвлённый такой выволочкой, решил поспорить: — Ладно герр Харт, про верховную ставку я зря пошутил, но неужели анекдот про лузитанскую школу не смешной? Там где — «Он идёт, она идёт, они идут, а мы? А мы отступаем!» Отличный же анекдот! — Отличный-то отличный, — проскрежетал Харт и стукнув кулаком по столу заявил: — Вот только это сейчас они отступают, а если пойдут в контрнаступление и отгонят императорскую армию от Пражи не дай Бог? К месту ли тогда будет этот анекдот? Нас всех по последнему имперскому закону о честности и непогрешимости СМИ, вышлют лично этот анекдот подтверждать на практике — сказав это, главред вдруг хозяйственно добавил: — Прибереги на потом! Услышав последнее, все окончательно выдохнули. Полчаса разборок пролетело как одно мгновение. Дуэт на букву Г покидал кабинет главреда с чувством хорошего пенделя по мягкому месту. Правда, без мыслей об угнетении, Вольф и Эдвард гордо считали, что это они всех угнетают своим гениальным чувством юмора и эрудицией, в чём частично была истина. Несмотря на это, герр Харт был жутко доволен беседой и, сидя в кресле, теперь ни о чём не волновался. — Даже если те запорют с интервью, эти сделают работу на отлично! Равноценный обмен — мировая гармония! — блаженно улыбнулся главред и закрыл глаза. Несс с печалью глянула на портрет императора, тот смотрел всё так же холодно и безразлично улыбался. «Ваше Величество, цензура цензурой, а какой материал пропадает — кроссворды и колонка юмора!» — вздохнула секретарша главного редактора и продолжила разбирать письма от общественных патриотичных организаций и военных корреспондентов, желавших заключить контракт с газетой.