Ты пришла, и я сошла от тебя с ума / You Came and I was Crazy for You

      Зена смотрела через костер на Габриэль, глубоко погружённую в написание свитка. Ее губы беззвучно шевелились, а перо быстро двигалось по бумаге. Сделав паузу, Габриэль взглянула на звезды, задумчивость сквозила в её чертах. Кончик пера скользнул по её нижней губе, и Зена никогда еще не испытывала такой ревности к перу.       Она громко фыркнула, смеясь над тем, насколько нелепой была эта мысль. Это прервало размышления Габриэль, и она встретила взгляд Зены с застенчивой улыбкой, прежде чем вернуться к своему свитку.       — Габриэль, — начала Зена.       Она понятия не имела, что собиралась сказать, но ей до смерти захотелось услышать мягкие интонации голоса своей сказительницы. Габриэль снова подняла на неё взгляд, на её губах играла та же легкая улыбка, одна бровь вопросительно изогнулась, голова слегка склонилась набок.       Внезапно язык Зены оказался на три размера больше ее рта, а в горле пересохло, будто она несколько дней глотала пыль.       — Ч-чем занимаешься?       Она поморщилась от того, с каким трудом задала вопрос, но Габриэль сделала вид, что не заметила, вместо этого снова опустив взгляд на свиток в своих руках.       — Пишу письмо, — её ответ был простым. Спокойным. Лёгким.       — О, — только и смогла ответить Зена, её замешательство было очевидным. — Я думала, ты недавно отправила письмо своей семье.       Глаза Габриэль сузились, а губы сжались, как будто она приняла какое-то решение.       — Нет, оно не для них. Это для кое-кого другого, но это письмо никогда не будет отправлено. Оно... на самом деле, не предназначено для чтения, — призналась она.       — Тогда для кого оно, если не предназначено для чтения?       Сказительница вздохнула и снова оторвалась от своих записей, чтобы посмотреть на Королеву Воинов. Пульс Зены участился от её взгляда.       — Ну, — начала Габриэль, её голос слегка дрогнул, — это для одного... эээ... для одного человека, который мне очень нравится.       От этих слов Зена почувствовала, как кровь застыла в ее жилах, а сердце сжалось при мысли о том, что Габриэль влюбится и оставит ее.         — Для одной женщины, на самом деле, — тихо продолжила Габриэль, так тихо, что её с трудом можно было расслышать сквозь треск костра и шум ветра в деревьях.       Но у Зены всегда был отличный слух.       Королева Воинов сглотнула, горло сжалось, получилось как-то громко и болезненно. Она лихорадочно пыталась вспомнить любые взаимодействия Габриэль с какой-либо женщиной, любые продолжительные разговоры, затянувшиеся прикосновения, долгие взгляды. Эти мысли причиняли боль, и она не могла сказать с уверенностью, были ли эти события реальными или выдумкой её жестокого ума, чтобы её помучить.       Зена резко прочистила горло и заговорила.       — Теперь мне любопытно узнать об этой девушке, — начала она, — расскажи мне о ней.       Габриэль вздрогнула от этих слов. Она ожидала, что Зена оставит эту тему, либо из-за незаинтересованности, либо от отвращения. Она никак не ожидала, что Зена действительно заинтересуется письмом.       Сказительница почувствовала прилив жара к щекам и тут же поблагодарила небеса за расстояние и темноту между ними. Она попыталась скрыть смущение тихим смешком, который больше походил на фырканье.       — Я не сказала «девушка», я сказала «женщина», — настойчиво поправила её Габриэль, — и я не хочу сглазить, говоря об этом.       Теперь настала очередь Зены смеяться, как от выговора ей, так и от детского заявления.       — И как ты можешь «сглазить» это? — поддразнила Зена.       Габриэль снова опустила глаза к пергаменту на коленях и начала зачеркивать слова тут и там.       — Ей могу не нравиться я, — сказала Габриэль, и в ее голосе послышалась тоска.       Зена почувствовала укол сочувствия к потенциальной душевной боли сказительницы.       — Она была бы сумасшедшей, если бы ей не нравилась ты.       Габриэль бросила взгляд на Зену с отсутствующим выражением на лице.       — Не знаю, — в конце концов, вздохнула она, — но она действительно удивительная.       — О? — Зена приподняла бровь, поощряя сказительницу продолжить. — Чем же?       — Ну, она очень умная. Она знает мир и людей в нем, и превосходно разбирается в характерах, — восторженно проговорила Габриэль. — Но она такая приземленная, знаешь? И спокойная. Она очень практичная и любит учить, и чинить вещи, но иногда она бывает полнейшей дурочкой. У неё самые сильные руки, но они также очень нежные. И я клянусь, её улыбка...       Она улыбнулась, глаза сияли светом, который Зена привыкла считать исключительно «светом Габриэль».       — Её улыбка сияет ярче солнца и всех звезд на небе, — закончила она, лёгкий румянец окрасил её щеки от того, что она выпалила так много.       — Правда? — Зена ухмыльнулась, наслаждаясь тем, как влюблена Габриэль, даже если это причиняло ей боль. — А мне она кажется занудой.       Габриэль попыталась бросить на Зену сердитый взгляд, но весь эффект был испорчен её смехом.       — Это потому, что ты не видишь её так, как я, — упрекнула она.       — Может, тебе стоит рассказать о ней побольше, — съязвила Зена, заговорщически наклоняясь вперёд, чтобы показать свой интерес.       — Она очень настойчивая, — усмехнулась Габриэль, — и никогда не пускает все на самотек.       На лице Зены появилась улыбка. Это напомнило ей её саму.       — И она помнит самые дурацкие вещи, — продолжила Габриэль, — особенно те, которые другие не считают важными.       Зена хотела было спросить, что именно, но улыбка на лице сказительницы остановила её.       — Например, мой любимый цветок, — начала Габриэль. Ромашки, подумала Зена, когда это слово сорвалось с губ Габриэль. — Она очень предана своим близким, вплоть до того, что иногда готова пожертвовать собой.       Мысли Зены вернулись к тому моменту, когда она настаивала, чтобы Габриэль училась в Афинской академии, чтобы получить надлежащую подготовку в качестве барда. Воспоминание все еще терзало ее, но она не променяла бы счастье или опыт Габриэль ни на что на свете.       — И она умеет танцевать, — мечтательно проговорила Габриэль, её взгляд вновь стал отрешенным, а на губах заиграла счастливая улыбка.       Зена тоже позволила себе погрузиться в воспоминания о времени, когда они вместе спасали город с помощью танца. Они веселились, двигались вместе, выставляли дураком городского магистрата. Зена вернулась в настоящее, когда Габриэль снова заговорила.       — И у нее такие великолепные голубые глаза, которые искрятся, когда она счастлива, но могут заморозить человека на месте, — смех Габриэль разнёсся по лагерю.       Зена снова пробиралась сквозь мутные воспоминания, пытаясь вспомнить всех голубоглазых красавиц, с которыми они сталкивались в последнее время.       — Она не такая уж плохая, — тихо заметила Королева Воинов, стараясь показать, что рада за Габриэль.       — Я же говорила, она потрясающая.       — Должно быть, — задумчиво произнесла Зена, — раз она тебе нравится.       — Но, как я уже сказала, она может не чувствовать то же самое, — Габриэль внезапно сжалась на месте, её плечи поникли в знак полного поражения.        — Габриэль, — слова Зены были мягкими и нежными. — Ты должна сказать ей. Я имею ввиду, что ты теряешь? Если она чувствует то же самое — прекрасно! Если нет, — Зена пожала плечами, — что ж, её потеря.       Лицо Габриэль на мгновение стало задумчивым, прежде чем она покачала головой и улыбнулась.       — Зена, ты потрясающая, — усмехнулась она, её глаза буквально засияли зелеными искрами.       — Я просто пытаюсь помочь, — воительница отмахнулась от комплимента. — Кроме того...       — Нет! — перебила её со смехом Габриэль. — Я имею в виду тебя! Тебя, Зена! Ты потрясающая, — она продолжала смеяться, пересекая лагерь и протягивая пергамент Зене.       С немалой долей замешательства Зена взяла свиток. Он был испещрен чернильными пятнами, а несколько строк перечеркнуты, но она все же начала читать:       «Моя дорогая Зена,       Дорогая Зена,       Послушай сюда, Королева Воинов (эта строка была сильно перечёркнута),       — З       Это письмо должно было легко написаться, слова должны были даваться легко, и мне должно было быть просто рассказать, какой безумно счастливой ты меня делаешь. Но невозможно выразить в этом письме всё, что я хотела бы сказать.       Невероятно, насколько ты стала для меня важной. Полагаю, ты привыкла слышать подобные слова, и я не смогу заставить тебя любить меня больше, отдавая себя таким образом.       Твои несравненные чары разжигают пламя моего сердца. Ничто не сравнится с твоими руками, с синей глубиной твоих глаз.          Мое сердце наполнено тобой, Зена.        Ты — отражение ночи, темное и полное тайн, но всегда излучающее яркий свет. Я хочу проводить время с тобой, думая только о том, чтобы любить тебя и делать тебя счастливой.       Я чувствую, что только с тобой я могу всё. Потому что, когда я с тобой, Зена, я дома.       Твоя Габриэль»       У Зены отвисла челюсть, и ее рот от удивления сложился в идеальную букву «О». Ничто прежде не застигало Королеву воинов так врасплох, и в то же время ничто прежде не делало ее счастливее. Ей потребовалось несколько мгновений, успокоить бешено бьющееся сердце и собраться с духом, потому что никто никогда раньше не заставлял ее чувствовать себя такой слабой. Это было новое чувство, к которому, она была уверена, смогла бы привыкнуть, если бы Габриэль позволила ей.       Медленно поднявшись, крепко сжимая свиток в одной руке, Зена встретила робкий взгляд Габриэль. Потребовалось всего лишь мгновение, чтобы лицо молодой амазонки дрогнуло.       — Зена, я... я пойму, если ты хочешь, чтобы я... мммпффф, — речь Габриэль была прервана, когда Зена накрыла её губы своими.       Поцелуй был неряшливым, неуклюжим и неидеальным, и будь прокляты боги, если это не был самый потрясающий поцелуй в жизни Габриэль.       Зена отстранилась немного с широкой улыбкой на лице.       — Она тоже тебя любит, — сказала Королева Воинов, прежде чем снова поцеловать Габриэль, на этот раз гораздо мягче и нежнее.       Поцелуй был тёплым и нежным, в нём легко можно было потеряться. Габриэль почувствовала, как её губы легко скользнули по губам Зены, и не могла удержаться от счастливого вздоха, когда Зена притянула её ближе, обняв за шею. Её пальцы запутались в тонких волосках на затылке Зены, в то время как руки воительницы скользнули по ее спине и под коленями.       Габриэль вскрикнула, когда Зена подняла ее с земли, прижимая к себе, как самый драгоценный подарок на свете. Её смех эхом разнёсся по лесу и затих в тишине ночи, прежде чем она сосредоточилась на глазах Зены. Её рука, казалось, двигалась сама по себе, поглаживая мягкую кожу лица воительницы. Габриэль снова наклонилась вперёд, медленно и нежно поцеловав Зену в губы, наслаждаясь вкусом и ощущением женщины, которую любила, крепко обнимая ее и оберегая. Поцелуй быстро превратился в страстный, и обе женщины хватали ртом воздух, когда, наконец, смогли оторваться друг от друга, прижавшись лбами, закрыв глаза и наслаждаясь присутствием друг друга.       Может быть, подумала Габриэль, мне следует чаще писать письма.