Сон

Шли минуты, часы, сутки. С каждым днëм парень понимал, что начинает теряться во времени и пространстве. Ему кажется, что прошло минут пять, может десять, но на самом деле проходило меньше трëх. Кажется, прошëл всего час, но нет, за горизонтом уже начинается закат, оповещая, что скоро наступит ночь. Ах, и вот на календаре стукнул очередной понедельник. Завтра приедет Саэ. Рин был как на иглах. Он всеми силами пытался слинять куда-нибудь из дома: гулять или с ночёвкой к другу, но мать была категорически против. - Нет, Рин, и это не обсуждается. Завтра приедет Саэ, и все должны быть дома, и ты в том числе. Будешь помогать мне накрывать на стол. Мать даже не оборачивалась на него. Спорить с ней равносильно борьбе с горным, простите, бараном. Своему крышесносному упрямству Итоши научился именно у неë. Рин же, мысленно проклиная всю свою семью, тихонько отошëл от женщины, а после и вовсе скрылся в свою комнату на второй этаж. Но всë таки, он благодарен своим родителям, что он, вполне, может жить свободно и не зависеть от каждой копейки. Да, в Японии иметь свой собственный дом, так ещë и с двумя этажами, - это о-го-го. Коммуналка и всë остальное стоит просто космических денег. Иногда, Рину на глаза попадаются счета, и цифры платы за дом, и всë остальное, заставляют его нервно сглотнуть. Благо, не смотря на это, Рин с четырнадцати лет пошëл на свою первую работу. Иногда, зарабатывать деньги, всë таки, бывает приятно, особенно, когда ты знаешь, что в конце дня тебе отдадут твою долгожданную зарплату, и ты счастливый пойдëшь домой, а не будешь скитаться по улицам, как бомж без фантика в кармане. Но вернëмся к нашему потенциально страдающему. В комнате у него было холодно. Даже не смотря на то, что за окном стоит середина июля, из приоткрытой форточки летел прохладный ветер. Рина бодрил холод, что хоть как-то спасало на фоне месяцев мучительных ночей. Хотя, в такой ситуации даже бог не поможет, он проверял. Да, конечно, тут царит полный, как бы сказала мама, если бы зашла сюда, срач. Он обещает, что уберëтся потом, но, как это обычно бывает, он возьмëт швабру в руки только завтра вечером, за десять минут до приезда родителей и брата, и в спешке начнëт пытаться навесть хоть какой-то порядок. И ведь каждый раз говорит сам себе, что когда-нибудь он научится нормально подметать, но каждый раз он смотрит на пол и понимает, что из него даже уборщика нормального не выйдет, что утверждает его план "школу закончу и пойду прыгать с крыши". Но почему же? Просто он не знает, что будет делать дальше. Да, он может посвятить всю свою жизнь футболу, как он об этом и мечтал, но с каждым месяцем этот план становится всë сказочнее и сказочнее и в конечном счëте просто окажется очередной мечтой тупицы, которая просто хотела жить спокойно, но все мы знаем о жесткости этого сурового мира. Да, Рин успокаивает себя тем, что кому-то ведь хуже. Кто-то с самого детства вынуждень всеми силами бороться за свою жизнь, кто-то жил своей спокойной жизнью, но в один момент всë это обрушилось и превратилось в мучение и пытки. Он всë ещë надеется на то, что ниже его положения ещë есть куда. Конечно-конечно, очередная мечта идиота. Он уже, кажется, потерял интерес вообще ко всему, выживая от вечера до вечера и каждый день молясь, лишь бы не этот сон опять. Идя на тренировки с мыслью "а может быть, всë таки, не надо мне это всë? Может быть этот сон пытается донести до меня, что я слишком зациклен на Саэ, и что я должен думать о себе? Нет, Рин, тебе нужно отдохнуть, ещë чуть-чуть и эти мысли тебя сожрут заживо, успокойся", и ведь каждый раз эти слова, сказанные самому себе, становятся всë больше и больше похожими на реальность. Он уже не хочет заниматься футболом, не хочет думать о карьере, не хочет думать об их с братом примирении, не хочет думать о Саэ вообще. От одного только его имени Рина уже бросает в слëзы и дрожь. Он даже не знает, что будет, когда брат приедет. Рин уже забыл как выглядит его лицо, как слышится его голос, как он одевается, но он уверен: ночью он об этом вспомнит, и не раз. Он бросает усталый и одинокий взгляд на заправленную кровать и вздыхает. Скоро, ему придëтся делить еë с тем, из-за кого начался весь этот кошмар. А ведь примерно полгода назад он и представить себе не мог, что самый близкий человек, который буквально был его смыслом жизни, станет для него чем-то, из-за чего он будет просыпаться по ночам в слезах и истерике от страха и с желанием просто стереть его из своей жизни. Надо будет принести новую наволочку, прошлую он залил слезами ещë прошлой ночью. Он садится за рабочий стол, что стоит у противоположной стены от кровати и открывает крышку ноутбука. Кажется, хороший друг посоветовал ему одну достаточно неплохую игру, надо будет попробовать в неë сыграть. Кстати, про друга. Интересно, будет ли Киришима слушать его? Не откажется ли он общаться с ним? Да и решится ли сам Рин что-то рассказать о свëм страдании? Неизвестно. Но сейчас о Киришиме думать нечего. Скоро мать позовëт ужинать, возможно, вечером приедет отец и на этом их день окончится. Завтра он с раннего утра исчезнет в серые стены элитного лицея, и в середине дня явится домой, где уже будет сидеть его злосчастный старший брат и тогда уже начнëтся самый настоящий АД. Возможно он сегодня наконец-то выспится, или же этот сон доконает его до самой нитки, в любом случае, он будет рад не проснуться рано утром от включëнного света в комнате и слов отца о том, чтобы тот наконец-то поднялся с кровати. Дальше вечер тëк своим обычным путëм. Мать рассказывала какие-то истории со своей работы, с которых Рин был бы рад посмеяться, но сил осталось только доесть, лечь в кровать и молиться, чтобы сон не повторился вновь. Где-то в середине их трапезы с работы вернулся отец и младшему осталось доедать в гордом одиночестве. Как всегда. После ужина, как и полагается, зайти в душ и спать. Но в ванной, почему-то он проторчал целый час. Стоя у зеркала со слезами на глазах. Нет, он не хочет видеть Саэ. Он не хочет признавать, как он ослаб. От одной только мысли о том, что ему скоро придëтся встретиться с главным лицом своих ночных кошмаров, ему честно хотелось пропасть, исчезнуть, стереть себя из этого мира. Он сам даже не знал, от чего именно он опять ревел: от мысли о старшем или о понимании, что он просто ничего не сможет сделать в ответ. Даже если он ничего ему не сделает и просто предложит ему проиграть, дабы в очередной раз проверить его способности, Рин просто упадëт на колени и разревëтся прямо у него на глазах. Хотя, может быть, это поможет не залить подушку слезами на этот раз. А хотя, на что он надеется? Нет, он не собирается причинять себе боль, нет. Когда-то он попробовал, но поняв, что его кожа слишком чувствительная, а болевой порог слишком высок, он оставил эту идею и забыл о ней. Он не сможет находить лишние силы на то, чтобы пускать слëзы из-за своей же собственной глупости. Это еще раз доказывает, что он стал до неузнаваемости слаб. Что с людьми только не делают их больные фантазии. Выйдя из ванной он заметил, что о его часовом отсутствие не задумался совершенно никто. Иногда ему, кажется, что если он уйдëт из дома и больше не вернëтся об этом даже и заметят не сразу, и то заметят только потому что в его комнате опять будет какой-то бардак и следы ядерной войны. Но, в общем-то. Итоши молча прошëл к себе в комнату и устало еë оглядел. Скоро в шкафу на пустых верхних полках появятся чужие вещи. В том углу у кровати будет стоять чëрный чемодан. На одном из рабочих столов появится горя всякой мелочи, по типу всяких кремов или ещë чего-то, Рин в этом не разбирается. На стуле будет висеть чужая спортивная кофта. На второй половине двухместной кровати ночью будет лежать чужой человек. Всë, что как-либо связано с Саэ для Рина отныне чужое. Совершенно. Он тихо вздыхает и аккуратно садится на кровать, забирая с прикроватной тумбы ноутбук. Его, как всегда, встречают пара сообщений в открытом мессенджере, рабочий стол в чëрно-белом стиле и несколько открытых вкладок поисковика. И вот в такой компании он собирается провести весь вечер, а может и ночь, если спать не захочется или родители в кровать не погонят. И первым в списке жертв на выманивание разговоров на эту ночь стоял, как всегда Момору. Куда же без него. Может быть они проиграют всю эту ночь, а может просто поговорят по душам. Они сами не знают чего хотят, поэтому делают что попало. В этом и заключается всë их общение. Пальцы быстро набирают на клавиатуре уже давно знакомое его другу сообщение, которое обозначает "поговори со мной. Без разницы о чëм, но поговори." "Мору, будь добр, побудь на сегодня моей жертвой для распятия души. " Рядом с аватаркой появляется тëмно-красный кружочек, оповещающий о том, что друг зашëл в сеть. Ответ моментальный. "О, ты опять не спишь? Хотя, чего от тебя ожидать." Киришима, кажется, видит его насквозь. Да и Рин не против. Как и ожидалось, проболтали они достаточно долго. Конечно, Момомру вытащил из Итоши всю дурь, и узнав о его проблемах со сном и скором наличии Саэ у того в доме, завалил советами что, где и как. Ну и куда же без порчи на понос и сглаза на старшего брата друга. Иногда это было достаточно смешно и Рин даже позволял себе немного смеяться. Ах, только с ним он может быть самим собой. Не замкнутым и отстранëнным ребëнком, что повзрослел слишком рано и чересчур быстро. Он действительно рад, что у него есть такой прекрасный друг, как Момору. Если и он однажды от него отвернëтся, тогда Итоши уж точно потеряет смысл идти дальше вперëд. В очередной раз обсуждая с Киришимой всякую ересь, он ненароком глянул на время. 6:27. Глаза жутко болели из-за непрерывного втыкания в монитор без остановок. Рин устало потëр большим и указательным пальцами глазные впадины и быстро напечатав, что хочет отдохнуть и попрощавшись с другом, прикрыл крышку ноутбука рукой. Мать, наверное, опять будет ругаться, что он опять подскочил слишком рано и гремит на кухне, если он пойдëт вниз заварить себе чаю. Придëтся отсиживаться в комнате ещë часа два, а то и два с половиной. Живот болел от голода из-за того, что он не спал, а "бодрствовал" всю ночь. Но что уж тут, придëтся потерпеть. Закрв крышку до конца и отложив ноутбук на прикроватную тумбу, он свернулся в клубочек на подушке и уткнулся глазными впадинами в колени. С таким режимом он просто-напросто убил своë здоровье. Даже тренер периодически замечает его вечную сонливость, усталость и замедленность, как бы он не пытался этого скрывать. Он даже стыбзил у матери тональный крем, чтобы хоть как-то замазывать чëрные круги под глазами, но, видимо, это не сильно помогало. В голове резко всплыл образ доски объявлений у входа в раздевалку у их стадиона. На ней почти всегда был прикреплëн образец заявления на уход из клуба. Надо будет потом его почитать. Если он, всë таки переживëт весь тот кошмар, что ему снится почти каждый день, то он определëнно напишет его. Своим кривы и отвратным почерком. Поставит свою подпись и отдаст бумагу тренеру безо всякого сомнения и сожаления. Он уже представляет, как будут ругаться мать с отцом и говорить "а что скажет Саэ? ". /'Да всë равно мне что он скажет. Если бы вы, сука, знали что он сделал, то молчали бы уже. Не хочу я больше видеть его, не хочу. Как же, я вас всех ненавижу.. '/ Голову затмила уже привычная усталость и сонливость. Уже всë равно на сон. Он хочет поспать. Всë равно, что он опять проснëтся из-за слëз и боли в груди. Всë равно, что он увидит. Рин продолжал утопать в своих мыслях, пока окончательно не пропал в царстве Морфея. На этот раз его сон был не тем, что постоянно мучал его. Нет, совсем другой. Мыльный, непонятный, не цветной и резкий, но и не такой жестокий и убийственный. Он один шëл вдоль длинного серого коридора. Ни единой двери, ни единой трещины, ни одной картины. Чем дальше он шëл, тем шире становились стены. Всë дальше и дальше, дальше и дальше дальше и дальше.. Кажется, прошëл целый час, пока он резко не наткнулся на стену, с достаточно узким проходом. Осмотревшись по сторонам, он поняв, что другого пути нет, он попытался пролезть в эту щель. Он прошëл плечëм вперëд, немного приопустив голову к соединению ключицы и лопаток. На удивление, она была ему прямо по фигуре. Пройдя сквозь проход, он понял, что оказался прямиком.. У себя дома..? Да, это точно он, вот, там стоит мама и целует отца. Но они выглядят так молодо. Прямо как на тех фотографиях, что стоят в рамках в гостиной на полке. Не успевает он моргнуть, как картина сменяется на совсем другую. Родители стоят у входной двери, что ведëт в дом. Перед ними фотограф, настраивающий камеру. Мать стоит, придерживая живот. Кажется, на этот момент она беременна. В их компании всë так же никого из детей. Резкий щелчëк фотоаппарата и из него выползает фотография. В комнате родителей стоит точно такая же, так ведь? Мать мило улыбается, а отец придерживает еë за плечо. Рин машинально поворачивает голову, а за тем плечи, влево. Кажется, очередное фото, на на этот раз уже из роддома. Мать держит младенца, что кричит и размахивает в разные стороны маленькими ножками и ручками. "Саэ! " Проговаривает она, тëпло и мило улыбаясь. До Рина, кажется, начинает доходить к чему приведëт этот сон. Сцена сново сменяется. Очередная фотография. Маленький брат сидел на ступеньках с мячиком в руках в ожидании, когда родители наконец-то соберутся и фото будет сделано. Наконец мать подзывает того к себе и он торопливо и неуклюже подниматься и подбегает к родителям. Отец берëт того на руки и сажает к себе на плечо. Мать приятно улыбается сыну и прячет свободную руку в карман, а второй приобнимает мужа за плечо. Рин устало вздыхает и опускает глаза в пол. Дальше будет только хуже. Воздух резко разрезает курик младенца. Младший Итоши поднимает голову и видит интересную картину. Мать сидит на палатной койке и держит в руках ребëнка. На перила, что было приделанно к кровати, маленькими ручками облокотился двухлетний мальчик и любопытно разглядывал своего, вероятно, будущего брата. "Аккуратно, сынок, он же ещë маленький. Будь всегда осторожен с братом: ты старше, ты не должен давать младших в обиду." Мальчик поднял свои блестящие глазки на мать, а после кивнул. "Хорошо, мама! " - Ага, конечно.. - не сдержался и буркнул себе под нос Рин. Он ненавидит, когда за него заступаются, из-за этого складывается ощущение, будто он слабый и не может за себя постоять. Сцена снова сменяется. А вот этот момент Рин уже помнит достаточно чëтко. Кажется, это первое сентября. Саэ тогда пошëл в третий класс, сам Рин- в первый. Тогда они выглядели не сильно довольными. Младший, как он сам помнит, до ужаса ненавидел бабочки. Да-да, те самые, которые надеваются на разные мероприятия "джентльменам" за место галстуков. Ему они не шли и с ними он выглядел тупо. Да он и сейчас так считает. Старший же - наоборот, не мог переносить галстуки. Но, что ж поделаешь, мать сказала надо, значит надо. Вспышка фотоаппарата, после чего к детям, что стояли держась за руки напротив ворот, подходит мама, показывая им фотографию. Рин потирает уставшие глаза. Тишину снова рассекает резкий гудящий звук. На этот раз аэропорт. Саэ, уже будучи в возрасте тринадцати лет, роется в чемодане в поисках документов. Младший стоит рядом и держит его сумку. Наконец достав папку бумаг, он хватает еë под бок и второпях пытается застегнуть сумку, а после бросается в объятия к брату. "Давай, свет мой ясный, я, если смогу писать буду, хорошо? ". Ах, эти слова.. А ведь какое-то время он действительно писал почти каждый день. Каким он был наивным.. Распрощавшись с родителями и ещë раз перепроверив всë ли на месте, он перешëл через турникет, обернулся в последний раз и, помахав рукой, так дружелюбно улыбнулся. Аж тошно стало. "Сейчас будет зима позапрошлого года, да? " Мысленно предположил Рин и тут же перед его глазами залетали снежинки. Но перед ним ничего не было. Он начал осматриваться и наконец развернулся. Он стоял у самого себя прямо за спиной. У себя, стоящего на коленях и протягивающего руку вслед удаляющемуся брату. Но и перез тем Саэ из воспоминания кто-то стоял. Он не помнит, что видел кого-то кроме них самих. Чуть прищурившись, он разглядел знакомую фигуру. Саэ, что был уже значительно выше своей проекции смотрел в землю. Взгляд его был уставший и сожалеющий. Резко воспроизводство воспоминания исчезло и расстояние между ними резко сократилось. Теперь брат стоял на расстоянии вытянутой руки от самого Рина. Старший начал медленно поднимать голову, пока не встретился взглядом с братом. Они молча стояли и смотрели друг на друга. Без единого слова. Как вдруг режущую уши тишину решил развеять Рин и подал голос. Тихий, замучанный. И это был лишь один вопрос. - ..Почему..? Саэ вздрогнул. Тишь снова окунула их обоих с головой в свои мысли. Младший опустил глаза в землю. Как казалось, они простоят так ещë вечность. Через пару минут он решился поднять голову и посмотрев в его углаза в последний раз произнëс: - Я уйду.. Прости.. Старший сделал резкий шаг вперëд и протянул руку вслед Рину, но он резко отдалился и просто растворился. Итоши разко открыл глаза. Всë та же комната. Он всë так же лежит свернувшись в клубочек на подушке, ноутбук лежил на прикроватной тумбе, солнечный свет ложится тонкой белой полосой на всю комнату сквозь щель в шторе. Он чуть-чуть приподнимается на локте и поднимает глаза на настенные круглые часы. 11:03. Тело очень сильно ломит, но на удивление не чувства сухости в глазах, схих слëз и усталости. Неужели спустя столько времени, он выспался? Рин медленно сел на кровать и уткнул взгляд в пол, пытаясь обработать то, что он недавно увидел. Ну и что это вообще могло значить?