доказательство

едва соображая в пьяном бреду валера еле-еле нашарил под старой ванной ржавое шило. острое, сойдёт. косо примерившись он со всей дури всадил шило в кисть руки. промазал. игла соскользнула и неглубоко разрезала левую ладонь. подросток зашипел: — блять, блять, блять!  на кафель аккуратно стекала струйка крови. убирать её никакого смысла, а тем более желания, не возникало. валера обтёр руку о чёрные джинсы в надежде, что это поможет. кровь продолжала течь. — не получилось, значит, — больше для собственного успокоения промямлил валера. ухватившись за раковину, он встал, пошатываясь, и включил ледяную воду. подставил руку: — не получилось. плохо. утекающая в слив жидкость стала похожа на разбавленный малиновый морс. пить, кстати, хочется. хотя, кроме алкоголя ничего у них, наверное, больше не осталось. с этой мыслью валера обмотал руку в футболку, вырубил кран и вывалился из запертой ванной прямо в душный тёмный коридор. отовсюду в уши долбила шикарная музыка, биты для которой мастерил какой-нибудь школьник-доходяга. подросток зажал правое ухо, лишь бы поменьше в его слуховые каналы попадали басы и смачно пихнул ногой какого-то долговязого панка, который тут же и валялся в своей блевотине. прошаркал дальше, в кухню. здесь было попрохладнее — окно открыто настежь. трое-четверо, девушки-парни стояли, почти высунувшись наружу, и выдыхали на улицу сигаретный дым, ещё несколько сидели за столом и занимались распитием. среди всех валера узнал матвея — причину своего визита в эту хату. просто матвей, буквально пару дней назад, хлопнул патлатого по спине, и воодушевленно провозгласил: — приходи, пить будем. не соврал. реально, пьют. началась вся эта бомбическая тусня часов в шесть. сейчас стрелки неожиданно сместились на двенадцать. недетское, так скажем, время. основная аудитория сего флешмоба — подростки и уже не очень подростки. например, матвей — двадцатилетний здоровяк. да и валера сам, будучи учеником девятого класса, от этих деградантов не особо отличался. в общем, сомнительный контингент. компания за столом пьяно ухахатывалась с какой-то супер-истории, рассказанной матвеем. — матвей! — вяло помахал рукой валера, подбираясь к другу ближе. тот его, естественно, не услышал, — матвей! — кто пищит? а, ты, что ли? — нащебетавшись с приятелями, царь наконец обратил внимание на своего плебея. затянувшись вейпом, он наигранно-раздраженно зыркнул, — чё такое, говори быстрее. — у вас вода осталась? — слабо выдавил валера, неловко переминаясь с ноги на ногу. после замечания матвея все взоры вокруг устремились на него. даже пиздеть потише стали. — какая, нахуй, вода?! ты сюда водичку пить пришёл, золотце? — вода нужна. — иди, блять, из под крана попей, в чём проблема? — плохо мне, я ща ёбнсь. — ой ё-ё-ё-ё… — протянул матвей, нехотя поднимаясь с нагретого места на диване, — пиздуй сюда, роцкер. он развязно пролез через всю свою свиту, подошёл к рукомойнику, подхватил первую попавшуюся кружку с полок и подставил её под струю воды. секунды через две обеспокоенно прошептал на ухо: — чё, совсем прям плохо? — я руку порезал. случайн. и тшнит. — погоди тогда, — матвей осторожно подал кружку в руку валере и обернувшись, гаркнул, — я ненадолго! оставьте мне винца и «кэмэл»!  под одобрительные «хорошо», парни гуськом отправились в зал. там, распихав всех широкими плечами, матвей проложил дорогу к балкону: — э! — присвистнул он на страстно лобызающуюся по очереди на свежем летнем воздухе троицу, — давайте, съебались — очередь! ребенку хуёво, ну? молодые еле как заползли в комнату и были таковы. матвей сгрузился на косую табуретку и, заботливо придерживая валеру за плечи, усадил к себе на колени, позволяя упереться плечом в недавно купленную дорогущую толстовку. — чё с тобой опять, роцкер? блять, любит же он это прозвище. а все из-за длинных чёрных волос, которые валере лениво стричь. — руку поцрапал. — это я уже слышал. что-то ещё болит? ты пей давай воду, сам же попросил, — щёлкнул матвей по кружке. в его глазах читалось неприкрытое беспокойство. обычно он всегда напыщенный, мудак такой… валера что, настолько хуёво выглядит, что заслужил от него сочувствия? — голова болит и тошнит. — блевать, как? будем? — не. не настольк тошнит, — клонит в сон. — сколько выпил хоть? — много. — ну сколько? — я не счтал… — главное, чтобы завтра белочка не пришла. валер, не спи. дыши лучше. — не-е… — бля, да что ж с тобой делать. воду щас прольешь! аккуратно! дальше валера уже ничего не слышал. занавесился своими волосами длиннющими и прикорнул сидя. прямо на коленях матвея. он ничего не слышал, даже того, как матвей поставил на пол кружку, как через несколько минут подхватил его на руки и отнёс на кровать в спальню. как злым шёпотом выгнал оттуда всю пьянь. как укрыл каким-то пледом, как прилёг рядом. и поглаживаний по голове не чувствовал. не запомнилось. и лёгких поцелуев в щёку тоже. всё это где-то не с ним, где-то далеко. быть не может, чтобы это его так нацеловывали и наглаживали. а вот прикосновение к низу живота через растянутую футболку ощутилось даже сквозь пелену подступающего сна. валера резко очухался, перехватил руку матвея и уставился на парня пьяными глазами: — ты чё делайшь? матвей тут же стушевался, дёргаясь назад: — ничего. — а по-моему соблазняйш-ш… — да кому ты нужен, господи! себя вообще видел?! пугало, блять огородное! — матвей скуксился и затараторил сбивчиво, почёсывая плечо, — да на тебя ж ни одна баба до сих пор не посмотрела, не то что мужик! на что надеешься?! ты хоть причёсываешься иногда?! тебя здесь все за бомжа ебаного считают! мне пиздец кринжово даже рядом с тобой находиться! я еле-еле себя заставил тебе ответить на кухне! вот как. а ему ведь понравились поцелуи в щёку. валера не был уверен, куда угодит его кулак, учитывая степень опьянения, но на его счастье, он прилетел прямо матвею в морду, да так, что тот свалился на спину. ощущение на костяшках что надо. — ты чё тво… второй удар получился в разы сильнее первого. прямо в яблочко — в переносицу. третий в щёку. четвёртый в скулу, пятый… с нарастающей яростью валера принялся что есть мочи дубасить лежащего на кровати матвея, не жалея, оставшейся здоровой после инцидента с шилом, правой руки. бил быстро, жестоко, не давая оппоненту и шанса опомниться. похоже, во время этого акта насилия, он что-то очень громко орал, потому что скоро сбежалась огромная толпа пьяного в дровищи народу.  — опа-а, драка-а! — он же его сейчас убьёт! — гаси уёбка, я тоже его ненавижу! — чего ты про пидоров орёшь, кто пидор-то? — один самый трезвый на вид паренёк перехватил валеру за предплечье, — этот, что ли? давай завязывай его пиздить, он уже откис. валера пьяно прищурился, сфокусировал взгляд на своей жертве и ужаснулся: лицо матвея напоминало минное поле, по которому сверху ещё дюжина тракторов проехалась. из носа густо сочилась кровь, под глазом расцвело огромное красное пятно, которое завтра аукнется фингалом. он лежал с закрытыми глазами, можно было подумать, что вообще мёртвый. — перепил, что ли? с какого перепугу в драку сразу полез? — слышь, — валера разогнулся и озлобленно уставился на неравнодушного паренька в упор, — ты кто, нахй, такой? — я живу в этой квартире. в этой комнате. и сплю на этой кровати. а ты её чужой кровью пачкаешь. отстирывать у меня будешь, понял? ты за что его так отметелил? валера взвился ещё больше: чё за хуй с горы? на вид его возраста, хлюпик-хлюпиком. еще и стриженый чуть ли не налысо. вкупе с девчачьим личиком он выглядел крайне нелепо. — отъебись, мудк. я спать. — да спи на здоровье, только простынь утром постирай. и этого своего, — паренёк указал пальцем на матвея, — день куда-нибудь, я тут лягу. — на эту ебать какую гря-язную кровавую простынь? — ядовито бросил валера, сползая на пол. толпа зевак начала потихоньку разбредаться, даже музыку выключили. интересно, сколько времени? — а куда деваться, я нигде больше уснуть не могу. э, стоять! — хозяин квартиры догнал парней, уже развернувшихся к выходу из комнаты, — с койки его уберите, в зале можете на диван положить. давайте, втроем сможете, не такой уж он и тяжелый. компания синхронно вздохнула и через пару минут матвея на кровати уже не было.  воцарилось неуютное молчание. паренёк задвинул обратно съехавший от буйств матрас и уселся на него, выжидающе покачивая ногой. — я ж его не прибил, а? — минут через десять сиплым голосом спросил валера, отгрызая последний неотгрызанный ноготь. до него, похоже, только сейчас дошло, что он он натворил. — нет конечно! не сильно ты его отпиздил, если честно. он просто отрубился, а сейчас похоже, спит. так ты это, — паренёк сдвинул простынь, подворачивая ее так, чтобы часть запачканная кровью не была видна, — тут дрыхнуть собрался? — я туда не пойду. — тогда ложись со мной, что ли.  — на полу посплю. — блять, хватит комедию ломать, страдалица, сюда лезь, — паренёк призывно похлопал по одеялу, забираясь под него, — лампу только выруби. валера тяжело поднялся с пола и дрожащими руками едва нащупал за тумбой вилку, чтобы её выдернуть: — так, типа? — тоже сойдёт. всё, спать. надеюсь, эти там ничего не расхуярят. — как тебя зовут? — валера осторожно заполз под одеяло, стараясь не касаться плечом нового знакомого, слишком узко. каркас от его движений многозначительно скрипнул. — а? о, я сеня.  — хуевая у тебя, сеня, кровать. — какая есть, — хохотнул сеня, — а тебя как зовут? — валера. — спокойной ночи, валера. не кисни давай. — спокойной. но ночь оказалась не спокойной. валера не помнит, что ему снилось. помнит только, как проснулся в холодном поту в позе покойника, со сложенными на груди руками от знакомого голоса. его звал младший брат, откуда-то из-за двери. жалобно всхлипывая, он орал навзрыд, скребясь ногтями по дереву. всё звал и звал, будто никого в этом мире больше нету. будто валера единственный, кто может ему помочь. бежать. бежать подальше от этих криков. он слишком сильно их ненавидит, эти звонкие визги, граничащие с воплями мученика во время жестокой экзекуции. в попытках заглушить голос брата валера шепчет всевозможные извинения, самые разные. ему страшно смотреть на дверь. он лежит, обливаясь ледяным потом, боясь пошевелиться. чувство мерзкого ужаса сковывает внутренности, не позволяя сердцу биться. оно пропускает удары. нет. это невыносимо. валера с невероятным усилием сдёргивает с себя одеяло и подлетает к окну. бежать. не слышать. прости. резким движением на себя окно открывается. валера запрыгивает на подоконник. в лицо дуют колкие снежинки. — стой!!! еще секунда, и в полёте он поймает лицом каждую из них. — валера!!! его хватают за руку. кажется, такое уже когда-то происходило. — он не умер, я серьёзно!!! просто уснул!!! плач брата становится тише. сердце снова бьётся, причем очень громко. — давай поговорим!!! сегодня валера, почему-то, снова жив. в доказательство этому назойливо ноет рана от шила на левой руке.