Фальшивка

      Пиздецовая смена наконец-то закончилась. Система купола трижды глючила, показывая, что рядом пролетают неопознанные объекты. Целая ночь на ногах, а утром пришлось катать подробный отчет для кризисной комиссии. Как сказал лидер: «Чтобы учесть все ошибки при реальной угрозе».       Теперь хотелось только одного — скорее пожрать и завалиться спать.       У двери Минхо замер. Приглушенный незнакомый смех резанул по ушам, заставил напрячь каждый мускул. Значит, у Томаса гости — очередной любовник или собутыльник.       Не важно. Он слишком вымотан, чтобы искать другие варианты.       Внутри оказалось так накурено, что горло мгновенно скрутило спазмом. К вони мерзких самокруток примешивалась гарь пережаренного масла. Везде битое стекло, бутылки, разбросанная одежда. На кухонном столе грязные ножи и недоеденный кусок стейка. Томас стоял посреди этого срача в одних трусах — небритый, с безумным отсутствующим взглядом.       На диване сидел механик Френки. Отдаленно он напоминал Ньюта: такой же болезненно худой, но в лице больше крысиного и глаза неприятного водянисто-серого оттенка, рыжие волосы собраны в хвост. В одной руке сигарета, на коленях тарелка с жирной лужицей, куда он стряхивал пепел. Ну хотя бы одет.       — Выпьешь с нами? — Томас потянулся к одной из бутылок. Ему попалась пустая, и он отпнул ее к стене. Не разбилась она только чудом.       Стараясь ни на кого не смотреть, Минхо подошел к окну, открыл его. Оставалось сменить постельное белье, и послать всех к черту — пусть делают что хотят.       — А как же десерт? — спросил Френки. Голос у него был высокий, с неприятными манерными интонациями.       — Сейчас все будет, — пообещал Томас.       О чем они толкуют — решительно непонятно. Важнее было отыскать в бардаке свою одежду и улизнуть в душ.       Не успел.       Комод перегородил Томас. Встал перед выдвинутыми ящиками, словно дракон, охраняющий сокровищницу. Даже бутылка водки в его руке выглядела устрашающе — за одно неверное движение обрушит ее на голову вместо дубинки.       — Придется с нами выпить.       Под кожу пролез мерзкий холодок. Только бы не взбесить Томаса, только бы все обошлось.       — В другой раз. — Минхо попытался улыбнуться, но губы будто заклинило. — Я устал…       — То есть Бегунов ты накачивал выпивкой, а сам трусишь? — Томас заговорил полушепотом, но Френки наверняка слышал каждое слово. — Какой ты жалкий. Не можешь взять ответственность за…       Томас замолчал. Невысказанное обвинение повисло в воздухе тяжелом грузом. Красноречивей некуда — за преступления полагается расплата.       Минхо забрал бутылку. Облезлая этикетка и надписи на чужом языке выдавали в ней полувековую древность. Зазубрины на крышке царапали пальцы — кто-то ее уже открывал.       Он осилил два больших глотка. Водка жаром растеклась по венам и обожгла пустой желудок, словно кислота. Чтобы не блевануть своими же внутренностями, пришлось приложить усилие. Может, с него хватит, может, теперь ему позволят уйти?       Томас посмотрел на него в упор.       — Допивай.       — Что? Она же почти полная! — не поверил Минхо. — Убить меня захотел?       — Такого убьешь. — Томас усмехнулся и окатил его ледяным взглядом. Спорить явно бесполезно.       Пришлось сесть на кровать и снова приложиться к бутылке. Что ж, если повезет, можно заснуть и не проснуться.       Он пил, пока воздуха стало не хватать, пока тошнота не скрутила горло с такой силой, что нос защипало, а из глаз брызнули слезы. Его повело, и он не стал сопротивляться — упал на спину вместе с бутылкой.       Томас оказался рядом. Скалился он как гривер и за подбородок хватался также цепко.       — Будешь нашим десертом?       Ответить ему Томас не дал. Пропихнул в полуоткрытый рот пальцы, превращая «нет» в неразборчивое мычание.       — Я знал, что ты согласишься. — Прошептал Томас и тут же оглушил победоносным призывом: — Френки, присоединяйся!       Пальцы сменила бутылка. Стекло стукнулось о зубы с беспощадным напором. Ели не выпить — будет хуже.       Водка полилась в горло. Он захлебывался, кашлял, и снова захлебывался. Жгло лицо и глаза. Мысли путались. Каждый звук пробивался, словно через одеяло.       — Т-т-омас… — с трудом проговорил Минхо, когда наступила передышка.       Но Томас ему не ответил.       Его раздели. Вездесущие руки Френки — на его шее, на груди, на члене. Липкие ладони и поцелуи с привкусом табака. Слюнявый рот, от которого не отвернуться. Тяжесть чужого тела, которую не сбросить.       Он стонал через стиснутые зубы, пока Френки лизал его соски, втягивал их губами со странным упорством. Выгибался под ласкающие прикосновения к яйцам. Но возбуждение победила тошнота.       Мерзость. Вонючая мерзость.       Его грубо схватили за волосы, перевернули на живот и поставили на четвереньки. Колени дрожали и подгибались, руки плохо держали. Кровать кружилась и раскачивалась.       Томас не дал ему упасть. Прижал к себе, позволил уткнуться лицом в шею.       На секунду почудилось, что он в безопасности. Пока зад не огрел шлепок. Второй. Третий. Френки бил его, заставляя приподнять бедра. Царапал ногтями, размазывая смазку. И вошел размашистым толчком.       От боли перехватило дыхание. Она вкручивалась и ширилась, горела пожаром вместе с клеймом. Снова Дженсон, снова в его ловушке.       На глаза наползла тьма, а потом, вместе с рваным вдохом, реальность заполнилась наползающими друг на друга кусками. Вспышками кошмарного сна.       Вот он лежит на спине. Френки на нем и в нем, его мерзкое крысиное лицо нависает, лезет с поцелуями. Все расплывается, и вот он на боку — безуспешно пытается сняться с загнанного внутрь кола, но чья-то рука поперек шеи удерживает на месте. Вот Томас методично вдалбливается, высоко задрав его ноги. Опять Френки с его вездесущим языком. Опять Томас и его скользкая ладонь на члене.       Это точно сон. Бесконечный круговорот, заполненный стонами, безвольностью, саднящей растянутостью и привкусом несправедливости.       Когда ему снова подсунули водку, наступила тишина.              Его разбудила тупая ноющая боль. Чтобы понять, где он и что происходит, понадобилась целая вечность. Когда глаза с трудом сфокусировались на темном пятне, память прояснилась.       Спиной к нему лежал Томас. Вместе с желанием проломить ему затылок накатила такая неукротимая тошнота, что Минхо вывернуло прямо на пол. Под пустые бутылки и использованные гондоны.       Легче не стало. Мышцы выкручивало, в голову словно вбивали гвозди, трясло так, что стучали зубы. Каждое движение обжигало анус, как будто внутри проворачивали шипастую дубину.       Хотелось лишь одного — замереть и больше никогда не двигаться. Так он и сделает, но сначала расправится с ублюдком Френки.       Все на что хватило сил, запустить бутылку из-под водки в сторону дивана. Она разлетелась, встретив на пути край стеллажа. Осколки брызнули на ковер.       Френки подскочил на ноги, вытаращил свои рыбьи глаза.       — Ты чего?       Шум разбудил Томаса. Он кинулся к Френки, что-то прошептал ему на ухо. А потом вытолкал его полураздетого за дверь.       — Все, он ушел, успокойся.       Томас бросил это на ходу, подбирая с пола свою одежду. Натянул грязные штаны с футболкой, потом принялся копаться в одном из контейнеров на стеллаже.       К кровати Томас подошел со странной полуулыбкой.       — Держи. — Он протянул знакомый тюбик с залечивающей мазью. — Надо экономить, но в этот раз тебе понадобится. Когда мы засунули в тебя два члена у тебя там все жутко кровило. Жаль, ты уже отключился…       Минхо зажал уши руками. Его затрясло еще сильнее, вместе со слезами наружу вырвался вой. Попытка сдержаться, задушить его, сделала только хуже. Он чуть не упал с кровати, но внезапно оказался в объятиях Томаса. Как будто ему и правда не все равно. Как будто он сожалеет.       Иллюзия растаяла с бодрым похлопыванием по спине.       — Ничего страшного не случилось. Это всего лишь секс.       Минхо чуть не подавился всхлипом. Он оттолкнул Томаса, чтобы посмотреть ему в лицо. Оно раскачивалось и двоилось, но главное разглядеть удалось — равнодушие. В глазах Томаса мертвая пустота.       — Чуть не забыл. — Томас вложил в его дрожащую руку блистер с таблетками. — Выпей сразу две, тебе станет легче. У Салима полно всякого добра из ПОРОКа.       К тошноте добавилось мерзкое ощущение предательства. Захотелось не просто завыть, а уничтожить мир своим криком.       Томас навис над ним и с отвратительным наигранным весельем сказал:       — Не трахались мы с ним, если ты об этом. Пока нет.

***

      Таблетки и впрямь помогли.       Похмелье не просто ушло, а сменилось небывалым приливом сил. Которые пригодились для уборки. Потом Минхо заперся с пистолетом в душевой и поклялся, что выстрелит в любого, кто попробует войти. Сидел там, прислушиваясь к своему дыханию и внутреннему крику.       Но Томас не вернулся. Не пришел он и на следующий день.       Ощущение времени до того исказилось, что Минхо едва не пропустил свою смену. Если бы Питер с какого-то хера не явился за ним, пришлось бы писать объяснительную и распрощаться с трехдневным пайком.       — До меня дошли слухи, что у тебя была вечеринка, — заявил Питер по дороге в охранный пункт. — Я бы тоже пошел, если б позвали. Когда мы с Джеммой устроили праздник для…       Дальше можно было не слушать. Одни и те же истории по кругу о жене и сыне больше напоминали бессвязный шум. Главное он ухватил: Томас хвастался. Страшно представить, в каких подробностях он описывал «вечеринку».       Ближе к полуночи Минхо вызвался готовить сэндвичи. И пока он резал хлеб, перед глазами встали шрамы Салима. Боль ему помогала.       Стоило попробовать. Тем более в такой час комната отдыха пустовала. Никто не помешает снять куртку с рубашкой и прижать острие ножа к предплечью.       Но вместо облегчения пришла злость. И осознание, что этот метод не для него. Есть другой способ заткнуть несмолкаемый крик.       Поэтому, когда смена закончилась, он рванул домой к Френки.       Чтобы попасть туда, надо было пройти по границе ферм. Там, где паслись козы и стояли коровники. И где нестерпимо воняло навозом. Удачное место для такого дерьма как Френки.       Трейлер, втиснутый между двух ангаров, был тем еще унылым зрелищем. Дверь вряд ли заперта, но Минхо все равно постучал. Отрывисто и настойчиво.       Френки вышел к нему заспанный. В одних трусах и с растрепанными волосами. Когда до него дошло, кто перед ним стоит, он малость струхнул. Весь как-то съежился — плечи поникли, руки уродливо скрючились, он попятился, будто хлипкие стены могли его защитить. Минхо подавил желание оправдать его страхи — намотать на кулак его патлы и впечатать рожей в дверь.       Вместо расправы он перешагнул порог. Надвигаясь медленно и неумолимо.       — Ты мне должен, как думаешь?       — Н-наверное… — Френки затравленно оглянулся на убогую обстановку. — Бери, что хочешь. Я не жадный.       — Хватит блеять, собери мозги в кучу!       От крика Френки оступился и со всей дури впечатался головой о навесные шкафы. Минхо оттеснил его к дивану, надавил рукой на плечи, заставив сесть.       — Томас сказал, что ты согласен, что все обговорено заранее. — Визгливо затараторил Френки. — Сказал, что вы оба любите жесткие игры, все дела… Я… мы же все напились… до меня только потом дошло.       Вот бы отрезать ему член и пихнуть в глотку. Но не сейчас, еще будет время вернуться к этой идее.       — Заткнись, ничего не хочу слышать про тот день. — Для острастки Минхо стукнул кулаком по стене. — Разбираешься в начинке планолетов?       — Д-да. — Френки вытаращил свои водянистые глаза. — Хочешь стать механиком?       — Типа того. Добудь мне схемы планолетов, а потом все объясни. Поможешь с этим и будешь жить, не оглядываясь. А если кому-нибудь расскажешь, и меня сцапают, за тобой придет Томас. Понял?       — Конечно.       Френки заметно расслабился, даже повеселел. На губах появилась тупая улыбочка. Вот сейчас самое то расправиться с гаденышем.       Но он не мог все испортить. Сначала надо разобраться с Брендой. Отключить в ее планолете стеллс-систему и отправить в последний полет.       А потом он придет за остальными.