Срыв

      Игорь одним их немногих кто не курил в участке. Как бы не было тяжело и сколько бы эмоций не кипело внутри, что хотелось разбить руки в кровь об стену к сигарете не тянулся. Тот лишь ходил мрачнее ночи, грубил вместо нормальных ответов и молчал, чтобы сбежать сразу по окончанию рабочего дня. Это уже было привычно, поэтому в курилку Гром был ни ногой и того не звали на перекур.       Но никто не знал почему. Курение было более простым способом для борьбы со стрессом и эмоциями и более социально приемлемым, чем алкоголь. Лишь очень малый процент сотрудников обходились другими средствами: успокоительные, хобби, отдых на открытом воздухе, прости господи, психологи. И майор в эту категорию тоже не вписывался. Тот эмоции не проявлял в качестве "проработки", не занимался хобби кроме разбивания чужих лиц и из города никуда не выезжал, копил все в себе, а потом взрывался очередным раскрытием преступной группировки и личным арестом всех причастных в полном составе. Одним словом - ходячая бомба замедленного действия.       Сам же Игорь предпочитал отмалчиваться о причинах отказа от сигарет. Лишь сверлил тяжелым взглядом в ответ пока собеседник не потеряет интерес к вопросу, чтобы продолжить разговор. Если быть честными, то и сам мужчина уже не вспомнит, когда в последний раз озвучивал причины. И называл ли вообще. Это было слишком личное и болезненное в своей незаживающей скорби, давнее. То, о чем никогда не расскажет в слух.

***

      Цветков мрачно затягивается в курилке после вызова. Обычная бытовуха, казалось бы, чего так реагировать? Да вот только в этой "обычной бытовухе" мальчик семи лет случайно застрелил отца. Мужчина оставил пистолет на столе, а сам отошёл за маслом, чтобы смазать детали, сын схватил оружие и направил на отца в качестве шутки. Выстрел пришёлся прямо в сердце. Мгновенная смерть. Но такая мрачная реакция была скорее на поведение Грома. Костю всё еще пробирает в дрожь от того взгляда полного вины, боли и сожаления, когда забирал мальчика в участок. Домыслы крутились в голове роем, мешая трезво мыслить и сосредоточиться хоть на чем-то. Что же так затронуло закрытого Игоря? Смерть отца? Вина сына? Выстрел?       Внезапно кто-то резко влетает в небольшое помещение. Взгляд безумный скачет по углам, а после задерживается на Цветкове, чтобы потом протянуть руку: – Дай, – голос дрожит будто слезы мешают, но низкий бас перепутать трудно. Костя лишь молча вкладывает в трясущуюся руку сигарету, зажигалку вырывают. – Игорь?.. – они не были друзьями, но общались хорошо по работе. – Ты хоть знаешь как? – в следующее мгновение тихий треск горящего табака заполняет тишину. Гром давится первой затяжкой, морщится, а после вновь затягивается уже спокойно. Полицейский с удивлением замечает, что дым не задерживается во рту, а сразу же опускается в легкие, как у опытных курильщиков. В этом деле Игорь явно не новичок, хоть перерыв и был. Они молчат пока не потухает первая сигарета. – Что это было? – Долгая история, – тот опускается прямо на асфальт. Голова кружится от никотина, тошнит и потряхивает от эмоций. Сейчас воды выпить и прилечь хочется, а не старое вспоминать. – Не знал, что ты куришь, – Костя не умеет молчать, поэтому даже в такой ситуации пытается завести разговор. Да и не хочется оставлять в таком состоянии Грома просто по-человечески. Тот сейчас выглядит просто дерьмово. – Давнее дело, – очень и очень давнее. Со времен смерти папы, когда весь мир на долгие три года превратился в одно размытое пятно из учебы, взволнованного голоса Игната и Федора Ивановича с тетей Леной. – Заметно было по первой затяжке, – мужчина выдыхает новую порцию дыма. Сизые кольца красиво вьются в воздухе желтым цветом от фонарей привлекая взгляд. – Сколько держался без пачки? – Пятнадцать лет, – тяжело выдыхает Гром. – Три года курил, а потом бросил благодаря Фёдор Ивановичу. – С двенадцати лет курил? – высчитывает в голове Цветков. – Неплохо так. Хотя время такое было, – он протягивает пачку вниз предлагая вторую сигарету. И не удивляется, когда оттуда берут. Зажигалка глухо щелкает в тишине, а после передаётся обратно хозяину, чтобы зажечь новую. – А сейчас почему так внезапно вернулся? Ты с таким безумным взглядом сюда влетел, что я аж испугался на секунду. Не узнал бы тебя из табельного шмальнул. – Вызов этот, – коротко отвечает Игорь. Дело совсем не в тяжелых годах девяностых. Дело в этом гребанном вызове. Тот мелкий Игорь из девяностых всегда отказывался от сигарет и пакета с клеем. Тот мелкий Игорь не считал курение чем-то крутым. Это лёгкие убивает. Да и будучи вынужденным пассивным курильщиком ему не нравилось ощущение легкости в голове, когда нет ни одной мысли, а тело ватное. Он был шебутным, а идеи в голове создавались со скоростью миллион в секунду. Но после смерти папы по его вине именно эта пустота и нужна была в сознании, чтобы иметь возможность жить. Чтобы без чувства вины каждую секунду, которая отравляла, без кошмаров с пустыми глазами папы и без ощущения фантомной горячей крови на руках. – Что случилось? – Костя не припомнит каких-то проблем с допросом и с заведением дела. Успело что-то произойти после его ухода на перекур? – Пизда с хуем разлучились, – гаркает мужчина в ответ. Внутри сейчас полный эмоциональный раздавай, перед глазами видения прошлого и настоящего из вызова, в глазах жжет от начинающихся слез, а тут еще и лезут с тупыми вопросами. Тупыми вопросами, которые сейчас бьют в старую рану. Что случилось? Всего лишь-то был вызов с такой же историей убийства отца сыном, что был в его детстве. Совершенно ничего не случилось. – Воу-воу, полегче, – полицейский с удивлением отмечает как Игорь после вопроса лишь еще больше сжимается и начинает мелко дрожать с попыткой скрыть прерывистые вдохи и выдохи. Дати на мат тот переходит когда ситуация становится критической. – Игорь? Я не хочу лезть не в своё дело, но я и не трепло. Можешь рассказать, легче станет, – в ответ сигарета в чужой руке начинается еще больше дрожать. Костя малодушно боится истерики. Потому что как успокаивать непробиваемого Грома абсолютно непонятно. Не обнимать же его и приговаривать, что все будет хорошо? – Хочешь Диму позову? Он у нас больше спец по эмоциям и слушатель хороший. – Нет, – Игорь делает глубокую затяжку, а потом выпускает кольца дыма. Половина не получается, но выглядит красиво. Видно, что опыт есть. Да и сам процесс успокаивает. Перед исповедью необходимо. – Отца моего знаешь? – Константина Грома? – вопрос вызывает удивление. – Конечно знаю, все в участке знают, – один из немногих людей, о которых рассказывали на учебе. Один из преподавателей работал с тем, поэтому часто припоминал старые дела и задержания в качестве примера для решения задач. Да и в участке тоже люди живые сидят, слухами и сплетнями делятся. – Легенда милиции, который боролся с преступностью такими же радикальными методами, погиб при задержании Анубиса, – это было очень громкое дело, поэтому все полицейские его поколения знают его. – Я его как этот малец убил, – признание даётся легко, пока есть прилив никотина. Потом будет стыдно и неприятно за это откровение. В ответ же слышится лишь судорожный кашель. – Только пулю вытащил. Ему на задержании этой десятой и не хватило. – Ахуеть, Игорь... – Костя даже не знает, что сказать. Теперь становится понятен тот взгляд на месте преступления, понятно почему Гром отказался вести дело, понятно его состояние и понятна чужая закрытость. – На моих глазах. Выстрел в сердце, мгновенная смерть, – очередная порция дыма душит вместе с болью и сожалением. Хочется разорвать грудную клетку, чтобы вырвать ее с корнем, да вот только глупый мозг это не остановит. Сердце будет лежать на ладони кровавым месивом, а подсознание будет нашептывать, что всё можно было исправить и это его вина. Да и вырывать нечего. В груди холодный кусок льда кровь качает. – Тогда-то курить и начал. Я осуждал курение когда мелким был. А папа прямо в квартире курил, пока готовил завтрак, – еще одна затяжка для продления исповеди. Сейчас именно так этот разговор и ощущается. Настоящая магия совместного курения - нужда поделиться самым сокровенным. – Тогда спасением стало, а сейчас напоминанием. Поэтому и не курю. – Но ситуация оказалась слишком критичной, – мужчина убирает зажигалку в карман к пачке сигарет. – Тебе так плохо не станет? – Не думаю. Если ты в участок, то скажи Диме где я. А то наверняка бегает ищет. – Да уж. Тут тебя искать явно не будут, – усмехается Цветов, а после выбрасывает сигарету. Перед тем как уйти сжимает на пару мгновений чужое плечо. – Это только между нами останется. Если что, то можешь у меня брать в любой момент. Запасная пачка лежит в нижнем ящике. – Спасибо, – хрипит Игорь в след. Огонь неприятно кусает пальцы. Весь табак прогорел, поэтому летит в мусорку, но Гром не уходит. Все еще потряхивает от произошедшего и от откровения. Лишь Федор Иванович знал, но и то, лишь благодаря совместной жизни под одной крышей. С тех пор напоминанием об этом периоде скорби стал низкий хриплый голос и такие срывы на похожих делах.       Красивый сизый дым намертво въелся в куртку, поэтому Игорь пойдет домой в середине рабочего дня. Остальные не должны узнать о произошедшем. Осталось лишь дождаться Диму для короткого разговора, а потом сбежать в свой безопасный уголок квартиры под самой крышей.