обретая свободу

говорят, когда человек берет в руки ножницы, это свидетельствует о переменах, но когда человек берет в руки нож, перемена может стать последней. ебанные вороны, ебанные тренировки, ебанная жизнь. целый день Жан выполняет доведенные до автоматизма действия: завтрак; учёба; тренировка; обед; перерыв на сон; тренировка, опять, неужели; ужин и обязательная вечерняя пробежка. после изнуряющего и тупого переставления ногами, после, выплеснувшегося на него, гнева тетцуи надо идти в свою комнату, хотя, конечно вряд-ли в гнезде у них есть что-то свое, но насколько это возможно, в свою комнату. заходя в туда, Жан не видит ничего нового, никаких гребанных перемен. утешая себя мыслями, что в гнезде лучше обойтись без резких изменений, он берет чистый комплект белья и идёт в ванную. здесь все так же как и всегда, смотрит в зеркало, тоже ничего не поменялось, все теже синие круги под глазами, обвисшая кожа и сильно взлозмаченные, от отсутствия ухода, волосы. продолжая рассматривать себя, Жан цепляется взглядом за свое лицо, остановшись на глазах, задаётся вопросом «где же те огни, горевшие в них, где ты мечта, радость и любознательность, где тот мальчик, у которого было все время мира и которого в будущем ждало счастье и понимание?». и, словно отвечая за всех нелюдей, окружающих его, голос в голове отвечает:«никогда и ничего у тебя не было, ты наш, ты собственность, ты ничтожество, ты жалок и недостаточно хорош, ты —третий, ты — никто!». захлебываясь потоком желчи, Жан ударяет по зеркалу, прямо там где находились его глаза. оглущающий звон раздаётся повсюду, заполняя собой все помещение. стекло разлетается вдребезги и осколками падает по всей комнате. Жан опускается на колени, облокачивается на стену, поджимает ноги, и из глаз начинают катиться слезы. он содрагается в немом крике, зарываясь руками в волосы, смешивая в нем боль, отчаяние, зависть, непонимание и усталость. подхваченный порывом эмоций Жан берет обломок зеркала и проводит им по своей скуле, там где была тройка. расцарапаная кожа начинает болеть и чесаться, кровь сбегает по щеке алой струёй, но Жан ни о чем не жалеет, жалеть сейчас он просто не может, у него нет сил. следующим шагом к свободе остаётся провести тем же осколком по руке, по венам. и он это делает. один раз. второй. третий. слезы катятся, Жан истерически смеётся, но ни на секунду не останавливается. сквозь пелену наступающей смерти он видит открывающуюся дверь, «странно», думает Жан, «вроде закрывал же», и делает настолько серьёзное лицо, как будто только она сейчас имеет значение. через дверной проем заглядывает сначала голова рико, а потом и он сам. рико что то бубнит, причитает и приказывает, только Жан ничего уже не слышит, он находится на грани вечной свободы и утомляющей реальности. после очередного взмаха рук рико и движения своей руки, глаза закрываются навсегда. Жан обрёл свободу. он нашёл покой. похоронили его на следующий день. вороны тяжело пережили его потерю, но вряд ли это было из-за личной привязанности. команда потеряла одного из лучших игроков. у ичиро отобрали ценный ресурс. у тетцуи больше нет очередной игрушки для избиений. и лишь несколько человек скучали по Жану по другому. мир потерял одну из многих знаменитостей, они же потеряли брата, друга и надежду. над эвермором до сих пор кружит чёрный ворон с красным пятнышком на груди и тремя перьями на затылке, ведь оттуда живыми не выбираются, оттуда невозможно сбежать.