Молодые особи

К удивлению коллег, Персиваль несколько дней назад подал заявление на двухнедельный отпуск. Серафина недоверчиво прищурилась, потому что трудоголик, директор службы магической безопасности, просящий об отпуске, а не вынужденный его взять из-за нее или травмы, был чем-то неслыханным. Тем не менее она поспешила подписать заявление, вероятно, опасаясь, что он передумает, если она будет медлить. Персиваль, не отличавшийся мелкими забавами, лишь тонко улыбнулся ей, тщательно скрывая свое удовольствие. Ей давно следовало понять, что Ньют оказывает на него хорошее влияние. Реакция его авроров была не менее забавной: комичные выражения удивления с плохо скрываемой паникой по поводу возможных неприятностей, в которые он может попасть во время своего отсутствия. Чувствуя себя скорее воспитателем в детском саду, чем высокопоставленным правительственным чиновником, Персиваль провел большую часть своего последнего рабочего дня, уверяя их, что его больше не захватят и уж точно не заставили уйти в отпуск (серьезно, Джонсон, какого черта). Он также оставил им подробные инструкции о том, как поддерживать порядок и что нужно делать во время его отсутствия. А потом, пока они отвлеклись на стопку пергаментов, он, на случай, если не удастся сбежать иначе, более или менее незаметно выбрался из здания. А все потому, что Ньют посмотрел на него своими большими, невинными глазами и сказал: — Я подумываю отправиться на поиски новых Вампусов. Ты должен пойти со мной, Персиваль. Персиваль никогда не умел говорить «нет» этим глазам (хотя Ньют, похоже, не понимал, что использует их), и сказать, что его не интересовали Вампусы в дикой природе, было бы ложью. Собирать вещи было необязательно для большинства волшебников, а тем более когда у одного из двух путешественников был волшебный чемодан, в котором могло поместиться целое семейство, не говоря уже о нескольких сменах одежды. Поэтому, когда Персиваль вернулся домой, Ньют уже ждал его, полностью готовый к отъезду. — Дай мне минутку, чтобы позаботиться о растениях, дорогой, — сказал Персиваль, приветствуя Ньюта долгим поцелуем. Проверив растения в гостиной, он спросил: — Так куда именно мы направляемся? — В Саскачеван, — ответил Ньют, и в его голосе прозвучала та прекрасная нотка волнения, которая всегда предшествовала очередному путешествию в поисках новых существ. — У меня есть портал в Саскатун, а оттуда мы можем аппарировать в леса. Персиваль что-то пробормотал в ответ, закончив настраивать заклинание полива для серебристой травы и перейдя к растениям в спальне. Прошло много времени с тех пор, как он был пленником Гриндевальда, но он всегда чувствовал себя немного спокойнее, когда входил в свою спальню с зачарованным потолком, звуками леса и слабо светящимися растениями. И хотя номинально он был в отпуске, но, учитывая, что он сопровождал Ньюта, который не знал, что такое свободное время, даже если бы его по голове ударили драконьей чешуей (хотя Персиваль и сам был не намного лучше, но, по крайней мере, его главное хобби не было одновременно и работой), он знал, что ему понадобится это спокойствие. *** Не прошло и двух дней, как Персиваль прятался за большим деревом с порой невыносимо раздражающей любовью всей своей жизни, всего в десяти метрах от места, похожего на лагерь контрабандистов. В стороне стояло несколько клеток. Большинство из них были пусты, но в одной находился маленький клубок черного меха, который показался Персивалю знакомым. Рядом с ним Ньют дрожал от тихой ярости. Это вообще не входило в компетенцию Персиваля. Они находились в Канаде, и местные авроры и так смотрели на них с недоверием после всей этой истории с Гриндевальдом, что Персиваль мог понять. Но он уже знал, что Ньюту наплевать на его проблемы с законом. — Ньют, — зашипел он, — когда ты говорил о «слухах о Вампусах в округе», ты на самом деле имел в виду браконьеров? — Ну, — начал Ньют тоном, который, очевидно, казался ему вполне рассудительным. Персиваль уже давно понял, что Ньют на самом деле очень разумный человек, если только речь не шла о существах. В этом случае он превращался в самую упрямую и склонную к спорам стену, которую Персиваль когда-либо встречал. — Здесь не так много волшебников, поэтому, если ходят слухи, они обычно имеют под собой основания. Персиваль больше не мог этого выносить и зажал переносицу. — Почему ты просто не сказал мне об этом? — Потому что ты бы поднял шум, — с улыбкой сказал Ньют. — Так было гораздо быстрее. Так ты поможешь мне арестовать этих браконьеров или нет? — Конечно, так быстрее, — проворчал Персиваль, но, как и ожидал Ньют, последовал за ним. Возможно, браконьеры и были готовы к появлению опасного магического существа, но они явно не ожидали, что волшебники вмешаются. По крайней мере, не такие, как разъяренный Ньют Скамандер и его парень, директор службы магической безопасности МАКУСА. Персиваль мог бы посочувствовать им, если бы не увидел выражение лица Ньюта, когда тот смотрел на маленького Вампуса в клетке. И в самом деле, он полностью разделял его чувства — где-то на задворках сознания Вампуса его собственная форма возмущенно рычала, глядя на это преступление против природы. Поединок продлился всего две минуты и закончился тем, что четверо волшебников-практикантов были крепко связаны. Двое были без сознания, третий стал ярко-фиолетовым (Персиваль заткнул рот ругающемуся четвертому), но ни у кого не было переломов конечностей или проблем с дыханием, так что Персиваль счел это удачей. На мгновение он задумался, что с ними делать, потом подобрал с земли брошенное одеяло и прошептал: — Портус. Вытащив из кармана пальто лист пергамента и перо, он быстро написал записку в канадскую службу авроров, официально передав им мерзавцев, и отправил всю компанию к дверям канадского правительства волшебников в Оттаве. Оставшись наконец в одиночестве, он повернулся, чтобы поискать Ньюта, и увидел его сидящим на корточках перед клеткой, из которой доносилось рычание. Маленький Вампус попеременно то угрожающе рычал, насколько мог (что получалось у него не очень хорошо), то прижимался к прутьям клетки. Зрелище было ужасным, и прежде чем сознание Персиваля успело завершить свою работу, он уже трансформировался, мягко приземлившись на шесть лап. Щенок перестал скулить. Персиваль тихо подошел, одним движением передней лапы снял замок и осторожно подцепил когтем одну из передних перекладин клетки, открывая ее. Персиваль никогда раньше не оказывался в такой ситуации, но сознание Вампуса заставило его стать Вампусом, поэтому он, следуя своим инстинктам, опустился на землю, почти лицом к лицу с щенком, и издал глубокий урчащий звук. Прошло несколько минут, пока Ньют лежал на траве, тихо держась на расстоянии, прежде чем маленький Вампус начал подкрадываться ближе. Наконец он коснулся своим маленьким мокрым носом гораздо более крупного носа Персиваля, задев чувствительные усики. Персиваль заурчал громче. Щенок сделал еще один неуверенный шаг вперед и устроился на передних лапах Персиваля, поскуливая и норовя подползти поближе, едва не бросившись на него. Руководствуясь инстинктом, Персиваль принялся вылизывать щенка за загривок, хотя человеческая часть его разума испытывала легкое отвращение. Чуткие уши насторожились: Ньют тихонько возился на заднем плане, пока не послышался щелчок открываемого чемодана. Осторожно сомкнув зубы на шерсти щенка, Персиваль поднял его в воздух. Щенок висел спокойно, доверчиво, видимо, привык к такому способу транспортировки. Персиваль шагнул вперед и запрыгнул в открытый чемодан, приземлившись в жилище Вампуса, от которого Ньют так и не избавился, хотя свободное место ему не помешало бы. Персиваль бодро зашагал к своему излюбленному месту — поросшей мхом низине под самым большим деревом в округе — и уложил маленького Вампуса на мягкую подстилку. Не успел он вернуться в человеческий облик, намереваясь помочь Ньюту, как щенок снова начал хныкать, издавая высокий встревоженный звук и отчаянно дергая носом. Этот звук попал прямо в сердце Персиваля, и он, не колеблясь ни секунды (Ньют ведь наверняка закричит, если ему понадобится помощь?), снова обернулся и опустился на землю, чтобы детеныш мог уютно зарыться в его шерсти, и снова успокоился. Персиваль, несомненно, был личным «пледом безопасности» для этого маленького озорника. Он был очень рад, что никто из его авроров или, не дай бог, Куини, не был здесь, чтобы увидеть, как он умиляется, глядя на шевелящийся носик и мокрые глазки малыша. К счастью, в этот момент подошел Ньют с миской и полотенцем в руках, отвлекая Персиваля от мыслей о будущем шантаже. — Я принес молоко, — тихо сказал Ньют, опускаясь на колени рядом с Персивалем. — Конечно, идеальным было бы молоко Вампуса, но, думаю, это вполне подойдет в качестве замены. Детеныш Вампуса уже достаточно успокоился, чтобы не обращать внимания на близость Ньюта, лишь немного настороженно наблюдая за ним из-за передней лапы Персиваля. Потребовалось несколько долгих минут уговоров, прежде чем маленький Вампус согласился пососать смоченное молоком полотенце, которое Ньют постоянно опускал в миску. Но как только щенок отвлекся на еду, Персиваль воспользовался случаем, чтобы на время вернуться в человеческий облик. Щенок немного поскулил, беспокойно шевеля ушами, но, видимо, что-то в запахе Персиваля осталось прежним, и он снова успокоился. Ньют продолжал кормить его, пока миска не опустела, и Персиваль наблюдал за этим со знакомым чувством нежности. Он ничего не мог с собой поделать — общение Ньюта с детенышами тварей тронуло бы даже каменное сердце. Сытый и сонный, детеныш недостаточно быстро отреагировал, когда Ньют поднял его заднюю лапу, чтобы осмотреть, и жалобно завыл, что снова заставило Персиваля успокаивающе заурчать. — Это девочка, — объявил Ньют, просияв. — Конечно, девочка, — согласился Персиваль. — Этот щенок вырастет в грозного Вампуса. Ньют посмотрел на него с выражением явной добродушной насмешки. — Ты же понимаешь, что технически она будет котенком Вампуса, а не щенком? Два презрительных взгляда устремились на него, когда Персиваль закрыл уши щенка. — Не слушай его, щенок, ты можешь быть кем угодно. Ньют открыл было рот, чтобы заметить, что именно Персиваль затеял всю эту историю со «щенком», а не маленькая леди рядом с ним, но в итоге лишь покачал головой с улыбкой, играющей на его губах. Персиваль и новоиспеченный щенок продолжали игриво поглядывать на него. — Если бы я не знал лучше, то подумал бы, что ты на самом деле ее отец. При мысли о подобном предположении Персиваль содрогнулся и почти задался вопросом, возможно ли это, прежде чем вовремя вспомнил, с кем именно он разговаривает. Ньют еще не задавал риторических вопросов, связанных с существами, на которые не получал бы ужасающих подробностей, а Персиваль не хотел ничего знать о тонкостях сексуальной жизни анимагов. — Давай не будем об этом, — сказал он. Как по команде, щенок открыла свой маленький ротик и по-кошачьи зевнула, после чего снова улеглась на мягкий мох. Персиваль подозревал, что выражение его лица выглядит довольно жалким, но когда он посмотрел на Ньюта, то увидел на его лице серьезное выражение, которое заставило его инстинктивно выпрямиться. — В чем дело? — спросил он, когда Ньют не ответил сразу. Ньют придвинулся ближе и прильнул к боку Персиваля, одной рукой нежно проводя по чувствительным волоскам на его шее. — Ты знаешь, что мы не можем ее оставить. Персиваль глубоко вздохнул, признавая это в беззвучном порыве воздуха. — Я знаю, — сказал он. — Ты проделал хорошую работу, чтобы просветить меня. Она должна жить в дикой природе. Тем не менее в голосе Ньюта прозвучала нотка осторожности. — Когда привязываешься, становится труднее. До сих пор ты по-настоящему привязывался только к постоянным обитателям чемодана. — Я знаю, — повторил Персиваль и повернул голову, чтобы поцеловать Ньюта в губы. Он не мог придумать другого способа передать, что все будет хорошо. К счастью, Ньют, как обычно, понял это, и его глаза заблестели. — Мы начнем искать ее мать утром. Кивнув, Персиваль встал, воспользовавшись плечом Ньюта, чтобы подняться. — Покормим ее, а потом спать? Персиваль снова кивнул, но как только он начал отходить, детеныш тихонько заскулила во сне, ее тело потянулось к его теплу. Он замер. Ньют наблюдал за его внутренней борьбой с мягкой кривой улыбкой на губах. — Я могу обойтись без тебя одну ночь. Чтобы ты побыл с ней. Персиваль сдался. Они оба знали, что он уже привязался к ней — ночь, проведенная с щенком, ничего не изменит, а ей явно было комфортно в его присутствии. Усилием воли он снова превратился в Вампуса, поудобнее устроил лапы и хвост и задремал под довольное сопение щенка. *** Персиваль поднял воротник пальто, защищаясь от холодного ветра. Щенок снова спряталась за его лапами, ее маленький хвостик нервно подергивался. — Так как же найти Вампуса? Конкретного Вампуса? — Что? — рассеянно пробормотал Ньют, оглядывая лес. — Обычно я бы начал со следящих чар и тому подобного, но, думаю, на этот раз у нас есть вариант попроще. Когда он больше ничего не сказал, а только выжидающе посмотрел на Персиваля, тот вздохнул и жестом указал на своего спутника. — Ньют, нам снова придется обсуждать, что я не телепат и не могу читать твои мысли? Ожидание сменилось смущением, хотя Ньют пробормотал что-то под нос, что прозвучало подозрительно похоже на «это твоя вина, что ты обычно так хорошо все предугадываешь». — В своей форме Вампуса ты должен уметь выслеживать других Вампусов гораздо лучше, чем волшебник, — пояснил Ньют, когда его румянец немного сошел. — У тебя есть необходимые инстинкты. Персиваль вопросительно хмыкнул. — Ты же знаешь, что так бывает не всегда. Это не совсем… осознанно. Ньют наклонил голову, бросив на него выразительный взгляд. — Ладно, ладно, — пробормотал Персиваль, уже делая шаг вперед, чтобы не придавить щенка, когда он превратится в форму, занимающую гораздо больше места. Он игриво зарычал на Ньюта и махнул лапой в его сторону в ответ на его настойчивые просьбы. Щенок радостно мяукнул, прыгая вперед и останавливаясь под головой Персиваля, которая была примерно такого же размера, если не больше, чем все ее тело. Персиваль прищурился, фыркнул от смеха и подтолкнул ее носом, чтобы она не жмурилась, когда он смотрел на нее. Ну и что теперь? Давайте, инстинкты. В серебристом лунном свете мех светился множеством отблесков, а сидя на задних лапах, он был примерно такого же роста, как Ньют. Персиваль выглядел бы устрашающе, если бы не пушистый комочек, примостившийся между его передними лапами и негромко мурлыкающий, и не частые взгляды Персиваля вниз, пока его усы подергивались. Ньют был занят наложением заклинаний, чтобы защитить свои уши. Глаза Персиваля сузились. Не успел он додумать эту мысль, как откинул голову назад и зарычал громче, чем когда-либо прежде. Он чувствовал, как магия заполняет его шерсть и перекатывается между деревьями, усиливаясь намного сильнее естественного звука. Ему хотелось, чтобы Ньют мог слышать это, не теряя рассудка. Когда отзвучали последние звуки, до его слуха донесся ответный рев, настолько тонко отличающийся по оттенкам, что в человеческом облике он не смог бы его различить. Мир вокруг него замер. После рева взрослого Вампуса в дикой природе наступила абсолютная тишина — на долгие мгновения, пока не стал слышен даже шелест листьев. Звуки дикой природы вокруг них возникали еще дольше, причем поначалу робко. — Теперь мы ждем, — прошептал Ньют, снимая заклинание, защищающее его уши, когда простой разговор уже не нарушал тишину. Ждать пришлось недолго. Движение между двумя деревьями на другой стороне небольшой поляны первым привлекло внимание Персиваля, а вместе с ним и знакомый запах крупной кошки. Вампус был того же черного цвета, что и Персиваль, но на несколько дюймов крупнее, с диким золотистым взглядом, который при других обстоятельствах заставил бы его насторожиться. Щенок начал возбужденно ерзать, сделал несколько шагов вперед и оглянулся на Персиваля. Он издал последнее мурлыканье и подтолкнул ее носом вперед, наблюдая, как она бежит к незнакомому Вампусу, который тут же принялся облизывать ее с головы до ног. Когда щенок был тщательно вылизан, взрослый Вампус поднял голову и уставился на Ньюта и Персиваля. Глаза Ньюта расширились, когда Вампус медленно и понимающе кивнул им обоим. Мать и дочь исчезли в лесу так же бесшумно, как и появились. — Прекрасно, — наконец прошептал Ньют, в его глазах блеснул огонек, и Персиваль, вернувшийся в человеческий облик, мог только согласиться. Он знал, что будет скучать по щенку, но она выглядела так естественно рядом с матерью, что он не испытывал ни малейшего сожаления. Персиваля всегда немного удивляло, как Ньют мог приложить столько усилий для спасения уязвимых существ, чтобы потом отпустить их после выздоровления. Перед тем как они отправились в обратный путь, он ненадолго прижал к себе Ньюта. На этот раз они не встретили других Вампусов, но оба не слишком расстроились. Ньют наткнулся на стадо диких единорогов, Персиваль встретил очень высокомерного кентавра, и оба они нашли несколько редких растений, с которых аккуратно взяли черенки. В общем, Персиваль счел отпуск удачным — не скучным, но с меньшим количеством стычек и нападений тварей, чем он предполагал втайне. А потом он обнаружил, что Ньют сфотографировал его спящим, свернувшись калачиком рядом со щенком, и как раз в тот момент, когда Тина, пылая от гнева, отправила копию аврорам, Персиваль решил, что ему больше не стоит брать отпуск.