Ярче звёзд

      — Ого, да ты прям маг-волшебник.       — Ну типа. Колдун ебучий.       — Ты же понимаешь, что это тоже противозаконно, да?       — Разумеется. Иначе я бы этого не сделал бы. И тебя бы не позвал.       Ночной Альт-Сити остаётся позади, а Калеб лишь тягостно вздыхает и еле заметно качает головой. Он мельком смотрит на водителя, а затем переводит взгляд на дорогу. Машин на ней уже нет. Кому придёт в голову в столь поздний час кататься за городом? Ах, ну точно...       — А это на какой срок потянет? — интересуется Кавински, — Или память сотрут? Или это предательство Империи?       — Если так подумать, то... — задумчиво начинает Секретарь.       — "Если так подумать", — возможность передразнить скрипучим голосом, как всегда, не упускается, — Ясно всё.       — То в целом, — невозмутимо продолжает он ровным тоном, — Это можно приписать к предательству Империи, поскольку снимать данное устройство без значительных на то причин... Конкретно такого случая в законе это ещё не прописано, ведь до этого, кроме тебя, ещё никто до этого не додумался. Однако это всё равно противо...       — Бла-бла-бла...       — ...речит пункту, в котором указано, что имперское имущество...       — Да я понял!       — ...никто не имеет права...       Кавински резко и изо всех сил ударяет по кнопке гудка, задержав на ней руку, пока спутник не замолкает. Он и без того знает. Что уж, каждый гражданин Империи осведомлён обо всех основных законах и почему важно и нужно их соблюдать. Иногда кажется, что блондин слышал только первую часть, да и то отрывками, а все вытекающие последствия ему абсолютно неизвестны. Хотя кому как не ему об этом знать, с его-то алгоритмом?       — Спасибо, — говорит он, когда наконец наступает тишина, — Я —предатель Империи, и мне нужно оперативненько совершить самоубийство.       — А ты всегда хорошо понимаешь намёки.       — В отличие от некоторых, — на губах мгновенно возникает ухмылка и также быстро пропадает.       — О чём ты? — не понимает Калеб и хмурится.       — Ч.т.д., — тот косится на Секретаря и пожимает плечами, оставляя его в недоумении.       Калеб же смотрит сначала на водителя, но как только их глаза встречаются, вздрагивает, словно от холода, а затем — снова на дорогу. Он, безусловно, замечает, что Наблюдатель того же сразу не сделал, а ещё пару секунд задержал свой взгляд на пассажире и слабо усмехнулся.              Транспондеры, бортовые устройства и прочие приблуды — позапрошлый век. В Империи абсолютно на все без исключения машины, теперь ещё и на легковой личный транспорт, обязательно должен быть установлен специальный прибор, который не только совмещает способности старых моделей и прочих своих предшественников, но и благодаря которому при нарушении какого-либо правила дорожного движения штраф автоматически накладывался и списывался со счёта владельца автомобиля или иного транспортного средства, если, разумеется, на нём имелось достаточно рабочих часов. Ввиду как раз такому молниеносному реагированию, огромная часть подобных случаев, особенно превышения скорости и не пристёгнутых ремней безопасности, резко и в разы сократилась. Но пока есть такие люди, как Кавински, окончательно проблему нарушений решить возможным не представляется вовсе. А учитывая то, что от прибора избавиться всё-таки вполне себе реально, тут же рождается новая проблема, в этого раз более нелегальная. Замкнутый круг.       — Как много времени тебе на это потребовалось? — спрашивает Калеб, пока наблюдает за мелькающими деревьями в окне.       — Это тебе для чего? Для отчёта, что ли?       — Мне это, поверь, ни к чему: стучать на кого-то, — он закатывает глаза и складывает руки на груди, — Я всё-таки выше этого.       — Ах, как благородно с Вашей стороны, мистер Главный Секретарь! — наигранно восхищается Наблюдатель и сворачивает с главной дороги.       — Так сколько?       — Пару дней... Пока я его нашёл, пока извлёк, пока то, пока сё. А остальное я тебе не скажу. Вдруг ты меня наёбываешь и строишь из себя такого добренького?       — Ну да, — фыркает Калеб, — Так и полагал.       — Ну да, — в ответ точно так же фыркает блондин, — И кто бы сомневался…       В любом случае, Секретарь в автомобилях, в отличие от мотоциклов, разбирается не настолько хорошо, чтобы понять все подробности, так что настаивать не станет. Послушать, вероятно, было бы интересно, но чёткую картинку представить у него вряд ли получится. Да и сейчас думать о работе не хотелось совсем. Но это всегда каким-то образом происходило само по себе, мысли заполняли голову и часто не поддавались контролю. Даже отдохнуть в редкие выходные получается далеко не всегда. Вот у его спутника никаких подобных проблем не возникало: будь то клуб или бар, ночная гонка или другой способ получение адреналина, банальное чтение книг и… Калеб уверен, это просто первое, что пришло в голову и только малая часть того, как Наблюдатель способен проводить досуг. Одним словом — любые и самые разные способы.       И чем дальше они отъезжали от города, тем больше Кавински прибавлял скорость, поскольку риск встретить кого-либо ещё на дорогах стремился к нулю, хотя равен никогда не был, разумеется. Но это уже будут явно не его проблемы. К слову, над этим он сильно никогда и не парился и водил машину одной рукой, пока второй переключал магнитолу, постукивал пальцами в ритм музыке, курил или совершал ещё кучу других дел.       Довольно скоро они должны были приблизиться к пустырю, что и было запланировано водителем, но не оговорено и даже не озвучено, ибо так неинтересно. Здесь Кавински бывал настолько часто, что, наверное, мог бы доехать до сюда с закрытыми глазами (хотя пока что не проверял), поскольку частенько тренировался в дрифте и прочих трюках, а также проверял машины на пригодность, если можно так выразиться. Всё-таки какой смысл просто прокатиться туда-сюда? Правильно, абсолютно никакой. Детский лепет. А вот пощекотать нервы пассажиру, да и отчасти себе, очень и очень даже можно и вообще необходимо. Так что водитель, прежде чем заехать на пустое пространство, берёт нужный разгон и без малейшего сигнала или предупреждения внезапно заставляет задние колеса машины проскользить, чтобы сделать повороты на высокой скорости и оставить за собой облако дыма от резины и запах горючего. Машина стремительно входит в поворот, её задние колёса срываются занос. Кавински хитро щурится и азартно подруливает, ощущая напряжение сидящего рядом.       — Ха-х, расслабься, за рулём же я.       — Вот это, чёрт возьми, и страшно!       Автомобиль скользит боком по асфальту, оставляя за собой клубы дымящейся резины, а Кавински лишь смеётся, ведь с удовольствием такое проворачивал и не раз.       — А вот сейчас вообще ахуеешь! — вдохновенно кричит он.       Достаточно разогнавшись и просчитав необходимую траекторию, Наблюдатель мельком глядит на пассажира и ради забавы добавляет драматизма:       — Ты это… Извиняй, если что.       Калеб и без того, честно признаться, как может вжимается в кресло и, вцепившись, крепко держится за него руками. Так от слов блондина ему становится совсем не по себе, а когда замечает, что в какой-то момент водитель успел пристигнуть ремень безопасности, готов уже попрощаться с жизнью. «Интересный способ суицида и убийства, однако», — отмечает про себя Секретарь, — «И себя, и свидетеля... Ох и зря я ему об этом вообще сказал».       Блондин переключает передачу и резко отправляет автомобиль в занос, доводя до предельного угла скольжения, благодаря чему встаёт на два колеса и на пару мгновений задерживает дыхание.       Он чувствует, как адреналин наполняет его кровь, а пульс учащается. Из-за этого, возможно, расширяются зрачки. И в такие моменты становится интересно, что опаснее: употребление наркотиков или подобное поведение на дорогах? Пожалуй, самое главное — не совмещать.       Удерживая машину в таком положении и поддерживая баланс, Кавински проходит весь поворот практически в вертикальном положении, а затем опускается на все четыре колеса, что сопровождается характерным звуком, а вдобавок ещё и: «блять!».       — Я думал, Главный Секретарь не матерится, — улыбка, вызванная острыми ощущениями и гордостью за безупречное совершение манёвра, спадёт ещё не скоро.       — О Свет, с тобой этого невозможно не делать! — отмечает тот, но мысленно ругает себя за оплошность. Непозволительно ему так выражаться, даже не при исполнении. Однако более цензурного выражения подобрать, увы, не смог. А у кого бы получилось? Разве что у невозмутимого Войда, уже банально не способного к выражению эмоций. Только вот Секретарь меньше всего хотел себя с ним сравнивать, так что... Ни у кого.       Выровняв траекторию, Кавински слегка сбрасывает скорость и едет дальше чуть спокойнее, уже по прямой дороге, а Калеб облегчённо выдыхает. Напряжение спадает и уступает место чувству глубокого удовлетворения. Позади остается клубящееся облако дыма, развеиваемое холодным ветром.       «А я сразу понял, что это блеф и розыгрыш», — убеждает себя пассажир и прикрывает глаза.       На пару мгновений Секретарю кажется, что он начинает понимать блондина в его вечной погоне за адреналином и моментом, но тут же встряхивает головой — нет. Риск большой и того не стоит. Скорее всего, радость ему сейчас приносит чувство умиротворения, а никакой не азарт. Либо он так в очередной раз старается себя успокоить.       Однако спокойствие его длится недолго.       — Н-да, а вот это я как-то... Не предусмотрел, — досадно произносит Кавински, когда останавливается машина, постукивая пальцами по рулю, и с панели переводит взгляд на пассажира.       — Что конкретно произошло? — уточняет тот, сдвигая брови.       — Да тут… Как бы тебе сказать это… Короче, бензин у нас закончился.       — Ты сейчас это серьёзно? — Секретарь издаёт нервный смешок, — У нас просто закончился бензин?       — А ты чего ожидал?       — Как минимум того, что у тебя, чёрт, хватит мозгов взять с собой канистру бензина! — выпаливает он, — Ты додумался снять один из новейших устройств Империи, но умудрился не рассчитать расход бензина на обратную дорогу?       — Расслабься, сладь, — улыбается Наблюдатель, — Ничего же страшного не случилось. Тест-драйв у этой малышки прошёл на «ура».       — Ничего не слу... Стоп, — Калеб резко замолкает, — Ты как сказал сейчас... Меня ты как назвал до этого?       — Ты вообще сказал, что я чёрт, но я, прошу заметить, не возникаю, — всё так же непринуждённо отвечает он, — Тебе не понравилось? Хорошо. Буду тебя теперь всегда так называть, сладь.       Секретарь жмурится и считает про себя до десяти, как обычно рекомендуется в подобных ситуациях, старательно игнорируя последнюю фразу собеседника и столь странное обращение, а после вновь смотрит на него:       — И что ты предлагаешь делать?       — Э… Подышать воздухом? — Кавински полностью глушит автомобиль и вытаскивает ключ из зажигания, а после выходит на улицу.       У Секретаря не остаётся другого выбора, кроме как молча последовать за ним. Да уж, так себе ситуация… Зачем он вообще согласился? Ещё и холодно. Благо, хоть форменный плащ немного спасает, если, конечно, застегнуть.       Они проходят через кусты и вскоре оказываются у довольно крутого обрыва.       — Ты посмотри, зато, как здесь красиво, — Кавински садится на край и кивает на место рядом.       Секретарь который раз за этот вечер вздыхает, но все же опускается, куда указано, и, когда заканчивает оттряхивать одежду от цепких небольших листочков, поднимает взгляд, а ещё через мгновенье замирает. Ночной Альт-Сити издалека, оказывается, создаёт поистине завораживающую картину. Весь город кажется отражением звёздного неба, полным энергии и движения в ночное время, даже несмотря на комендантский час. Обычно в этой самой жизни мегаполиса Кавински обязательно принимает активное участие, причём в самых разных местах и проявлениях. Но сейчас-то он сидит здесь, совсем-совсем рядом...       Калеб практически не бывает за городом, хотя даже за пределы своего рабочего и жилого района выходит редко, что уж там говорить об Альт-Сити. Так что сейчас перед ним редкая возможность увидеть знакомые черты города в ином свете. Вот он какой, Альт-Сити без нескончаемого шума машин, пробок, трещащих разговоров жителей со всех сторон и прочей суетни. Только сейчас Секретарь начинает осознавать уединение этого места, спокойствие здесь и ненадолго прикрывает глаза, наконец спустя долгое время позволяя себе немного расслабиться. Может, даже к лучшему, что бензин вдруг закончился… Но как-то уж слишком безалаберно со стороны инициатора и организатора всей поездки.       Он поднимает голову, устремляя взгляд на небо. Где-то Калеб либо слышал, либо читал, что вдали от города звезды становятся более четкими из-за отсутствия, так называемого, светового загрязнения. Уверен до конца в этом он не был, но сейчас такое впечатление действительно создавалось. Быть может, обыкновенное самовнушение.       — А ты, Кавински, у нас романтик, оказывается? — тихо усмехается Секретарь.       — Наконец-то тебе понравилось наше свидание, — Калеб далеко не сразу замечает, как блондин подвинулся куда ближе и положил голову на его плечо, даже очки снял. Вот тебе раз.       — Какое свидание? — он чуть отодвигается.       — Ты только что сказал, что оно романтическое, — вздыхает Кавински и потирает переносицу, — Остальные тебе такими не казались.       — Ты хочешь сказать… — неуверенно начинает Секретарь, но его тут же перебивают.       — Ты хочешь сказать, что ты только что понял, что всё это время мы ходили…       — Да…       — Спасибо, что заметил. Только всю романтику испортил.       Калеб хочет возразить, однако не успевает — его притягивают за воротник плаща и целуют, жадно и сладостно, обвивая шею руками. Ненадолго отстраняясь, он замечает, что сейчас глаза Наблюдателя без цветных линз очков сияют ярче звёзд.              Кавински, на самом деле, пусть и не самый ответственный человек, но всё же взял с собой дополнительную канистру с бензином; она лежит в багажнике. Но Секретарь, который изначально оказался прав, узнает об этом только ближе к утру, и блондин, конечно, об этом пожалеет, однако сейчас забивать этим голову вовсе не стоит. Когда ещё выпадет такой изысканный шанс насладиться уединением от городского шума и, главное, присутствием друг друга? Вот-вот. Так что пока…       — Я бы, кстати, с тобой парный дрифт бы замутил…       — И это я ещё романтику порчу?