Милые милые

Арсений знал, что это будут тяжелые дни, но был как всегда во всеоружии. За годы жизни вместе с Антоном он привык к его «чудесностям», когда случался пик или упадок. За магию, как и за другие ценности, надо платить. Кто-то, обладая красотой, платит здоровьем, кто-то умом, кто-то, как он за способности жить почти вечность, платит необходимостью личной грелки в виде истинного, а кто-то как Антон — вот такими вот перепадами. Но дни оказались веселыми. Антоша чудил (звать его Антоном у него язык не поворачивался: разве можно поверить, что надутая бука как пельмень — это, Антон Андреевич, великий маг), Арсений мило смеялся с него и пытался успокоить, делая тяжелые дни чуточку проще. Арс вернулся из магазина и застал своего Ангела, всё также сидящим на кресле с надутыми щеками (это и делало похожим на пельмень). Тот прижал ноги к груди и раскачивался вперед-назад, иногда с шумом выдувая воздух из щек и вновь его набирая. — Родной, всё в порядке? — на всякий случай поинтересовался Арсений, подходя к нему и кладя одну ладонь на плечо. — Клыкастик... — тот обернулся и печально посмотрел на него. — Я накричал на воздух и теперь мне грустно. Мне кажется, я его обидел, — выдал его Ангел, заставив Арсения немного удивиться и спросить: — Как это произошло? — Я хотел полетать, но он не подчинялся мне, вот я и психанул. Как мне перед ним извиниться? — тяжко вздохнул тот, на что Арс едва сдержался, чтобы не захихикать. А то еще на него обидятся. — Я думаю, он не держит на тебя зла, — ласково улыбнувшись, проговорил вампкуб и прошел вперед, чтобы встать прямо перед Антоном. — Ты так хочешь полетать? — хитро спросил он, на что получил кивок от Шастуна. — Тогда, если гора не идет к Магомеду, Магомед пойдет к горе, — а на непонимающий взгляд добавил. — Если ты не можешь полетать сам, то я помогу тебе! Вставай! — бодро проговорил Арсений и сам едва ли не подпрыгнул. Он убежал в коридор, забрал пакет с покупками, быстро отнес его на кухню и вернулся к Антону, который стоял и недоуменно глядел на него. — Клыкастик, ты что-то придумал? — с недоверием ребенка спросил тот, на что Арс опять улыбнулся и сказал: — Да, Ангел мой, — а затем резко подошел сзади, обнимая одной рукой за грудь, а второй беря под коленями, и поднял наверх так, чтобы Антон был над его головой, держа его на вытянутых руках. — Клыкастик... — недоверчиво прошептал его Ангел, но самое главное, что не сопротивлялся. — Всё хорошо, — успокоил вампкуб и добавил. — Ну что, полетели? — хихикнул и начал бегать с Антоном на руках по квартире, надеясь, что их соседи проклянут не слишком сильно. Шастун сначала вел себя настороженно, явно боясь упасть, а потом начал смеяться и весело кричать, радуясь ветру, который дул в лицо. Лишь благодаря своей суперсиле и воздействию истинного, Арсений не устал так долго бегать. Меняющееся самочувствие Антона с тоски на радость очень влияло на это. Но, несмотря на это, им вскоре надоело так развлекаться. Антон устало прижимался к его груди, когда они вместе сидели на кресле, и довольно сопел куда-то в шею, уверенный, что воздух точно простил его. А Арсений верил, что теперь всё будет хорошо. Его Ангел чувствует себя лучше, а значит чувствует и он.