Забытые следы

      Дверь резко отворяется, и на пороге появляется раздражённый Наомаса. Изуку нехотя отрывается от кучи бумаг, разбросанных в хаотичном порядке на рабочем столе: в последнее время они — главные виновники недосыпа.       — Спустись, пожалуйста, — коротко просит мужчина и тут же разворачивается.       Мидория кидает последний взгляд на море листков перед ним, смысл которых он давно успел потерять, и встаёт со своего рабочего кресла, стремительно выдвигаясь к выходу.       Веснушчатый трёт свои глаза, зевает, но в конечном итоге спускается на первый этаж, где его ждёт такая же уставшая Очако, удивительно встревоженный Наомаса, пара других полицейских и знакомая женщина лет сорока, которая заходит к ним время от времени по действительно неуместной просьбе найти сына, которого, к слову, она сама и убила много лет назад.       — Вы! — выкрикивает женщина и, растерянно глядя в сторону Мидории, подходит ближе. — Пожалуйста, помогите найти моего сына…       Испуганная, словно мышка, она делает пару шажков вперёд. Подкрадывается ощущение, что за предыдущий её визит в участок, на прошлой неделе, она успела скинуть ещё пару кило. Крайне неестественно. Скорее всего, она просто не может есть. На лбу виднеются морщинки, а у корней волос — нескрытая седина.       — Добрый вечер. — Веснушчатый поджимает губы и рассеянно глядит на заплаканную женщину. Да, Изуку хочет домой. Прямо сейчас. — Мне жаль, но…       — Пожалуйста! — перебивает она, чуть ли не падая в ноги зелёноволосому парню. — Я не понимаю, почему вы все твердите одно и то же… Он жив!..       Изуку каждый раз задаётся вопросом, почему ещё никто не оказал ей должной психологической помощи. Она отсидела срок — да; но при всём уважении — женщина знать не знает о своём поступке. По крайне мере, она точно не верит в это.       Желтоватый свет фонарных столбов манит Изуку наружу.       — Мне жаль, но вам нужна психологическая помощь, мэм. Ваш сын давно мёртв, и, к большому сожалению, вам нужно принять этот факт, — как можно невозмутимей говорит Мидория. Работа полицейского требует должного образа.       — П-почему вам настолько всё равно, что мой Харуто пропал?.. — искренне продолжает она, словно пропуская слова Изуку мимо ушей.       — Пожалуйста, доверьтесь мне, мэм. — Голос веснушчатого смягчается, и он натягивает еле заметную утешающую улыбку. — Вам помогут специалисты. Женщина пару раз всхлипывает, опускает голову, опираясь на колени. Сама она дрожит, сдерживает поток слёз как только может.       Наомаса качает головой в сторону выхода, как бы намекая, а Очако поджимает губы — видно, как она сдерживает слёзы.       — Мэм, повторите, пожалуйста, ваше имя.       Но заплаканная дама игнорирует вопрос. Пару раз всхлипывает, выпрямляется и трёт глаза пальцами. Кидает последний разочарованный взгляд на Изуку, разворачивается и медленными шажками подходит к автоматически раздвигающимся дверям. Она переступает порог, и в участке становится донельзя тихо. Затем все дружно выдыхают и расходятся по своим делам.       — Изуку, — облегчённо говорит Очако, подходя ближе. — Не знаю, как тебе удаётся, но спасибо тебе большое… Мидория неловко потирает затылок и посмеивается.       — И вправду, — присоединяется Наомаса. — Мы говорим всё то же самое, что и ты, но результат в корне отличается.       — Люди часто говорят мне, что я внушаю доверие.       — Даже не знаю, как к такому относиться. С одной стороны — убийца, с другой же — она вроде как думала, что спасает его! — эмоционально лепечет Урарака, придерживая обеими руками свою тёмную сумку через плечо. — Ну ладно, не впервые с подобным сталкиваемся. Сейчас мне нужно домой.       — По-доброму завидую тебе, Очако, — отвечает Мидория, тоскливо глядя в сторону выхода.       Девушка утешающе кладёт руку на плечо парня и грустно улыбается, как бы говоря: «Не переживай, скоро и ты освободишься».       — Кто ж знал, что работа в полиции не ограничивается интересными расследованиями и сплошными загадками… — Изуку возвращает взгляд на девушку, и уголки его губ еле заметно тянутся вверх. — Спасибо за поддержку!       Очако машет на прощание и разворачивается к выходу. Изуку действительно завидует.       Донельзя пропитанные усталостью глаза смотрят на рядом стоящего Наомасу, из-за чего тот отводит незаинтересованный взгляд и уходит, оставляя зелёноволосого наедине с собой.

***

      Стрелка часов переваливает за двенадцать ночи. Изуку торжественно откидывает ручку на стол и облокачивается на спинку кресла. Он знатно вымотался.       Быстрыми движениями Мидория снимает с себя форму, небрежно запихивает её в чёрную сумку, такую же, как у Очако, и надевает обычную белую футболку с тёмными джинсами. Сдувает чёлку с лица, выключает свет, закрывает кабинет на ключ и закидывает сумку на плечо.       Наконец-то неприкрытая радость обволакивает его с ног до головы: он покончил с ненужными отчётами и прочей брехнёй. Напевая, он достаёт из кармана телефон и проводные наушники. Пару раз тыкая по экрану, Изуку включает свой любимый плейлист. Он машет охранникам, пришедшим на ночную смену, на что они делают простой незначительный кивок.       Когда Изуку выходит из здания, в лицо ему ударяет свежий ветерок. Он останавливается, делает глубокий вдох, прикрывая глаза, затем дальше ступает по тротуару.       Только радость длится недолго. Мысли Мидории частенько дают ему смачный пинок под зад. Он начинает размышлять о том, что ему уже двадцать четыре года, а единственная радость от нынешней жизни — отдых после работы? Бред, так быть не должно. Это же самый разгар молодости.       Нет, унылая работа с бумажками — часть стажировки. Конечно же, ему не доверят серьёзное дело в первый год работы. Но Изуку признаётся, что плевать он хотел на правила. Он отдал слишком много времени на учёбу и тренировки, угробил достаточно нервов из-за школьного буллинга по поводу его беспричудности и в целом пережил довольно сильный эмоциональный кризис, чтобы смириться с реалиями будущей профессии.       Отнюдь, работа полицейским — безусловно хороша, но отказаться от своей пусть и детской, но слишком жаждущей мечты — до комка в горле обидно.       Ноги слегка подкашиваются от накатившей усталости.       — Эй ты! — слышит Мидория сквозь музыку. — Наушники сними, балда! Веснушчатый снимает один наушник и оборачивается на звук. Перед ним стоит запыхавшийся разъярённый блондин.       — Да?..       — Ты знаешь меня? — спрашивает он на повышенных тонах, подходя ближе. — Знаешь?       Растерянный Изуку оглядывается по сторонам, будто хочет точно убедиться, что обращаются именно к нему.       — Ответь!       — Всё в порядке? Ты чем так встревожен?.. — спрашивает Мидория, наклоняя голову набок.       Агрессивный парень округляет глаза, кажется, от жгучей тревоги. Начинает активно жестикулировать и кричать:       — Придурок, я тебя по-хорошему спрашиваю! Ты знаешь про-героя «Динамит»?       — Нет… — опешив, отвечает Изуку, опасливо глядя на блондина.       Незнакомый парень жмурит глаза. Затем закрывает лицо руками и тут же опускает их, растягивая кожу.       — Кошмар, кошмар… — тихо бормочет блондин, словно случилось нечто непоправимое. Разворачивается и уже собирается убежать прочь, но резко останавливается.       Незнакомец оборачивается и пристально смотрит на Изуку.       — Деку?..       — Кто? — переспрашивает Мидория с неприкрытым смятением.       Светловолосый парень поджимает губы и медленно подходит ближе.       — Ты… не помнишь меня? Мы дружили, вроде. И в школьное время я тебя… — Он запинается, словно ему тяжело выговорить следующее слово. — …задирал.       Изуку округляет глаза от подобной информации. Задирал? Он бы точно запомнил этого парня.       — Ты меня точно ни с кем не путаешь? И кто такой Деку?       — Ты сейчас серьёзно? Ты же, чёрт возьми, даже прозвище мне дал! Каччан, Каччан — постоянно!       Мидория подключает все возможные процессы в своей голове, но совершенно не помнит «Каччана». Нет, его точно спутали.       — Прости, но ты точно меня с кем-то путаешь. В детстве у меня не было друзей, как минимум. Закончим тем, что я совершенно никого не помню с прозвищем «Каччан».       — Ты же несерьёзно сейчас, да? — Блондин нервно посмеивается, отшатываясь назад. — Бред! Никто не помнит! Совсем никто! — кричит он и тут же срывается с места.       Изуку провожает его ошарашенным взглядом, не зная точно, что ему сейчас предпринять. В голову закрадывается мысль о сильных веществах, которые могут повлечь за собой подобный бред. Но он тут же откидывает эту теорию: зрачки у парня были в порядке, поведение хоть и смахивало на девиантное, но всё же нет оснований вешать на блондина подобное клише. Наркоманы ведут себя иначе. Как минимум он ещё ни разу не упал, когда бежал.       Мидория медленно засовывает наушник обратно в ухо, разворачивается и ступает дальше к дому, попутно размышляя о том, что это, чёрт возьми, было.

***

      Стрекот цикад бьёт в уши, комнату обволакивает тьма. Изуку плюхается в постель и почти не смыкает глаз до самого рассвета.       Чисто теоретически он может сослаться на чувство вины за то, что упустил возможного наркомана. Но он убеждён, что блондин был в себе.       Его сжирает любопытство. Как же ему интересно, почему Каччан вёл себя так странно. Если бы не слова про буллинг, Изуку, скорее всего, уделил бы этому событию меньше внимания. Но откуда агрессивный парень знал про то, что Мидорию задирали в школьные годы? Странно.       Веснушчатый встаёт раньше будильника, ведь уснуть он точно уже не сможет. Делает себе незамысловатый завтрак, состоящий из тоста с глазуньей и кофе, садится за кухонный стол и глядит на настенные часы: без двадцати шесть.       Двигает ближе к себе блокнот с чёрной гелевой ручкой, отрывает некоторые исписанные страницы, комкает их и бросает на стол.       Отхлёбывает кофе, пристально глядя на чистый лист, затем берёт ручку и пишет:       «Странный парень — Каччан».       «Детское прозвище “Каччан”. Твердит, что именно я его так прозвал».       «Знает про буллинг. Твердит, что был одним из задир, но я этого не помню».       «Уверяет меня в том, что в детстве мы были друзьями».       «Я его не знаю!»       «Кричал что-то про то, что “никто не помнит”. Но что именно все забыли?» «Что за про-герой “Динамит”?»       Он закрывает блокнот и откладывает его в сторону. Вертя ручкой, Изуку отхлёбывает кофе и пристально смотрит в одну точку, задумываясь.

***

      — Ты не спал, что ли? — обеспокоенно спрашивает Очако, подходя ближе. — Стоишь, носом клюёшь.       Изуку трёт глаза двумя пальцами и оборачивается на подругу, натягивая кривую улыбку.       — Немного. Но в целом жить можно. Утренний летний прохладный ветерок приводит в чувства. Ребят отправили на патрулирование, но делать пока нечего: всё чисто. И на улице пока что тихо.       — Ты тоже береги себя, так и до выгорания недолго. Понимаю, что сейчас тебя заваливают лишней работой, но скоро это должно кончиться! — поддерживает девушка, утешающе хлопает по плечу и качает головой в сторону дороги, мол, предлагает пройтись.       Урарака заправляет передние пряди волос за ухо и идёт впереди. Мидория же мнётся насчёт сегодняшней ночи, думает, стоит ли рассказывать про странного парня или нет. С одной стороны, конечно — она же его лучшая подруга, с другой же — вдруг скажет, мол, наркомана упустил? Хотя, размышляет Изуку, вряд ли. Он слишком хорошо её знает. Она бы поняла его.       Над головой тянутся бесконечные антенны. На улице, кажется, ни души. Даже солнце прячется где-то за облаками.       Парень уже хочет открыть рот, как вдруг его перебивают.       — Кстати говоря, совсем забыла рассказать! — говорит Урарака, не оборачиваясь. — Вчера ночью, по рассказам охранников, явился странный агрессивный парень!       Мидория ускоряет шаг и оказывается с ней наравне. Он заинтересованно смотрит ей в глаза.       — Просил вбить его в базу данных, а потом ругался, что его там нет. Словно его вовсе не существует, прикинь? Я аж запомнила, как его зовут — Кацуки Бакуго. Ребята с ночной смены так недовольно трещали о нём! — Очако нервно посмеивается и пожимает плечами. — Честно, не знаю, что с ним! Его хотели задержать из-за подозрения на наркотические вещества в организме, а он причуду использовал. Вот дурак! — удивлённо вскрикивает она. — Додуматься же надо ещё — взрывы пускать в полицейском участке! Точно не в себе.       «Значит, зря я надумал себе лишнего. А про буллинг — простое совпадение», — решает Изуку и разочарованно поджимает губы. Но имя запоминает.       — И… в итоге его задержали? — уже не так заинтересованно спрашивает Мидория, глядя на дорогу перед собой.       — Задержали, но тут скорее из-за использования причуды. Я тебе больше скажу… — Она интригующе держит паузу, останавливается и смотрит в глаза Изуку, предвкушающе улыбаясь. — …никаких веществ не было обнаружено.       Веснушчатый соврёт, если скажет, что не готов сейчас плясать от радости. Отчего-то он ощущает прилив сил. Наверное, потому, что не накрутил себя, а всё действительно оказалось нечистым. Изуку округляет глаза и начинает нетерпеливо расспрашивать её о подробностях. Но, кроме эпичной бойни с полицейскими, он ничего нового не узнаёт.       — Как-то так, — шумно выдыхает Очако. — Сегодня его, вроде, должны отпустить, но не факт — многие действительно заинтересовались тем, что его фактически «не существует». Можем сегодня увидеть его, кстати! После патруля, конечно.       И кажется Мидории, что день будет уже не таким унылым, как все предыдущие.       — И ещё, — возвращает Урарака Изуку из своих мыслей. — Сможешь встретиться на выходных в нашей любимой кафешке? В той, что у гор. Хочу поделиться историей ещё об одной неудачной свиданке, которая была у меня на днях!       — Я только за! Думаю, что посмеюсь от души, — по-доброму хихикает Изуку, и Очако отвечает тем же.

***

      Кацуки откидывается на спинку неудобного железного стула и нетерпеливо трясёт ногой. Ночью его насильно запихнули в камеру и надели на него наручники, подавляющие причуду.       Бакуго недовольно цокает, когда к нему заходит Наомаса, протягивает пластиковый стакан, наполненный водой, и садится на стул напротив. Блондин клянётся: если бы не преграда в виде стола, он бы хорошенько ему вмазал. Чем-то он ему не приглянулся. Цукаучи серьёзно смотрит на парня и делает кивок в сторону стакана. Бакуго саркастично улыбается и подносит к лицу скованные руки.       — Ты без проблем можешь выпить, не вредничай.       — Тц, может, я не хочу.       — Как дитё малое, — еле слышимо цедит мужчина.       — Чё?       — Почему ты не сбежал? — перебивает Наомаса. Он облокачивается на спинку стула и скрещивает руки на груди. — Ты нанёс лишь эмоциональный вред своей выходкой, но никак не больше. Все отделались лёгким испугом. Ты словно хотел, чтобы тебя повязали и запихнули сюда.       — С чего вы так решили?       — Догадаться не составит труда. Тебе на вид около двадцати трёх лет. В хорошей физической форме. Причудой своей владеешь безупречно — складывается ощущение, что ты обучался на геройском курсе, но по каким-то причинам бросил эту затею, потому что о тебе я не слышал. Что уж там — в базе данных тебя тоже нет. Никого не ранил, только напугал. Вывод. — Он наклоняется навстречу Кацуки. — Ты с лёгкостью мог избежать наказания, но не стал. Почему?       Бакуго извивает бровь, фыркает и смотрит прямо в глаза Цукаучи, наклоняясь вперёд.       — Мне нужно увидеть Изуку Мидорию.       — Мидорию? — заинтересованно спрашивает мужчина. — Ты его знаешь? — На все вопросы отвечу ему, — кидает Кацуки и снова облокачивается на спинку стула, отводя взгляд куда-то в сторону.       — Ясно, — сипло отвечает мужчина, попутно вставая и задвигая стул. Наомаса пару раз кашляет, подходит к двери и отворяет её. В комнату входит Изуку.       Веснушчатый пожимает руку Наомасе и уже хочет пройти вперёд, как вдруг останавливается и кидает полный недоумения взгляд на чёрный галстук мужчины.       — Вы же… не любите галстуки? Наомаса сводит брови к переносице.       — С чего бы? Я каждый день надеваю его.       Мужчина медленно ступает за порог, кидая последний странный взгляд на Изуку, и дверь захлопывается.       «Каждый день?» — удивляется Мидория, совсем не замечая, как его уже который раз зовёт Кацуки.       Полный бред, думает Изуку. У них с Очако на почве необъяснимой неприязни Наомасы к галстукам даже возникла локальная шутка. Мидория решает спросить про это у подруги. Но это потом. Сейчас ему нужно поговорить с парнем, возникшем из ниоткуда.       — Деку! — с нотками агрессии зовёт Кацуки.       — А, да, прости, — выходит из своих мыслей Изуку. Подходит к стулу, на котором сидел Цукаучи, и усаживается на него. — Меня никогда не называли так до этого. Вот я и не сразу понял, что ты обращаешься ко мне. — А затем, делая небольшую паузу, он продолжает: — Впредь называй меня Мидория, пожалуйста. Так будет понятней.       Кацуки раздражённо поджимает губы и шумно выдыхает. Веснушчатый делает вид, что не увидел и не услышал открытого возмущения.       — Объясни, пожалуйста, зачем я тебе нужен, — просит Изуку, настороженно глядя на блондина.       — Вероятно, ты единственный, с кем я смогу нормально поговорить, — серьёзно отвечает Кацуки. — Я не нашёл своих родителей. На работе меня не узнали и прогнали. К кому бы я ни подходил, никто не помнил меня. — Он снова облокачивается на спинку стула и смотрит своими опасными алыми глазами на Мидорию. — Я тебя сейчас, наверное, удивлю, но ещё позавчера я считался профессиональным героем номер один в Японии.       — Ну, слушай. — Изуку нервно посмеивается, отводя взгляд в сторону, что знатно злит парня напротив. — Твои слова могут быть ложью. У нас нет оснований верить тебе, если честно. А факт отсутствия тебя в базе данных можно легко объяснить обычной поломкой устройства.       — Хочешь, чтобы я тебе доказал, что вы все — огромное сборище идиотов с деменцией? — рявкает Кацуки, угрожающе наклоняясь навстречу. Изуку делает простой кивок и щурит глаза, жаждая услышать весомый аргумент.       — Ты не представляешь, как много я знаю о твоём прошлом, Ми-до-ри-я, — цедит он. — Твою мать зовут Инко Мидория. Твой папаша свалил тогда, когда молоко на твоих губах ещё не отсохло. Сходил с ума по Всемогущему. Как последний задрот, вёл тетрадь о причудах, записывал любую новую брехню в неё. Над тобой издевались в школе как раз из-за отсутствия способности. Мочился в постель до восьми лет. Мне продолжать?       Изуку округляет глаза от удивления и тревоги одновременно, точно не зная, что и ответить. Сердцебиение учащается. По телу проходят мурашки. Он сглатывает и пытается подобрать слова, но в голове крутятся две мысли, что спорят между собой: этот парень либо грёбанный сталкер, либо Изуку свихнулся. Неужто Мидория и вправду забыл его? Но почему? Почему Бакуго никто не помнит? Какие причины могли вызвать масштабную амнезию у всей, мать её, Японии?       Нет, Изуку точно свихнулся? Бред! Он не помнит блондина! Значит, Кацуки просто чёртов сталкер или владеет особенной причудой, позволяющей затмевать разум или читать мысли. Если он обладает ещё и способностью взрыва, то в таком случае он ному!       — Я… — Голос Изуку заметно подрагивает, суженные зрачки бегают по всей комнате, жаждая найти достойный ответ на такое. — Мне нужно идти…       — Ты… — Кацуки ошарашенно глядит на донельзя испуганного Изуку. Он сводит брови к переносице и округляет глаза. — Ты мне, что, не веришь? — А затем начинает громко орать, ёрзая на стуле — наручники соединены цепью, вкованной в пол. — Деку, ты не охренел?! Я тебе сногсшибательные доказательства назвал не для того, чтобы ты в конечном итоге не поверил мне!       Но Мидория уже почти не слышит его. Срывается с места, чуть ли не опрокидывая стул, отворяет и тут же захлопывает дверь, выбегая в коридор.