я подарил тебе на счастье во имя света и любви

      //       Нельзя, чтобы про них ходили слухи, но Дима через месяц ломается окончательно и позволяет приносить каждый день букеты цветов, разные по сорту и размеру. Каким-то неведомым чудом Архипова закрывает на это глаза (возможно, из-за того, что носится с Юлей. У них вообще все не слава богу в отделе. Благо, что пресса пока молчит. Ссаные желтушники — сказал бы Игорь, но его никто не спрашивал). А еще Дима позволяет забирать себя с работы на крутой тачке, потому что чувства нежности и любви становятся сильнее страха, а очки (не димины, а розовые) позволяют подумать, что бояться им точно нечего.       Да и надоело уже Августу объяснять, что такая свобода в их стране невозможна априори. Если честно, тут любая свобода невозможна, но сейчас не об этом. Путём недолгих раздумий, Дима решает, что если встанет вопрос ребром, то он незамедлительно поставит крест на своей карьере полицейского и уедет из страны с Августом. Но пока они ловят только косые взгляды, и Дима в такие моменты немного краснеет.       Черт, у них даже браслеты есть парные. У Димы с золотым (правда, золотым) солнышком, а у Августа с серебряным полумесяцем.       //       Сегодня Август особенно загадочен. Он снова забирает Диму с работы, держит его за руку в салоне автомобиля и улыбается-улыбается-улыбается. Они всю дорогу даже не говорят толком, пусть и есть о чем. Просто настроение какое-то такое, что можно и помолчать. Особенно, если с Августом даже молчать приятно и хорошо. В столовой, впрочем, как и каждый день, накрыто так, как будто здесь будет проходить свадьба, однако Август просто пытается накормить Диму, чтобы он был мягким котиком. И Дима кормит (и ненавидит) себя, потому что вкусно. Не то что шаверма Игоря у метро.       Но есть одна особенность: на столе стоят ещё и подсвечники с красными свечами, что придаёт романтичности ситуации.       — Сегодня праздник какой-то? — спрашивает Дима и садится на учтиво отодвинутый Августом стул.       — Просто решил порадовать тебя.       И пожимает плечами.       Впрочем, Дима обещает себе, что скоро запишется в зал, потому что Август точно бросит его, если он наберет пару килограммов.       Дима реально на этот счет загоняется… Да, он дурак, но что теперь поделать?              Любовь и не такое делает с людьми.       //       Диме нравится спать в одной постели с Августом, потому что так он себя чувствует защищённым и любимым. К себе Дима приезжает изредка, в основном, чтобы проверить квартиру и взять одежду. Остальное время он проводит у Августа. А могли бы уже давно съехаться…       И они обязательно съедутся. Дима решил для себя, что если Август сделает ему предложение (вовсе не обязательно в этом году и сию секунду), то он согласится кардинально перевернуть свою жизнь. Август лезет с поцелуями. Он касается губами нежной кожи на шее, не кусает, а просто ласкает, поднимается выше, скользя по линии челюсти. Дима тяжело дышит и откладывает книжку, что читал до этого, на прикроватную тумбочку. Диму иногда бьет током, совсем легонько, даже будто заводяще, когда Август касается его, подминая под себя.       Продолжают целоваться.       И это — ужасно приятно.       У Димы была один раз в жизни девушка, ещё в школе, и с ней было не так хорошо и приятно, как с Августом. Потом времени на отношения не было, потому что Дима учился, учился, и, как завещал Владимир Ильич, ещё раз учился. А сейчас — хорошо.       Очень хорошо.       Дима цепляется за плечи Августа. Тот уже без верха, прижимается своей грудью к груди Димы, скрытой футболкой. Дима кусает нижнюю губу Августа, потирается о его бедро и тихо стонет в поцелуй.       Сегодня Дима развязнее, чем обычно: вино, вроде, красное полусладкое, сделало своё дело.       Август стаскивает с Димы его домашнюю футболку с рисунком мультяшной утки и отталкивает её куда-то к краю кровати. Теперь Дима все же краснеет. Грудь быстро-быстро вздымается.       — Darling, ты идеален…       Август наклоняется и целует Диму снова в шею, затем спускается к ключицам.       И ниже.       Ниже.       Дима дрожит и почти что не замечает того, что Август стаскивает с него пижамные штаны вместе с бельем.       И несдержанно стонет, когда Август берёт в рот вставший член так, как будто делал это раньше регулярно.       У них первый раз случился не так давно. Дима зажимался и пытался сделать все, чтобы понравиться Августу, однако не мог расслабиться до конца. И в тот день Август разве что массаж делал ему и целовал во все части тела, кроме члена.              А теперь, получается, вышли на новый уровень отношений. Ха.       Диме не до смеха.       Он комкает в кулаке простынь, пока Август двигает головой медленно, старательно работая языком. Черт, это приятно.       Черт, вот зачем Август подгонял Диму на пути в ванную.       — Август… — тянет Дима и хватает свободной рукой Августа за плечо, подаваясь бедрами вверх.       Август медленно выпускает член изо рта и облизывается, пока Дима смотрит на него расфокусированным взглядом уже без очков.       Август снова нависает над ним, проводит ладонью по груди Димы самыми кончиками пальцев.       — Поцелуй после минета?       — Конечно… — шепотом отвечает Дима.       И они снова долго лижутся.       Кажется, это даже приятнее чем секс, думается Диме, потому что перед сексом следует не самая любимая часть его — растяжка, да.       Август отстраняется и сам стягивает с себя белье, после чего лезет в тумбочку за флаконом смазки и презервативами. Дима подкладывает себе под бедра подушку для удобства.       — Dmitry… Ты самый лучший, ты знаешь это? I adore you.       И Дима снова заливается краской, вздыхает. Шепчет: «Я тебя тоже».       Август растягивает его бережно и аккуратно, зная, как Дима не любит этот процесс. Сначала одним пальцем, но затем добавляет второй. Третий.       — Может, хватит?       Дима уже весь взмокший, щеки красные. Август слишком хорошо делает даже пальцами. Кончить хочется — жуть.       Август аккуратно вытаскивает пальцы и вытирает их о своё же бедро — Диму пачкать не особо хочется. Вместо того он напоследок целует его во внутреннюю сторону бедра и хлопает по коленке. Дима понимает без слов — переворачивается.       Август раскатывает по члену презерватив и пристраивается. Толкается одной головкой.       — Было бы можно — украл бы тебя к себе. А не тут. Тут плохо.       Тут — в России. Дима не уточняет. Дима стонет.       Август входит до конца и двигается медленно.       Дима остаётся только дрожать, прижимаясь спиной к груди Августа, что склонился над ним, зарываясь носом в волосы.       Август трахает старательно, но нежно. Дима сжимается и стонет, слушает горячее дыхание Августа прям на ухо.       И кончает совсем скоро.       Доводит Августа рукой, и тот валится сверху, впечатываясь губами в ленивый поцелуй.       Сил вроде бы и нет, но Август понимает, что нужно подняться с Димы (и с постели), пойти в душ.       Но пока — просто лежит.       — Дима, si tu étais mon mari — je ne te laisserais nulle part.       И жаль, что Дима не знает перевода.       А может, и не жаль.       //