Пепел прошлого

Молчание было худшим, что можно представить, ведь тогда ты начинаешь погружаться в свои мысли. Кошмары, которые не покидают сознание, впитываются еще большей занозой, которая незаметна на свету, но с каждой секундой причиняет больше боли. Такой едкой и тянущейся, совсем не сладкой, даже для мазохистов такая боль покажется адским котлом, где спасения нет. Таблетки, которые прилагались к медкарте, помогали не так хорошо, как хотелось бы. Ведь панические атаки не пропадали, навязчивые идеи не убегали в страхе при виде белой капсулы, они только усиливались, заставляя руки дрожать. Дом, где обычно люди чувствуют себя в безопасности, чувствуют мимолетное спокойствие и приятное, разливающееся смесью радости и желания жить, время, проведённое в своем гнездышке. Но разве у Лололошки такое есть? Его дом — это квартира, старая и полуразрушенная, место, где скапливается всё самое ужасное. Паника, тревожность, кошмары и редкие, неожиданные воспоминания, которые всплывают время от времени. Нитки бинтов неприятно липнут к коже, от гадких мыслей все тело вспотело, отчего одежда просто присасывается и делает фигуру Лололошки более нелепой, по крайней мере, в его же глазах. Радан, кажется, не замечает ничего странного, просто продолжает идти в направлении одного из старых районов бывшей Империи. И всё же это кажется неправильным, как будто тело юного рыжика должно не идти, а лежать бездыханным где-то далеко отсюда. Сердце начинает ускоряться, а дыхание слегка сбивается при мысли, при представлении окровавленной шеи, пробитой башки и вырванных клочков волос. Как кровь растекается по одежде, как стеклянные глаза устремлены в потолок и нет того блеска, который можно увидеть сейчас. Серые, как бетон, по которому ступает сейчас Лололошка, глаза то и дело расплывались извращённой спокойной картиной, как мазок краски по стеклу. Скрипучий звук воспроизведён в ушах до отчетливой точности, словно где-то рядом и правда стоят строители и пытают бедную стекляшку. Лололошка скривился и обхватил руки вокруг груди, сжимая пальцы в ткань одежды, рукава недовольно растянулись, и на них остался невидимый отпечаток ногтей. Рукой, которая ближе всего была к левой части тела, Лололошка слышал биение своего же сердца, точно и четко оно маршировало парад, с каждой мыслью ускоряясь и также быстро замедляясь. Но эти грязные плоды воображения не собирались уходить, моргнешь один раз — увидишь то, что никогда в фантазиях самых чокнутых психопатов не видало человечество. Пришлось поджать губы, укусить самого себя за язык, дабы не заорать, как маленький ребенок, от того ужаса, что предстал перед очами. Грязь, желчь, кровь смешались в единый комок страха и неудачи, заставляя забыть ту реальность, где находишься, и попасть туда, где инстинкт самосохранения оказался намного ближе, чем совесть и чистота шатена. Если честно, он уже сомневается в том, что сейчас вообще может дышать, что его не убили, что это не предсмертные галлюцинации, где всё идет гладко. Может, это лишь сон? Неудачный кошмар, который Лололошка смог побороть? Или это всё-таки правда? Тогда почему всё так плывет, оставляя душу в отчаяние и погружая мозг в дереализацию. Слишком нереально, слишком сладко и приторно для той реальности, для того мира, куда запихнули Лололошку, совсем неокрепшего и чуждого для жестокости свободы. Стуки об пол слушаться совсем вдалеке, а собственный голос шепчет в затылок неприятную правду, а может и ложь. Непонятно. Лязг. Металлический звук раздаётся прямо у уха Лололошки, чтобы точно вывести из этого транса, совмещённого с панической атакой. Ключи своим неуловимым и при этом таким отчётливым звоном бьют по барабанным перепонкам, отдаляясь в мозге. Видимо, они уже пришли к дому, раз Радан вертит скрипучими железяками направо и налево. И теперь мысль оставить тогда парня тем бандитам не кажется слишком жестокой. До того момента, пока ком в горле вместе с желчью не дает вспомнить мозгу о недавних галлюцинациях. Но прежде чем они успевают подойти к заваленному дому, дверь сама отворяется, и из темноты комнаты выглядывает таинственный глаз, который пару секунд изучает двух прибывших, практически не моргая. Дверь безудержно скрипит, открывая вид на шатенку, одетую в фиолетовую пижаму и с книгой в руке. Прочитать название не удается, голова еще кружится, и всё смазывается на лету. Сама девушка, кажется, смотрит со смесью отвращения, но и любопытства. Возможно, ей не особо нравится, что Радан притащил какого-то парнишку с улицы, да еще и пообещал тут еды, как шведский стол. Со вздохом она пропускает внутрь сначала рыжего, который радостно ей прикрикивает: «Здорова, Кейт», а затем и Лололошку, сверля его взглядом, который так и говорит, что не стоит делать лишних движений. Напряжение отдаёт неприятным зудом в районе затылка и давлением в плечах, заставляющий неудобно скривить спину, приуменьшаясь в росте. Сзади слышится хлопок дверью, щелчок замочной скважины, и теперь единственный выход из дома — это окно, которое расположено недалеко от кухни. А та, в свою очередь, находится прямо перед коридором, и там виднеется круглый стол, два стула с нелепо заклеенными ножками и две тарелки со странной пищей. Радан, спокойно положив руки в карманы, направился в другую часть дома, а позже вернулся с еще одним, уже более цельным стулом в руках. — Присаживайся, — он поставил стульчик возле светлого деревянного стола и сел на ближний. Девушка недовольно фыркнула, подошла к, кажется, работающему холодильнику и достала оттуда замороженную порцию макарон по флотски. Они свалились в пластиковую тарелку, на которой виднелись еще остатки другой, возможно, не совсем свежей еды. Затем Кейт бросила, неаккуратно и как будто обиженно, на стол пластик и вилку с ним. — Спасибо, — шатен присел за стол и пару секунд смотрел еще на пищу, пока желудок голодающе застонал. На вкус макароны были и правда вкусными, намного лучше, чем консервы, которые Лололошка на дух не переносил. По крайней мере, они знатно задолбали, есть на протяжении пары лет абсолютно одно и тоже точно наскучит. И вот этот странный, и в то же время кислый привкус образовался во рту, жгучи растекаясь по языку. Но затем приятный, свежий след перекрыл нарастающий блевотный позыв. Пока Лололошка не заметил, что на него странно пялятся двое новых знакомых, Кейт что-то шепчет Радану, а тот немного тоскливо смотрит на шатена. Когда же их наконец заметили, девушка отвернулась к своей тарелке, доедая собственную еду, а рыжий еще недолго смотрел в одну точку, на стол. В скором времени, в тихом молчании, с большим усилием получилось не думать о плохом, а лишь быстро насладиться удивительно прекрасной едой для такого времени. Кейт и Радан все еще иногда перешептывались, словно обсуждая что-то, но вроде дама перестала глазеть как кошка, со сплющенной мордой и агрессивным взглядом на всё, что не так существует. Её глаза стали более расслабленными, брови не дергались при чавканье, не спускались к переносице, образуя не очень красивые складки на лбу, а находились в абсолютно спокойном положении. Губы, довольно тонкие и подкрашенные чем-то, словно кровью, оставались в поджатом положении, словно боясь расслабиться, но при этом нехотя напрягаясь. Возможно, она пытается поверить, что Лололошка правда не собирается убить их, но зачем ему? «Теперь стойкое ощущение, что я ем за одним столом с преступниками, каннибалами и врагами всех людей Империи». Усталым, низким голосом отдалось в затылке, но сил, если честно, даже после пищи осталось мало. Всё время организм пытался справиться с голоданием, буквально двумя ложками консерв за день, а тут тебе тарелка с сытными макаронами, да еще и не пожалели, много наложили. Мозг чувствует, что можно отдохнуть, но вот только не здесь. Теперь появилось желание вернуться домой, лечь в постель и хорошенько поспать, не заботясь ни о чем. — Эй, Лололошка же? — послышался немного дрожащий голос девушки. — Тебе завернуть чего-нибудь домой? — Да, если можно, спасибо, — он подтвердил, наконец вернувшись из своих мыслей, и положил голову на руку, прикрывая глаза. — Да это тебе спасибо, ты спас меня, я теперь всем буду обязан, — рыжий посмеялся, но его слова точно имели серьёзный окрас. — Заходи в любое время, Кейт всегда дома. — Угу, буду знать, — из рта едва не вырвался зевок, но Лололошка успел его, как бы, сглотнуть. — Правда, у меня есть вопросы. — О, какие же? — с искренним удивлением спросил тот, подняв одну бровь. — Вы точно не, ну, убийцы там, каннибалы или еще что похуже? — паника чувствовалась в голосе, в громких стуках сердца, в дрожание рук, которые лежали на столе. — А, не, всё нормально, не бойся, — Радан резко начал разводить руками, обеспокоенно глядя в глаза шатену. — Мы адекватные. Он принялся объяснять, что Кейт раньше была умной в разных сферах, но работала обычным бухгалтером, затем после свержения стала исследователем, пока Радан делал черную работу. Какую именно? Не уточнялось, просто делал то, на что силенок не хватало у обычных людей. И так они спокойно совершают сделки, живут себе на окраине, и всё хорошо. — А ты чем занимаешься? Рыскаешь в поисках лучшей жизни? — шутливо сказал рыжий, скрещивая руки на груди. — А, да в основном дома сижу, иногда выбираюсь, чтобы найти еще не заброшенный магазин, — Ло сжал руки, нервно перебирая и пересчитывая свои пальцы, чтобы успокоиться. — Да даже если заброшенный, еда там стухла почти вся, — заметил он. — Может, мы тебе еду будем таскать, а ты нам. Он явно задумался, иногда посматривал на Лололошку, оценивая то ли телосложение, то ли экипировку паренька. Но в основном держал кисти рук у подбородка, размышляя и пытаясь сосредоточиться, прежде чем крикнуть. — Кейт, что может сделать высокий парень с пистолетом, неизвестно сколько патронов, но при этом с худощавым телосложением, — словно запрос в сеть, сказал Радан и посмотрел в сторону гостиной, где рыскала Кейт. — Подожди, я не могу пакеты найти или хотя бы коробки, — она сердито ответила, отмахиваясь от своего друга. — Да ладно, не стоит, — прежде чем Радан начнет что-то предлагать, сказал Лололошка, вставая из-за стола, — я просто возьму немного припасов и уйду. — Слушай, ты всегда можешь прийти в этот дом, взять сколько захочешь еды и пойти с миром, — слова казались ножом, такими же настойчивыми и серьёзными, готовые нанести свой удар в любой момент. — Да, спасибо, я вам благодарен, — с рукой на сердце Лололошка еще раз произнес эти слова, словно паразиты. Ему хотелось просто поблагодарить этих людей за всё, хотя они ничего не сделали. Ну как ничего, они накормили, пустили в дом, где даже на удивление тепло и работает свет, видимо, есть генератор. И даже не требуют оплаты! Еще говоря, что он может приходить всегда, это вызывало чувство вины, и хотелось в следующий раз принести что-то в ответ. Нужно такое, которое понравится Радану и заинтересует Кейт. — Нашла! Девушка вылетела с огромной улыбкой из зала, еле хватаясь за косяк двери, чтобы не улететь прямо на стол с тарелками. Она подходит к холодильнику, и только сейчас Ло замечает, как много у них есть всего. Сделки, обмены и работа даже сейчас приносит хорошую прибыль в развалившейся-то Империи! Это удивляет, что аж живот сводит, от голода, конечно. Она спокойно складывает в пакет пару пластиковых контейнеров, в которых до этого поместила еду, а еще кладет туда бутылки воды. — Держи, — она уже более приветливо протягивает ему пакет, чем до этого с лицом, полным отвращения, встречала его. Ло забирает его, спокойно кивает им на прощание, бормочет тихое, но искреннее «спасибо», отправляясь обратно в свою серую, неуютную, холодную квартиру. *** Одиночество. Это слово всегда оседало на краю языка своим кислым, слегка солёным и с точным повторением чёрной лакрицы вкусом, словно горькая микстура из детства. И вроде бы такое сочетание может понравиться кому-то, но в душе ты ненавидишь каждый сантиметр, проведённый где-то отдалённо. И пусть амнезия не даёт вспомнить, кто ты, где ты и почему именно ты, но знакомые, такие неприятные и пролетающие мимо чувства оставляют след в памяти. В самом людном месте Империи, на самой людной планете или вселенной — оно всегда с тобой, и пока ты не поймёшь себя, ты не избавишься от назойливого чувства рядом. А Лололошка, к сожалению, совершенно не может справиться даже с самим собой, ведь по возвращению обратно домой хотелось, как собака, скулить и ныть возле двери, прося покинуть дом. После стольких лет одинокой жизни всё равнодушие и спокойствие было разрушено двумя людьми, которые оказались человечнее других. Они согласились поделиться своими продуктами, припасами, разрешили приходить когда угодно. Но ведь всё это лишь из жалости. Шатен выглядит ужасно жалко по сравнению с тем рыжим, который имеет прекрасную, а главное, здоровую, загорелую кожу, мышцы, и рядом с ним есть близкий человек. Радан обладает прекрасными качествами, Кейт умна, а чего же добился Лололошка за все эти годы? Похудел? Отрастил себе волосы до лопаток? Или, может, даже не пытался социализироваться? Конечно, вся эта свобода действий пугает, ведь чуть что — и ты мёртв. Любой может убить, обмануть, ранить, и всё это безнаказанно, людям больше не нужны порядки, им нужна власть. А Ло нужна лишь жизнь, он просто хочет выжить и остаться в здравом уме, что уже выходит плохо. Он забился в дальний угол квартиры, прижал ноги к груди, уткнулся лицом в коленки и схватился за волосы. Грязные коричневые волосы стали довольно тонкие и ломающиеся от одного действия, стоит дёрнуть рукой, и сразу полетят пару соломок вниз, на пол. Возможно, на самом деле шатен уже давно сошёл с ума, и это лишь галлюцинации, долгий сон, а может, вообще кома. Как долго он уже живёт такой жизнью? День сурка, лишь иногда разбавленный содой из проблем и хлопот. Голова разболелась, и пришлось приложить много усилий, чтобы не упасть кубарем на пол, чтобы потом проснуться с больной спиной. Еле встав, Лололошка сразу облокотился на шкаф, это было единственное, что отделяло парнишку от падения и от разбитого вдребезги носа. Когда же в глазах перестало мутнеть, а ноги стали не такими ватными, в грязной и использованной одежде, Ло свалился на мягкую для таких времён постель, чувствуя, как погружается в Царство Морфея. Мягкость подушки словно пленила грозного рыцаря, давая немного надежд, что сон не окажется каким-то кошмаром из прошлого. *** Вздохнув, девушка убрала ручку обратно в выдвижной ящик стола, а кучу бумажек свалила прямо на пол. Толстые деревяшки издали измученный скрип, когда на них снова и снова падали важные договоры, пока темноволосая не отыскала то самое. Чёрными печатными буквами были написаны, вероятно, практически от руки, имена тех, кто участвовал в давнем проекте, который Империя всячески пыталась скрыть. Удаление из важных секретарских отделов, из архивов священнослужителей и даже из кабинета её брата. Вот только Империи сейчас нет, и доступ к абсолютно всей засекреченной информации теперь открыт. Любой желающий может узнать всё, главное — уметь искать. А Кейт таким умением ещё в детстве отличилась. Вот только её волновало, что этот проект настолько древний, что прошло не одно столетие, а может, даже два. С распахнутыми от удивления глазами она читала всё, что было хоть как-то понятно из всей каши научных исследований и нервного почерка, словно писавший боялся чего-то. В конце концов голова начала гудеть от попыток разобрать хоть что-то, и Кейт свалила ещё охапку бумаги на пол, сердито выйдя из комнаты. Радан, кажется, совсем не удивлённый её срывом, сидел на диване и обнимал любимую игрушку, которая напоминала ему свою мать. Такие же добрые, но измученные и пережившие много ужаса глаза и нежная, как цветок, улыбка. Рыжий парень устало вздохнул, положил голову на спинку дивана и с искренним беспокойством спросил: — Ты в порядке? — Как я могу быть в порядке, — начала шатенка, расхаживая напряжено по комнате и размахивая руками взад и вперед, — когда чёртовы записи, ради которых я потратила столько нервов и хуеву тучу лет, оказались бесполезными! — Мы можем их продать, — заикнулся Радан, но был перебит почти сразу категорическим ответом. — Нет, — Кейт схватила себя за плечи, как сумасшедшая, но тут же покачала головой и отпустила себя, — я не могу так просто уничтожить то, ради чего старалась так долго, Калеб бы не сдался? Последний вопрос звучал максимально натянуто, как будто девушка уже срывалась на плач, но смогла взять высокие нотки и выдавить ровный тон. Её тело устало уселось на край дивана, почти расслаблено скатываясь по нему. — Я знаю, что у меня плохо получается поддерживать, — начал Радан, складывая руки на коленях, но затем пододвинул к Кейт свою мягкую игрушку, — зато, думаю, у нее получится! Шатенка посмотрела на эту детскую нелепость и не сумела сдержать смех, мягко заливаясь в приторных нотках счастья. — Спасибо, — она взяла милую плюшу, обняла ее покрепче, представляя в ней достаточно близкого для себя человека. — Кстати, — желая перевести тему, сказал рыжий, — насчет того парня… — Ты про того со странными именем? Жуть какая, какой родитель мог назвать своего сына Лололошка, — она усмехнулась, конечно, не желая оскорбить парнишку или его родителей. — Ага, жалко его как-то, он одиноким выглядит, — он почувствовал желчь в сердце от собственных слов, ну как будто ему судить, кто жалок, а кто нет… — Да ладно тебе, он, кажется, один прожил столько лет и даже выглядит нормальным, — спокойно рассудила Кейт, приподнимая плечи, — худенький, бледный, но еще адекватный. — Ты умеешь думать позитивно. — Конечно, а как иначе-то? Немного неловкая атмосфера зависла, и шатенка отвернулась головой, смотря на свой стол и цепляясь глазом за тот самый документ. Мягкая игрушка в руках немного поплыла вниз, когда ее перестали крепко сжимать у груди. Радан немного отстранено произнёс что-то вроде: «я приготовлю ужин», и скрылся на кухне, оставляя девушку в полном одиночестве. *** Зеркало, разбитое в некоторых углах, с засохшей кровью возле трещин и немного искажённым отражением. Но именно там виднелись черты лица, грубые из-за худобы, тонкие губы, всегда поджатые, чтобы не закричать, и уставшие, сузившиеся глаза с огромными синяками под ними. Очки, что ранее были совершенно нормальными, сейчас перекошены из-за сломанных дужек, с треснувшими возле оправы и сдавливающими носоупорами. И эти до ужаса лохматые, неровные, вечно грязные волосы. Их Лололошка до жути ненавидел, каждый раз они падали на лицо, хоть он и собирал в хвост, пытался отрезать себе до упора чёлку. Но ничего не помогало, маленькие соломинки врезались в лицо в самый неожиданный момент. В глазах сразу появлялся туман, такой неразборчивый и нечёткий, словно ночное небо из-под грозовых туч. Всё сливалось в одну картину, стоило хоть капельки волос упасть рядом с оком. Шатен давно перестал видеть в себе что-то, кроме страдающего пятна в этом заблудшем городе. Но покосившись на собственное отражение ещё раз, маленький яркий цветочек всё-таки появился, небольшая надежда на светлые дни, на белую полосу. Двое ребяток, что, кажется, не против подружиться, вселяли хоть какую-то уверенность в завтрашнем дне. Спустя пару минут Лололошка наконец выбрался из раздумий и смог принять ванну, завалившись в почти остывшую воду с головой. Липкая грязь стекала по волосам в воду, плюхаясь и издавая неприятный бульк, который бил по ушам как барабан. Но ещё более раздражающий звук — это открытие двери в квартиру, хотя ветер казался не настолько сильным ещё пару минут назад, а сейчас спокойно открывает-закрывает двери и на удивление шагает. — Ха? — шатен вскочил, сидя в ванной и нервно смотря на дверь, за которой были слышны шаги и тихий шёпот, — какого чёрта…