Путь ведущий в никуда

Он – Гаруспик, сын быка, кости его рук испачканы землей и твирью. Он – Бакалавр, дитя Города, кожа его чиста, а слова остры, словно скальпель. Между ними – степь, бескрайняя и жестокая, как сама любовь, что связала их души проклятым узлом. Артёмий Бурах, Гаруспик, не понимал этой любви. Она жгла его изнутри, подобно яду, отравляя мысли и сны. Любовь к Бакалавру, к Даниилу Данковскому, была чуждой, неправильной, как рана, гноящаяся под плотью. Степь, с её древними законами и суровыми богами, не признавала такой любви. «Аба – земля, Акшан – небо», – шептали кости предков. Мужчина и мужчина – это ахар, неравный, короткий путь, ведущий в никуда. Но сердце Гаруспика, дикое и необузданное, как ветер степи, не слушало голоса разума. Оно тянулось к Бакалавру, к его холодной, расчётливой логике, к его бледным, словно лунный свет, рукам, к его словам, которые ранили и исцеляли одновременно. Данковский, в свою очередь, не понимал степь. Её язык был ему чужд, её обычаи – дикими, её боги – непостижимыми. Он видел в Бурахе лишь дикаря, запятнанного кровью и землей, но в то же время – загадку, которую хотелось разгадать. Бакалавр не признавал слов любви, но в его взгляде, устремленном на Гаруспика, читалось нечто большее, чем просто научный интерес. Их встречи были редкими, словно цветы твири, пробивающиеся сквозь пепел пожарищ. Они говорили о Болезни, о Городе, о степи, но слова были лишь ширмой, за которой скрывалась буря невысказанных чувств. «Ши юундэ ерээбши? Зачем ты пришел?» – спрашивал Бурах, а в его голосе звучала тоска и страх. «Посмотри…», – отвечал Данковский, указывая на тело, пораженное Убшэ, но его взгляд был прикован к лицу Гаруспика. Они были как две половины расколотой кости: одна – теплая, живая, пропитанная запахом земли и крови, другая – холодная, мертвая, блестящая, как лезвие скальпеля. Они не могли быть вместе, но и порознь им было не выжить. Степь наблюдала за ними своими пустыми глазницами, а ветер нашептывал древние проклятия. Любовь, рожденная в пепле и кости, не могла принести ничего, кроме боли и страданий. Когда пришло время Данковскому покинуть степь и вернуться в Город, Бурах смотрел ему вслед, и в его глазах отражался бескрайний простор, полный тоски и безнадежности. «Баяртай… Прощай…», – прошептали его губы, а сердце, словно пронзенное иглой твири, сжалось от боли. Нохойн дуун ойртоо. Он остался один, сын быка, проклятый любовью, которой нет места ни на земле, ни на небе.

***

Аба – отец Акшан – мать Ахар – короткий, неравный (в переносном смысле – неправильный, недолгий) Баяртай – прощай Би – я Нохойн дуун ойртоо — всему приходит конец Ши – ты Убшэ – болезнь Юундэ – почему Ерээбши – пришел