В этом мире есть только ты

Леонард вбежал в морг с силой захлопнув за собой дверь. В дрожащих руках он держал артефакт "Ханаана Аль'Н Джару". Времени у мужчины не было. Только что несколькими минутами ранее он совершил диверсию. Беспрекословную, невероятную, дерзкую до безумия - он ворвался во Врата Чанис и выкрал оттуда артефакт, попутно навредив Розанне, воткнул кинжал в ногу Фрая, чтобы задержать коллегу на некоторое время, а еще подсыпал снотворное в стакан своего Капитана Данна Смита. Лошадиную долю снотворного. Лео сдерживал слезы. Он знал, что из "Терновника" ему уже не выйти живым, как бы он не старался - а он и не старался. Не смотря на то, что мужчине его собственная жизнь уже никак не была важна - он не мог позволить себе умереть. Не сейчас. У Леонарда была своя цель - и ради неё он готов был пожертвовать всем миром, не то, что всеми вокруг себя. Посреди морга на хирургическом столе лежало тело Клейна Моретти. Его лицо было бледно серым и отдавало синевой. Глаза мужчины были закрыты, а губы сложены в легкую улыбку, такую безмятежную, будто он видел сладкий сон - видимо это Фрай успел хорошо постараться, поскольку Лео уже давно не видел на лице Клейна такого спокойного и счастливого выражения. Леонард подбежал к столу. Он споткнулся о стоящую на полу сумку и чуть не упал, но облокотившись рукой об стол, удержал равновесие. Мужчине было ужасно паршиво. Он сходил с ума от боли в груди, тянущей во все стороны его сердце. Горе утраты - черное и бездонное, как сама смерть, которым оно и являлось - ничто не могло заглушить его или избавить от него мужчину. Леонард схватился руками за голову. При виде мертвого Клейна он хотел кричать и плакать, избивая до себя крови... Хотел упасть на колени и просить прощения, за все свои грехи, за все свои подозрения или косые взгляды, за всё что он мог сделать, но так и не сделал. Леонард хотел умереть - убив самому себя, но найдя в себе крохи силы, сдержался от глупого порыва. Такая роскошь, как страдания... Он не мог позволить себе их - у него было слишком мало на это времени. Клейн умер на глазах у Лео, несколько часов назад. Ему проткнул сердце Потерявший контроль Потусторонний, обернувшийся огромным игольчатым монстром. Когда это случилось, Лео был слишком далеко и просто не успел добежать... а когда секунду спустя оказался рядом - было уже поздно. Его безответная любовь уже умер. Леонард ударил себя смачной пощечиной по щеке и боль обожгла его лицо, как кипяток. - Прекрати ныть! Ничтожество! - прошипел сам себе мужчина, откидывая волосы назад, и, выпрямившись, посмотрел на руку которой сжимал заветный артефакт. Небольшой камень имел форму человеческого сердца. Это был рубин темно-красного цвета и фиолетовыми прожилками. По истории артефакта - его первым владельцем был монах в заброшенной деревне. Потерявший своего единственного прихожанина - он сбросился в море, надеясь найти там покой и утешение, а его церковь на следующий день смыло большой океанской волной. Камень же был единственной вещью, оставшейся на месте смытой с лица земли церкви. Листая как то архив с документами, Леонард прочитал, что по записям Ночных Ястребов - этот артефакт мог вернуть только что умершего человека обратно к жизни. Но условие для его активации было непростым: нужно было показать и доказать артефакту, что ты считаешь мертвеца живым.... Обычно, как выяснил Леонард из примечаний, предыдущие владельцы артефакта - родственники погибших для соблюдения этого условия, носили трупы по дому, разговаривали с ними и даже принимали обеды. Кто-то из них даже положил свою жену в их общую кровать и спал рядом с ней до утра... Но все это было долгими вариантами. Слишком долгими. Сейчас у Леонарда не было такой роскоши как пустое время: до истечения 12 часов оставалось всего-ничего - после которых действие артефакта прекращалось, а в Терновнике уже был нарушен покой. В голове Леонарда проскочила одна мысль: Плохая, поганая и мерзкая.... Он пойдет на что угодно, чтобы доказать артефакту, что для него Клейн всё ещё жив - даже если придется пойти на такое, за что Клейн его впоследствии не простит. Не простит, но будет живым - а остальное для Леонарда было не важно. (Прим автора: И вы меня видимо тоже не простите.) Прошептав заклинание на Гермесе, посвященное богу Смерти, Леонард нагнулся над лежащим на столе телом. Клейн казался ему прекрасным и застывшим во времени, словно хрусталь: холодный, прозрачный и прекрасно красивый. Слеза, упав со щеки Леонарда, впиталась в простыню, как первый снег в океан, но мужчина даже не заметил этого. Протянув руку, он погладил возлюбленного по холодной щеке, обводя пальцами контуры лица, так бережно и заботливо, словно пытался найти в нем остатки живого тепла. Уронив еще одну слезу, Леонард нежно улыбнулся и поцеловал застывшие губы. Он мечтал об этом поцелуе долгое время, наблюдая за своим возлюбленным со стороны. Конечно, Клейн не знал о чувствах своего коллеги, а возможно догадывался иногда, когда Лео покрывал его теплым пледом, если тот засыпал в Терновнике, или когда Леонард первым побежал за аптечкой из-за пустяковой царапины на его пальце от бумаги, а затем бережно сдувал с его ранки каплю крови, мечтая как-бы нечаянно прикоснуться губами к его пальцам.... Но что бы то ни было: знал ли Клейн о чувствах коллеги или нет - он не подавал виду. А сейчас Леонард наконец-таки целовал Клейна. Но только не живого и счастливого, а холодное, безжизненное тело... Губы Клейна немного отдавали соленостью и спиртом, а дыхания вовсе не было. Это было мерзко и странно, это было таким неестественным и отвратительным с осознанной точки зрения... но почему то Леонард чувствовал искреннюю радость, от того, что однажды всё-таки смог прикоснуться своими губами к его губам. Мужчина бросил взгляд на артефакт. Камень не реагировал. "Тц" - цокнул языком Леонард, понимая, что видимо одного поцелуя было недостаточно для активации. Он отстранился от Клейна и облизал губы. Слегка разнузданным, но все еще спокойным взглядом он осмотрел безмятежное лицо мертвеца, а после бережно поправив пальцами сдвинутые от поцелуя волосы на лбу у возлюбленного, снова улыбнулся. На этот раз улыбка мужчины была немного другой - слегка хитрой и заговорщической, как у ребенка, который пронес домой в кармане пачку конфет... Леонард уверенно протянул руку, лишь на миг задержавшись в самом конце, и, взявшись за простыню, откинул её прочь. Перед ним открылось тело юноши. Оно было красивым и практически целым, не считая смертельной раны в районе груди. Кубики, накаченные за время тренировок, явно проступали сквозь тонкую фарфоровую кожу, а бедра и его никем не тронутый ранее член, были так прекрасно сложены, словно созданы не природой, а высечены из живого мрамора рукой руками Великого Мастера. Леонард не смог сдержать странного вздоха. "Видимо Фрай еще не успел его вскрыть" - подумал он, радуясь отсутствия на этой груди большого грубого шрама - после вскрытия и расчленения вернуть Клейна к жизни было бы невозможным. В Терновнике что-то задрожало и Леонард бросил взгляд на часы. Должно быть это сработала одна из оставленных им ловушек, а это означало, что Ястребы и бывшие коллеги все ближе и ближе подбирались к моргу. Времени у мужчины было категорически мало. Перестав размышлять о былых мечтах, Леонард снова приблизился к Кейлу. Нагнувшись над столом, он еще раз прильнул к холодным губам, но уже более смело и уверенно, а затем, с влажными поцелуями стал спускаться все ниже и ниже, исследуя каждый сантиметр тела, словно и вправду пытался доставить тому удовольствие, которое не успел сделать при жизни. Сначала он опустился на шею - ту самую, которую часто видел маняще выглядывающую из под воротника рубашки, затем опустился до груди и целого соска - твердого, как сухая горошина. То, что делал Леонард было ужасно стыдным и противным, но в тоже время таким возбуждающим и горячим... настолько, что мужчина вскоре почувствовал как начал больше и больше заводиться, а мини-лео в его штанах - становиться лишь крепче, желая тоже выйти поиграть. Но древний камень всё также не реагировал: видимо и этого было недостаточно. Леонард расстегнул пуговицы на брюках и спустил штаны. Его член требовал разрядки, предательски поднявшись вверх. - Ах, Клейн, - прошептал он и, взяв себя в руку, начал поглаживать своего маленького друга, тихо постанывая от процесса, - Что же ты со мной творишь.... Он уже давно видел в этом трупе своего возлюбленного нечто большее чем просто кусок мяса... Взгляд Лео все чаще падал на затвердевший кусок крайней плоти мертвеца. "Нет... "- прошептал он покачивая головой, отгоняя абсолютно абсурдные мысли, - "Этого ты не можешь" Но с каждым новым взглядом, каждым новым движением руки и стоном, сорванным с его губ, возбуждение Леонарда становилось лишь сильнее - а драгоценное время неумолимо утекало прочь. Тянуть больше было нельзя. Мужчина прекратил играть сам с собой, а потом нагнулся и, бережно придерживая рукой, словно драгоценное сокровище холодный и затвердевший член Клейна, взял его в рот. Другой же рукой несчастный Поэт начал массировать свою дырочку, разминая и раскрывая её, синхронизируя движения рта и пальцев своём в анале. Дверь в морг задрожала и раздались гневные крики Данна: "Открой дверь, Леонард Митчелл, это Приказ! Я кому говорю!" Лео отстранился от члена, облизывая губы. Мужчина бросил еще один быстрый взгляд на тупой неработающий артефакт и удрученно вздохнул. Сбежать он не мог. Уже не мог. От смерти и его цели мужчину лишь разделяла усиленная чарами дверь, созданная на тот случай, если кто то их трупов обернется монстром и попытается сбежать из морга. Или же Леонард... - Выбора нет,- уверенно прошептал он и, погладив по щеке Клейна, не долго думая забрался на стол. Пока дверь в помещение громыхала, трясясь как стол при землетрясении или в гонг симфонии Малера после смачного удара музыканта кувалдой. Леонард одной рукой взял чужой холодный член, смазанный ранее лишь собственной слюной, а затем, приставив его к своему заднему проходу, наконец-то сел. Боль, холод, стыд и наслаждение - прошлись по телу мужчины бурными волнами и он, не сдержавшись, издал глубокий гортанный стон. Мужчина давно об этом мечтал. Он впервые увидел член Клейна еще со времен их командировки, когда они вместе отливали у куста в лесу, и с тех пор Леонард так и мечтал однажды ощутить его своим нутром. И сейчас это произошло, хоть и не в том виде, в котором он планировал изначально. Дверь начала подниматься, снимаясь с петель. Леонард, продолжая движения, обернулся, смотря на медленно открывающийся проем, и, сжав в руке артефакт, взмолился. - Клейн! Да просыпайся уже! - из глаз мужчины потекли слезы отчаяния. - Да, что ты, черт возьми, творишь, Леонард?! В этот момент дверь распалась на части и в дверном проеме появился разъяренный Капитан Ночных Ястребов Данн Смит. От раскинувшейся перед ним картины происходящего, он был в шоке и в гневе. А если точнее, то он был просто взбешен. Леонард замер в ужасе и со слезами отчаяния прошептал . - Капитан, поймите.... я хотел лишь спасти его! - Уже поздно. Он мертв, - строго, тихо сказал Капитан, глядя на своих несчастных подчиненных: на живого и на мертвого, - Ты опоздал. Артефакт не сработает. - Что? От услышанного голос Леонарда дрогнул от волнения. Он не верил своим ушам, ведь время еще должно было быть, еще несколько минут и артефакт был с ним... и он был с Клейном, как с живым. На глазах мужчины навернулись слезы отрицания.... И тут он увидел, как перед его глазами вся реальность покрылась рабью. Леонард Митчелл вдруг осознал, что всё это время был во сне. А в следующий миг, пелена морока окончательно спала. Открыв глаза, мужчина увидел перед собой врата Чанис. В отличии от своего сна они были нетронутыми, словно он так и не успел разломать у них защитный механизм. Рядом с ним, положив руку ему на плечо стоял Данн Смит, а в неподалеку от входа Леонард заметил стоящую взволнованную Розанну и вполне себе здорового Фрая. Леонард ничего не понимал. Точнее не хотел понимать. В этот момент в душе мужчины что-то промелькнуло, а затем так и не успев воспрянуть, рухнуло вниз. - Не нужно пытаться взламывать Врата. Клейн мертв, - слова Капитана прозвучали как приговор. - Ты ему не поможешь. Пока ты был во сне, время истекло.