𓇢𓆸✎Мои переводики✎𓇢𓆸

Корделия: — Аято… Чем ты занят? Аято: — А… Корделия: — О, что это? Это твой замок, Аято? Аято: — Д-да… Корделия: — В этом замке ты собираешься стать величайшим вампиром? Впечатляет, Аято. Хотя, чему тут удивляться — ты ведь мой сын. Аято: — (Меня… похвалили? Да, без сомнений. Только что меня похвалили…) Аято: — … Корделия: — Фуфу, Аято, запомни: Ты не имеешь права проигрывать. Никому. Даже своим братьям… Корделия: — Ты должен быть победителем. Всегда. Корделия: — Особенно… перед детьми той женщины. Ни за что не уступай им… Фуфу… Аято: — Д-да, матушка…! Аято: — (Да… Я должен побеждать. Должен быть первым.) Корделия: — Хм…? О, кажется, у меня гость. Фуфу… Мужчины такие нетерпеливые. Корделия: — Ну, до встречи, Аято. Аято: — (Ах… Край её платья задел мои кубики…) Корделия: — Ох… Развалилась. Прости, Аято. Только не сердись, это ведь всего лишь кубики, правда? Аято: — …Да… Корделия: — Когда у тебя появится настоящий замок, расскажи мне. Корделия: — Когда у тебя будет настоящий замок… Обязательно расскажи мне. Фуфу… Аято: — … Аято: — (Да, в конце концов, это всего лишь кубики. Какая разница, если они рассыпались?) Аято: — (Всё равно… я просто соберу их снова.) Райто: — Эй, эй, Аято-кун. Ты всё ещё за этим сидишь? Аято: — А? Чего тебе? Ты ещё здесь? Райто: — Нфу, ну-ну, не злись из-за какой-то мелочи. Аято: — Я и не злюсь! Райто: — Аято-кун, если ты чего-то хочешь, тебе стоит сказать об этом прямо. Аято: — Чего хочу? С чего вдруг ты… Райто: — Ты правда мечтаешь о самом величественном замке из кубиков? Райто: — Мне кажется, нет. Аято: — Что?! О чём ты вообще? Райто: — Нфуфу… Корделия: — Фуфу… Так ты правда жаждешь меня заполучить? Мужчина А: — Да… Больше всего на свете. Корделия: — Тогда стань тем, кто сможет сломить меня. Мужчина А: — Корделия-сама…! Корделия: — Фуфу… Фуфуфу… Ахахахах…! Райто: — Опять весело, да? Нфуфуфу… Кубики остаются лишь кубиками. Какие бы высокие башни из них ни строил — всё напрасно. Я знал это. Я ненавидел собственную беспомощность, неспособность создать что-то большее. Но страшнее всего было признать это даже перед самим собой. Аято: — …Кх…!