deserved it

      В тишине квартиры недовольство Ландо слышно слишком хорошо. Британец громит ванну с завидной методичностью и, признаться, поражающим красноречием. Он всегда становится удивительно неловким даже для самого себя, когда в нем кипят эмоции. И сейчас от этого страдают все шампуни, кондиционеры и прочие тюбики, летящие с полок под гнетом плохо контролирующего свои действия Норриса. Слушать то, как Ландо роняет очередной флакон, материт его трехэтажными ругательствами, наклоняясь чтобы его поднять, и тут же роняет снова, почти забавно. Почти.       В любой другой день Оскар бы тихо с него похихикал. Может быть, заглянул бы к нему в ванную комнату, положил бы осторожно руку на плечо и вытолкал бы обратно в спальню, обещая избавить Ландо от мучений и убрать все самому. И Ландо, конечно, поддался бы. Немного ворчливо и хмуро, но поддался бы, позволяя Оскару как и всегда сгладить углы и принести свое это странное непонятно откуда возникающее умиротворение. Такой знакомый сценарий. У них он случался неоднократно и оба успели к этому привыкнуть. Ландо часто бесился на происходящее, а Оскар так же часто мурчащим котом успокаивал его нервы и охлаждал пыл. Ландо всегда был вспыльчивым и эмоциональным, а Оскар всегда был рядом. И все, казалось бы, было хорошо. Гармонично и сбалансировано.       Но в этот раз все шло не так. Это ощущалось почти физически. Это ощущалось чуждо, неправильно и некомфортно. Дверь ванной комнаты хлопает красноречиво громко. Слишком громко для все ещё стоявшей неуютной тишины. Оскар может буквально видеть напряжение Ландо. Оно сквозит в каждом его движении, жесте, мимолётном взгляде. Оскар едва заметно морщится от этого чувства. Он не слишком ярко выражает свои эмоции, но вот чужие считывает прекрасно.       Особенно если это Ландо. Тот самый Ландо, на которого Оскар робко и по-подросткомову неловко смотрел ещё задолго за того, как оказаться с ним в одной команде. С годами, его взгляд перестал быть таким уж робким, но стал ещё более внимательным. Оскар перестал стеснительно его прятать, позволяя себе разглядывать Ландо очевидно и беззастенчиво.       То, как сейчас выглядел Ландо, заняв второе место, не очень то походило на радость. Ни за себя, ни за команду. Оскар смог бы понять и принять это, если бы Ландо как обычно ходил и ворчал себе под нос, как ему испортили гонку. Оскар был бы даже счастлив притянуть Ландо ближе и гладить его спину, плечи, волосы да что угодно, лишь бы Ландо был ближе. Лишь бы Ландо ощущался под пальцами так горячо и по-знакомому приятно, тихо жалуясь на всех вокруг.       Но Ландо не жалуется. Ландо удивительно тихий. И если раньше Оскар мог позволить себе шутливо закатить глаза на очередную недовольную триаду Норриса, сейчас Оскар думал лишь о том, что лучше бы Ландо говорил. Говорил что угодно или обвинял кого угодно, даже если глупо и беспочвенно. Но Ландо молчит. Его молчание ещё тяжелее от того, что Оскар прекрасно понимает, почему он молчит.       У Ландо в жилах кипит раздражение, смешиваясь с разочарованием в гремучую смесь. На его лице задетая гордость отражается слишком явно. Оскар читает в его глазах все то, что Ландо думает о своей команде. О своей собственной команде, которая лишила его победы. Победы, причём, вполне заслуженной.       Но Ландо молчит. Сопит недовольно, смотрит на всех волком, но молчит. Потому что победу эту отдали Оскару. Его Оскару. Понимающему и поддерживающему, заслуживающему победы не меньше. И Ландо искренне хотелось порадоваться за него, затискать в счастливых объятьях и наговорить глупых смущающих комплиментов. Но разочарование не уходит ни из головы, ни из сердца. Ландо не может заставить себя смириться. Ландо чувствует себя преданным, но вины Оскара в этом нет.       — Лан, — Пиастри не выдерживает и со вздохом зовёт его. Устало, почти обречённо. Норрис продолжает на автопилоте бродить по комнате вот уже несколько минут. Он мечется от угла к углу неприкаянным зверем, думая слишком много, слишком громко.       — Пару минут, дай мне пару минут, — Норрис шепчет, даже не посмотрев на него. Оскар вздыхает снова, разглядывая его кудрявый затылок.       Тишина снова повисает в комнате. Затихают даже шаги застывшего Норриса. Оскар качает головой едва заметно и отводит взгляд. Он закусывает губу задумчиво и снова смотрит на Ландо.       — Зачем ты меня пропустил? — тихо интересуется Пиастри. В его голосе ни радости, ни удовлетворения от собственной победы.       Ландо тут же оглядывается на него. Он смотрит на Оскара и хмурится. Оскар слабо улыбается, глядя на него. Сбитый с толку Норрис выглядит очаровательно. Даже в таких условиях.       — В какой-то момент я уже смирился с мыслью, что буду вторым, — признается австралиец, пожимая плечами. — Ты мог бы и не делать этого. Я, на самом деле, думал, что ты не сделаешь этого.       — Что? О чем ты вообще говоришь? Ты победил. Боже, Оск, это твоя первая победа, — Ландо пересекает комнату в пару длинных шагов лишь для того, чтобы оказаться рядом с Оскаром.       К нему внезапно возвращается его способность быть не совсем катастрофой в своей неловкости. Норрис опускается на колени на край кровати и двигается ближе к Оскару пока их ноги наконец не соприкасаются. Руки Ландо тут же находят лицо Оскара, его ладони ложатся на чужие щеки так ласково, настолько откровенно влюблённо.       — Ну же, Бэмби, ты совсем не рад? — Ландо гладит щеки Оскара большими пальцами, заглядывая в его глаза. Они всегда выражали намного больше того, что Оскар позволял себя показать.       Оскар неопределённо жмёт плечами и мычит что-то неразборчивое. Ландо хмурится только сильнее и наклоняется, чтобы поцеловать его. Поцелуй выходит быстрым и смазанным, Ландо скорее просто чмокает его в губы и отстраняется, чтобы снова посмотреть на него. Внимательно и непонимающе.       — Ты победил, Оск. Ты сделал это.       — Я не чувствую, что я победил, — Оскар признается тихим голосом, качая головой. — Я просто… Был там, когда тебе сказали меня пропустить. Я даже догнать тебя не смог.       — Что? Нет, Оскар, нет, — Ландо фыркает и качает головой. Он не может поверить, что Оскар и правда думает так, что с его стороны картина выглядит именно так. — Ты думаешь, я сделал это только потому что мне сказали? Оск, детка, ты слышал себя?       Оскар на секунду прикрывает глаза и улыбается. Эта мысль и правда звучит забавно. Ландо Норрис подчиняется приказам. Саркастичная язва, эталонный скорпион, великий и ужасный Ландо Норрис пляшет под чью-то дудку. Оскар глядит на него снизу вверх и фыркает тихим смешком. Ландо никогда не делал ничего, чего не хотел бы сделать сам. Оскар иногда не мог заставить его и элементарно закрыть тюбик с зубной пастой.       — Ты победил, потому что заслуживал этого, ясно? Не потому что был там, а потому что прекрасно провел эту гонку. Весь этот сезон, — Ландо глядит ему прямо в глаза с таким уверенным видом, что и сам Оскар не задумывается сомневаться в его словах. — Я пропустил тебя, потому что был уверен, что ты действительно заслуживаешь победить. Потому что ты делал так много для меня все это время. Мне не важно, кто и что скажет, Оск. Для меня ты первый.       Оскар тихо вздыхает и глядит на Ландо с щемящей нежностью и признательностью в глазах. Он не знает, что говорить, у него абсолютно нет слов, чтобы выразить свои чувства. Оскар всегда выглядит уверенным и собранным, но даже ему нужны слова поддержки. Даже он нуждается в чьём-то признании и одобрении, особенно когда свое получить не получается.       — Мы команда, Оск, помнишь? Я всегда рядом, чтобы прикрыть твою спину. Или пнуть твою симпатичную задницу, чтобы ты ехал быстрее и наконец-то взял свой заслуженный трофей, — Ландо ухмыляется собственной же шутке и тянет Оскара за щеку. Оскар только закатывает глаза, но не отстраняется, позволяя Ландо тискать себя как щенка.       — Ага, вот значит как, да? Мне стоит напоминать, сколько тебе понадобилось времени, чтобы одержать первую победу? — Оскар притворно ворчит. Его руки мягко ложатся на бока Ландо, когда тот откидывается на подушки и тянет парня на себя.       Ландо не отвечает, но случаем подвернувшимся пользуется сполна. Он падает на Оскара, ведомый его же руками, и кусает его ключицу. Просто чтобы напомнить, кто здесь главная язва. Оскар начал брать на себя слишком много в последнее время, но Ландо это только на руку, если это значит, что кусать Оскара можно ещё чаще. Всегда же можно сказать, что Оскар это заслужил.       И победу, и следы от зубов по всей шее.