Ты не умеешь фотографировать!

      Поглядев на Пауля, что сидел напротив, в кресле, Рихард подумал, что безопаснее будет не пялиться на гитариста, а пялиться, но с телефоном, чтобы резко отвести взгляд на экран в случае опасности быть замеченным. Но стоило ему открыть для видимости галерею, как он правда стал рассматривать сетку фото.       Он понял, что уже давно ничего и никого не фотографировал. Ему нужны были фотографии. Ему они нравились. Просто нравились. А дата над последним фото была почти три недели назад! Слишком давно! Непозволительно!       С этими мыслями Рихард сфотографировал Пауля, который в этот момент зевал. Получилось забавное фото. Ландерсу его, конечно же, никто не показал.       Шутки-шутками, но нужно было что-то действительно стоящее для галереи секс-символа Германии. — Пауль, пойдём в парк? Там погода ничего такая. Да и освещение. Самое то для фотосессии.       Круспе считал, что его «реклама» невероятно хороша, как и он сам. Но, увы… — Нет, не хочу, — равнодушно ответил Пауль, не поднимая глаз от страницы книги.       Он уже несколько минут сверлил взглядом один предлог, чувствуя как Круспе прожигает его глазами. Паулю было неуютно. Неприятно. — Почему? — Не хочу. Что непонятного в ответе?! — Ландерс сразу же взвился.       В комнату вошёл Тилль. — М? Срëмся? — непринуждённо спросил он. — Вовсе нет! — Пауль положил книгу на колено и вскинул руки вверх. — кстати! Линдеманн — приятный сюрприз! — начал Ландерс.       Но Рихард опередил его. Хотя сказали они, по сути, одно и то же. — Сходи со мной в парк!       Тилль изобразил на лице мем с загрузкой, а потом ответил: — Пусть Пауль идёт. Ландерс! Торжественно и совершенно официально вручаю тебе Рихарда!       С этими словами он вышел из комнаты. — Видишь? — неловко улыбнулся Рихард. — Не-е-ет! — Пауль не собирался так быстро сдаваться и позвонил своему давнему другу — Флаке.       На просьбу — мольбу о спасении клавишник ответил, что занят немного и, если говорить совсем правду — то он не в городе и тусит в каком-то американском клубе. — Неплохо… — прокомментировал Рихард.       Пауль позвонил Оливеру, но тот попросту не ответил. А сообщение «Погуляй с Круспе в парке, пожалуйста, за меня» Он просто прочитал и не ответил. Абонент стал вне зоны доступа.       Звонок Кристофу. — Пауль? Привет, — барабанщик явно улыбался. — Здравствуй, что насчёт прогуляться в парке? — Кто-то ещё будет или ты хочешь убить это время на меня? — почти мурлыкал он. — Будет Рихард. Ты пойдёшь с ним.       На какое-то время воцарилось молчание, но потом вдруг послышался детский голос: — Папа, поможешь с… — шёпотом. — математикой?       А потом тихий голос Кристофа: — Да, математикой. — Пап! Поможешь с математикой? — Ой… Да, конечно, малой. Пауль, извини, тут вот надо помочь. Наверное, в другой раз.       Вздох, последовавший за этими словами нельзя описать словами. Это разочарование и грусть, тоску и обиду, обречённость… Эту… Печаль… «Пошёл ты… Сказал бы, я что хочу гулять с тобой, тебе было бы пофиг, кто там что попросил…» — выругался про себя Пауль.       Но в какой-то момент стало немного обидно за Круспе. С ним ходила в парк только его команда фотографов… За деньги.       По тому, как Пауль сбросил вызов, Рихард всё понял. Никто не согласился гулять с ним. Он вылез из кресла и направился к выходу. — Ладно, Хайко, до встречи… — Стой.       Рихард обернулся.       Пауль решил, что время возвращать былую прямолинейность и приблизился к гитаристу. — Мне тебе жаль. Ты одинокое чмо, которое нахер никому не сдалось, с которым на фотосессии и прогулки ходят только работники. За деньги.       Круспе попытался улыбнуться, но получилось плохо. — Я знаю, кто я, знаю кто и почему со мной общается и терпит меня. Тебя я просил погулять со мной, потому что верил из-за чего-то, что ты мне не откажешь. А остальные даже слушать не будут. Но я ошибся и ухожу. Тебе ещё что-то нужно от меня?..       Пауль поднял глаза на Круспе, лицо которого не выражало эмоций. Совсем. Холодная, непроницаемая, ледяная корка… Маска, которую гитарист очень редко снимал. Не для многих людей. — Пойдём уже, — смутился Ландерс.       Рихард просиял. — Спасибо, я знал, что ты меня не бросишь, потому что любишь.       Пауля бесила эта самоуверенность. — С чего ты взял, что я люблю тебя? — С того, что я из Америки недавно прибыл. Ausländer, — он поцеловал собутыль… Согруппника в щëку.

***

Как Рихард и хотел, сначала они отправились в сад. Но погода быстро испортилась. — Не честно! Пока ты всех обзванивал и искал себе замену, пока я решался позвать тебя, пока мы тянули время — погода испортилась! Освещение не то! Дерьмо из дерьма! — ругался Рихард, обламывая ветки с деревьев.       Пауль понял, что тут просто так не решить эту проблему. Он заказал такси и привёз дРуГа к вокзалу, взял билеты на ближайшую по времени электричку и через полчаса поволок Рихарда в вагон. — Куда мы едем? — спросил он. — В Фридрихсхайн-Кройцберг — самый маленький из основных и самых больших округов Берлина. Нам будет, чем заняться. Хотя бы поиски кафе — уже целое приключение!       Рихард посмотрел на Пауля и хотел бы до начать осуждать, но подумал, что это будет глупо. Ведь он Круспе позволил запихнуть себя в такси, привезти на вокзал, купить на себя билет, затолкать в вагон…       Дорога заняла каких-то полчаса. К обеду гитаристы были в Фридрихсхайн-Кройцберге…

***

      Прошло уже два года со дня, когда произошло это путешествие.       Рихард снова листал фото в папке «Паульхен» и нашёл снимки, сделанные на вокзале, у входа в кафе, на лужайке в парке, возле памятника основателю одного из городков округа…       Он никогда не забудет того стыда, который испытал услышав от Пауля: «что? Ты добавил фото в папку «Паульхен»? Ты… Коллекционируешь меня?! Там больше тысячи фото…» И как потом Ландерс умолял Круспе показать фото. «И как ты потом…» — подумал Рихард и рассмеялся, сквозь смех еле произнося: — Сказал мне злобно: Ты не умеешь фотографировать!