Спрятаться в темной ночи

      УССР, надвинув шляпу с длинными полами сильнее, все стремительней продвигалась по ночному Кёнигсбергу. В конце января на улице достаточно холодно и неприятно, да и снег лежит, поэтому ей как можно скорее нужно найти убежище хотя бы на эту ночь.       Мимо юного государства проезжали большие чёрные машины, ослепляя ярким светом своих объёмных круглых фар. Ее глаза уловили в кабине одной из машин блеск часов на руке мужчины в чёрном пальто и такой же чёрной шляпе. Его морщинистые руки сжимали большой руль, обшитый бежевой кожей. На усталое лицо падал тусклый свет.       УССР, испугавшись, что ее могут узнать, опустила голову и ещё сильнее притянула полы шляпы. Завернув за тёмный угол, девушка выдохнула и чуть расслабилась. Повсюду валялись разбитые стекла, деревянные палки с торчащими из них гвоздями, зелёные бутылки. Вместе с этим землю покрывал грязный снег. Внимание УССР привлек спуск в подвал, обшарпанный и старый.       Подойдя к нему, она убедилась, что подвал не заперт. УССР понимала, что лезть туда, даже понятия не имея об этом помещении, опасно и рискованно, но ей нужно было какое-то укрытие. Наплевав на все предосторожности, она открыла дверь и просунулась туда.       Помещение было по-подвальному темным, холодным, пахло сыростью. Только девушка успела полностью зайти, как до ее ушей донёсся треск стекла. От испуга УССР замерла и несколько секунд прислушивалась. Ничего. Тогда она решила спросить: — Хто тут? , — и прислушалась. Ей ожидаемо никто не ответил. УССР мысленно хлопнула себя по лицу за такую глупость. — Wer ist da? , — повторила она вопрос.       Ответом ей была лишь оглушающая тишина и отдалённые звуки улицы. Сглотнув ком в горле, девушка пересилила страх и пошла вперёд. Она осторожно спустилась по лестнице, боясь упасть.       Стоило ей только успокоиться, спустившись с лестницы, как ее затылок почувствовал сильный удар. Перед глазами все поплыло, и УССР упала без сознания.                               ***       БССР поставила на стол две тарелки с пастой: для себя и для Италии. Следом положила столовые приборы и стаканы, в которые налила сока. Как будто инстинктивно, девочка подняла голову вверх и заметила в дверях хозяина жилища. — Buongiorno, — Италия мягко улыбнулся.       БССР улыбнулась в ответ и обеспокоено произнесла: — Wie steht es um Ihre Gesundheit?, — она присела за стол.       Италия подошёл к ней и сел рядом. — Es ist alles in Ordnung. Dank dir, Weißrussland. Ich danke Ihnen nochmals., — он приступил к еде. — Guten Appetit, — девочка тоже начала есть.       В сердце юной республики разливалось приятное тепло, она чувствовала себя по странному хорошо рядом с Италией. Неправильно так чувствовать себя рядом с союзником твоего врага. — Weißrussland, willst du, dass ich dir ein paar italienische Wörter beibringe?, — он как-будто невзначай предложил.       БССР задумалась, наматывая на вилку пасту. Это было бы интересно, никогда не поздно научиться чему-то новому. — Neue Dinge zu lernen ist immer interessant… — девочка медленно кивнула. — also ja, ich will       Италия заметно обрадовался этому и, отложив вилку, с энтузиазмом придвинул свой стул к собеседнице: — Sehr schön. Buongiorno heißt 'Guten Tag'. Arrivederci heißt 'auf Wiedersehen', — начал он. — Buon-gior-no. Ar-ri-vi-der-ci — Бон-жор-но, — постаралась повторить Белорусская ССР. — Ари-ви-дерчи.       Италия одобрительно улыбнулся. БССР постоянно удивлялась внезапной доброжелательностью фашиста по отношению к ней. Может это было для показухи, но девочка чувствовала от него странное тепло и не могла не доверять ему. — Gut gemacht, — похвалил он. — Grazie» bedeutet «Danke» — Гра-ци-йе, — по слогам произнесла БССР, следя за выражением лица «учителя».       Он снова улыбнулся. А потом, смутившись, притих. Девочка, решившая, что на этом их урок может считаться законченным, вернулась к еде. Однако Италия все же заговорил: — Liebe heißt auf Italienisch «amore»., — он слегка покраснел. — А-мо-ре, — смущение Италии заставило юное государство почувствовать себя неловко, хотя она и не совсем понимала причину этого. — Gut, — он опустил глаза. — Was bedeutet Liebe auf Weißrussisch? — Каханне oder любоў, — задумчиво протянула Белорусская ССР.       Италия плавно закивал головой с многозначительным выражением лица. И тут до девочки начало кое-что доходить.                               *** — Но. Я всегда думала, что у Германской Империи только двое сыновей, — РСФСР, забившаяся в угол купе, вопросительно смотрела на своих спасителей.       ФРГ не удивился такому вопросу. Да, всем известно о двух сыновьях Империи, но вот его дочери…о ней известно лишь его самым близким. — Да, у него два сына, — юноша почесал затылок. — И одна дочь. — Но!, — Россия вскрикнула и зажала рот рукой, а после вернулась на шёпот. — Откуда? — Из бабушки, прикинь, — саркастично произнесла ГДР, глядящая на проходящие мимо окон поезда деревья.       ФРГ укоризненно вздохнул, метнув злой взгляд в сторону сестры, а после с улыбкой перевёл взгляд на РСФСР. — Она, знаешь, тетя…немного бесноватая, — не понимая, как объяснить то, что он хотел сказать, юноша почесал затылок. — Не понимаю, — вздохнула Россия.       ГДР грустно на неё взглянула и снова уставилась в окно, а ФРГ принялся объяснять: — Кхм, она…сумасшедшая. Она уже около тридцати пяти лет живет в лесу рядом с Кёнигсбергом и… не пользуется телеграфом, не принимает письма. И телефон устанавливать отказалась, — юноша вздохнул. — Понятия не имею, с чем это связано. В детстве дедушка запрещал ей выходить из дома… Говорят, она уже тогда была не в себе. Но тетушка Вильгельмина, это ее имя, она не буйная, не стоит её опасаться. Даже наоборот.       Россия задумчиво уткнулась в свои колени, закрытые старым пальто, принадлежавшим когда-то матери ГДР и ФРГ. На несколько минут купе погрузилось в тишину. Юноша почувствовал, что РСФСР начинает тревожиться и нервничать, и с участием взглянул на неё. — Как вы думаете, меня уже ищут? В Берлине, — она выглядела бледной и уставшей. — Возможно… — не отрывая взгляд от заснеженных лесов, тихо ответила ГДР. — Скорее всего… Когда ужин приносили. Тогда заметили. — А нас не могут найти здесь…в паровозе? , — медленно спросила Россия. — Ну, — немка тревожно сглотнула. — Мы же не зря взяли с собой маскировку! , — ФРГ нервно хохотнул. — Знаешь, Россия, для спокойствия тебе желательно надеть её.                         ***       УССР тихо простонала, поднимая гудевшую от боли голову, и оглянулась по сторонам. Она сидела в незнакомом ей тёмном помещении, на каком-то тюфяке, а в противоположном углу сидел широкоплечий мужчина. Его острый подбородок чуть освещался свечой, которую он держал в руке. Девушка не видела его глаз, но была уверена, что смотрит он именно на неё. Зажав рот рукой чтобы не закричать, УССР поползла назад, но незнакомец подскочил на ноги и стремительно пошёл к ней. Девушка зажмурила глаза от страха.       Через несколько секунд, ей стало понятно, что он сел прямо перед ней на колени. Бледная кожа УССР почувствовала холодное и властное прикосновение его мозолистой руки к ее подбородку, после чего он грубо поднял ее лицо вверх. Их замёрзшие носы соприкоснулись, а девушка почувствовала его сбивчивое дыхание прямо у своих бледно-розовых потрескавшихся губ.       Трясясь от страха, от нахлынувших воспоминаний из недавней «службы» у Шульца, УССР медленно приоткрыла глаза, наполненные слезами. Ее рука сама собой опустилась на тюфяк и сжала его изо всех сил. Предчувствие того страшного события обволокли ее тело, и УССР начала беззвучно, одними губами умолять его о пощаде.       Внезапно мужчина отпустил ее лицо и, отпрянув, встал во весь рост. Его изможденное и бледное лицо, озарённое свечой, глядело на неё сердито и угрюмо: — Wer sind Sie?, — прошипел он.       УССР была поражена такому вопросу. Ей казалось, будто он её вырубил из-за того, что узнал. Но, оказывается, нет? — Das muss ich Sie fragen , — девушка сама не понимала, откуда у неё взялась такая внезапная смелость, ведь всего несколько секунд назад она дрожала и плакала. — Du denkst also, dass ich derjenige bin, der in dein Haus eingebrochen ist?, — он выглядел злобно, и его голос почти срывался на крик.       Это ещё больше раздражало УССР. Да кто он вообще такой чтобы разговаривать с ней так?! — Ich denke, Sie sind derjenige, der mir auf den Kopf geschlagen hat!, — не вытерпела она и выкрикнула. — Ach, wirklich? , — он сжал пустую руку в кулак. — Warum musstest du in ein fremdes Haus einbrechen?! — Was?! Ein Haus?! Ich… — УССР была просто в замешательстве. — Sie nennen den Keller Ihr Zuhause?! Es tut mir leid, aber es gab nirgendwo ein Zeichen, dass hier jemand wohnt. Und es war überhaupt nicht verschlossen, also ist es Ihre Schuld.       Он окинул ее последним злым взглядом и, отвернувшись, выдохнул. Несколько секунд они просидели в тишине. Слышно было как где-то наверху на улице ездят автомобили и дует холодный ветер. УССР почувствовала, как ее пальцы покалывает от холода. Наконец незнакомец нарушил тишину: — Das spielt keine Rolle mehr, — он снова вздохнул. — Wer sind Sie und woher kommen Sie? Das ist es, was ich wissen möchte. — Zuerst sagen Sie mir, wer Sie sind., — УССР сощурилась в ожидани ответа.       Он поднёс свечу к самому своему лицу, чтобы ей было легче его рассмотреть. Бледная худая кожа на изможденном лице с многочисленными ссадинами и синяками. Пустые карие глаза, в которых читалась усталость и злоба. Спутанные каштановые волосы.Всё это напоминало ей бродяг из каких-то фильмов. Но УССР чувствовала, что уже видела это лицо где-то. И это был не фильм. — Lesen Sie die Zeitungen?, спокойно спросил он.       В этот момент в голове девушки что-то щелкнуло. Точно. — Sind Sie…? , — она вопросительно подняла брови. — Sind Sie Königsberg?       О его пропаже и поисках газеты трубили чуть ли не с самого начала нахождения УССР в Германии. И это, конечно, не могло пройти мимо неё. — Braves Mädchen. Es ist nützlich zu lesen, — усмехнулся он. — Das war nicht lustig., — недовольно прошипела УССР. — Ich bringe dich nicht zum Lachen, — холодно проговорил Кенигсберг. — Ich möchte wissen, wer du bist. — Ich bin die Ukrainische SSR, — девушка обняла колени руками чтобы хоть чуть-чуть согреться. -Ukraine, Sie können einfach Ukraine sagen — Mmm… sind Sie eine der Töchter der UdSSR? , — с неподдельным интересом спросил собеседник. — Ja, — УССР вымоталась и у неё совершенно не было сил разговаривать.