Спрятаться в темной ночи

      Вьюга, сильный ветер сбивает высокую, но хрупкую девичью фигурку с ног. Снег большими клочьями летит в лицо, морозный воздух пробирается под отцовское пальто, легкое зелёное платье чтобы как можно сильнее заморозить кожу девочки. Россия, как можно сильнее укутываясь в пальто, старалась идти быстрее, пробираясь по лесным сугробам. Она ощущала, как снег попадал в ее валенки, обжигая своим холодом голые ноги. Ладони уже не чувствовались. РСФСР выставляла руку вперёд чтобы хоть как-то защитить лицо.       Где-то вдалеке раздались выстрелы. Девочка вздрогнула. Она остановилась и стала прислушиваться. Наверняка по ее следу пустили собак. Если ей не удасться как-то его спутать, Россия точно пропала. Юная страна подняла голову на верх. Чёрное небо, лишь бледная луна будто насмехается над ней. Буря не собиралась отступать. Огромные хлопья снега продолжали кружить в воздухе, безжалостно морозя девочку. Россия убрала со своего лица блондинистые волосы в снегу.       Совсем рядом молчание леса прервал громкий собачий лай, звук бегущих по снегу животных и людей, выкрики на немецком. Россия с силой зажала рот рукой чтобы не закричать. Она рванулась бежать, но упала лицом в снег. РСФСР без движений лежала в снегу.       Когда она узнала о захвате Москвы этим вечером, она находилась на их даче в Подмосковье. Понимая, что скорее всего СССР либо убит, либо в плену, либо вряд ли может как-то помочь ей, Россия решила бежать оттуда. Она догадывалась, что за ней придут, будут искать. Но ей просто не верилось, что это все же случилось. Они все-таки проиграли.       Что ждало ее теперь, в плену у нацистов, она не знала. Не хотела знать. В любом случае, ничего хорошего. Наверное, ее скоро застрелят, или придумают какой-то более изощренный вид казни. А может ее ждут долгие пытки, или рабство. Сейчас она лежала на снегу и слышала, как они приближаются. Так и пришёл ее конец.       Кто-то грубо поднял ее из снега за пальто. В темноте она не могла разглядеть их лица, но ясно видела форму солдат Третьего Рейха.                         ***       ГДР медленно расчесывала свои короткие темно-каштановые волосы. В последнее время она была совсем не своя. Какое-то странное чувство, которое она никогда раньше не испытывала, отражалось на ее бледном лице. Ужас.       Девушка совершенно случайно стала свидетельницей тех зверств, которым подвергаются бедные люди «неарийской расы». Сегодня ночью она проснулась от страшных звуков в их подвале. Спустившись, ГДР увидела то, что ее отец не хотел бы чтобы она увидела. Конечно, это была лишь маленькая частица, но и она смогла потрясти юную страну. Непонимание.       Третий Рейх убеждал своих детей, что это «для их же блага», «для процветания народа» и прочее. Но ГДР совсем не понимала, как это может помочь. Неужели действительно столько жертв стоят того?       Недавно она узнала о том, что Советский Союз проиграл. Как и многие до него. Предположительно он скрывался где-то в Москве или рядом с ней, но найти его пока не удалось. Зато нашли его дочь РСФСР. Что теперь будет с этой несчастной?       Третий Рейх любил делать захваченных странолюдей рабами. Иногда быть казнённым, хоть и позорно, хоть и жестоко, намного лучше, чем быть невольником, чьей-то собственностью, терпеть унижения и избиения каждый день, понимая что это — твоя вина. Ты сдался, ты просчитался, ты подвёл свой народ, ты не смог отстоять свои территории. Для страны это сущая пытка.       И, может, вовсе и не ты на самом деле виноват в этом. Но кого винить ещё, когда самый главный здесь — ты? Солдат, что слишком плохо сражалась? Но это ты так халатно отнёсся к их подготовке! Может, заводы, что не сделали оружие, которым можно уничтожить врага? Да чтобы не придумать, все сводится к тому, что ты не предусмотрел возможность нападения в ближайшее время. Видя, как эта «машина» поглощает государства. И ничего не сделав.       ГДР положила гребень и тяжело вздохнула. Возможно, РСФСР не будет так мучаться из-за чувства вины, она ведь всего-лишь подросток. Как и сама ГДР. От осознания этого она вздрагивала. Если бы она была на месте РСФСР, как бы она себя чувствовала?       В дверь раздался внезапный стук, заставивший девушку подскочить на стуле. — Кто это? , — буквально вскрикнула она. — Это я, ГДР, — за дверью раздался юношеский голос. — можно я зайду к тебе? — Конечно, ФРГ, заходи, — ГДР мысленно выдохнула.       Белая деревянная дверь отворилась, и в спальню вошёл юноша с аккуратно-уложенными темно-каштановыми волосами и зелёными глазами. Конечно, это был ее младший брат ФРГ. Единственный, с кем ГДР могла спокойно общаться. — Как дела? Ты уже неделю не выходила из комнаты… — юноша сел на край кровати и начал рассматривать носки своей обуви.       Да, он был прав. ГДР уже неделю завтрак, обед и ужин приносила в комнату служанка. Кроме неё и ФРГ, она ни с кем не общалась. ГДР в принципе была необщительна, а в последнее время ей лучше всего было наедине с собой и своими мыслями. Причиной этого, конечно, был недавний инцидент. Иногда она ловила себя на желании поговорить с отцом, но потом, увидев его угрюмого и ругающегося под окном, это желание испарялось. Он был личностью, прямо-таки скажем, конфликтной и неприятной. И ГДР знала, что если она заведёт с ним разговор о том, что ее волнует, ссоры не избежать. А наказывал Третий Рейх жестоко. Пусть это, конечно, не сравнится с пытками, расстрелами и пребыванием в концлагере, это было все же больно. — Все.все хорошо, — ГДР хотелось бы поговорить со своим братом об этом, но она не была уверена, что он разделяет ее мнение. — Знаешь, я тоже слышал выстрелы в ту ночь, — нахмурившись, проговорил ФРГ. — О.О чем ты? , — она побледнела. — Ну как о чем? Мне тоже жаль всех этих людей, — он вздёрнул брови. — Мне тоже, — ГДР, опустив глаза, сжала подол юбки.       Он встал и медленно подошёл к окну. В его бледном лице девушка разглядела те же самые чувства и волнения, что испытывала она сама. — Как будто, «идеальная, высшая раса» должна быть милосердней, чем остальные, — он что-то выглядывал на крыльце, на которое выходило окно. — Снисходительна к тем, кому до неё далеко. Но истребление… это что-то… для унтерменшей. Что-то недостойное.       ГДР встала и тоже подошла к окну. Она наконец увидела, что ее брат разглядывал с таким интересом. Там, внизу, на крыльце их отец и какой-то человек что-то обсуждали. Третий Рейх, пыхтящий трубкой, как всегда выглядел злобно и сердито. — Но это я так думаю, — ФРГ понизил голос. — а батюшка так не считает. — Знаешь, я согласна, — ГДР заметила, как отец поднял голову и глянул на них обычно холодно.                         ***       Служанка вздрогнула от очередного девичьего крика. Женщина осторожно заглянула в соседнюю комнату. РСФСР, лицо которой исказили страшная боль и ужас, истошно заорала, пока немец старательно вырезал ей что-то на руке. Служанка с силой сжала кулак, наблюдая за тем, как издеваются над ее Родиной.       Но, к слову, РСФСР «повезло». Третий Рейх отдал приказ, что «со страной можно делать все, что хотите, но страна должна быть доставлена в Берлин живая и более менее целая, в независимости от того, является ли она недочеловеком, или нет». Поэтому смерть ей в ближайшее время не грозила. По крайней мере, до Берлина. А что будет там, служанка не знала.       Совсем недавно Россия стояла голыми ногами на снегу, но девочка не сболтнула ни слова, а теперь мерзкий фашист решил «порисовать» на ее руке.                         ***       ФРГ с глухим ударом свалился с кровати. Снова эти звуки из подвала. Ужасные стоны, полные мучение, вопли, пронизанные болью и страхом. Послышался выстрел. По всей резиденции Рейха прокатился страшный женский крик. Что она кричала, ФРГ разобрать не мог, но по его телу пошли мурашки. Юноша нервно сглотнул комок в горле.       Через какое-то время все стихло. Он тревожно вслушивался в тишину, продолжая сидеть на полу, покрытом ковром. ФРГ встал и на цыпочках подошёл к двери спальни. На самом деле, Рейх никогда не рассказывал своим детям, как именно он избавлялся от унтерменшей. Но он говорил, что «на войне проливается драгоценная немецкая кровь, так почему мы должны жалеть каких-то недолюдей, которые плодятся со скоростью света?». Вспомнив эту цитату, ФРГ усмехнулся. Сколько же литров «драгоценной немецкой крови» было пролито сегодня? Ни капли.       Юноша в этом ответе не сомневался. Если ФРГ и признавал существование «уберменшей» и «унтерменшей», то имел совсем другие мысли касательно взаимодействий между ними. Однако он не считал себя уберменшем, и, тем более, им не был его отец или кто-то из его соотечественников, так рьяно отстаивавший эту идею. Но он не верил во все это совершенство арийской расы. Третий Рейх же был в этом уверен.       Вскоре послышалось, как хлопнула железная дверь в подвал, а следом за этим женские рыдания. ФРГ стало противно от самого себя, что он не может ничего сделать чтобы облегчить страдания бедняжки. Раздался глухой удар, юноша предположил, что кто-то упал. А следом послушался грубый и, как всегда, злой голос отца: «Заткнись, грязная свинья!». Дальше было слышно лишь короткие поскуливания и стуки сапогов. Вскоре они вышли на улицу, и, скорее всего, уехали куда-то на машине.       ФРГ сел на всю кровать, обхватив голову двумя руками.                         ***       Россия бессильно повисла на руках двух нацистских солдат, волочащих ее в камеру. От холода пробирало все тело, конечности она уже не чувствовала. Рука разрывалась от адских болей. Валенки и пальто у неё уже отобрали, и, кроме легкого платья с порванным подолом и испачканного в крови РСФСР, ей больше нечем было укрыться от холода. Сил уже практически не было. — Du kannst dich glücklich schätzen, ein Land zu sein, — заметил один из немцев. — Sonst hätten wir uns prächtig amüsiert und du wärst jetzt Feuer und Flamme. Morgen fahren wir mit Ihnen nach Berlin Пфф, какая честь. — Ich werde sowieso weglaufen, — выдавила из себя Россия. — Auch aus Berlin.       Второй немец больно ударил ее по спине, но девочка даже не вздрогнула. — Gehst du im Winter gerne barfuß? , — с издевкой спросил он. — Nun, das lässt sich arrangieren.       Россия промолчала. Конечно, сейчас ей лучше ничего не говорить, хоть их руки и определенно связаны.       Они подошли к ее камере. Один из немцев открыл тяжелую дверь ключом, после чего юную страну грубо кинули на холодный пол. - Ruhst du sich etwas aus, wir haben eine lange Reise vor uns., - крикнул ей один из них, после чего дверь закрылась.       Россия несколько минут пролежала на заледенелом полу. Почти не дыша, она слышала своё сердцебиение. Но потом она все-таки села и посмотрела на свою руку. Свежая рана с надписью «Russisches Schwein». Девочка, дрожа, тяжело выдохнула.       Она осмотрела свою темницу. Ничего, каменные обледенелые пол и стены, из которых торчит какой-то странный крюк. К слову, «темница» подходит лучше всего для описания этого помещения. Темно, как в пещере. И холодно.                         *** - РСФСР везут в Берлин, - на выдохе произнёс солдат, отряхиваясь от снега и усаживаясь у «буржуйки». - Везут?, - нервно произнес самый высокий из находившихся в землянке мужчин. - Да, товарищ Союз, везут вашу девочку, - солдат протянул руки к печурке. - Как можно предотвратить это?, - второй солдат повернулся к стране, но его уже не было в их укрытии.                         ***       РСФСР с злостью чистила картофель на кухне. По приезду в Берлин ее вымыли и дали новую одежду с обувью. Это не была какая-то любезность с их стороны, они к этому не способны. Россию поставили кухаркой к какой-то знатной вдове, потерявшей мужа на войне. К этой женщине РСФСР не испытывала никакого сочувствия, она ненавидела ее всем сердцем, как и каждого здесь. Ее муж воевал на стороне нацистов, которые убили огромное количество ее людей, и из-за которых она сейчас здесь.       Краем глаза девочка заметила, как дверь на кухню открылась, и уже через минуту над ней нависла тень. - Guten Tag, meine liebe Russland, - проговорил насмехающийся и грубый голос.