Долг

В Амарантайне пасмурно. Солёный ветер с моря нагнал грозовые тучи, и Сурана, даже не глядя в окно, подумал, что будет дождь, ощущая знакомую пульсацию тупой боли в висках. Он сидел, сгорбившись над картами Глубинных троп, между которыми был припрятан недавний отчёт из Пика Солдата. Не то что бы Индарин не доверял своим подчинённым, но природная осторожность не позволяла ему читать такие письма открыто. Когда в дверь постучали, он прикрыл детали интересных, но мрачных последствий попытки игры в Создателя у Авернуса и Архитектора, и потёр переносицу. — Войдите. Тяжёлая дверь скрипнула, Сурана поморщился от резкого звука. Он кивнул вошедшему Хоу. — Пришло письмо вслед за этими документами, застрявшими в Киркволле. Натаниэль подошёл к столу и медленно опустил распечатанный конверт на стол командующего. — Спасибо, — Сурана взял бумагу и, сощурившись, заставил себя прочитать текст. — Ты уж прости, но я посмотрел, что там было. В последнее время, в Киркволле все интереснее, а мне отправляться скоро на местные Тропы, — Натаниэль рассмеялся, но быстро стал серьёзнее. —  Кроме прочего, там написано, что некто Алистер присоединился к Серым Стражам в Орлее. Сурана замер, подняв голову и уставившись в стену на секунду. —  Точно. Он же покинул страну. Индарин пожал плечами, переведя ничего не выражающий взгляд на Натаниэля. — Что ж... Я рад, что он вернулся в Орден. Хотя Мор уже закончился, моя регулярная мигрень говорит, что это может быть не последнее испытание для Серых Стражей. Натаниэль фыркнул и закатил глаза. — Твоя мигрень говорит лишь о том, что ты не спишь, не ешь и забываешь вовремя зажигать свечи, просиживая задницу за картами. — Кто знает, возможно, если бы мой первый помощник вскрывал не только интересные ему письма, но и разбирал за меня поток жалоб из Амарантайна, я бы страдал чуть меньше. Сурана слабо улыбнулся, хотя никогда нельзя было сказать, достигла ли хоть одна из этих улыбок его глаз. Натаниэль кивнул и развернулся, чтобы уйти, однако Суране показалось, что в их обыкновенной дружеской перепалке завис какой-то вопрос — такой же тяжелый, как грозовые облака за окном. Рука Натаниэля замерла у поверхности двери, и он обернулся. Суране почему-то вспомнился тот взгляд, который Хоу бросил на него после предложения присоединиться к Стражам в обмен на жизнь — острый и оценивающий, хотя уже и не озлобленный. — Этот человек... Он же принц, наследник Тейринов, верно? Индарин смял в руках письмо и вздохнул, глядя в потолок. — Мы все отказываемся от своих имён и титулов, вставая на путь Серых Стражей, — медленно произнес он, — но ты прав. Да, Алистер — младший сын покойного короля Мэрика. Хоу подошел ближе, опираясь о край стола командующего, и скрестил руки на груди. — Я научился доверять тебе, Сурана, ты же знаешь это? Индарин молча кивнул. — Мой отец — предатель и получил заслуженное наказание. Сам я провел долгое время в Вольной Марке и могу многого не знать. Но я никогда не понимал, почему правителем стала дочь Мак-Тира, а не мужчина королевской крови, с которым ты провел почти год в путешествиях. Натаниэль фыркнул, качая головой. — Я не буду говорить о пользе таких друзей, ты последний, кого волнуют подобные вещи, но я не видел в тебе человека, способного без раздумий и причин разорвать связи. — А я и не человек, — Индарин сухо рассмеялся, — я маг и эльф, а ими как известно пугают детей сестры в Церкви. Плечи Индарина устало опустились, и он уставился на узоры на деревянном столе. Тысячи колечек древесины скользили и вихляли как замершие белые черви в мерзлой земле, насмехаясь над жизнью что когда-то текла в их носителе. Натаниэль раздраженно скривился и хотел что-то ответить, но Сурана поднял руку, прежде чем встать. — Тебе интересно, что случилось на Собрании Земель. Индарин поднял взгляд, и лицо его приобрело выражение белой маски. Натаниэль слышал, что такие носят все в Орлее, и порадовался, что родился ферелденцем. — Все просто. Я провел с Алистером год в путешествиях по Ферелдену. Сурана замолк, за окном начал капать дождь, барабаня одному небу известный ритм по крышам Башни Бдения. Натаниэль уже подумал, что командующий как всегда останется лаконичным и таинственным в своём ответе. — Я не хотел участвовать в борьбе за престол Ферелдена. Однако это было необходимо для победы над Мором. Сурана оперся руками о поверхность стола. На фоне серого неба в окне его сутулая фигура выглядела совсем непохожей на убийцу Архидемона и спасителя целой страны. — Это путешествие... Я думаю, оно многому научило каждого из моих спутников. Для меня самый важный урок в этом — умение приносить жертвы. Нельзя всегда избегать тяжёлых решений. Нельзя всегда оставаться чистым. Сурана посмотрел на свои руки в кожаных перчатках. Он никогда не снимал их, но прекрасно мог представить каждый шрам и порез оставшийся на его ладонях и запястьях от магии крови. Индарин выпрямился и обогнул стол, начав медленно ходить по помещению. — Если ты спросишь моё мнение, Натаниэль, я не видел в Алистере правителя. Королева Анора импонирует мне гораздо больше. Однако не стоит думать, что я испытывал какую-то неприязнь к Алистеру и специально помешал ему стать королём. Я выше этого. Сурана обошёл комнату, наступая на неровные каменные плиты и избегая сочленений между ними. Он остановился напротив стола, повернувшись и снова глядя на Хоу. — У Аноры был план и было быстрое решение. К тому же, она знает эту страну и суть людей, имеющих право голоса в ней. Я... уважаю её, можно сказать и так. Индарин наклонил голову вбок, задумчиво поджав губы и мысленно приоткрывая ящик с воспоминаниями, которые он хотел бы задвинуть подальше. Он иногда жалел, что не было магии, способной стереть краски из детально иллюстированного рассказа, называемого прошлым. — Алистер же никогда не хотел быть королём, по крайней мере, до момента, когда узнал о моем желании дать Логэйну шанс умереть за Ферелден, а Аноре — отстроить эту страну. Индарин обошёл Натаниэля и приблизился к открытому окну, присев на край каменного подоконника. Холодный ветер и капли усилившегося дождя помогали ему забыть о пульсирующей боли в голове. — В таком положении... Эмоции — это глупость. Я бы закрыл на это глаза, однако... У долга как и у имени или крови есть своя цена. Он повернулся к Хоу, все еще умудряясь держать то безразличное мёртвое выражение на лице, хотя его пальцы бесцельно сжимали воздух. Натаниэль ответил ему тяжелым взглядом и сжатыми в напряженную линию губами. — В моих глазах, Алистер предал свой долг и свою клятву. С Логэйном и Риорданом у нас было бы четыре стража, способных убить Архидемона. Каждый человек был на счету. И в такой ответственный момент... Он ушёл. Бросил все и ушёл. Не из-за трона, не из-за страха, а из-за жизни одного человека. Лицо Индарина наконец дрогнуло. Натаниэль подумал, что это выглядело совершенно ужасно - когда мраморная маска вдруг стала мягкой плотью и исказилась в гримасе. Сурана отвернулся. — Мы все должны уметь приносить жертвы во имя цели: свое имя, свою гордость, свои желания. Натаниэль, разве это не забавно, что именно предатель Логэйн Мак-Тир понимает это лучше, чем кто бы то ни было, кого я знаю? Натаниэль вздохнул. Напряжение медленно рассеивалось, хотя оба Стража выглядели мрачными под стать погоде. — Понятно. В любом случае, я не знаю, как бы я сам поступил в такой ситуации. И не горю желанием выяснять. Хоу оттолкнулся от стола и отряхнул руки от невидимой пыли. Он похлопал командующего по плечу. Сурана, уже привыкший к этому, почти не вздрогнул. — Спасибо, что рассказал. Когда Натаниэль наконец ушёл, Индарин сильнее сжал в руке клочок бумаги с информацией из Орлея. Он не считал, что принял ошибочное решение. Они с Алистером не были друзьями, так и не сумевшие понять друг друга достаточно. И все же он надеялся, что им не доведется встретиться снова.