DARK MIRROR

Чонгук ни на день не забывал, как сидя в коридоре, жевал свой скудный обед, глядя на зажравшихся мажоров. Сегодня перед ним ланч из трёх блюд и закусок, заказанный у популярного шеф-повара. Альфа насыщается, доедая всё. В Мауроне всегда оставались объедки, Чонгук показывает своё отношение к потребительству, и наблюдающие за ним поклонники следуют его примеру. — Давайте, я унесу? — миловидный омега указывает на пустую пластиковую посуду, и Чонгук кивает, давая на это разрешение. Другие омеги скрепят зубами, жалеют об упущенном моменте. Привлечь внимание завидного альфы становится делом первостепенным и Гукмана отчасти раздражает навязчивое желание услужить ему. Он складывает руки на груди, устремляет взгляд вперёд. Саймон и Тэхён о чём-то оживлённо беседуют. Вернее, болтает только Саймон, Татти погружённый в собственные мысли почти не обращает на парня внимание. Свита, прежде вьющаяся у ног принца теперь разбросана по столикам. Тэхён всё ещё их лидер и первый омега в Мауроне, впрочем, и без их липких языков у юноши хватает подлиз и марамойщиков. Омега боковым зрением замечает его пристальный взгляд. С деловитым видом он выбирает из своего салата все оливки. На нём новенькая форма, хотя многие уже предпочитают носить свободный от школьного дресс-кода стиль. По традиции, соседствующие столики, остаются пустыми, принц и его приближённый недавно начали обедать в столовой и первым делом велели держаться от них подальше. Такой способ показать, что и без свиты им неплохо, они подле никого не держат, им и не нужно. Между тем полностью отойти в сторону и бросить Татти никто не решился. У Кима старшего высокое положение в обществе, лучше дружить с его единственным сыном. Чонгук едва заметно улыбается. Он пришёл не за едой, хоть и совместил приятное с полезным. Ему нужно зацепить внимание Татти. Обратить его взор на себя и удерживать фокус как можно дольше. Он долго думал, как бы привлечь высокомерного омегу, чтобы он сам начал проявлять внимание. Учитывая всё, что нажужжали пчёлки и ту информацию, которую он выяснил лично, в голове парня рождался единственно верный план. Если не сработает, плевать. Чонгук пойдёт по другому пути мести. А вот в случае удачи, вкупе с чётким расчётом, разрушить жизнь омеги получится самым необычайным способом. Поймав момент, альфа встаёт и идёт в сторону омег. Носа касается приятный аромат, что исходит от них. По мере приближения запах делается приторным, словно эти двое искупались в духах. — Привет, мотылёк, — Чонгук не торопится касаться омегу. При этом он указывает на пустующий неподалёку стул и спрашивает, — Я присяду? — не давая шанса ответить, быстро садится рядом, выдерживая мизерную дистанцию. Глаза его неотрывно смотрят на симпатичное лицо, украшенное удачным макияжем. Как и в те, страшные времена, всё внимание обёрнуто в его сторону. Только разница между тем и этим Чонгуком очень велика. Голоса в столовой затихают. Альфы и омеги наблюдают, шепчутся. Спортсмен, однако, удивил их своим подкатом. Омега хихикает и делает вид, что занят своим делом. Игривое игнорирование всё, на что он способен. — Какие губы у тебя… — Чонгук облизывает свои собственные и опустив голос, придвинувшись чуть ближе, произносит тише… — Аппетитные. Юноша усмехается и едва заметно краснеет. Пространство наполняется его личным запахом, а тот кричит о симпатии к альфе, не явной, а скорее лёгкой заинтересованности. Чонгук тоже азарта не скрывает, улыбается и прикусывает губы. Подростки плохо контролируют свои эмоции и бушующие в них гормоны дают резкую реакцию. К сладковатому аромату примешивается чья-та злоба и Чонгуково влечение, выраженное не рьяно, скорее буквально вскользь. — Мотылёк? — хихикает омега, уперев взгляд в салат. — У тебя на подвеске, — кивает Чонгук. — Это глупо, — с недовольством замечает Татти. Но альфа его грубость полностью игнорирует, словно парня тут нет, продолжая медовым голосом… — Саймон, ты покраснел? Саймон облизывает губы, сдерживаясь от очередной смущённой улыбки. К нему впервые подошёл альфа с таким высоким статусом. Даже при своём положении Саймон получал редкое дружеское внимание от парней, прислуживающих Намджуну или Юнги. С другими гулять запрещено. И это правило не оглашённое, но всем понятное. Если увлёкся кем-то ниже себя по положению, упал в глазах элиты. Это вовсе не значит, что Саймон завывал от одиночества, но факт на лицо: основной поток обожателей, это взрослые альфы, которые лайкают его видео с танцульками в коротких юбках. В начальных классах был парнишка. Хороший, добрый, только из семьи малого предпринимателя. Татти сказал, что встречаться с таким, значит упасть до уровня помойки и Сай живо юношу отшил. Потом было пару грубиянов из намджуновой шайки, они никак омегу не впечатлили, да им это и не нужно, они открыто предлагали переспать. Но чтобы такой популярный юноша, восходящая звезда спорта, вот так взял и подкатил при всех, небывало такого. Привычно Татти собирал на себе восхищённые взгляды таких, как Чон Чонгук, уж никак не Саймон. — Ты такой милый, не могу прям, — Чонгук складывает кулачки и прижимает их к собственным щекам, выдавая порцию самого умилительного умиления. Неподалёку слышится омежий томный выдох. А в голове Гукмана раздаётся хруст. Это он систему ломает и собственный бунт придаёт парню уверенности. — У тебя тупые подкаты! Да, Сай?! — фыркает Тэхён. Пихает Саймона в бок, но тот теряется и просто хлопает глазами не понимая, почему Тэ хочет, чтобы он прогнал Чонгука. Пока юноша, разинув рот думает, что ему делать, точку в диалоге ставит Чонгук… — К твоему прелестному мотыльку, куколка, — он вынимает из кармана в бордовом бархате коробочку и кладёт перед Саймоном. Омеги на пару теряются, наблюдая за уходящим Чонгуком. Позади слышен характерный хлопок открывающейся крышки и негромкое… — Вау, — значит серьги с бриллиантовыми камешками омега оценил. Альфа оборачивается и читает во взгляде Татти… «Какого чёрта?» — его глаза буквально кричат возмущением. — Какого грёбаного чёрта ты цепляешь моего услужливого недотёпу дружка, а не меня?! — Самому красивому в Мауроне омеге. От самого сильного альфы! — Чонгук играет мускулами, с широкой улыбкой глядя на восхищённого Саймона. — Нахал, — говорит Тэхён. Не громко, но до присутствующих в столовой ушей долетает. Отчаяние читается в тоне, а ещё огорчение. Намджун ему никогда ничего подобного не дарил. Да и вообще Тэ особо подарков не помнит, значит они не важны или не от тех людей. Татти даже не уверен, что они с альфой до сих пор в месте. Официального расставания не было, люди думают о них, как о крепкой паре. Тэ уже их последнюю встречу не упомнит, да и не важно это, видеть Кима принц не хочет. Чонгук мысленно усмехнулся, семеня к двери. План сработал, Татти отреагировал и сделал это ожидаемо правильно. Теперь следует продолжить кордебалет. Ученики смотрят ему в спину и тоже не понимают, зачем Чонгуку Саймон? Некоторые уже делали ставки, в какой момент Чонгук пленится Тэхёном. А тут на те, альфа взял и разрушил общественные ожидания. Вместо ностальгии травмирующие воспоминания. Чонгук идёт по длинному коридору, сунув руки в карманы брюк. Куда ни глянь, рождаются видения минувших лет. Боль и страх. Альфа смотрит в один угол, там его зажимали и унижали. Тут оплёвывали. Ни единого места в Мауроне, чтобы в глаза песок воспоминаний не врезался, раздражая слизистую. С одной только разницей, на данный момент Чонгук не просто парень, он машина убийца, а вместо жертвы внутри него сидит хищник. Он помнит всех. Каждого учителя, задиру и даже дворника, что частенько грубил ему. Никто не ушёл из Маурона, они держатся за свои места мёртвой хваткой. Учёба в высшей школе откроет множество возможностей, а получить по лицу можно и в самой задрипанной учебке. — Чиу?! — Чонгук ускоряет шаг. Вышедший из уборной альфа останавливается и смотрит на него как на незнакомца. Высокий, мускулистый спортсмен настораживает альфу. Тот делает пару шагов назад, наблюдая за скорым приближением юноши. Чонгук распахивает дверь и кивает парню, чтобы тот вернулся в туалет для альф. Как только они оказываются наедине, спортсмен резко бьёт парня в нос. Хруст и стон. Хлынувшие струи крови. — За что?! — когда-то тот был выше и сильнее Гукмана. Когда-то он издевался над ним. Чонгук носком ботинка поднимает крышку унитаза, стоя у перегородки и приказывает… — Пей. Альфа пытается выяснить, чем не угодил спортсмену? Они даже не знакомы. Но Чонгук не намерен давать ответ. Он с силой притягивает юношу за шею и макает голову Чиу в унитаз, спускает воду, даёт по спине кулаком, пинает хорошенько и оставляет в одиночестве. Пусть поугадывает, за что и почему. Завтра процедуру промывки Чонгук повторит. А заодно и подловит других обидчиков. Как же хорошо, что они до сих пор ученики Маурона. Это весьма удобно, не нужно далеко ходить. Свой настрой Чонгук показал сразу. Был момент в столовой двое подсели к нему, намеревались поиздеваться над «новеньким». Он знал кто их родители и без страха, не дав толком закончить так дерзко начатую шутку, разбил носы, одновременно стукнув подсевших лицом о столешницу. Все притихли и уставились. — Отцам звоните, разбираться будем, иначе я убью вас прямо тут! — он вышел во двор школы. Все ученики, и учителя, последовали за ним, ступая по пятам. Уроки отложились. Чонгук присел на багажник своего Мастифа. Возможно, зрители решили, что сейчас парень вызвонит свою банду и в школьном дворе начнутся серьёзные разборки. Некоторые омеги подумали, что лучше покинуть здание, на всякий случай. А Чонгук просто сидел и слушал музыку в наушниках, пока у ворот не показались две машины… Отцы приехали быстро, получаса не прошло. Альфы не знали, кто такой Гаул, так парня назвали обиженные задиры. Зато мужчины очень хорошо знали, кем является Чон Чонгук с левого берега, ведь они оба работали на него. Всё сложилось очень удачно, как раз на руку Гукману. Школьники ахнули, когда альфы встали на колени перед Чонгуком, склонившись в извинительном поклоне. С глазами побитых щенков те извинялись долго. Вслед за отцами в ноги альфы упали их сыновья, повергая толпу в окончательный шок. Слухи о мощном влиянии альфы родились моментально. Юнги и Чимин наблюдали со второго этажа. Татти и Саймон затерялись среди толпы, но их округлые глаза Чонгук нашёл сразу. — На левом берегу поговорим, — гаркнул Чонгук и уже гораздо тише добавил… — Забирайте своих сынишек и валите, свободны. Всё, он показал себя и свою силу, оправдал влияние. На следующее утро непутёвые хулиганы, прикрывая распухшие носы салфетками, пришли к Чонгуку и попросились в его компанию. — Мне хватает людей, но вы можете рассказывать мне новости, — он указывает на мулата, потом на его приятеля… — Ты будешь доносить мне на всех, кто станет говорить про меня что-то неуместно. А ты все последние сплетни, гулящие по Маурону. Чонгук показывает лучшие результаты. Агрессивно игнорирует всех. Даёт отпор, лишний раз языком не мелет. Чон Чонгук становится фаворитом и крашем номер один слишком скоро. К нему липнут омеги, пишут анонимные любовные записки, вздыхают вслед. — Заслужите право, прислуживать мне, — Чонгук с упоением наблюдал, как пацаны постарше из кожи вон лезут, чтобы понравиться ему. А альфы помладше словно сучки вьются под ногами и всячески угождают, рассчитывая когда-нибудь подружиться. Сама возможность быть рядом со спортсменом становится некой привилегией. Всё это пьянит. Чонгук до возбуждения наслаждается лестью от скользких типов, именно они пару лет назад написывали едкие комментарии под унизительным видео. А сегодня юноша упивается властью над обидчиками. С хрустом играет на тэхёновых нервах, продолжая оказывать Саймону романтичные знаки внимания. Татти активно настраивает своего друга против альфы. Чонгуку доносят обрывки колких фраз, брошенные омегой сгоряча в уборной или столовой. Чонгук к этому шёл. Выждав ещё немного, он перехватывает Саймона в коридоре, пока тот бегает с поручениями Татти. К слову, о том, насколько сложно встретить омегу без сопровождения принца: миссия невыполнима. Это первый удачный раз. — Мотылёк, — Чонгук мягко ухватил омегу за запястье. Тот задрал голову, чтобы увидеть чонгуковы глаза. — Поговорим? — Я спешу, — омега теряется моментально. Прибивается спиной к стене, позволяя Чонгуку облокотить руку около своего лица. И чуть склониться к нему. Несколько тэхёновых книг, зажатых в руках омеги служат между ними барьером. — Я не займу много времени, — лилейным голосом шепчет Гукман. — Ты нравишься мне, я очень хочу узнать тебя получше и может… у нас что-то сложится? — Не думаю, — бубнит омежка, сжимаясь и почему-то настораживаясь. Он словно боится говорить с альфой. — Нам не стоит… — Потому что я не нравлюсь тебе или твоему другу, например? Саймон звучно сглатывает. — Понимаю, — кивает Чонгук. — И не смею сеять раздор между вами, друзья являются важной частью нашей жизни, но тебе не кажется, что Тэхён не из самых лучших побуждений отворачивает тебя от меня? Саймон молчит. Чонгук опускает на его плечо свободную руку, побуждая омегу вздрогнуть и взглянуть ему в глаза. — Саймон, я не ублюдок одержимый сексом, я тебя не стану торопить! У меня нет на твой счёт дурных мыслей, я тебя не трону. К тому же, я не такой уж и плохой… Я не пью алкоголь, не курю, к запрещёнкам отношусь негативно. Ладно, будь я казановой, волочащимся за каждым омегой, но ведь нет. Тогда почему ты отталкиваешь меня, только потому что я не мил Тэхёну? Так не ему со мной быть, а тебе. Учуяв неладное Татти спешит к своему другу навстречу. Заметив стоящего рядом Чона, Ким зло сжимает кулаки, ускоряя в их сторону шаг. — Я тебя не по альфам бегать послал, — пищит юноша, окидывая пару суровым взглядом. — Какого низкого ты мнения о лучшем друге, — впервые вмешивается в их разговор Чонгук. Саймон разинув рот смотрит на альфу, переводя ошеломленный взгляд с него на Тэхёна. — Он и не бегает по альфам, он хороший мальчик. — Я не с тобой говорю! — Я бы тоже с тобой не хотел, но оскорблять Саймона не позволю. И уж тем более позорить вот так! Ты ему точно друг? — и пока Тэхён не успел опомниться, добавил… — С такими друзьями и врагов не надо. Чонгук и сам не ожидал последовавшей реакции от Татти. На случай их дальнейшего спора альфа уже составил несколько приемлемых ответов, но омега лишь возмущённо хмыкнул и видимо не имея что сказать, забрал из рук Саймона учебники. — Мне дела до вас нет, — больше Тэхён не пытался надоумить Саймона отвергнуть Чона. — Дай номер, пожалуйста. Я тебя наберу, когда тебе удобно? Омега на радостях быстро продиктовал свой номер, сказал, что звонить можно после учёбы, а потом неожиданно чмокнул парня в щёку и побежал вслед за Тэхёном. Хватило пары свиданий, чтобы Саймон и Чонгук стали официальной парой. Теперь Татти вынужден терпеть в их маленькой компании нового «участника». Тэ мог бы разорвать дружбу, оставить Саймона и наплевать на Гукмана, но он захотел не просто присутствовать в их паре, а буквально стал навязываться, везде и всюду следуя за ними хвостиком. Свойственное ему молчание сделалось ещё более тихим, только глаза кричали и возмущались, силясь испепелить друга, наслаждающегося объятиями Чон Чонгука. Чонгук стоял, облокотившись на бампер своего Мастифа. — Цветные зубы? — Не сказать, что Чонгук удивился сильно. В мире левого берега народец в основном ничтожный по всем параметрам. При этом каждый желает выделиться. Например, самые модные омеги левобережья красят в разные цвета волосы, ногти и глаза, порой наносят на верхнюю губу синий оттенок, а на нижнюю красный или любой другой. Теперь дело дошло до зубов. Альфа не смекает, сколько эмоций копится внутри улыбчивого и на вид беззаботного омеги. — Приветики, — Шаан подскочил к Чону, обнял его и чмокнул в щёку. На его лице красовалась широкая улыбка, ослепляющая радужными зубками. — Ты будто тому челу сосал, — засмеялся Гук и подбородком кивнул на альфу в пёстром костюме. Омега сморщился от недовольства и стукнул Чона кулачком в плечо. — Очень взрослые шутки, Гуки. — А это надолго? Или твои острые зубки навсегда останутся похожими на многоцветную жвачку? — Не волнуйся, краска смоется быстро. Следующий будет фиолетовым. Под цвет вен на твоём огромном члене. Чонгук смеётся и обнимает Шаана за плечи. Омега доволен тем, что сумел порадовать своего альфу. И пусть Чонгук у него не единственный, к сожалению, да только именно за Чона омега цепляется больше, чем за других. Те уже стёрлись из памяти, растерялись по миру, а с этим Шаан хочет прожить остаток жизни. Они едут в клуб на нейтральной стороне. Омеги веселятся, альфы заключают выгодные сделки, а затем Шаан и Чонгук направляются в Трясину. У альфы там персональные апартаменты со всеми удобствами и охранной системой. Попасть сюда кроме хозяина могут лишь приглашённые. Чонгук снимает со связки ключей один, прикладывает к нему ключ-карту и тянет омеге. — Приходи, когда захочешь, — и строго добавляет: — Но, если скажу оставить меня одного, прими как данность. Омега испепеляется от такого поступка альфы. Он старается не подавать виду, но губы сами собой растягиваются в улыбке. Чонгук доверяет ему, это прекрасно. Лишь позже Шаан осознает, что дорога на правый берег в дом Чонгука ему отныне закрыта. Никто из Мауронских не должен видеть его с левобережным омегой, тем более Намджун. Если он узнает Шаана, то может насторожиться. Лишний раз волновать паучий закуток не стоит. Само прибытие Чона в Маурон должно было сработать как веская причина приготовиться к чему-то нехорошему. Несмотря на сложившуюся ситуацию, Намджун почти никак не отреагировал на победу Чонгука над Кадо. А ведь этот альфа был на ступень ниже Кима. Кроме Мина никому до Чонгука будто и дела нет. Парочка продажных альф аккуратно напела Гукману, о чём интересовался Юнги. Гукман даже удивился такому безразличию. В то же время, хорошо, что в нём не видят угрозу. Всему своё время и Чонгук ещё покажет накопленную силу. После пережитых потрясений, измученный омега принимает душ и укладывается рядом с любимым. Он ждал этого момента и наконец позволил себе расслабиться. — Как твои дела? — интересуется Шаан. — Без изменений, — расплывчато отвечает альфа, изучая карту незнакомой Шаану местности. — Уже соблазнил Тэхёна? — глупый вопрос, брошенный не от большого ума. — Да, — Чонгук отвечает честно, воспринимая омегу не более чем приближённого. — Скоро моим станет. Шаан отодвигается. Встаёт у окна, сдерживая ревность и злобу. — Я хочу стать твоим омегой, — искренне признаётся юноша. — Ты уже мой, — не отрываясь от дел, констатирует альфа. — Чонгук, — Шаан не стал бы заводить этот разговор, но в последнее время его мучают страхи. Единственный, кто может дать хоть какую-то почву для устойчивости это Чонгук. Шаан хочет стать для него незаменимым, любимым и дорогим человеком. Об этом омега говорит прямо. Чонгук не перебивает, слушает внимательно. А когда омега замолкает, зовёт его присесть рядом. Оказавшись близко, руки Чонгука обвивают тонкую талию схуднувшего от стресса омеги. — Чонгук, — Шаан упирается, не позволяя притянуть себя в объятия. — Пусти. — С каких пор ты таким недотрогой стал? — насмехается Чонгук, игнорируя сопротивления омеги. Для него всё просто. А любые капризы Жеми лечатся жёстким сексом. — Пиздуй к своему Татти, — в порыве гнева рычит Шаан. За всё пережитое, ему не разу не удалось ощутить простое человеческое тепло от чонгуковых касаний. Шаан заменял собой другого, и обида теперь выливается через край. — И до него очередь дойдёт, — спокойно высказывается Гук, слово всё так и должно быть. Он прекрасно видит и знает, Шаан обожает его. Самопожертвование, отдача в полной мере, воспринимаются альфой как нечто естественное. Чонгук в любовь больше не верит. Он был сломлен и принижен до степени пыли, а когда возродился, упустил некоторые качества человечности, зато приобрёл новые, искажающие человеческое подобие, но весьма полезные в мести. Закончив, Чонгук встаёт с постели, быстро одевается. Подтягивает к себе свой вездесущий рюкзак. Вынимает из него пачку купюр. — Таблетку прими, — злобно шипит, бросая в омегу деньги. Те ещё в полёте дождём осыпают вздрагивающее от слёз тело. — А то появится уродец нежеланный, на свет этот грёбаный! Хлопнув дверью, альфа быстро уходит, оставив юношу наедине со своей болью и одиночеством. *** Намджун уже несколько раз приходил и пытался поговорить с Джином, всё заканчивалось категоричным «отпусти меня». Омега упрям и непоколебим. Всем свои видом показывает неприязнь к Намджуну и это как ножом по сердцу. Очередной раз войдя в тёмное, пропахшее ароматом юноши помещение, Намджун позвал того по имени. Никакого ответа. Джин словно с места не двигался. Так и сидел там, где Джун видел его в последний раз. — Ты голоден, — альфа тянет перебинтованную руку с подносом омеге, стараясь держаться подальше. — Поешь, пожалуйста. — Зачем ты живёшь? — вдруг неожиданно интересуется Джин. Конечно, он застаёт альфу врасплох своим вопросом и вводит его в ступор. — В каком смысле? — Намджун откладывает еду, потирая место укуса. — В прямом, — грубо говорит омега. — В чём суть твоей жизни? — В тебе, — быстро отвечает альфа, не найдя более подходящего ответа. — А моя в Хосоке. — Джин отворачивается. Перепачканные пылью и намджуновой кровью скулы напрягаются. Омега сочится горьким ароматом, сжигающим лёгкие альфы. За время плена юноша не дал никакой зацепки, ни единого повода. Только холод, ненависть, страх и брезгливость. «Я не хуже него» — думает альфа и решив, что с него хватит, становится перед омегой на колени, опустив руки по обе стороны от него, придвигается. — Посмотри на меня, — просит Намджун, нежно касаясь окровавленной щеки омеги. Джин отворачивается, дёргается. Он не умывается, отказывает себе в удовольствии принять душ, думает, таким образом отпугнёт альфу. Нет, Джун тянется к нему. Его запах сводит альфу с ума, привязывает и возбуждает. — Тронешь меня, я тебя сам убью, — Джин какое-то время взгляд не отводит. Он уверен в своих словах и в себе. — Хосок тебя очень хорошо натаскал, прямо-таки психологически штурмовал… — Я сам! — рычит омега. — Это моё желание любить своего альфу. Хранить ему верность, уважать! Тебе такие слова даже не знакомы! — усмешка. — А может я сам за ним охотился, лично покорил его сердце, потому что омеги тоже не редко хомутают альф. Так что не думай, что ты тут самый умный и всё понимаешь. Хосок мой, а я его — прими как закон! Намджун молчит. Напрягающийся член болит, вызывая скудные вздрагивания, а от слов омеги внизу живота всё расслабляется и сквозь разомкнутые пухлые губы летит облегчённое «ах». Этот агрессивный малыш умеет сбить настрой. Правда очень не надолго. — Чем он заслужил? — когда исчерпались все аргументы. — Я не обсуждаю свою личную жизнь с чужими людьми, — цедит омега, разрушая уверенность альфы до основания и снося с устойчивого фундамента самообладание. Долгая беседа не приводит ни к чему, только сильнее раздражает альфу. Намджун не понимает, как ему подступится к Джину. Что не скажи, у омеги на всё есть ответ. Купить его или напугать невозможно. Ким даже завидует такому сильному характеру. Повезло крысёнышу. Так и хочется взять его за голову и харей по асфальту размазать. Слово за слово, Намджун и Джин начинают спорить, а потом ругаться. Терпение омеги заканчивается, и он выпускает поток язвительных выражений, что пытался сдержать. — Я убью его, — выйдя из себя, заявляет альфа и намеревается уйти. — Тогда ты точно моим станешь. — Нет! — кричит омега и бросается на спину Кима, тянет его волосы и кусает до хруста за ухо. Альфа фыркает и сжимает челюсть от боли. Негрубо скинув с себя уставшего омегу, он волочит его на кровать. Укладывает на лопатки и садится сверху. Беспомощность омеги взывает к сидящему внутри оголодавшему зверю. Намджун девственник, заключённый сознанием в телесной болезни. Секс с возлюбленным самое невероятное, что может с ним произойти. Альфа решает не останавливаться и дойти до конца. Ему тоже плохо, его сотрясает от страха и паники. Вместе с Джином они разделят этот момент и уже никогда не будут прежними. Может это объединит их? Омега руками машет, пытается бить кулачками в крепкую намджунову грудь. Его вялые сопротивления легко пресекаются и лишь пуще распаляют. Намджун зажимает обе руки в одной своей ладони и заводит их у Джина над головой. Грубой ладонью скользит под одежду, касаясь шёлковой кожи, урчит. Запах омеги вяжет на языке слюну, Намджун лижет тонкую шею, едва сдерживаясь… — Я люблю тебя — говорит Ким и впивается в жгучие губы прелестного омеги. Терзает их и знает, как сладко этот мелкий блядун ласкает своего любимого крысёныша этими самыми губками. Как стонет и извивается под ним. Сука, невыносимо! Его вкус заводит механизм и тело здоровяка реагирует соответствующим образом. Не взирая ни на что, для Намджуна Джин прекрасен. Он плод его воображения, оживший и давший надежду. Джин хочет укусить Намджуна за язык, но не успевает. Альфа свободной рукой сжимает его горло, не давая возможности дышать. На кроткий миг задумывается, а может убить? И сам ужасается. Нет, нет. Ни за что. Пусть будет счастлив, даже если не с ним… — Тебе хочется, бери, — омега расслабляется, позволяя целовать себя. Из уголков глаз катятся слезинки. Намджун отстраняется и заглядывает ему в самую душу. — Ты грёбаное, воняющее дерьмом животное, — омега плюёт альфе в лицо и смеётся. — Всё равно тебя не переубедить. Ты слушать не хочешь и тебе на всё плевать. Решил, что ты всегда и всё можешь получить? Ну так бери, чего замер? — Ты ведь не хочешь… — растерянно бормочет здоровяк. Виски сдавливает, а от одной мысли получить от Джина согласие внизу живота всё лишь пуще напрягается и клочками боли скапливается в самом уязвимом месте. Смазка смешивается с кровью, здоровяк подавляет неприятные ощущения, переключая фокус внимания на объект вожделения. Он тяжело дышит, почти стонет, но останавливаться не хочет. — И что? — Джин приподымает брови. — Тебе какая разница, мразь? Давай, выполни своё предназначение. Я перетерплю и всё равно уеду к Хосоку. Наша любовь настолько сильная, что переживёт любые беды. Последние слова особенно сильно ранят. Альфа не ощущает, как глаза увлажняются от скудных слёз. Некоторое время он рассматривает прелестное лицо, запоминая каждый изгиб. — Не надо так, — Ким спускается с кровати, присаживается на пол. Ухватив голову руками, он воет, словно раненый зверь. Джин глушит в его разуме остатки самообладания. — Я хочу, чтобы ты тоже захотел, — Намджун ложится на пол, обессилено выдыхая. Наступившая тишина сгущается. Предательский орган, словно игнорируя болезненные спазмы встаёт почти полностью. Бельё пропитывается выделениями. Намджун чувствует, как крайняя плоть рвётся, в трусах скорее всего кровавое месиво, но даже на это ему плевать. И это страшит. От таких неконтролируемых чувств можно сойти с ума. Джин забивается в угол комнаты, закрываясь стулом. Намджун может пытать, убивать, подставлять, насильно отбирать что-то у кого-то. В его натуре мало принципов, но одно он знает наверняка, изнасиловать Джина, пусть тот и не станет оказывать сопротивления, он не сможет. Лучше наказать себя и отрезать собственный член! Не должно быть так, что сильным альфой станет управлять орган, предназначенный природой для иных целей. Встав на ноги, хромой походкой альфа выходит из комнаты. Дойдя до ванной, он снимает всю одежду. Белоснежный кафель отражает яркий свет от большой лампочки. Намджун шарит руками в шкафчике, роняя на пол мелкие предметы. Найденный среди хлама складной нож притягивает заворожённый взгляд альфы. Зажав в руке набухшую головку, Намджун сглатывает вязкую слюну. Пах испачкан красными разводами, а с кончика головки на белоснежный пол капает кровь. Мысли наперебой буянят и взывают к морали, порядочности. Джин прав, Намджун просто грязное животное. Как он мог так поступить с любимым человеком. Нет, это неправильно. Джин не заслужил подобного. Намджуну от самого себя тошно. Он сдирает с руки повязку, ковыряет рану, чтобы стало невыносимо больно, чтобы отвлечься и перестать жалеть свою слабость. И самое главное, сбить жажду вернуться в комнату и овладеть омегой. Внизу живота всё горит и колет, а возбуждение не спадает. Ким решил, что благоразумие его скоро покинет. Это невыносимо. Он, наверное, мазохист. Джин вызывает в нём такие невероятные чувства. При всем желании их невозможно взять под контроль или поработить. Намджун подносит лезвие и в опасной близости дёргает рукой. От шока сперва он не ощущает ничего, но, когда ладонь переполняет тягучая кровавая лужа, стекающая струйками вниз, Намджуна прошибает пот. Из горла рвётся нечеловеческий крик, и он падает на пол. С большим трудом ему удаётся найти крепкие обезболивающие. Он принимает сразу половину пачки, когда боль притупляется, Намджун перевязывает рану бинтом, затягивая сильнее, чтобы остановить кровотечение. Голова идёт кругом, альфа плохо соображает. Его тошнит, ему кажется, что он умирает. Приходится немного выждать, окатить лицо и голову ледяной водой, чтобы прийти в себя. Для верности альфа принимает ещё пол жмени таблеток и идёт к пленнику, предварительно сменив одежду. Джин сидит в углу, не двигается. Намджун быстро бросает ему… — Поехали! — и уходит, оставив входную дверь незапертой. Не проходит трёх секунд, позади раздаётся топот быстрых шагов. Преодолев тройку длинных коридоров, омега выходит на улицу и жмуриться от яркого солнца. Оглядывается. По всей видимости его держали в развлекательном центре. Ким открывает перед омегой пассажирскую дверь своего большого, сравнимого с амбициями альфача, авто. Сам садится за руль. Джин замечает болезненный вид здоровяка, но боясь вспугнуть удачу, упорно молчит. Да и заботу Ким может принять за что-то иное, а омеге главное скорее к любимому вернуться. Киму он ничего не сделал плохого, так что ему нечего стыдиться и не за что винить себя. — Куда тебя довезти? — Намджун сжимает в крепких ладонях руль до хруста. Он почти теряет сознание. — Высади у первой кофейни, — просит Джин. — Могу на левый берег отвезти, — гул мотора оглушает задний двор ночного клуба. — Не нужно, у кофейни, — настаивает омега. Машина мчится с бешеной скоростью, провоцируя на дороге опасные ситуации. Джин пристёгивается, не забыв мысленно помолиться. Они едут недолго. Шины мерзко пищат, когда альфа бьёт подошвой ботинок по тормозам. С болью смотрит, как быстро омега выпархивает из его авто. Хлопает дверью и семенит ко входу в кафетерий. — Я постараюсь не беспокоить тебя, — это останавливает омегу. Он оборачивается, бросает последний равнодушный взгляд на Кима, кивает и скрывается из вида, бросив Намджуна на съедение собственной совести. Он срывается с места, набирает скорость и пытается тормозить лишь когда осознаёт, потерял управление. Машина врезается в придорожный столб в нескольких районах от места, где остался Джин. Парочка прохожих охают от испуга. Пожилой альфа вынимает телефон и звонит в медицинский центр. Сообщает об аварии, а на вопрос есть ли выжившие отвечает неоднозначное… — Не уверен. Водитель лежит неподвижно на руле… *** Одинокий клиент и бариста оглядывают вбежавшего в помещение омегу с головы до ног. — Вам нужна помощь? — с испугом в глазах, интересуется юноша. — У вас есть уборная? — Джин шарит по карманам. Скорее интуитивно. Когда Намджун похитил его, первым делом разбил телефон. Джин идёт в указанном направлении и закрывается в туалете. В зеркале отражается его грязное лицо. Вид тот ещё. Взлохмаченный, долго не спавший и вымазанный чужой кровью. Он быстро умывается приводит себя в порядок подручными средствами и думает, что делать дальше… Первое, нужно попросить телефон. Но Хосоку звонить не стоит. Если он окажется на правом берегу точно найдёт и убьёт Кима, тогда отреагируют власти. Потерять Хосока для Джина сравни смерти. Нужно искать другого человека. Мингу близкий друг их пары, но он не сможет смолчать и всё расскажет альфе. Тоже не вариант. И тут в памяти всплывает имя… — Чонгук! — этот парнишка бесстрашен, разумен и главное, он хорошо знает правый берег. Хосок верит ему, что немаловажно. Джин успокаивает себя и возвращается к кофевару. Просит телефон, набирает Чонгука и умоляет не звонить Хосоку. Сделав заказ, омега просто ждёт. Чонгук забирает его и оказавшись в машине парня, Джин наконец выдыхает с облегчением. Чон заезжает в закуток, чтобы поговорить с омегой и поддержать его. Джин срывается на рыдания и изливает душу, альфа очень хорошо понимает его чувство унижения. Их с Хосоком разлучили всего-то на пару суток, но как же страшно было всё это время хрупкому омеге. Намджун оставил после себя глубокий след в его сознании, Джин его не забудет, но воспоминания будут вызывать лишь страх и обиду. Джин отмечает в разговоре, Намджун его не тронул, это важно. Был только насильный поцелуй и всё. — А он и не смог бы, — смеётся альфа и показывает копию медицинских документов, попутно рассказывая интересные подробности о личной жизни здоровяка. — Значит он отпустил меня, не потому что понял и принял моё желание, а потому что просто не может? — Ким Намджун изверг, Джини, — Чонгук упоминает свой болезненный опыт общения со спортсменом. — Помоги мне настроить Хосока на холодную месть. Ты же понимаешь, у меня не получится уговорить его не начинать войну. Это можешь только ты, остальных он не послушает. — заметив недовольство молодого человека, юноша тут же добавляет — Мы отмстим так, что ты останешься доволен. У меня есть план. — Чонгук рассказывает в подробностях, что именно задумал. Джин молчит, размышляет. Потом смотрит в глаза альфе и согласно кивает. Они договариваются о некоторых моментах. В поведении омеги Чонгук невольно замечает любопытство и пристрастие к авантюрам. Тем лучше. — Хосок и некоторые из ребят Зерони у меня дома сейчас, тут, на правом берегу, — Джин удивлённо вскидывает брови, но молчит. — Сейчас вы встретитесь. Кстати, я Джея еле сдерживал, он собирался к Намджуну домой ехать, родителей в заложники брать, — Чонгук заводит мотор и думает, как же удачно всё складывается. Прямо само в руки идёт. — Спасибо, что сдержал его от такой глупой ошибки, — Джину родители Намджуна ничего не сделали. Первые несколько часов Хосок и Джин занимают отдельную комнату, после того как омега отмывается от гнетущего чужого запаха. Влюблённые успевают и наговориться, и успокоиться. Прежде чем пара показывается на глаза компании, Чонгук успевает накрыть на стол. Еда заказная, но разыгравшийся аппетит вынуждает броситься на неё. — Брат! — Джей обнимает Чонгука, едва они остаются наедине. — Спасибо. — Я ничего не сделал, — скромничает Чон и ждёт, когда появится Джин. Омега приходит вовремя… — Хосок, давай кое-что обговорим… Аргумент за аргументом. Джей полыхал, словно лесной пожар. Чонгук и Джин в один голос просили его не пытаться в скором времени мстить Намджуну. В итоге Чонгук предоставил доказательства неспособности альфы к насильственным действиям, чтобы унять пыл ревнивца. Хосок засмеялся, а потом ещё сильнее разозлился. Правда быстро успокоился, заметив на щеках возлюбленного слёзы. — Хорошо, что вы оба предлагаете, сидеть и в тряпку молчать? Чонгук повторяет всё те же слова, которыми чуть ранее убедил Джина. Расписывает, намечает и просит передать право мести именно в его руки. А сейчас им нужно выждать. — Выждать, — хмыкает альфа, закуривая кофейную сигарету. — Хосок, я всю жизнь ждал, потом пару лет ебашил как не в себя и сделал невозможное. Ты можешь прямо сейчас задушить подонка и присесть на полжизни, а можешь помочь мне свергнуть его и втоптать в грязь. Намджун последнее время ведёт праздный образ жизни. Он забил на тренировки, увлёкся личной жизнью и отвлекается то на переживания, то на слежку за чужим омегой. Выкрасть Джина решился не от большого ума. Чонгук просит Хосока и Джина ничего не делать, только быть осторожнее. Пусть Намджун выйдет с ним на ринг. — Я забью его до смерти, — уверяет альфа. Джин опускает взгляд, а Хосок вскидывает голову. — А ты полюбуешься его падением, мастер. — Не убивайте, его! — омега требует, не просит. — Хорошо, — кивает Хосок. — Просто сбрось его с пьедестала. — он глядит и невербально восклицает: «Убей подонка.» — Хорошо, — соглашается юноша, оскаливаясь: «Я его прикончу!» — Давайте спать, — Джин хмурится. — Я устал. — Брюлик, пойдём, я тебе массажик сделаю, — пара устраивается в отдельной комнате. Других альф Чонгук располагает у себя в комнате на полу. Завтра они покатаются по правому берегу, а к вечеру вернутся в Клубняк. О своём договоре никому не скажут, так спокойнее для всех, а то мало ли кто и что кому проболтает. *** «Снесём Скулку, построим красивый, цветущий район!» — Чонгук мнёт листовку, бросает в мусорку у подъезда. Его дом прилично постарел, если бы не альфа, то давно развалился. Министры всё чаще высказываются о желании переселить скулковских, разбросав по городу, а то и стране. Скулка граничит с центром и как бельмо, трёт глаз всем, у кого имеются финансы на застрой. Такой лакомый кусок предприниматели порвут на куски. Возведут элитные высотки и распродадут богачам. — Здравствуй, — доносится из другого конца коридора. Омега стоит в тени, курит. — Здравствуй, сосед, — Чонгуку не до разговоров. Он входит в квартиру. Приятный запах выпечки успокаивает. Дао приветствует сына. Они накрывают на стол и садятся. — Папа, — Чонгук делает глоток травяного чая. — Я пришёл серьёзно поговорить, это важно. Послушай… — юноше трудно даются слова. Но решать нужно скорее. Дао опасно оставаться в Летограде. Если Намджун так бесцеремонно выкрал Джина, то папу Чонгука найдут как за нечего делать. Альфа редко упоминает родителей. Он вообще старается делать вид, будто они ему не важны. В случае с затаившимся Сербу всё просто. Чонгук его презирает и на отца ему плевать. Но Дао, единственный близкий, дорогой сердцу человек. — По стране слухи разные ходят. Мол, революцией запахло… Юноша несмело поднимает на родителя глаза. Тот спокоен. — Да, слышал, — Дао заметно похорошел и помолодел. В их маленькой квартире произошло много изменений. От старой убогой лачуги и следа не осталось. — Поговаривают, что нас возьмутся переселять. Якобы выдадут другое жильё и компенсацию. А что, ты что-то знаешь? Чонгук каждый день общался с папой. Если они не созванивались, то постоянно переписывались. Все личные разговоры вели с глазу на глаз. Между их домами маленькое расстояние, но в гости к сыну Дао редко захаживал. Он понимал больше, чем показывал. Смирно ждал юношу к себе в гости, не смея беспокоить навязчивостью. — Да, всякое. Знаешь, я скажу напрямую. Тебе нужно уехать из Летограда. Да и из страны тоже. — А как же ты? — омега заметно занервничал. — Папа, мне будет сложнее защитить нас двоих. — Вышний! — мужчина прикрыл глаза ладонями и заплакал. — Нет, не бойся за меня, прошу. — Чонгук сел перед ним на пол, обнял его ноги и уложил голову на колени. — Поверь. Я всё сделал, чтобы обезопасить себя. И если мне что-то будет грозить, я просто сяду и уеду. — Сынок, — Дао склонился и поцеловал парня в макушку. — Я тебя очень люблю. — И я тебя, — шепнул Чонгук и рассказал всё, что омеге следует знать. Парень был убедителен. Он показал, как с телефона наблюдает за правым берегом, за своим домом. Дал послушать разговоры своих людей, записанные на спрятанные микрофоны. В конце концов Дао улыбнулся и успокоился. Вся избранная информация убедила его. — Сейчас мне ничего не грозит, — уверил Чонгук. — Тебе тоже, но будет лучше перестраховаться. Не стоит тянуть. За кордоном поспокойнее, а у нас что-то намечается. Дао закивал и высказал своё мнение и предположения. Они увлеклись беседой и не заметили, как ночь окутала город. Гукман засобирался домой. Дао принялся собирать ему гостинцы и промежду прочим спросил… — Сынок, вчера по телевизору тебя видел. Старый спортивный выпуск. Ты такой красивый. Я ещё заметил рядом омегу. Такой миленький. Твой? С лица Чонгука спала улыбка. — Мой, — кивнул он. Рассказать правду не решился. Шаан вечно лезет под руку. Ничего, недавняя «взбучка» его научит смирению и покорности. — Ах, как хорошо. Я рад за тебя. Мне важно, чтобы ты был счастлив. Альфа решил сменить тему, переведя её на родителя. — А как у тебя с твоим мужчиной? Дао вдруг резко обернулся. Заглянул в глаза сына и поднял руку, демонстрируя палец, обрамлённый украшением, которое Чонгук ранее приметил. — Он сделал мне предложение, — Дао показывает красивое золотое кольцо с небольшим камушком. — Это чудесно, — Чонгук берёт руки родителя в свои. — Соглашайся? — Да, он предлагает уехать из Летограда. — Дао мнётся от неуверенности. Только недавно это же предлагал ему и сын. — Но как я тебя оставлю? Я хочу, чтобы мы вместе уехали. — Папа, ты самый дорогой для меня человек. Я должен защитить тебя во что бы то ни стало. Мне будет сложнее это сделать, если ты останешься тут. — Хотел сказать Чонгук. Но не стал. Он надел маску и солгал… — Я думаю тут всё спокойно будет. Слухи давно ходят, я ещё с детства припоминаю. У меня сейчас учёба и карьера. Я ж в политику не лезу, так что мне бояться нечего. — Ты вернулся в Маурон, — Дао начинает тяжело дышать. В этой короткой фразе сокрыты все ужасы прошлого. Омега помнил неприятности, которые пережил сын. Он догадывался, что Чонгук молчал и терпел. Но что он мог тогда? — Вернулся, — кивает Гукман. — И теперь я там самый сильный. Я пример для подражания, они все, — акцентирует юноша. — Все, опасаются меня и знают, со мной лучше дружить. — Будь осторожнее, — молящим голосом шепчет омега. Гукман божится, обещает позаботиться о себе. — Я всегда осторожен, — кивает альфа. — И прошу, не становись плохим, — Дао гладит парня по щеке. — Оставайся таким же добрым, светлым человеком. — Хорошо, папа, — обещает Чонгук. Они с Дао тепло прощаются и омега в сопровождении новоявленного мужа отправляется проходить таможенный контроль. Самолёт взмывает ввысь, унося Дао навсегда из родных краёв. Чонгук наблюдает, желая папе счастья. Как и в те старые времена, альфа абсолютно одинок, но сейчас его это никак не беспокоит. Впереди долгий путь, он готов. Собирается какое-то время присмотреться к обществу. Эпохи меняются, и люди тоже, кому как ни Чону знать об этом.