DARK MIRROR

Мысли о Татти отвлекали. Чонгук разбавлял их неприятными воспоминаниями. Тот самый момент, когда он осознал, что его ангел, никогда не принадлежал ему. И никакой он не ангел, он жесток и падок на подобных ему самому. Чонгук уверял себя, что больше и на секунду не должен задумываться о Тэ. Это кощунство над самим собой. Альфа довел себя до бессилия тренировкой, только бы забыться. Не помогло. Муки продолжались. Былое чувство вспыхнуло, но уже иначе. Всё больше свежих фото появлялось в новеньком телефоне парня. Он зависал, глядя на повторяющиеся дурацкие, бессмысленные, но безумно красивые видео принца. Следил за жизнью его и его свиты. Каждодневно пополнял досье новенькими приписками. И пялился… Хосок заметил, но сразу ничего не сказал. Выждал. — Не сотвори себе кумира, Чонгук! — поучал мастер, отнимая у парня телефон. — Твой Тэхён так же, как и ты мочится и срёт в сортире. Ты не на его внешность гляди, а глубоко в душу заглядывай, да оценивай, чего тот реально добился. Помешательство лишь дурит тебе голову, делает слабым. Ты не влюблён, ты приворожён, как и любая жертва маркетинга. Любовь выражается иначе, пацан. Скоро ты это поймёшь! Услышанное не понравилось парню. И дело тут не в излишней откровенности, а в попытке мастером нарушить личные границы Чонгука. То он его уговаривает от мести отказаться, хотя лишь ею Гукман и живёт. То упрекает влюблённость. Чтобы защититься, Чонгук не придумал ничего лучше, чем напасть с вопросом… — Хосок, а почему ты не на ринге? Меня зачем готовишь? Ты лучше, чем я и мы это оба понимаем. Так для чего тебе я? Мастер отвечать не торопился. Помолчал немного, разок другой в потолок глянул. — Видишь ли, Гуки, я ученик Читли и меня считают отребьем. Потому-то мне закрыт путь в большой спорт. А ты учился в Мауроне, что очень хорошо подходит под гнущиеся правила спортивной организации. Я ведь недавно улучшил своё финансовое положение, до этого почти беспризорником шатался по левому берегу. Ух и хлебнул я дерьма, любой другой утонул бы давно. К сожалению, не все вещи можно купить, даже если очень хочется. Понимаешь? — Вот для чего я тебе, — усмехается Гук, осознавая. — В качестве тропинки? — Ты не тропинка и не путай понятия больше. Ты мой боец, уяснил? Он уяснил. Но что ему с того? Может Хосок им просто воспользуется и выбросит. Ведь так тоже может быть? А что, если Хосок и его альфы просто дурачат Гукману голову. Сомнения вмиг прокрались и засели под коркой. В спорте без доверия никак, Хосок очень нужен Чонгуку. — Хотелось бы верить, — Чонгук решил не таить сомнений. Хосок уж было намеревался прочитать парню мораль, но резко замолчал. На лице его появилась наипрекраснейшая улыбка, какой Гукман прежде не знавал. Он обернулся и увидел причину… В спортзал вошёл незнакомый омега. Молодой, чуть старше Чонгука. Он как-то не обратил на него внимание, хотя и отметил, что выглядит тот не под стать Читли. Слишком модный, ухоженный и одет подобно правобережным. Его брендовая одежда выдавала в нём эстета. Складывалось ощущение, что омега сбежал из Маурона. Лицо у него знакомое. А потом Гук вспомнил, что видел его на обложке журнала про моду. — А вот и мой Брюлик, — Хосок моментально воссиял, поменялся за долю секунды. Мягко улыбается, приветливость его и радость от встречи прямо-таки сочатся. Он подлетает к омеге, в глаза пылко глядит и ручку ему целует. А тот хихикает, щёку альфы поглаживает. — Солнышко моё, — в порыве мастер прижимает омегу к своему потному телу. Но вместо брани, тот только хохочет. Чонгуку кажется, будто незнакомец совершенно не из этого мира. Не вписывается. Он одет с иголочки, но лёгок и прост. У него яркая внешность и с порога заметно его хорошее воспитание и манеры, при этом засветился в сомнительной компании. «Он тоже перешёл сюда из Маурона?» — и альфа начинает перебирать в памяти лица. Это важно. Не ясно пока зачем, но важно. — Чонгук, подойди, — мастер поманил рукой. — У нас новичок, — Хосок хлопает альфу по плечу. — Джин, это Чон Чонгук. Он к нам из Маурона перешёл. Гуки, а это мой омега. Самый прекрасный на свете Ким Сокджин. Омега делает вид, что смущается. И выглядит это мило. В ноздри проникает приятный аромат дорого парфюма, новизны и свежести. — Привет, малыш, — Джин ухоженный, очень красивый и добрый омега, это сразу заметно. В нём нет пафоса или высокомерия. И это его отличает от большинства. — Здравствуйте, — язык не поворачивался начать этому юноше тыкать. — Я не настолько стар, — смеётся омега. — Зачем уж так официально. Зови Джином. — Чонгуку захотелось стать его младшим братом, именно такие чувства к этому светлому человеку проснулись. — Для меня честь познакомиться с омегой Хосока, — ещё секунда и Чонгук покраснеет. — Мне нравится этот мальчик, — улыбается Джин. — Таких воспитанных подростков я давно не встречал. Тем более мауронских. Чонгук смутился, его щёки зардели. Захотелось во чтобы то ни стало понравится Сокджину. — Не смущай мне парнишку, — все по-доброму рассмеялись. — Ну ладно, посмеялись и за работу. — Чонгук возвращается к тренировке и понимает, что испытывает зависть. Вот если бы и у него с Татти так… Хосок смотрит по-особенному только на одного человека. Другие омеги кажутся ему пустым местом. С Джином они не только росли вместе, они познавали этот мир, держась за руки. Чем больше Гук узнавал, тем больше печалился. У Хосока и Джина похожая ситуация. Они из разных миров, но сумели полюбить и построить свой. Их тела открыли для себя удовольствие, только друг с другом. У Джина Хосок был первым, как и Джин у него. Про их пару легенды слагают и не устают любоваться. На них ровняются и завидуют. Хосок прислушивался Джина и считался с его словом. Его интересовало мнение Сокджина в том или ином вопросе, он часто клал подбородок на кулак, опираясь о стол и глядя в сверкающие глазки произносил… — И как поступим, м-м-м? — Как ты решишь, любимый, а я тебе подскажу… — отвечал Джин. Всё так гармонично, так прекрасно в их паре. После общения с ними, начинаешь верить в существование любви. *** Среди левобережных есть то малое количество достойных конкурентов, коими можно похвастать. Обычно Намджун не спешит разбрасываться уважением и уж тем более почестями пусть и перед достойными. В его понимании левый берег — это дойная корова, из которой следует выжать всё самое лучшее, до капли. Но корова эта тифозная и больная, как только она загнётся, её бросят на произвол судьбы. Хосок и Намджун не просто кровные враги, их взаимная ненависть началась ещё во времена дедов. Намджун был не так любопытен и когда дед рассказывал совою версию начала ненависти к роду Чонов, маленький альфа предпочитал играть, сбегать на улицу, пользуясь глухотой старика. А вот Чон Хосок не раз просил у деда в подробностях пересказать услышанное им уже сотни раз. И старый альфа рассказывал. А потом рассказ дополнял лежачий дедушка омега. На смертном одре дед шепнул внуку кое-что очень важное, это изменит судьбу маленького мальчика. Держа за руку умирающего старика, Хосок усвоил одно, пока жив Ким Намджун, покоя Хосоку не найти. Их дети тоже будут враждовать, и это неизбежно. На общих сборах всех школ так или иначе причастных к спорту, представители Читли не выделялись. Мастер за собственные деньги сшил своим бойцам и подопечным именную форму с гербом и названием школы. Всё было на высшем уровне, достойно. Сам Хосок и его Омега одеты с иголочки. Вертят в руках ключики от дорогих авто, поглядывают в экраны дорогих телефончиков. Позади стоят телохранители в строгих костюмах, сшитых на заказ из хорошей ткани. Мауронские и Каулонские фыркают, бросая косые взгляды. Другие школы, убогие. Нищие, сторонятся всех. Левобережные почти никогда не бывают на правом берегу, некоторые сейчас перешли мост впервые. От них разит нищетой и мышиным дерьмом. Об этом не забывают сказать ученики высших школ. В назначенное время ворота городской арены отворяются и все школы идут друг за другом. Сперва элитные правобережные, за ними Читли и остальные. «Крысёныш…» — Намджун издали приметил Хосока. Упустить момент и не вылить грязь на Читли? Вот уж нет! Смелой походкой Ким направляется к Чону. Из-за его спины выходит Джин… «Это он…» — альфа застыл на месте, будто к полу прибили. Вихрь шума, музыки, доносящейся с арены и стук собственного сердца набатом застучал в висках. И мир провалился. Омега… Тот самый из его сновидений и фантазий. — Хосок, гляди, — голос такой звонкий, весёлый, полный жизни. Джин смеётся, что-то весело щебечет, а Намджун взгляда от него отвести не может. Долетевший до него аромат омеги ласково коснулся его носа, побуждая заржавевшие механизмы к движению. Чувство блаженства охватило альфу, помогло воспарить и резким движением бросило на землю! Прелестное создание ластилось к врагу Намджуна и получив поцелуй одарило Хосока улыбкой. Это не важно. Пусть и заколола ревность в оголённый нерв. Главное, омега из его фантазий реальный. Его можно коснуться. Альфы из Читли из-под лба поглядывали на Кима. Намджун не отводил своих глаз и пялился так рьяно, что Юнги пришлось вмешаться. Он быстро подбежал и растормошил друга, ведь тот ничего и никого не слышал. Только глядел в упор. Хосок уже недобро поглядывал в сторону правобережных, ещё пара секунд и он подойдёт с разборками. А этого нельзя допускать. Только не тут. — Ким, блять! — Юнги стукнул альфу в спину кулаком. — Чего?! — рыкнул тот не переставая глядеть на чужого омегу, боязливо жмущегося к хосоковой груди. — Нахер ты их провоцируешь? Намджун оглянулся на друга. — Кого? — альфа вернул внимание на омегу и лишь сейчас понял, кому этот прекрасный цветок принадлежит. Вернее, до него дошло осознание, медленно смешивающееся с глубоким огорчением. — Как его зовут? — Влюбился? — хмыкнул Юнги, всеми силами пытаясь оттянуть Кима куда-то в угол. — Они встречаются? Кто он? Как его зовут? — и осыпал друга вопросами. Парни из компании Хосока зашептались. Темнокожий альфа, которого Юнги на дух не переносил, кивнул в сторону мауронских и шепнул своему другу что-то на ухо. Хосок обернулся. Поглядел, прищурившись. Его реакция была очевидной. Он обнял своего омегу крепче, друзья их прикрыли, сопровождая до отведённых мест. Понимая слишком открытую заинтересованность, Мин ответил… — Ким Сокджин, — альфу такое поведение друга не порадовало. — Брюлик Крысёныша. — Я уже понял… что? Брюлик? — наконец он отвернулся от ребят из Читли и нехотя поплёлся за Юнги, к своему месту. — Он вроде как его так называет, ласково. — Ласково… — усмехается альфа, усаживаясь, исподтишка наблюдая. — Разве ж это ласково? — «вот будь он моим омегой», думает Джун, «я бы звал его мотыльком, цветочком, милашкой». Будь он его омегой… Они долго бы не продержались… В груди защемило. Неполноценность вспомнилась как проклятие. В области паха неприятно ныло. Пусть Ким считает Хосока уродом, вонючкой, слабаком, но у него есть одно достоинство. И применяет его альфа часто, учитывая довольный вид Сокджина. — Расскажи о нём? — просит Ким. — Джуни, там без шансов, уверяю тебя, — отмахивается Юнги. Все готовятся увидеть сходку представителей различных спортивных состязаний. Открывают «Олимпик» футболисты. Им отведен ровно час. Затем будут ещё несколько метателей ядра, парочка фехтовальщиков, ещё какая-то шелуха. Намджун не признаёт ничего, кроме мордобоя. После всех наконец долгожданная вольная борьба. Намджун и Юнги не учувствуют, так как они автоматически вышли в высшую лигу и сразятся с теми, кто окажется лучшим в «Олимпике». Альфы смело обсмеивали каждого, кто должен выйти на «поле боя». — Шанс всегда есть! — никак не уймётся Джун, отчего Юнги начинает раздражаться. — Но не в этом случае, — он-то наслышан байками о крепкой и чистой любви Хосока и Сокджина. Они верны друг другу. Их история прекрасна. — Поебать, расскажи, что про него знаешь? — Не так уж и много, — жмёт Юнги плечами. Он решает не передавать сплетни, может всё это выдумки. — Хочешь, могу послать наших, они выведают. — Пошли. И пусть это… — мнётся на секунду. — Сфоткают его… — и глядит на Джина, его собой закрыл телохранитель. — Да ты батенька башкой уёбся, — такой просьбы Мин никак не ожидал. Трибуны загудели, шоу начинается. — Он такой красивый, — и Намджун одарил Джина улыбкой, раззадоривая внимательного Хосока. Было трудно подловить момент. — Просто богоподобный, такой лапочка… — Ну-у-у, да, наверное, ничё такой, — а вот Юнги думает иначе. Джин типичный представитель элитного общества омег. Конечно, он ухожен и привлекателен, но вот прям не на столько, чтобы сидеть и слюной давиться, как это сейчас Джун делает. Омега воплощение всех фантазий и пороков Намджуна. Безупречный и моментами казалось, сказочный. То, что он занят, так это пустяк. Был чужим, станет его. «Вот прикончу тебя, Крысёныш и заберу Джина себе!» Когда-то во время очень сильной грозы в будку ударила молния и разнесла её, оставив при этом глубокую воронку. Позже на этом месте вырыли колодец, но наткнулись на крысиное гнездо. Тысячи перепуганных грызунов разбежались по баракам, пугая и терроризируя левобережное население. Было принято решение засыпать отравой гнездо и закопать. Позже на этом месте построили жилые дома, однако страшные легенды о крысах-людоедах распространились и вышли за пределы столицы. В одном из этих домов родился Хосок. — Крысёныш из колодца, — в этих трёх словах столько яда, что можно им погубить целую страну. Намджун отказывался считаться с авторитетом Хосока и намеренно делал тому подлянки. Чон тоже не оставался в стороне и отвечал грубо. Война их велась не открыто. Они лично почти не разговаривали и уж тем более не распускали рук. Это до поры, до времени. — Привет, Джини, — Намджун машет хмурому омеге ладонью. Хосок меняется с ним местами и показывает Намджуну средний палец, а тот хохочет. Как же хорошо. Ким Сокджин… природа создала его специально для Намджуна. Ким Намджун распахнул глаза. Теперь даже боль не мешала ему испытывать настойчивое влечение. В нём проснулся альфа. Стягивая с себя испачканные кровью и спермой трусы, Намджун ощущал как им медленно, но верно овладевает помешательство. День ото дня он терял голову. Взялся за перо, письма писать начал. И не было ему покоя… — Юнги! — Чё? — Достань мне его номер! — Кого? — Джина, — наблюдая как выражение друга источает непонимание, Ким пояснил. — Сокджин, Брюлик Крысёныша. Юнги сходу охнул и нахмурил свои пепельные брови. Новая покраска и укладка шла ему особенно хорошо. — Ким, это невозможно, — Юнги уже понял, что случилось с его другом. И будь на месте Ким Сокджина любой другой омега, он стал бы лишь подначивать. Расставание с Татти это лучшее, что может произойти с его другом. Но омега злейшего врага… Это всё сулит большие неприятности. Расстроить Мажуро таким вот плевком — значит самому в могилу лечь. За Татти тот разорвёт и причём в прямом смысле. Не потому, что Ким его бросит, а потому что Чоны и Кимы веками враждуют! — Нет ничего невозможного! — Не сходи с ума. — Ты меня учить взялся? — Конечно нет, — Мин понизил тон. — Просто я знаю, наслышан от общества, что Джин и Хосок обожают друг друга. Они друг за друга умрут. Я-то достану, хотя и не представляю как, но говорить с тобой он не захочет. — Это уже моё дело. — Дай время. — Сколько? — нетерпеливо выпалил Ким. — Не знаю, сколько понадобится. Ты просишь о невозможном. Намджун посмотрел каким-то непривычным манером, Юнги прежде друга таким не видел. А ведь Ким не шутит. Пообещав исполнить его просьбу, Юнги отмахнулся и перекрестился, правда мысленно. Ну дела, Джуни запал на омегу своего злейшего врага. И борьба их поколениями тянется, а это о многом говорит. Юнги учуял запах смога… Ох, не добрый знак. «Ничего, пару дней в компании Татти и дурь из башки вон!» — Мин на это надеялся, но не тут-то было. И через пару дней Ким поинтересовался, как проходят дела по добыче номерочка. А потом опять поинтересовался… Спустя неделю у Юнги на голове появились первые седые волосы. Тактично, он попытался объяснить своему другу, что совать башку в отношения Крысёныша очень неразумно. Такой ответ альфу огорчил. Он оставил донимать Мина и поступил из ряда вон глупо. Сам отправился на левый берег и дёрнул за ниточки. — Достану, — обещает ниточка и вскоре приносит скомканный лист бумаги, выкрашенный алыми каплями. Трясущейся рукой Намджун схватил бумажку и отошёл в сторону. Ведомый неясным сиянием, ослепившим здравый разум он набрал на дисплее заветный номер и замер. — Я отрежу тебе голову! — Хосок на своей территории, бережёт свои владения и самое ценное среди этого прелестный, богоподобный Сокджин. Его глаза поразили сердце альфы, едва он в них взглянул. Намджун не отступит. Ему на собственную голову плевать, он её походу потерял окончательно, а сердце отдал чужому омеге. — Не горячись, Крысёныш, — усмехается альфа так гаденько и посмеивается, когда слышит ругань, несущуюся из динамика. — Не с тобой говорить хочу. — Дай мне, — голос Джина вызывает в коленках Джуна дрожь. — Слушай, Ким, не беспокой меня. Я за своим альфой, не оскорбляй меня! Гудки. — Не могу… — огорчённо вздыхает Джун. Он не боится проблем, а они грядут. Всё, что он услышал, что колыхнуло его сердце и сгустило кровь, это чуть грубое «Слушай, Ким…». А потом он так больно отрезал. Да только любовь не прошла, лишь усилилась, медленно но верно переросла в маниакальную. *** Привычно взявшись за швабру и тряпку, альфа был неожиданно остановлен мастером. Чон делает успехи в спорте и карьера его стремительно летит в гору, но это никак не отменяет обязанностей. В мире спорта превалирует дисциплина и четкое осознание своей позиции. Все новички выполняют то, что говорят старшие. Чонгук подчиняется тем, кто стоит на ступенях выше, отдаёт приказы нижним. Так сложилось, что в самом низу пока что он. Благо, что не на долго. — Чонгук, бросай всё, — мастер чем-то одухотворён. Это или очень хорошо, или напротив плохо. — А? — лёгкий испуг. Что-то случилось? В коридоре собиралась толпа. — Иди сюда, — Хосок поманил рукой. — Да брось ты эти тряпки. Парень отложил в сторону всё, что было у него в руках и подбежал к Хосоку. — Что-то случилось? — он заметно занервничал. Разные мысли так и загудели в башке. Он чем-то не угодил спортсмену? Его прогнать хотят? Что он сделал? Наверно слишком борзо держался. Почему-то вспомнился «Олимпик» и обещание Чонгука в следующем году выйти в финал и представить Читли лично! Может это было слишком дерзкое заявление? — Поехали, — Хосок кивает на выход, у которого уже столпились альфы из их группы. По лёгкому тону можно догадаться, что мастер зовёт его на прогулку. На самом деле Чонгук не представлял, чем там вся эта свора занимается. Они виделись только в школе, но не за её пределами. — Куда? — никакого волнения, чистый интерес. — Прокатимся немного, — подмигивает мастер. — Не только вкалывать. Отдыхать тоже надо, верно? Чонгук смущённо жмёт плечами. Ищет глазами Сокджина, но вокруг одни альфы. — Давай, поехали, — Хосок подталкивает парня вперёд. — Оставим все дела на потом, а то молодость просрём впустую! Из окон на компанию смотрели омеги, оставшиеся после лекций в качестве наказания или на дополнительные занятия. Уж что, а вниманием альфы не обделены. Да и сам Чон уже обзавёлся верной стайкой влюблённых и восхищённых им. — Падай сзади, — кивает мастер на мотоцикл. — Куда? — Да не бойся ты, — Хосок притянул Чона за рукав. — Схватись за меня, только не щупай. — Ага, а то он возбуждается, — загоготал Мингу. — Гляди как бы я тебя не шлёпнул, умник, — беззлобно ворчит мастер, на забаву всем. Мотоциклы поехали гуськом. Первый естественно Хосок, а затем соблюдая нерушимую иерархию за ним катились парами альфы. Они направлялись по асфальтированной дороге вглубь левого берега. Пока всё было не так уж и плохо. Приличные дома, маркеты, огромное поле для тренировок. Порывистый ветер бился в лицо. Чонгук сидел позади Хосока и наслаждался скоростью. Для парня это первый такой выход в свет с компанией сверстников. Не передать словами, сколько волнения и адреналина бушевало внутри. Из приделанного вручную динамика заиграла музыка. Её эхом разнесло по району. С ветерком прошмыгнув на тропинку через короткий парк, компания мотоциклистов вскоре очутилась в первом секторе бараков. Крайние улочки более-менее приличные, чем дальше они ехали, тем картина становилась плачевнее. — Держись крепче! — Хосок не сбавил скорости. Крутой холм исполосован узорами от мотоциклетных шин. Водители ловко уворачивались от ям. Чонгук никогда не бывал на аттракционах, сейчас ему казалось, что именно такие были бы ощущения попади он туда. Направлялась колона к большому зданию на пустыре. По внешнему виду не трудно понять, что это местный клуб. Прибывших уже у входа встречали толпой омеги. В толкучке было много звуков, хохота и мата. Хосок схватил Гука за плечо и потянул с собой. Их обступили, давая дорогу, не смея коснуться. У Хосока есть омега, и он верен ему. Душа, тело, сердце, член и всё внимание мастер дарит своему обожаемому Брюлику. И все про это в курсе. Чонгук не отставал, когда они попали в большой зал. Тьма, режущие глаз огни создавали иллюзию полета в космосе. Громкая музыка уносила мысли далеко за пределы галактики. Чонгук на мгновение задумался и потерялся. Запах пара, пущенный в зал, буквально кружил голову. Юноша пошатнулся. Кто-то схватил его за руку и повёл за собой. — Чего растерялся? — Хосок запер дверь и Чонгук мотнул головой. Огляделся. Расписанный граффити коридор хорошо освещён непривычным мятным оттенком. — Пойдём, наш кабинет там! — Я никогда не бывал в подобных местах, — Чонгук прошёл в открытую дверь. Хосок ничего не сказал. Жестом он пригласил Чона присесть на чёрный кожаный диван. Юноша запер дверь и принял гостеприимность хозяина. Интерьер выражал тактичную роскошь. На стене висел огромный синий знак в символике черепахи. Хосок зашёл за барную стойку и взял с зеркальной полки пару бокалов, что-то в них намешал. Присел он не очень близко к Гуку, давая ему возможность ощутить простор. Протянутый бокал с синей жидкостью вызвал в Чоне неуверенность. Но Хосок ведь не отравит и не навредит. Кроткий тост умилил мастера. Едва пригубив, мальчишка нахмурился и принялся чавкать, пробуя. — Ты думал, что я тебе алкоголь дам? — Надеялся, — коктейль был вкусным, и неожиданно приторным. — Нет, ты ещё мал. Тебе нужно тренироваться. У нас в группе не пьют, Гуки. И не употребляют, понял? Чонгук кивнул. С Хосоком они осушили бокалы, беседуя о дальнейших планах. А потом мастер вынул из ящика коробку и отдал гостю. Внутри нашлись цветные браслеты. Хосок объяснил значение каждого цвета. Юноша, по наставлению старшего, выбрал оранжевый. Это значило, что он свободный, может флиртовать и знакомиться. А вот у Хосока на руке красовался алый, символизирующий крепкие отношения и любовь с партнером. Высеченное вручную имя подкрашено белым фосфором. КИМ СОКДЖИН — к Хосоку лучше не приближаться, ни то живо выпроводит за порог любого омежку, решившего скомпрометировать его отношения. Сокджином Хосок дорожит даже больше, чем собственной головой. Он добивался строптивого омегу, и лишь ему одному известны те душевные муки, что терзали ночами в разлуке, когда они ещё не были вместе. — А теперь айда в зал, тебе нужно отдохнуть. Иди к нашим, они за первыми столами всегда. — А ты разве не идёшь? — У меня свидание, — Хосок вынул припрятанный подарок и цветы. — Дуй давай, а то смутишь моего омегу своим присутствием. Чонгук поблагодарил Хосока, передал привет Джину и поспешил в зал. Альфы протянули ему стакан, в нём так же не было алкоголя, но это уже не важно.