...вот тебе чувства

Сигель стоит посередине суетливой городской улицы, но каждый звук слышится ему как-то приглушённо, словно Дэвид находится под водой. Вокруг проезжают шумные машины, слоняются люди, думающие только о своих проблемах и потому не обращающие ни единого взгляда на человека в строгом костюме, что находится посреди всего этого упорядоченного хаоса. Дэвида не отпускает ощущение, будто он тонет. Высокое чистое небо омрачают тяжёлые свинцовые тучи, начинает капать дождь. Перед глазами возникает то самое здание, возле которого ранили Сигеля; он чувствует себя так, будто снова лежит на этом мокром холодном асфальте. Грудную клетку сдавливает от боли, и Дэвид тонет — тонет в собственной крови, не имея сил даже на то, чтобы просто откашляться. Разве это того стоило? В мыслях появляются силуэты родителей. Сигель практически видит перед глазами их грустные, расстроенные, разочарованные лица, и эта чужая скорбь по его утраченной жизни выбивает почву из-под ног. Развод с когда-то по-дружески любимой женой, перевод в другое отделение Федерального Бюро, переезд, отказ от семейного наследства, разрушение всех тех ожиданий, которые родители так трепетно хранили в своих сердцах… Грудь ноет ещё сильнее, чувство стыда и сожаления наполняет всё его, Дэвида, существо, и ему хочется кричать от боли и негодования. Он делает попытку, но изо рта не выходит ни единого звука. Весь дискомфорт сходится на месте ранения, которое чуть было не поставило точку в жизни Сигеля в тот роковой день, а затем… Затем он резко просыпается, опускает одну руку на край матраса в поисках опоры, а другой внезапно хватается за чьё-то тёплое запястье. Какого?.. Нил, расслабленный и умиротворённый, вздрагивает от стальной хватки своего федерала. У Кэффри идеальная укладка и такой энергичный взгляд, будто он проснулся несколько часов назад. — Прости, — искренне, но невиновно шепчет Нил — Я не хотел тебя будить, вчера ты снова задержался в Бюро допоздна. Только после этого Дэвид замечает, что Кэффри лежит боком, а его рука покоится на груди Сигеля. На том самом месте, где теперь находится небольшой шрам от пулевого. Дэвид также, совершенно внезапно для себя, наконец обнаруживает себя в квартире Нила, на его просторной, уютной и широкой кровати. За окном раннее утро — Сигель чувствует это из-за тёплого оранжевого света, заливающего всё вокруг, а ещё слышит — по пению ранних пташек за большими широкими окнами. Он хмурится, протирает ладонью заспанные глаза и смотрит на всё ещё удивлённого Кэффри: тот не ожидал такой реакции на собственную ласку, но не сказать, что он обижен или оскорблён — это же Нил. — Это ты меня прости, — искренне и виновато отвечает Сигель. — Мне приснился дурной сон, — он всё ещё хмурится полулёжа на постели, и Кэффри берёт инициативу в свои руки: ведёт ладонью от груди до плеча Дэвида, приближается к нему и целует в линию челюсти, дабы сделать утро Сигеля приятнее, сместить вектор внимания на что-то (кого-то) другое. — Вам нужно меньше хмуриться, агент Сигель, — отвечает Нил, прекрасно зная, что Дэвид не хочет рассказывать то, что ему снилось сегодня ночью: Кэффри уважает чужое право на секреты, поскольку имеет огромное количество собственных скелетов в шкафу. К примеру, Нилу бы не хотелось, чтобы Сигель раньше времени знал о том, что Кэффри приготовил ему на ужин. — Иначе вы рискуете заработать себе морщины, — Кэффри ведёт ладонью по щеке Дэвида, задерживая взгляд на его едва заметных морщинах вокруг глаз. Нил умело отводит тему в сторону лёгкими шутками и поглаживаниями тёплой кожи Дэвида, которую едва заметно покрыл холодный пот. Ему хочется разобраться, что же такое творится в сознании Сигеля, но не сейчас — чтобы ненароком не задеть незажившую душевную рану. У Нила тоже имеются свои ссадины, которые вряд ли когда-либо заживут. Но, может, в случае Дэвида всё окажется куда более радужно?.. Ведь стоит признать, что способ Кэффри всё же работает на ура — Сигель улыбается, накрывая ладонью ладонь Нила: ту, которой Кэффри гладит своего федерала по щеке. — …и тогда тебе придётся найти себе другого федерального агента, помоложе? — усмехается Сигель, видя улыбку Нила на его обманчиво беззаботном лице. — О, ещё бы! Между прочим, это работа не из лёгких. Так что, прошу тебя, избавь меня от этой необходимости, — Кэффри мигом подхватывает разговор, после чего одним лёгким движением подымается с кровати. Конечно же, совершенно голым. Сколько раз (на самом деле, не так уж много) Сигель ни оставался у Нила на ночь, а привыкнуть к этой его особенности Дэвид до сих пор не смог. Именно поэтому он награждает Кэффри смущенным и отведённым в сторону книжного шкафа взглядом, а также небольшим румянцем. — Иногда я забываю, какой вы всё-таки джентльмен, агент Сигель, — удовлетворительно произносит Нил, ненароком вспоминая житейскую простоту, отличавшую его прошлого федерала от нынешнего, и исчезает в стороне кухни. Пока Кэффри надевает на себя халат и подготавливает к подаче ещё не остывшие оладьи с кленовым сиропом и кофе, который Нил принёс из ближайшей кофейни за углом, Сигель позволяет себе остаться в постели. С одной стороны, после покушения на убийство его жизнь пошла коту под хвост — по крайней мере, в том, что касалось спокойствия за своё безопасное существование. Эта ситуация послужила надрывом для всех тех проблем, которые Дэвиду удавалось игнорировать с профессионализмом одного из самых перспективных и успешных агентов ФБР. А с другой стороны, это позволило ему и Нилу наконец сблизиться. Хотелось бы Дэвиду сказать: «по-настоящему», но он всё же не глупец и прекрасно знает, с кем связался. С мошенником, по воле случая (или, точнее сказать, по шутке судьбы) повязанным со всем Федеральным Бюро, и ещё много лестных и не очень синонимов. Сигель был уверен, что рано или поздно придёт момент, который поставит точку в их отношениях точно так же, как получилось в Чикаго: Нил совершит прокол, раскроет свою истинную натуру, и Дэвид будет обязан сдать его властям, взяв под свою «опеку» другого консультанта. Основная проблема заключалась в том, что с каждым месяцем, проведённым с Нилом в его квартире или где-либо ещё, Сигель был всё менее и менее уверен в том, сможет ли он так просто вычеркнуть Кэффри из своей жизни. Ведь это он сейчас лежит в его мягкой просторной постели и слышит с кухни нежный, обволакивающий заботой голос, доносящий о том, что горячий завтрак подан к столу. И Дэвид не до конца уверен, говорит это Нил о еде или о самом себе. Что ж, тем лучше ему как можно скорее проверить, что же имел в виду Кэффри. А что будет дальше… одному только Богу известно. В конце концов, он умеет преподносить сюрпризы — Дэвид убедился в этом на собственной шкуре. — Уже иду, — отзывается он через несколько мгновений, натягивая на себя первое, что попалось под руку: халат Кэффри. Тревожные мысли уходят на второй план при улавливании запаха вкуснейшего завтрака в жизни Сигеля, но остаются в подкорке мозга. Дэвид знает, что следующей ночью эти размышления не дадут ему заснуть… снова. Но, кажется, он к этому почти привык.