Потеря

«Нет, нет, нет!» — Одно и то же слово крутилось в моей голове без остановки, пока я делаю заднее равновесие с поворотом и понимаю, что в руке пусто. На меня накатывается волна паники, ведь я никогда не теряла предметы. Я всегда выступала на высшем уровне. Била рекорд за рекордом. Конечно, у всех бывают промахи, но я оттачивала свою технику каждодневным трудом на протяжении многих лет, поэтому всегда ловила предмет. Небольшие помарки бывали, если что-то шло не по плану, то я всегда могла это незаметно исправить. Но не сейчас. Самое страшное, что я не сразу осознаю того, что в руке пусто, и упускаю момент, когда обруч приземляется рядом со мной, отскакивает от ковра и катиться за ленту. Только не это. Я, не докрутив вращение, резко срываюсь с места и бегу за предметом. Но уже поздно. Обруч укатился за ковер. Это конец. Я бегу за предметом и рассчитываю, сколько баллов я могу получить. Мысленно прощаюсь с золотом. Да с любым местом на пьедестале, потому что обруч слишком далеко укатился, а я из-за страха бегу за ним вместо того, чтобы взять запасной. Время на исходе, и я стараюсь доделать программу, что получается ужасно: я потратила слишком много времени, чтобы добраться до предмета. Каким-то чудом я доделываю номер. Я встаю в позу, высоко и грациозно подняв руку, и широко улыбаюсь, но мой взгляд направлен только на суровое лицо тренера. Из-за страха я не слышу ни зрителей, ни ведущего, а делаю глубокий вздох, чтобы успокоить нервы, прощаюсь со зрителями и иду на казнь. Рейна Авила Рамирес-Ареллано, мой тренер и самый близкий мне человек, ничего не говорит и только бесшумно присаживается рядом на диван для ожидания оценок. Её взгляд устремлен на табло, а лицо сразу же становится отчужденным. Если до этого я была вся напряжена, что, конечно, хорошо для выступления, но как только тренер села рядом со мной, меня начинает трясти. Я многократная чемпионка мира по художественной гимнастике, я ни разу не проигрывала, тем более с таким позором. С четырех лет я горбатилась в залах, ездила в другие страны на сборы, смогла выехать из своего маленького городка в Нью-Йорк. Я посвятила всю свою жизнь спорту, не для того, чтобы сразу после разговора по телефону с родителями так плохо выступить. Я не видела родителей и братьев несколько лет. Я не могла их подвести. Моя семья живет только на деньги, которые получаю я. От этой мысли мне становится еще хуже, похоже Рейна понимает это. Она кладет свою руку мне на плечо и сильно сжимает, немного потряхивая, приводит меня в чувство. Мы вместе смотрим на табло и… — Этого не может быть. — Я шумно выдыхаю и обнимаю себя за плечи. Я смотрю на Рейну в полном шоке и жду, пока она скажет хоть что-нибудь. — Видимо может. Если судьи так решили, значит ты выступила не так уж и плохо. — Её строгий и властный голос всегда пугал меня, несмотря на то, что именно с ней я провожу все свое время, но сейчас я хотела накричать ей в лицо, что я выступила отвратительно. — Но… Это нечестно! — Теперь ее черные глаза посмотрели прямо на меня. — Я не должна была набрать столько баллов. Я выступила просто ужасно. Хуже всех. Нужно пойти к судьям и разобраться с этим. Как только я вскакиваю с места, Рейна тянет меня обратно. Я смотрю по сторонам, но понимаю, что все принимают это как должное. Это последние соревнования этого сезона, а в следующем — олимпиада. Все прекрасно понимают, что я лидер сборной, и оспаривать решение судей бесполезно. Бессмысленно, потому что я единственная, кто сможет победить. — Это не твоя забота, Аннабет. Ты не должна оспаривать решения судей. Особенно, когда от этого зависит твоя карьера. После этого она встала и ушла, а я все смотрела на баллы, выше которых на этих соревнованиях ни у кого не было.