Над Берлином шел снег

      Светало. Небо желтело. Солнечные лучи пробились через клетчатую занавеску и упали на лицо спящей Магды. Она сморщилась и приоткрыла глаза, лениво потянувшись. От холода тут же свело пальцы ног. Магда подскочила и, прикусив губу, принялась расхаживать по комнате. Боль сработала лучше будильника. Спать теперь совсем не хотелось.       Все ещё прихрамывая, она начала переодеваться. Вчера Магда опоздала на уроки и долго выслушивала от учителя, что с такой безалаберностью ей никогда не окончить народной школы и не найти себе работы. И, тем более, никогда не получить призвания.       Не получить призвания она очень боялась. Конечно, это выдумки. У всех оно есть, но бабушка пугала ее страшными рассказами, что якобы есть люди без таланта. Мать ругалась, бабушка смеялась и говорила: «Всего лишь сказки!». Сказки сказками, а Магда запомнила, и с тех пор страх притаился где-то в глубине души.       Как хорошо, что учиться осталось немного! Магда любила учебу, но только не в школе. Она даже радовалась, что на следующую ступень образования — среднюю школу — ее не пустят. Девять марок за учебу в месяц, а еще книги!.. Нет, ее семья не может себе такое позволить. Впрочем, ей и не нужен был аттестат зрелости. Класс из пятидесяти девочек, духота, вечные придирки к почерку, к одежде, к разговорам на переменах и во время урока, наказания, битье… Если ради какой-то бумажки надо вытерпеть снова все те унижения, которым они подвергались ежедневно — да к черту такое образование!       — Магда, ты встала? — раздался голос матери из другой комнаты. — Завтрак на столе.       Застрекотала швейная машинка, сначала медленно, а потом все ускоряясь и ускоряясь. Магда улыбнулась сонно. Мать, наверное, с утра сидит за работой. Ей приносили на починку самые разные вещи, а уж какие платья она шила! Такие ни в одном магазине не найдешь: легкие, воздушные, очаровательные. Как бы Магда хотела, чтобы ее призвание тоже было связано с шитьем! Или как у бабушки — с готовкой!..       Причесывая длинные волосы, Магда отошла к зеркалу. В школе обязательно ходить с туго заплетенным пучком, иначе могли и не пустить на урок. Ни один непослушный локон не должен выбиваться из прически. Магда бы с удовольствием отстригла свою косу, только бы не заплетаться.       На завтрак картошка с грибами и яйцами. Мать всегда вставала рано, лишь бы накормить вкусно ее, старшего брата и мужа, который уходил тоже ни свет ни заря. Отец был врачом, и Магда искренне восхищалась его работой. Она любила, когда он возвращался поздно вечером, садился в кресло и читал газеты вслух; любила, когда его шершавые руки гладили ее на ночь по щеке; любила усталые светлые глаза и колючие седеющие усы. Отец замечательный.       Брат писал статьи в газету. Это его призвание. Он мастерски владел словом, правда, пока мало зарабатывал. Что поделать! Прежде чем получать много денег за работу, надо выбить себе место в нише. Время от времени он снимал отдельную комнату, но деньги кончались быстро, приходилось возвращаться в отчий дом.       Завтракать не хотелось. Магда долго ковырялась в тарелке. Так и не доев, она набросила на плечи пальто, схватила связку книг и, наспех поцеловав работающую мать в макушку, выбежала из дома.       Берлин, кажется, никогда не спал. Улицы уже были людными. Магда быстрым шагом дошла до перекрестка, перепрыгнула большую лужу, звонко стукнула каблучками по мостовой и остановилась у фонаря. Здесь она всегда встречалась с Эдвардой Зиссе.       Эдварда была хорошенькой девочкой на год младше Магды с густой кудрявой шевелюрой, которую никак не получалось стянуть в тугой пучок, за что Эдварду всегда наказывали в школе. Она не обращала внимания и философски замечала Магде: «Они хотят вытравить из меня меня! Смешные, они оценивают мой внешний вид строже, чем незнание предмета».       Эдварда вылетела из дома рыжим ураганом и стиснула Магду в крепких объятиях.       — Ну что, волнуешься? — она поправила ей воротничок.       — Волнуюсь ли я? О чем ты?       — Магда! — Эдварда вытаращила глаза. — Да ведь тебе завтра шестнадцать!       — Ты об этом!..       Конечно, Магда волновалась и с трепетом ждала.       — Ты знаешь, думаю уже целый месяц, кем буду, — она потянула Эдварду за собой в сторону школы, потому что та любила потянуть время и в итоге приходить совсем впритык. — Так хочется узнать. Как считаешь, кем я могу быть?       Эдварда осмотрела ее с ног до головы и, фыркнув, небрежно бросила:       — Продавщицей.       — Да ну тебя! — Магда махнула рукой.       Эдварда расхохоталась и, пихнув ее в плечо, бросилась к школе. Магда поспешила за ней. Хорошо, наверное, быть такой, как Эдварда! Веселой, беззаботной, почти мальчишкой в юбке! А еще Эдварда хорошенькая и яркая. На ее фоне Магда чувствовала себя бесцветной молью. Она надеялась, что светлые волосы с возрастом потемнеют, но они все не темнели и не темнели. Мать говорила, что это замечательно, а Магда хотела плакать. Её почти никто не замечал.       В классе было привычно душно и шумно. Магда устроилась у любимого окна и принялась раскладывать вещи. Через пять минут зайдет учительница фрау Аннегрет, женщина очень нервная, от которой можно было ждать всяких сюрпризов. От нее хотелось держаться подальше. Она могла внезапно закричать или хлопнуть длинной указкой по столу прямо перед носом, могла схватить за плечо… Её боялись и считали слегка сумасшедшей.       Фрау Аннегрет преподавала французский язык. Стоило ей появиться в классе, девочки вскочили со своих мест.       — Bonjour, Mesdames! Asseyez-vous, — фрау оглядела класс беглым взглядом. — Mademoiselle Edouarda! Regardez-vous, vos cheveux sont en bataille, vos chaussures sales, votre chemise…       — Excusez-moi, Madame! J'ai couru pour ne pas être en retard! — Эдварда смело смотрела ей в глаза. Пожалуй, она единственная не боялась строгую учительницу.       — Vous ne devriez pas courir. Les filles marchent magnifiquement et élégamment, — фрау Аннегрет поджала тонкие губы, и они превратились в прямую линию.       — Madame, j'ose vous assurer que j'ai couru magnifiquement et élégamment, — Эдварда лучезарно улыбнулась.       Фрау Аннегрет зашлась пятнами и захлебнулась возмущениями. Магда поглядывала на подругу восхищенно. Она никогда бы не посмела так говорить с учительницей. Конечно, сейчас Эдварде влетит. После уроков оставят… А она стоит, улыбается, хоть бы что.       Так и вышло. В качестве наказания Эдварде пришлось задержаться после школьного дня. Она не особо расстроилась, закинула ноги в поношенных коричневых ботинках на парту и достала книгу.       — Не грусти. Знаешь, у меня сейчас трое младших братьев дома, — она подмигнула Магде, — я не тороплюсь домой. Специально посижу без дела еще минут десять, лишь потом начну. Подумаешь, прописать две странички «я не грублю учительнице».       — Шумно? — Магда понимающе кивнула.       — Спрашиваешь!       Магда рассмеялась тихо, собирая книжки. Надо было поскорее уходить, не то и ее бы оставили после уроков. Уже собираясь перевязать стопку веревкой, она вдруг увидела паука, сидевшего на верхнем учебнике. Магда брезгливо передернула плечами и, осторожно взяв книгу в руки, стряхнула его на подоконник.       — А я бы хлопнула, — Эдварда лениво зевнула. — Противные они.       — Я не могу так, — Магда вздохнула. — Хоть и мерзость, а жалко…       Задерживаться дольше она не стала. В коридоре послышались шаги, и она, подхватив книги, буркнула что-то на прощание. Домой шла медленно, подставив лицо ветру и солнцу, не застегивая пальто. Утром было холодно, а днем потеплело. «Хороший знак, — Магда всматривалась в лица прохожих. — Ах, какое славное чувство, будто мне достанется что-то важное!». Конечно, важное в ее маленьком мире. Не в судьбоносном смысле. Судьбоносного ей не надо. Она простая для этого.       Дома царила предпраздничная суматоха. Даже отец пришел раньше. За ужином все только и делали предположения, что её ждет. Магда улыбалась, довольная таким вниманием. Обычно ее и дома не замечали. Она никуда не совалась, ничего не делала без спроса, не проказничала — ангел, а не ребенок. Все привыкли, что от нее не стоит ждать проблем.       — Может, тебе достанется призвание учить детей, — мать пододвинула ей стакан с компотом. — У тебя золотое сердце.       Магда представила себя на месте фрау Аннгерет и передернула плечами. Ах нет… Будет очень обидно! Учить она не любила.       — Я бы хотела шить, — произнесла она вслух. — Могла бы помогать тебе с заказами…       — Кушай, — мать улыбнулась растроганно. — Что бы тебе ни досталось, оно обязательно тебе подойдет.       — Несомненно, — согласился отец, — призвание выпадает согласно характеру. Еще не было случая, когда оно не подходило.       Магда заерзала на стуле. Отцу, как врачу, виднее. Он много знает. А что ей подойдет по характеру?.. Она терпеливая, спокойная… наверное, справедливая. Может, милосердная. Ах, а если выпадет уйти в монашки?! Нет-нет, что угодно, даже учительница — все лучше. Ей не хватит душевных сил жить монашеской жизнью.       В честь приближающегося праздника ей разрешили не ложиться спать до полуночи. В последние минуты дня Магда уже не могла найти себе места. От волнения подташнивало. Скорее бы!.. Почему-то странное предчувствие охватило душу: выпадет нечто очень необычное.       Магда сидела и смотрела на часы, почти не моргая и облизывая пересохшие губы. Три минуты. Две минуты. Одна… Магда выдохнула и сжала пальцы в кулаки, а когда открыла глаза и посмотрела на свое запястье, невольно вскрикнула и одернула вниз рукав. На светлой нежной коже расплылись черные буквы: «Убийца».