Краска и кровь

Владимир Макаров, уставший и измотанный после очередного напряженного рабочего дня, наконец-то получил возможность уделить время себе. Редкие моменты, когда он мог позволить себе расслабиться, были для него настоящим спасением. Сегодняшний вечер, казалось, обещал именно это — долгожданный отдых, горячий душ и несколько минут тишины, чтобы смыть с себя не только пыль и пот, но и груз ответственности, который он ежедневно нес на своих плечах. Однако, как это часто бывает, судьба приготовила для него сюрприз, который он никак не мог предвидеть. Андрей Нолан, его правая рука и человек, с которым Макаров за последнее время сблизился больше, чем с кем-либо другим, решил подшутить над своим командиром. Их отношения давно вышли за рамки строго профессиональных, и в последнее время между ними установилась легкая, почти дружеская атмосфера, в которой шутки и подколы стали обычным делом. Но сегодняшняя шутка Нолана была не просто безобидной игрой — она была тщательно спланирована и могла иметь неожиданные последствия. Пока Макаров еще не дошел до душевой, Нолан, воспользовавшись моментом, быстро пробрался туда. В руках у него были два флакона — один с осветлителем для волос, другой с ярко-голубой краской. Он знал, что обычная краска не возьмется на темные волосы Макарова, поэтому решил действовать наверняка. Сначала он перелил осветлитель в шампунь, а затем добавил голубую краску в бальзам. Тщательно перемешав содержимое флаконов, чтобы краска равномерно распределилась, он поставил их на место и быстро удалился, оставив за собой лишь легкий след своей проделки. Макаров, ничего не подозревая, зашел в душевую. Он был настолько уставшим, что даже не обратил внимания на то, что шампунь и бальзам стояли не совсем на своих местах. Сняв с себя пиджак, он медленно расстегнул пуговицы на белой рубашке, которая уже успела потерять свою белизну от пыли и пота. Его движения были неторопливыми, почти механическими, как будто каждое действие требовало от него огромных усилий. Ремень от брюк он сложил вдвое и положил на стул, а затем снял и сами брюки, оставшись в одних трусах. Его тело, покрытое татуировками, выглядело мощно и внушительно, но сейчас оно больше говорило о его усталости, чем о силе. Когда горячая вода хлынула из душа, Макаров встал под струи, закрыв глаза и позволив воде смыть с себя весь накопившийся за день стресс. Он провел руками по лицу, шее, плечам, как будто пытаясь стереть не только грязь, но и тяжесть, которая давила на него. Затем он взял шампунь, выдавил его на ладонь и начал втирать в волосы. Пена, которая образовалась, была такой же, как всегда, и он даже не заметил, что что-то не так. Закрыв глаза, чтобы пена не попала в них, он смыл шампунь, а затем взял бальзам. На этот раз он тоже не обратил внимания на то, что текстура бальзама была слегка другой. Втирая его в волосы, он даже не подозревал, что с каждой секундой его темные волосы приобретают ярко-голубой оттенок. Прошло около десяти минут, прежде чем Макаров вышел из душа. Он вытерся белоснежным полотенцем, оделся в чистую одежду и, не глядя в зеркало, направился в свой кабинет. Его голубые волосы, еще влажные, блестели под светом ламп, но он этого не замечал. Его мысли были заняты предстоящими делами — сегодня нужно было встретить новобранцев и провести для них инструктаж. Это была важная задача, и Макаров не мог позволить себе расслабиться. Когда он сел за стол в своем кабинете, в дверь постучали. Его голос, строгий и спокойный, прозвучал в ответ: Дверь открылась, и на пороге появился один из солдат группы «Конни». Мужчина лет тридцати трех, с серьезным выражением лица, но в его глазах читалась едва сдерживаемая улыбка. Он явно старался не засмеяться, но это давалось ему с трудом. Макаров кивнул, отложив ручку в сторону, и встал из-за стола. Он вышел из кабинета и направился по коридору, где заметил того самого солдата, который только что был у него. Тот, увидев Макарова, поспешил удалиться, но его смех, который он больше не мог сдерживать, раздался уже за углом. Макаров нахмурился, но не придал этому значения. Его строгое выражение лица, привычное для всех, кто его знал, теперь сочеталось с ярко-голубыми волосами, что делало его вид одновременно внушительным и комичным.  Когда Макаров переступил порог зала, его сразу же встретила атмосфера, наполненная странным напряжением. Новобранцы, выстроенные в стройные ряды, стояли смирно, но их глаза, казалось, выдавали нечто большее, чем просто готовность к инструктажу. В воздухе витало что-то необычное, словно каждый из них знал какую-то тайну, которую не решался озвучить. Взгляды солдат то и дело скользили по фигуре командира, задерживаясь на его голове, а затем быстро отводились в сторону, чтобы не выдать своего удивления. В зале стояла тишина, но не та, что бывает перед началом важного мероприятия, а скорее та, что предшествует взрыву смеха. Волосы Макарова, обычно строго уложенные и ничем не примечательные, теперь были окрашены в ярко-голубой цвет. Это было настолько неожиданно, что даже самые дисциплинированные бойцы едва сдерживали улыбки. Один из новобранцев, парень с озорным взглядом, не выдержал и прошептал своему соседу: «Это что, новый русский стиль? Или он решил поддержать футбольную команду?» Его слова, хоть и сказанные шёпотом, разнеслись по залу, как искра, и несколько человек не смогли сдержать смешка. Андрей Нолан, стоявший в углу зала, старался сохранять невозмутимость, но его губы то и дело дрожали от сдерживаемого смеха. Он знал, что стал автором этой шутки, и теперь с трудом удерживался от того, чтобы не рассмеяться в голос. Его взгляд то и дело возвращался к Макарову, и каждый раз, когда он видел его ярко-голубые волосы, на его лице появлялась едва заметная улыбка. Макаров, не подозревая о причинах странной реакции новобранцев, начал свой инструктаж. Его голос звучал уверенно и властно, как всегда, но он не мог не заметить, что атмосфера в зале была какой-то… странной. Каждый раз, когда он делал паузу, чтобы подчеркнуть важность своих слов, кто-то из бойцов невольно подавлял смешок. Это раздражало Владимира. Он привык к тому, что его слова воспринимают с должным уважением, а не с едва сдерживаемым смехом. — Попрошу относиться серьёзно ко всему! — его голос прозвучал резко, как удар хлыста. — Вы здесь не на курорте, а для серьёзных дел, что послужат великому будущему! Его брови сдвинулись в строгой складке, и на мгновение зал затих. Но стоило ему снова начать говорить, как смешки возобновились. Макаров чувствовал, как его терпение начинает иссякать. Он не понимал, что происходит, но был уверен, что причина этого кроется в чём-то, что он упустил из виду. Сергей Костенко, бывший русский наёмник, стоявший рядом с Ноланом, тоже не сразу заметил перемену во внешности командира. Но когда его взгляд упал на ярко-голубые волосы Макарова, он не смог сдержать улыбки. — Макаров решил сменить стиль? — тихо спросил он, обращаясь к Нолану. — Чёрт, кто его так… — Он не закончил фразу, но его усмешка говорила сама за себя. — Я знаю, кто над ним так пошутил, — ответил Андрей, сложив руки на груди и с трудом сдерживая смех. — Ух ты, и кто же? Неужто его правая рука? — Сергей улыбнулся и слегка толкнул Нолана в плечо. — Я. — Ответил он. — Чёрт, да он же прибьёт тебя. Он ещё не видел свои волосы? — поинтересовался Костенко, всё ещё улыбаясь. — Нет. Если бы увидел, думаю, он бы не вышел из кабинета, тем более к новобранцам, — сказал Нолан. — Не думаю, что мне что-то за это будет. Последние недели мы часто над друг другом прикалываемся. Когда инструктаж был окончен и Макаров закончил объяснять, что ждёт новобранцев в ближайшем будущем, он решил подойти к Нолану. К этому моменту новобранцы уже, казалось, привыкли к его новому образу, и смешки почти прекратились. Андрей, увидев приближающегося командира, сделал вид, что полностью погружён в свои мысли. — Андрей, ты не знаешь, почему сегодня всем так весело, когда я рядом? — спросил Макаров, слегка возмущённый и в то же время заинтересованный. Нолан покачал головой, изображая полное неведение. — Нет, командир, — ответил он, стараясь сохранять серьёзность. Макаров посмотрел на него с подозрением, но ничего не сказал, лишь кивнул и направился к выходу. Идя по коридору, Владимир снова заметил, как несколько солдат, проходя мимо, улыбались и перешёптывались. Один из них, проходя мимо, не удержался и сказал: — Классный цвет, командир. Макаров остановился, его брови сдвинулись в глубокой складке. Владимир почесал затылок, чувствуя, как его недоумение растёт. Он стоял посреди коридора, пытаясь понять, что происходит, но ответа не находил. Наконец, он махнул рукой и продолжил путь, решив, что, возможно, это просто один из тех дней, когда всё идёт не так, как должно. Через несколько минут неспешной ходьбы по узким, слегка освещённым коридорам базы Владимир Макаров наконец добрался до столовой. Его шаги были тихими, почти неслышными, но, как только он переступил порог, атмосфера в помещении мгновенно изменилась. Столовая, обычно наполненная шумом разговоров, смехом и звоном посуды, внезапно затихла. Десятки глаз устремились на него, и Владимир почувствовал, как на него обрушивается волна внимания. Солдаты, сидевшие за столами, замерли, словно загипнотизированные. Их взгляды скользили по его фигуре, но задерживались на чём-то необычном — на его волосах. — Добрый день, Владимир, — начал он, слегка растягивая слова, как будто давая себе время подобрать правильный тон. — Не переживайте, мы примем вас любимым, вы же наш командир. Ну должно же быть что-то яркое в вашей жизни? — Его голос звучал шутливо, но в то же время с ноткой искренности. — Вам даже очень идёт, — добавил он, едва сдерживая смех, и, бросив последний взгляд на Владимира, развернулся и вышел из столовой, оставив Макарова в полном недоумении. Владимир замер на месте, его мозг пытался обработать происходящее. Он чувствовал, как на него продолжают смотреть, но не мог понять, что именно вызвало такую реакцию. Его рука машинально потянулась к волосам, но он тут же остановил себя, не желая показывать свою растерянность. Вместо этого он медленно направился к столу, стараясь сохранить достоинство, но внутренне чувствуя, что что-то явно не так. Спустя некоторое время Владимир оказался в уборной. Он зашёл туда, чтобы справить свои дела, но его мысли всё ещё были заняты странной реакцией солдат. Закончив свои дела, он подошёл к раковине, чтобы помыть руки. Вода текла из крана, а его взгляд машинально скользнул по зеркалу. И тут он увидел это. Его карие глаза расширились от шока, когда он заметил свои волосы. Они были… голубыми. Не просто слегка оттенёнными, а ярко-голубыми, как будто их специально покрасили в самый насыщенный оттенок. Владимир замер, не веря своим глазам. Он наклонился ближе к зеркалу, как будто надеясь, что это просто игра света, но нет — его волосы действительно были голубыми. Первые секунды шока сменились волной гнева. Его лицо покраснело, а кулаки сжались. Он быстро помыл руки, с силой выключил воду и, не сдерживая эмоций, вышел из уборной. Теперь он понимал, почему все смотрели на него так странно. И он знал, кто стоит за этой проделкой. Вернувшись в свой кабинет, Владимир начал нервно ходить из угла в угол. — Кто же ещё, если не Андрей, — размышлял он вслух, его голос звучал резко и раздражённо. Он ждал, когда Нолан появится, чтобы объяснить, что это за шутка такая. И вот дверь кабинета открылась. Андрей зашёл, как всегда, спокойно, но его взгляд сразу же упал на голубые волосы Владимира. На его лице промелькнула едва заметная улыбка, но, увидев выражение лица командира, он быстро сдержал эмоции. — Андрей, какого, блять, чёрта? — сразу начал Владимир, его голос звучал резко и громко. Он сделал шаг в сторону Нолана, его глаза горели от гнева. Владимир раздражённо вздохнул, потирая лицо руками. Он был зол, но старался сдерживаться, чтобы не сорваться на крик. — Ты меня опозорил не только перед нашими людьми, но и перед новобранцами. Они теперь будут думать, что попали в цирк! — его голос звучал всё громче, но в конце он просто опустился в кресло, опершись щекой на руку. — Ты свободен. Просто иди, Андрей, и старайся мне не попадаться на глаза этот день, а лучше два. Нолан ничего не сказал. Он лишь кивнул и вышел из кабинета, оставив Владимира наедине с его мыслями. Андрей понимал, что отделался легко, но также знал, что месть со стороны командира неизбежна. А пока он решил держаться подальше от кабинета Владимира, чтобы не усугублять ситуацию