Сломанное сердце на льду.

Егор выглядел совершенно растерянным, как будто мой вопрос выбил его из колеи. Но в любом случае, мне необходимо получить от него ответ, прежде чем я перейду к Кисляку, если, конечно, в этом будет какой-то смысл. Оба они словно рвутся за мной, как будто я — некий джекпот, приз, который достанется одному из них. Это соревнование за моё внимание и симпатию совершенно не радует меня. На самом деле, это выглядит довольно глупо, и я даже не знаю, как точно это описать. Я могла бы продолжать тянуть этот момент, но, откровенно говоря, мне уже надоело. Две недели оба ухаживают за мной, каждый из них старается сделать что-то особенное, чтобы привлечь моё внимание. Я получаю подарки от обоих, и, хотя это приятно, в глубине души я понимаю, что это не то, что мне действительно нужно. Вместо того чтобы наслаждаться процессом, я чувствую себя в центре некоего театра, где все играют свои роли, а я — просто зритель, который не знает, как реагировать. Это соревнование за мою любовь и симпатию становится всё более утомительным, и я начинаю задумываться, как же мне выбраться из этой запутанной ситуации. В конце концов, мне хочется, чтобы всё происходило естественно, без лишнего давления и ожиданий. — Сначала мне было интересно наблюдать за этим, но сейчас всё выглядит довольно странно. Я чувствую себя как кусок мяса, за который бабки в магазине дерутся. Надеюсь, вы не дошли до такого уровня, — произнесла я с лёгкой усмешкой, снова шмыгнув носом. Мои слова звучали с оттенком иронии, но в глубине души я ощущала, как эта ситуация начинает меня утомлять. Изначально это была игра, забавное зрелище, но теперь я понимала, что оказалась в центре некоего абсурда. Я не хотела быть объектом спора, призом, за который ведётся борьба. В этой странной динамике я искала нечто большее, чем просто внимание, и мне хотелось, чтобы все это происходило естественно, без лишнего давления и ожиданий. — Нет, нет, мы ещё до такого не доходили, — спокойно ответил Егор, и в этот момент я почувствовала, как радость наполняет меня. Наконец-то он произнес хоть какое-то слово! Я уже начала думать, что он будет молчать, как рыба в воде, не находя подходящих фраз для разговора. — Ну, вообще-то я жду ответа, Егор, — произнесла я, поджимая губы в ожидании. Внутри меня росло напряжение, и я надеялась, что Щукин, наконец, найдёт слова, чтобы выразить свои мысли. Его молчание начинало казаться мне странным, и я не могла не заметить, как он, похоже, не знал, что сказать. — На самом деле, я не считаю, что между нами существует какое-то соперничество, — произнёс Щукин, глядя на меня и пожимая плечами. — Всё началось с того, как Кисляк узнал, что мы с тобой катались на коньках. Он решил, что тоже должен проявить знаки внимания. Я внимательно смотрела на Егора, и его взгляд вызывал у меня смятение. Он казался мне непонятным, полным загадок. В последнее время я всё чаще сталкивалась с таким выражением на его лице, и это вызывало у меня множество вопросов. Что именно он хотел сказать своим взглядом? Дружеский ли он, или же в нём скрыто нечто большее? Я не могла найти ответа на эти вопросы. Я старалась не углубляться в эти размышления, пыталась отвлечься от всего, что связано с Щукиным и Кисляком. Но, несмотря на все усилия, мысли о них всё равно пробирались в мою голову, и я не понимала, почему так происходит. В моём возрасте, казалось бы, уже пора задумываться о личной жизни, строить отношения и, возможно, съехать от мамы, с которой я до сих пор живу. Однако для меня это пока что было недопустимо, ведь я боялась вступать в отношения. Странно, но именно тогда, когда Егор и Андрей начали проявлять ко мне знаки внимания, я стала задумываться об этом. Это ощущение было для меня совершенно новым и даже несколько пугающим. Внутри меня происходило что-то странное, и я не могла найти слов, чтобы поделиться своими переживаниями с кем-либо. Я чувствовала, как в груди нарастает нечто неопределённое, и это чувство не давало мне покоя. Я была запутана в своих эмоциях и не знала, как с ними справиться. Каждый раз, когда я оказывалась рядом с Егором или Андреем, меня охватывало странное волнение, которое я не могла объяснить. Я понимала, что эти эмоции требуют внимания, но как с ними справиться, я не знала. В этом внутреннем конфликте я искала ответы, но, похоже, они были где-то далеко, и мне оставалось лишь ждать, когда же всё прояснится. Теперь я, пожалуй, могла бы понять, с чего всё началось. Когда Егор произнёс свои слова, мне показалось, что в них сквозила нотка ревности — он, похоже, не был в восторге от того, что Андрей также проявляет ко мне знаки внимания. Это осознание заставило меня задуматься о том, что происходит между нами. Но меня также озадачивал поступок Кисляка. Почему он вдруг решил завоевать моё внимание именно после того, как узнал о том, что мы с Егором катались на коньках? Это было совершенно спонтанно и никак не обсуждено заранее. Может быть, он тоже почувствовал какую-то ревность? Однако, если рассуждать логически, мы не были лучшими друзьями. Мы общались только на тренировках, и даже вне стен ледового дворца наши разговоры оставались поверхностными. Я не могла сказать, что у нас была какая-то особая связь, как, например, с Мишей, с которым я делилась гораздо больше. Вдруг в моей голове закралась мысль: а что, если это не просто соперничество? Что, если им я действительно нравлюсь? Эта идея заставила моё сердце забиться быстрее. Возможно, они пытаются проявить свои чувства, показывая, что они достойны моего внимания. Я начала представлять, как это могло бы быть: они оба, полные волнения и надежды, пытаются завоевать мою симпатию, и это придаёт им сил. Эта мысль была одновременно захватывающей и пугающей. Я не знала, как к этому относиться. С одной стороны, мне было приятно, что я кому-то нравлюсь, а с другой — всё это казалось слишком сложным и запутанным. Я оказалась в центре внимания, и теперь мне нужно было разобраться в своих чувствах, а также в том, что на самом деле происходит между мной и этими двумя парнями. Господи, в моей голове столько мыслей, что я просто теряюсь в них. Кажется, они переполняют меня, создавая хаос, и я не могу разобраться, что именно происходит. Эти странные, порой даже абсурдные идеи и эмоции, которые я держу в себе, словно бомба замедленного действия, требуют выхода. Я чувствую, как внутри меня всё бурлит, и порой хочется просто выплеснуть этот поток на кого-то, кто мог бы понять и поддержать. В такие моменты я осознаю, что единственным человеком, с которым мне по-настоящему хотелось бы поделиться своими переживаниями, является Марина. Она — тот самый друг, с которым можно обсудить все тонкости моей личной жизни. К сожалению, кроме неё, у меня нет никого, кому я могла бы доверить свои мысли и чувства. Я не могу обсудить свои переживания с Мишей — это просто невозможно. Хотя у меня есть возможность поговорить с Алиной, девушкой Миши, но наше общение не настолько близкое, чтобы делиться с ней глубинными переживаниями. Тем не менее, я знаю, что она — человек, которому можно доверять, и она не станет распространять мои секреты. Но даже это знание не облегчает моего состояния. Я чувствую себя в огромном тупике, окружённая стенами недосказанности и эмоционального напряжения. Каждый день я пытаюсь найти способ разобраться в своих чувствах, но, увы, это оказывается непростой задачей. Я словно застряла в этом внутреннем конфликте, и меня пугает мысль о том, что, возможно, я никогда не смогу найти выход. — Да уж, довольно интересно, — произнесла я, прерывая длительное молчание, которое нависло над нами после моих размышлений. Внутри меня разгорался настоящий вихрь эмоций, и даже простое желание побыть в спокойствии стало для меня недостижимым. Мысли, словно ненасытные хищники, не давали мне покоя и поглощали меня целиком. — Егора, я, конечно, понимаю, что происходит, но зачем тебе это нужно? — продолжила я, чувствуя, как слова вырываются из меня с трудом. — Я всегда считала тебя разумным парнем, и именно поэтому мне сложно понять, почему ты решил вступить в этот странный поединок с Андреем. Вы оба, как будто соперники, отчаянно боретесь за моё внимание, дарите мне подарки, пишете сообщения, звоните, но никто из вас даже не задумывается о моих чувствах. Я сделала паузу, глубоко вздохнув, и продолжила: — Вы думаете, мне приятно наблюдать за этой игрой? Это всё выглядит так, будто я — некий трофей, за который вы сражаетесь, и это ставит меня в крайне неловкое положение. Я не хочу быть причиной конфликта между вами, но, похоже, именно так всё и складывается. Возможно, я бы и продолжала молчать, если бы не болезнь, если бы даже Егор не решил меня навестить. Неизвестно, сколько бы ещё я копила в себе эти чувства, сколько бы времени прошло, прежде чем я решилась бы высказаться. Но сейчас я готова сказать, что мне крайне неприятно наблюдать за всем этим. Стоит ли надеяться, что они меня услышат? Мне кажется, что всё останется как прежде. Они продолжат бороться за моё внимание, будут дарить мне какие-то подарки и делать всё возможное, чтобы привлечь меня к себе. Но слушать меня, по всей видимости, никто не собирается. Я это уже поняла. Щукин внимательно прислушивался к моим словам, и я заметила, как он поджимает губы, явно испытывая неловкость от того, что слышит. Я осознавала, что, возможно, высказалась слишком резко, что мои слова могли показаться грубыми или даже агрессивными. Но я — человек прямолинейный, и мне важно высказать всё, что у меня на душе, без прикрас и преувеличений. Я говорила именно так, как есть, без попыток смягчить или обернуть в красивую обёртку. Я вижу, как они, мои друзья, стараются привлечь моё внимание, как порой их поведение становится не совсем адекватным. И это меня беспокоит. Они — моя команда, мои товарищи, и я не хочу разрушать с ними отношения, ведь это, в первую очередь, навредит самой команде. Я не желаю, чтобы между нами возникали недопонимания или конфликты, которые могут повлиять на наше общее дело. Я просто хотела бы открыто высказать каждому свои эмоции, чтобы навсегда закрыть эту тему и больше никогда к ней не возвращаться. Сейчас я говорю это Егору, и в дальнейшем я также собираюсь обсудить свои переживания с Кисляком. Я не собираюсь никого обижать или ставить в неловкое положение, просто хочу, чтобы все знали, что я чувствую. Это важно для меня, и, надеюсь, это поможет нам всем лучше понять друг друга и наладить наши отношения. — Кир, я понимаю, что ты чувствуешь. Я осознаю, что тебе неприятно, и, честно говоря, я сам не предполагал, что окажусь в такой ситуации, — произнес Щукин, и в его голосе звучала явная грусть. — прости, пожалуйста. Я могла ощутить это, его искренние слова трогали меня, и я понимала, что он действительно сожалеет о происходящем. В глазах Егора я заметила раскаяние, искренние извинения за всю ту запутанную ситуацию, которая тянется уже несколько недель. Я не собиралась обижаться ни на Андрея, ни на Егора за их поведение. Мне просто хотелось прояснить все нюансы, чтобы больше не возвращаться к этой теме. В любом случае, я не хотела бы снова погружаться в это — для меня это было утомительно и изматывающе. Я не испытываю обиды ни на одного из них; скорее, мне хотелось бы, чтобы они прекратили эту игру, чтобы всё вернулось на круги своя, как было раньше. Я искренне верила, что если мы сможем открыто поговорить и выяснить все недоразумения, то сможем оставить это в прошлом и двигаться дальше, без лишнего напряжения и ненужных конфликтов. В конце концов, дружба и командный дух для меня важнее всего, и я надеялась, что мы сможем сохранить это, несмотря на временные трудности. — Егор, я хочу, чтобы ты знал: я ни в коем случае не обижаюсь на тебя и не на Андрея. Просто мне крайне неприятно наблюдать за этим театром, который разворачивается вокруг нас, — произнесла я, стараясь донести до него свои чувства. — Давай вернёмся к тому, как было раньше, без всех этих подарков, нежностей, мимимишностей и приглашений на свидания или в какие-либо другие места, хорошо? Я искренне желала, чтобы наши отношения остались прежними, такими, какими они были в течение всего года, когда мы общались с парнями без намёков и лишней романтики. Но в то же время, в моей голове возникли противоречивые мысли: действительно ли я хочу, чтобы всё вернулось на круги своя? Как только я произнесла эти слова, в груди у меня заколебались противоречивые чувства, и это снова запутывало меня. Я начала задумываться о том, не являюсь ли я каким-то непонятным человеком, который сам не может разобраться в своих желаниях. — Хорошо, Кира, я тебя понял, — ответил Щукин, кивая головой и слегка улыбаясь. Я заметила, как его настроение немного приподнялось, и это меня обрадовало. Однако, если честно, в его улыбке и в глазах таилось что-то грустное. Я не была специалистом в изучении эмоций людей, поэтому не могла точно сказать, что именно скрывалось за его взглядом. Это оставляло меня в неведении, и я понимала, что, возможно, за этой лёгкой улыбкой скрываются более глубокие переживания. У меня возник ещё один вопрос к Егору, и он был довольно личным. Я не хотела оставлять место для догадок и беспокойств, поэтому решила, что лучше всего будет просто спросить напрямую. Интересно, кто же стал автором того белого медведя, который сейчас стоит на моем столе, украшая моё рабочее пространство и добавляя ему особое очарование. — Егор, у меня есть ещё один вопрос к тебе, — произнесла я, стараясь сделать свой голос как можно более лёгким и непринуждённым. — Тот милый медведь, который неожиданно оказался у меня в сумке, это был твой подарок? Я произнесла этот вопрос с улыбкой, которая, казалось, была настолько искренней и жизнерадостной, что её тепло словно перешло к Егору. Он тоже ответил мне широкой улыбкой, и в этот момент я поняла, что его радость, вероятно, не была вызвана только моим выражением лица. Скорее всего, она возникла именно от самого вопроса, который наполнил атмосферу легкостью и игривостью. — Ну что ж, я не стану ничего скрывать и открою тебе тайну: да, это я положил тебе мишку в сумку. Мне показалось, что это будет довольно мило, — произнёс Щукин, и, оглядываясь на его слова, я поняла, что он действительно прав. Этот подарок оказался для меня неожиданным, и, признаться честно, он был очень милым. — Мне было приятно, скажу откровенно, — ответила я, указывая рукой на стол, где восседал мой белый медведь. — Вот он, до сих пор стоит здесь, — добавила я с улыбкой. Егор повернул голову в сторону стола, и я услышала, как он хмыкнул в ответ на мои слова. — Но давай договоримся так: несмотря на то, что мне очень приятно получать подарки, давайте будем ограничивать их только до дня рождения и восьмого марта. В крайнем случае, окей? Чтобы у нас всё было хорошо и без излишних неожиданностей. — Да, конечно, я тебя прекрасно понял, — Егор кивнул головой и, немного приблизившись ко мне, словно почувствовал, что между нами возникло что-то особенное. В этот момент, неожиданно для самой себя, я распахнула руки, приглашая его в объятия. Егор, не раздумывая, отозвался на мой жест и обнял меня в ответ. Это были дружеские объятия, наполненные теплом и искренностью, и в них было что-то очень уютное. Я ощутила, как его тепло окутывает меня, и мне вдруг захотелось задержаться в этом мгновении как можно дольше. Внутри меня возникло странное, но приятное чувство, словно что-то трепетное и нежное проснулось в груди. Я почувствовала, как у меня поднимается температура, и внезапно осознала, что мне срочно нужно выпить жаропонижающее. Хотя болезнь сейчас волновала меня меньше всего, я всё же хотела, чтобы она скорее отступила. — Егор, не мог бы ты принести мне жаропонижающее? Я чувствую, как температура снова начинает подниматься, — произнесла я, и в этот момент мы наконец-то вырвались из объятий. Честно говоря, мне хотелось бы провести в его объятиях ещё немного времени, наслаждаясь этим теплом и уютом. — Да, сейчас, — спокойно ответил Егор, встав с моей кровати и лёгкими шагами направляясь на кухню. Я же в это время вновь погрузилась в свои мысли. Это уже стало для меня чем-то обыденным: постоянно углубляться в размышления, которые вертелись в моей голове. Разные домыслы и идеи словно сами по себе возникали и заполняли мой ум, превращаясь в некое хобби, как бы странно это ни звучало. Я могла часами размышлять о том, что меня окружает, анализируя каждую мелочь, и в какой-то мере это приносило мне успокоение и понимание, даже когда вокруг царила неразбериха. *** После того как Егор покинул комнату, я вновь погрузилась в объятия сна. Сквозь полупрозрачную завесу сновидений до меня доносились звуки, которые постепенно становились всё более отчетливыми. Я слышала, как пришла мама, а с ней и Пашка. Он, похоже, хотел зайти ко мне, но мама остановила его, объяснив, что я заболела, и лишний раз беспокоить меня не стоит. Обычно я не отличаюсь особой чувствительностью во сне, и могу слышать практически всё, что происходит вокруг, даже находясь в глубоком полёте. Но в этот раз, несмотря на то, что я была погружена в сон, ощущение недомогания становилось всё более явным. С каждым часом мне становилось хуже, и все мои надежды на то, что к вечеру я почувствую себя лучше, рассыпались, как карточный домик, под напором реальности. Я понимала, что завтра снова не смогу пойти на тренировку. Увы, я предчувствовала, что состояние моё будет ещё более плачевным. Однако, несмотря на это, я осознавала, что необходимо позаботиться о своём здоровье. Я не могу прийти на тренировку и подвергать риску других, заражая их своим недугом. В такие моменты, когда болезнь завладевает мной, я часто погружаюсь в сон, и это происходит совершенно неконтролируемо. Я готова провести несколько дней дома, восстанавливая силы и позволяя организму справиться с недугом. Я мечтаю о том, как вскоре, с чистой совестью и обновлёнными силами, вернусь на тренировку, чтобы снова начать готовиться к настоящей игре, к тому моменту, когда смогу вновь ощутить радость от тренировочного процесса и командного духа. Во время болезни я постоянно ощущаю, как усталость накрывает меня с головой, и это состояние становится для меня настоящим испытанием. Кажется, что даже простая тренировка, которую я раньше воспринимала как привычную часть своей жизни, становится для моего тела непосильным бременем. Ломота в мышцах, дрожь и общее чувство подавленности — всё это словно обрушивается на меня, создавая ощущение, что я пробежала множество кругов и теперь просто не в силах подняться на ноги. На самом деле, такое состояние вполне объяснимо. Когда организм сталкивается с болезнью, он переживает нечто новое и незнакомое. Иммунная система активно борется с вирусами и бактериями, и в этот момент она требует от меня больших затрат энергии. Поэтому неудивительно, что я чувствую себя так измотано. Это состояние знакомо не только мне, но и многим другим людям, которые также сталкиваются с подобными недугами. Я не могу не завидовать тем, кто переносит болезни гораздо легче. Люди, которых не знобит, у которых не трясёт тело, и которые, кажется, просто продолжают жить своей обычной жизнью, несмотря на недомогание. Они не испытывают той ломоты, которая охватывает меня, и не чувствуют себя так подавленно. В то время как я борюсь с дискомфортом, они, похоже, наслаждаются относительным спокойствием. Когда я заболеваю, мне кажется, что я сплю целую вечность, словно пытаюсь отоспаться за неделю или даже месяц вперёд, чтобы в будущем не испытывать недостатка в отдыхе. Но на самом деле это всего лишь иллюзия. Во время болезни действительно необходимо много спать, чтобы восстановить силы и подготовить организм к последующим дням. В моём случае необходимость набираться сил становится особенно актуальной, так как я чувствую, что без этого не смогу вернуться к привычной жизни и активным тренировкам. Каждый час, проведённый в объятиях сна, становится для меня важным шагом к восстановлению. Я понимаю, что это время, когда моё тело нуждается в заботе, и я стараюсь прислушиваться к его сигналам. В конечном итоге, я надеюсь, что смогу преодолеть это состояние и вернуться к своей привычной жизни с новыми силами и энергией. Я уютно устроилась под своим теплым одеялом, погрузившись в сладкий мир сновидений. Вечер был тихий, и лишь легкий шорох ветра за окном напоминал о том, что жизнь продолжается вне моего уютного укрытия. Я чувствовала, как тепло одеяла окутывает меня, и, несмотря на то что пот от жары оставлял следы на подушке, я не собиралась покидать этот мир покоя. Вдруг, словно из далекого сна, меня разбудило ощущение сильных и уверенных рук, которые нежно легли на моё плечо. Это было неожиданно, но в то же время знакомо. Я мгновенно поняла, чьи это руки — крепкие и надежные, как будто они были созданы для того, чтобы защищать и оберегать. — Антипова, вставай, горим! — раздался громкий голос прямо у моего уха, и я невольно подскочила, слегка дёрнувшись от неожиданности. Обычно я не боюсь резких звуков, но в этот раз это было слишком внезапно. Я мгновенно узнала его — это был Антон. Именно его крепкие руки легли мне на плечи, именно его голос, наполненный настойчивостью, разбудил меня из сладкого сна. В этом не было ничего удивительного, ведь я знала, что только он способен так резко вернуть меня в реальность. — Антипов, щас ты у меня заживо сгоришь, — пробормотала я, пытаясь произнести слова, но мой голос звучал охрипло и непривычно, словно я только что проснулась после долгого запойного вечера. В голове промелькнула мысль о том, что, похоже, я сама себя «прокурила» за несколько часов. Я даже не ожидала, что мой голос станет таким, ведь когда я укладывалась спать, он был совершенно обычным, а теперь, как будто болезнь захватила меня полностью, он стал хриплым и слабым. Я осознала, что эта простуда не просто обострила физическое состояние моего организма, но и затронула самую суть — мой голос. Он стал отражением того, как я себя чувствовала: уставшей, ослабленной, но в то же время с легким проблеском юмора. Я попыталась сесть, но в голове все еще крутились остатки сна, и мир вокруг меня казался немного расплывчатым. В этот момент я поняла, что болезнь охватила не только моё тело, но и мою душу, оставив следы в каждом слове, которое я произносила. Я медленно приоткрыла глаза, потирая веки, словно пытаясь прогнать остатки сна. С трудом поднимаясь, я присела на подушку, стараясь устроиться поудобнее. Сонное состояние окутывало меня, и мне понадобилось несколько долгих секунд, чтобы окончательно прийти в себя и покинуть мир сновидений. Постепенно реальность начала обретать четкие очертания, и я стала осматривать свою комнату, в которой, как оказалось, собралась вся команда. Улыбка невольно появилась на моем лице, когда я осознала, что они все пришли меня проведать. Я вспомнила Егора, который уже навещал меня днем, и это немного успокаивало. Однако в комнате не было Кисляка. Он пришёл? Или, может быть, не смог найти время? Я не то чтобы сильно переживала, но мне было важно поговорить с ним, обсудить кое-что, что не давало мне покоя. — Как мило, что вы пришли меня проведать, — произнесла я, продолжая тереть свои заспанные глаза, пытаясь прийти в себя. За окном царила темнота, и, судя по тому, как я могла ориентироваться, время было уже чуть больше пяти часов вечера. Обычно в это время день начинает уступать место ночи, и я знала, что скоро улицы окутаются вечерним спокойствием. — Ну а как бы мы не пришли проверить нашу лучшую нападающую? — с укоризненной улыбкой произнес Костров, подходя ко мне ближе и обнимая за плечи. Его голос звучал с легким оттенком заботы, и я почувствовала, как тепло его присутствия наполняет комнату. — Как ты тут? Судя по голосу, все очень плачевно. — Похоже, что да, — обессиленно произнесла я, медленно кивая головой, как будто это простое движение требовало от меня значительных усилий. — Когда я засыпала, всё было нормально, а теперь голос стал охрипшим. Думаю, что только через пару дней смогу вернуться на тренировку. — Не думай об этом сейчас, — сказал Пономарев, подсаживаясь ко мне на кровать с выражением искренней заботы на лице. Его присутствие внушало уверенность, и в этот момент я ощутила, как тепло его слов проникает в меня, словно солнечные лучи, пробивающиеся сквозь облака. — Сейчас самое главное — думать о своём здоровье, а не о тренировках. Ты и так показываешь отличные результаты, когда тренируешься, так что не переживай из-за того, что пропускаешь занятия. Позволь себе немного отдохнуть и восстановиться. — Да я не пущу её на тренировку, пусть даже не надеется, — с усмешкой произнесла она, бросая на меня игривый взгляд. В ответ я тоже посмотрела на неё, и в этот миг между нами возникло некое взаимопонимание. Я порой задумываюсь о том, как безалаберно отношусь к своему здоровью, и, увы, это действительно так. Вся моя энергия и внимание сосредоточены на тренировках, на том, как я буду выступать, но при этом я совершенно забываю о себе, о том, что моё здоровье — это основа всего. Это, пожалуй, не самая лучшая черта моего характера. — В любом случае, мы желаем тебе скорейшего выздоровления и настоятельно призываем не забрасывать своё здоровье, — добавил Васильев, который в этот момент стоял около подоконника, скрестив руки на груди. Его голос звучал серьезно, и в нём ощущалась искренняя забота. — Макеев сегодня сказал, что ты собиралась пойти на тренировку с температурой. Это, конечно, хорошо, что ты так любишь тренировки, но помни, что здоровье — это не то, что можно игнорировать. Оно должно быть на первом месте. — Да, поняла, я поняла, спасибо, — произнесла я, прокашлявшись и чувствуя легкое волнение, которое пробежало по мне. Если честно, в этот момент я была похожа на какую-то сиплую бабушку из старых фильмов ужасов, и мой голос звучал так, будто я хотела кого-то убить. — Какая у тебя температура вообще была сегодня? — с интересом поинтересовался Царев, скрестив руки на груди и смотря на меня с серьезным выражением лица. Его заботливый взгляд заставил меня немного расслабиться, и я почувствовала, что они все действительно переживают за моё здоровье. — Не сильно высокая? — Больше тридцати восьми не поднималась, — ответила я, поправляя свои непослушные волосы, которые распались по плечам, словно пытались сбежать от меня. Я старалась говорить уверенно, хотя внутри меня все еще витали сомнения и беспокойства о том, как быстро я смогу восстановиться. — Но к игре я должна выздороветь, обязательно. Вот я, неисправимый человек! Я прекрасно понимаю, что мне нужно лечиться, что я не должна загубить своё здоровье, что о нём необходимо заботиться. Н о, несмотря на все эти осознания, мои мысли всё равно ускользают в сторону тренировок и предстоящей игры, которая состоится через две недели. Я не могу изменить себя, и это меня порой ужасает. — Она опять за своё! — воскликнул Антон, хлопнув себя по коленке с таким выражением лица, будто только что столкнулся с чем-то абсолютно абсурдным. — Ладно, я уже привык к тому, что за всё время, что мы с ней живем, она ведёт себя как настоящий трудоголик. — А что я могу поделать? — с лёгкой улыбкой произнесла я, пожимая плечами и глядя на парней. — Я понимаю, что нужно думать о своём здоровье, что надо лечиться, но, увы, моё сознание всё равно забивается мыслями о тренировках. Поэтому, похоже, я не исправлюсь. Я смеялась, осознавая всю абсурдность своей ситуации. Внутри меня боролись две силы: одна тянула к заботе о себе, а другая — к стремлению к спортивным достижениям. — Да мы, в принципе, привыкаем, — с ироничной улыбкой произнес Назаров, доставая из кармана бархатный пакетик с молочным шоколадом. О, вот это я понимаю! С самого детства я была настоящей поклонницей шоколада и могла бы есть его в больших количествах, как будто это было нечто волшебное. — А вот это тебе, поправляйся. — Спасибо большое! — воскликнула я с радостью, словно маленький ребёнок, которому подарили долгожданную сладость. Я с удовольствием приняла шоколадку и аккуратно положила её на край кровати, чтобы потом, когда ребята уйдут, насладиться ею в тишине. Горло у меня пока не болело при глотании, и я чувствовала, что это будет отличным перекусом, который поднимет мне настроение и добавит сил. — Ой, молчи, сиплая, — с насмешкой произнёс Антон, и в этот момент я, не раздумывая, ударила его по плечу. Он чуть шикает, но в его глазах светилась игривость. Это было совершенно безобидно, и я понимала, что он не обижается. — А где Кисляк? Он вообще здесь? — спросила я, бросая взгляд на всех парней и нахмурив брови в легком недоумении. Волнение охватило меня, ведь мне хотелось знать, пришёл ли он, и если да, то почему не поздоровался. В этот момент комната наполнилась громким возгласом, и все взгляды обратились к двери. Кисляк ворвался в комнату с кружкой в руках, его энергичное появление мгновенно привнесло в атмосферу веселье. Он подошёл к моей кровати и, с широкой улыбкой на лице, протянул мне кружку. — Вот, Кира Владимировна, держите, это вам Юлия Борисовна передала, — произнёс он с игривым тоном, словно это было что-то очень важное. Я с любопытством посмотрела на кружку, не понимая, что именно мне передали. — Что это? — спросила я, приподнимая бровь и внимательно рассматривая его. Внутри кружки парила легкая дымка, и я почувствовала, как запах чего-то вкусного начал окутывать меня. Кисляк с гордостью посмотрел на меня, как будто ждал, что я оценю этот неожиданный подарок. — Молоко с медом, — произнёс Андрей, подмигивая мне с игривой ухмылкой. Я взяла кружку из его рук и, поставив её на комод, который стоял рядом с кроватью, не смогла сдержать легкое кривление лица. Я ненавижу мёд. С самого детства, когда мама готовила мне чай с этим сладким добавлением, я испытывала неприязнь к его терпкому вкусу. Он был таким противным, что я не могла его есть или пить. Мама прекрасно знала о моей нелюбви к меду, но, несмотря на это, при каждой болезни настойчиво предлагала мне этот «лекарственный» напиток. Я уже почти смирилась с этой традицией, но всё равно каждый раз это вызывало у меня внутренний протест. — Давай-давай, пей, Юлия Борисовна сказала, что ты должна всё выпить, — подзадоривал меня Кисляк, с легким смехом наблюдая за моими мучениями. — Я потом выпью, — фыркнула я, поджимая губы в недовольстве. Внутри меня боролись чувства: с одной стороны, я понимала, что это действительно может помочь мне выздороветь, но с другой — мысль о мёде вызывала у меня отвращение. Но, несмотря на свои сомнения, я была рада, что Кисляк здесь. Мне необходимо было поговорить с ним, даже если он будет отшучиваться, я должна была донести до него то, что меня беспокоило. Это было важно для меня, и я была готова сделать всё возможное, чтобы найти время для этого разговора, во что бы то ни стало. Я слегка прокашлялась, стараясь собрать свои мысли в единое целое. Внутри меня нарастало волнение, и я понимала, что пришло время поговорить с Кисляком о том, что меня беспокоит. — Ребят, можете выйти? — обратилась я к ним, стараясь говорить уверенно. — Мне нужно поговорить с Кисляком наедине. Я обвела взглядом всех парней, стараясь уловить их реакцию. В каждом из них я искала понимание, особенно в глазах Антона, который сидел неподалёку. Я надеялась, что они поймут важность моего запроса и не станут возражать. Тишина в комнате наполнилась ожиданием, и я почувствовала, как все взгляды сосредоточились на мне. — Без проблем, — ответил Антон, кивнув головой с легкой улыбкой. Он встал со своего стула и, аккуратно подкатив его обратно к моему столу, сделал шаг в сторону двери. Остальные парни следовали его примеру, и вскоре вся компания начала собираться, готовясь покинуть комнату. Я наблюдала за тем, как они выходят, и чувствовала, как напряжение постепенно уходит. Дверь за ними закрылась с тихим щелчком, и в комнате воцарилась тишина. Теперь у меня было время и пространство, чтобы сосредоточиться на разговоре с Кисляком. — Опа, о чем хотела поговорить? — с улыбкой на лице и игривым блеском в глазах спросил Андрей, его голос звучал легкомысленно. Внутри меня нарастало желание настоятельно показать ему, что сейчас не время для шуток. Он уселся рядом со мной, и я почувствовала, как его внимание полностью переключилось на меня. Его взгляд был полон ожидания, как будто он собирался сделать что-то важное, но пока сдерживался. Я не могла не заметить, что в его глазах проскальзывает игривость, и, возможно, это только моя фантазия, но мне казалось, что он готов к чему-то неожиданному. Я глубоко вздохнула, стараясь собраться с мыслями и донести до него всю серьезность ситуации. — Значит так, Кисляк, — начала я, стараясь говорить уверенно, — я хочу с тобой серьёзно поговорить. Но давай без всяких шуток, подколов и юмора, я тебя очень прошу. Я посмотрела ему в глаза, надеясь, что он поймёт всю важность того, что я собираюсь сказать. Мне было необходимо, чтобы Андрей отложил в сторону свою игривость и сосредоточился на том, что я хотела донести. Внутри меня нарастало волнение, и я чувствовала, как эта беседа может оказаться решающей. — Мне действительно важно, чтобы мы обсудили всё без легкомысленного подхода, — продолжила я, стараясь передать ему всю серьёзность ситуации. Я хотела, чтобы он выслушал меня и понял, что сейчас не время для шуток. Я нуждалась в его внимании и поддержке, чтобы спокойно разъяснить всю сложившуюся ситуацию, которая меня тревожит. — Хорошо-хорошо, — спокойно ответил он, кивая головой. Я почувствовала, как внутри меня нарастает облегчение — он действительно меня услышал. Теперь я была настроена абсолютно серьёзно, готовая обсудить всё, что меня беспокоило. В конце концов, именно он первым начал этот бой за моё внимание, и я не могла не заметить, с какой целью он это делал. Андрей старался показать, что он лучше Егора, что он способен привлечь меня к себе. Но для меня ни один, ни другой не были предпочтительнее. Я воспринимала их как равных, каждый из них имел свои достоинства и недостатки, и я не хотела делать выбор между ними. Я понимала, что это разговор будет важным не только для меня, но и для него. Я хотела объяснить, что, несмотря на его усилия, я не могу и не хочу ставить кого-то выше другого. Это было важно для меня, и я надеялась, что он поймёт мои чувства и уважит их. — Андрей, я прекрасно понимаю, что между тобой и Егором развернулось соревнование за моё внимание, — начала я, стараясь говорить уверенно, несмотря на лёгкую сипоту в голосе. Внутри меня всё равно царило волнение, и мне показалось, что он немного дрожал. — Я уже обсудила эту тему с Егором, и он меня прекрасно понял. Я надеюсь, что ты отнесёшься к этому так же серьезно. Я сделала паузу, собирая свои мысли, и продолжила: — Вы оба для меня друзья, моя команда, мои товарищи. И мне действительно неприятно наблюдать за тем, как вы пытаетесь разорвать меня на части, как будто я игрушка. Вы боретесь за моё внимание, стремитесь показать, кто из вас лучше, дарите мне подарки и зовёте на свидания. Сначала это было забавно видеть, как вы стараетесь привлечь меня, но сейчас это уже не кажется смешным. Я бы хотела, чтобы мы могли общаться, как раньше, без лишних приглашений на свидания и без подарков, за исключением, может быть, моего дня рождения или восьмого марта. Просто пойми, Андрей, для меня это действительно не очень приятно. Всё это напоминает юношеские разборки, за которыми уже не так интересно наблюдать. Я хочу сохранить нашу дружбу и командный дух, но для этого нам нужно избавиться от лишнего напряжения и конкуренции. Надеюсь, ты сможешь понять меня. Кисляк внимательно слушал меня, и, что удивительно, в этот момент он не отпускал никаких шуток. Никаких смешков, поддразниваний или ироничных комментариев — он, казалось, полностью сосредоточился на моих словах. Это было необычно для него, ведь обычно он не упускал возможности подколоть или развеселить компанию. Но сейчас, похоже, он действительно воспринял мои слова всерьёз и не собирался превращать наш разговор в лёгкую игру. Я заметила, что он вслушивался в каждую мою фразу, как будто пытался уловить не только смысл, но и эмоции, которые стояли за ними. Это давало мне уверенность, что я могу открыто говорить о своих чувствах и переживаниях, не опасаясь, что он не поймёт меня. Его сосредоточенный взгляд и серьёзное выражение лица вселяли надежду на то, что я смогу донести до него всё, что у меня на душе, и что он не упустит ни одной важной детали. В этот момент мне стало ясно, что именно такого отношения я и ждала. Я хотела, чтобы он слушал меня с вниманием и пониманием, чтобы ни одна моя мысль не осталась без должного отклика. Это было важно для меня, и я чувствовала, что, возможно, наш разговор станет шагом к более глубокому взаимопониманию между нами. — Давайте просто вернёмся к тому, как всё было раньше, — произнесла я, стараясь говорить спокойно и уверенно. — Пусть всё останется так, как в течение этого года. Эти последние несколько недель были для меня довольно тяжёлыми, и я уверена, что вам самим будет лучше. Я не хочу, чтобы вы разрушали свою дружбу из-за этого необдуманного соперничества. Я искренне старалась донести до них свои мысли, стремясь разъяснить ситуацию и вернуть гармонию в наши отношения. Мне хотелось, чтобы мы могли продолжать жить, как прежде, без лишнего напряжения и недопонимания. Я понимала, что это важно не только для меня, но и для них. Мы все были частью одной команды, и я не хотела, чтобы что-то ставило под угрозу ту дружбу и поддержку, которые мы построили вместе. — Кир, я тебя понимаю, и я слышал каждое твоё слово, — произнёс Кисляк, беря меня за руку и нежно сжимая её в своих ладонях. Это прикосновение вызвало у меня мурашки по коже, и я почувствовала, как его тепло проникает в меня, создавая ощущение безопасности и поддержки. — Мы больше не будем тебя доводить, я тебе обещаю. Мы поговорим с Егором, всё выясним, и всё вернётся на свои места, как раньше. Его слова звучали обнадеживающе, а на лице играла улыбка, которая придавала уверенности. Потянувшись ко мне, он вдруг поцеловал меня в щеку. Я не ожидала такого жеста — это было неожиданно и немного неловко. Внутри меня разгорелся жар, который явно не имел отношения к температуре. Я была в полном шоке, не представляя, как реагировать на происходящее. Это было совершенно вне моего ожидания. Но Кисляк понимал, что вернуть все так, как было прежде, уже не получится.