Все псы попадают в рай

      Молли, подобно «Хогвартс-экспрессу», пронеслась мимо невестки и влетела в тускло освещенную ярко горящим камином гостиную. Чуть не перелетев через кошачью лежанку, женщина притормозила в центре комнаты и, уперев руки в бока, возмущенно посмотрела на хозяйку дома.       — Гермиона, что происходит?! Я только вернулась, даже дома еще не была, сразу к тебе отправилась. Развод?! Ты серьезно?!       — И вам здравствуйте, миссис Уизли. Да, развод. Да, серьезно. Что, по-вашему, я должна была делать? Простить и дальше позволять им вытирать об себя ноги?!       — Гермиона, милая, все пары ругаются, даже мы с Артуром, но развод — не выход. Да, Рональд — сложный мальчик, и я его не оправдываю, но мне казалось, ты знала о его недостатках, когда соглашалась стать его женой.       — Вы не можете сравнивать ваши разногласия с Артуром и нашу с Роном ситуацию. Я любила вашего сына и всё понимала, но его характер и привычки тут ни при чем! — Гермиона, наконец получив возможность выплеснуть свой гнев хоть на кого-то сопричастного к ее боли, вспыхнула мгновенно, как спичка. — Такое не прощается, Молли! Сомневаюсь, что вы простили бы Артуру измену!       — Измену? Какую изм…       — Самую простую! Вы не слышали, я сказала «им»! Ваш сын изменил мне! Он привёл свою любовницу в МОЙ дом и переспал с ней на НАШЕЙ кровати в день МОЕГО РОЖДЕНИЯ! Я ВИДЕЛА ЭТО! — Гермиона сама не заметила, как перешла на крик.       Внезапно пожилая женщина побледнела и, прижав руку к груди, тяжело опустилась на диван. Гермиона резко замолчала, увидев такую реакцию свекрови, и тут же бросилась сначала в кладовую за успокоительным зельем, а потом в кухню за стаканом и волшебной палочкой. Наколдовав «Агуаменти» и накапав в наполненный стакан зелья, она помогла Молли выпить всё до последнего глотка и, присев рядом, стала ждать, когда той полегчает. Через пару минут дыхание Молли стабилизировалось, а бледность уступила место стыдливому румянцу. Неожиданно для Гермионы, готовящейся извиняться за свою несдержанность, всё-таки лично свекровь ни разу слова ей плохого не сказала, ее заключили в крепкие материнские объятия.       — Прости меня, моя девочка. Прости, — как в беспамятстве шептала Молли.       Гермиона немного отстранилась и, заглянув в глаза женщине, принявшей ее в свою семью задолго до того, как она стала женой ее сына, даже не пытаясь скрыть своей надежды и волнения, спросила:       — Так Вы не знали, что Рон мне изменяет?       — Нет! Конечно нет! Меня не было дома всю осень. Разве Рон не сказал тебе, что я уехала к Биллу? У малышки резались зубки, и Флер нужна была помощь, а потом я навестила Чарли. Я только сегодня вернулась, в Министерстве встретила старую знакомую, она-то и ошарашила меня новостью. Если бы знала, я б ему устроила!       — Гарри и Джинни давно знают. Больше полугода… — Пробормотала Гермиона и, потупив взгляд, продолжила: — Вот я и подумала, что вся семья знает и покрывает Рона. Он же всё-таки ваш сын…       Молли лишь крепче обняла невестку.       — А ты моя дочь. Гермиона, я никогда не откажусь от своих слов. Ты наша девочка. Ты стала частью нашей семьи в тот день, когда впервые переступила порог Норы. Мы с Артуром всегда будем заботиться о тебе. С Джинни я ещё поговорю, наверняка есть какое-то объяснение ее поведению. Гермиона, милая, мы никогда тебя не бросим. Двери нашего дома всегда открыты для тебя. Я уверена, что ни Чарли, ни Билл, никто из моих старших сыновей не знал о том, что творит Рональд. Ты для них такая же младшая и любимая сестра, как Джинни, и, когда они узнают… Рону мало не покажется.       — Я… Я думала, что потеряла всех и снова осталась одна, — всхлипывая и заикаясь, прошептала Гермиона.       Молли укачивала невестку в своих объятиях и, как маленькую девочку, ласково гладила названную дочь по волосам.       — Нет, милая, нет. У тебя всегда будет большая, шумная, рыжая семья, которая тебя любит и всегда тебе рада.       Гостиная погрузилась в молчание. Миссис Уизли продолжала укачивать Гермиону и шептала ей заверения до тех пор, пока девушка не успокоилась. И только вытерев невестке слезы и убедившись, что «с девочкой всё хорошо», она задала самый важный для себя вопрос.       — Милая, ты знаешь кто она?       — Знаю, но не скажу. Вы вспылите и пойдете выяснять с ней отношения, а мне это не нужно. Рон получил запрет на общение с прессой, но не она. Если вы сорветесь, то развяжете этой мерзавке руки, и она с чистой совестью все расскажет какой-нибудь Скитер. Я не хочу выносить сор из дома. А если Рита сама будет вам написывать, пожалуйста, игнорируйте её.       — Хорошо. Ты, наверное, права.       Молли, наконец, осмотрелась по сторонам и с удивлением обнаружила то, чего в этом доме раньше не было и быть не могло, поскольку Рональд после истории с Коростой на дух не переносил домашних животных, исключением были только совы, приносившие ему его спортивные журналы.       В паре шагов от дивана, на котором они сидели, на большой лежанке спокойно лежал и прислушивался к их разговору крупный черный пес, под боком у которого лежал Живоглот. Кот щурил свои желтые глаза и нервно дергал хвостом.       — Ой, это что, собака?       — Это Нуар, его нашел Живоглот. Как видите, они прекрасно ладят. Глотик отказывался его бросать, поэтому мы забрали Нуара домой.       — А это безопасно? Может, лучше мы его к себе заберём? В Норе ему и попросторнее будет, а мы с Артуром за ним приглядим.       — Сомневаюсь, что он на это согласится. Он такой же упертый, как Живоглот. А заставлять или выгонять его я не хочу. А по поводу безопасности, он ни разу не проявлял к нам агрессии, даже спокойно дал себя вымыть. Вчера перед сном я нашла в родительской библиотеке книгу о породах собак, судя по ней, Нуар — породистый пёс. Я думаю, кто-то купил милого маленького щеночка, а потом, когда он вырос и стал не таким милым…       — Его выбросили, — закончила мысль Гермионы Молли. — Наигрались и решили, что такая большая собака им не нужна. Как так можно?!       — К сожалению, бывает и такое. Он похож на ка́не-ко́рсо, а эта порода ориентирована на защиту и охрану. Так что наш Нуар — сильный, выносливый и очень умный пёс, с врождённым защитным рефлексом, который без серьёзной причины или команды не проявит агрессии. Ещё в книге написано, что ка́не-ко́рсо бесстрашны и способны к принятию самостоятельных решений. Вы не смотрите, что он такой худой, он настоящий боец. Может быть, летом мы все втроём погостим у вас, думаю, ему понравится в Норе.       Ни одна из женщин не заметила, как на последней фразе перекосило морду пса. Ему идея «погостить в Норе» явно пришлась не по душе.       — Знаешь, а это даже хорошо, — грустно улыбнувшись, ответила миссис Уизли. Она поддерживала разговор с Гермионой, а сама всё пыталась понять: где и когда они с Артуром упустили своего младшего сына, — что у тебя появился такой защитник. Живоглот очень умный кот, и абы кого он в дом своей ведьмы не привёл бы. Мы, чистокровные волшебники, привыкли полагаться на магию и, в отличие от магглорождённых и магглов, совсем забыли о том, что собаки — очень преданные существа, готовые физически защищать своих хозяев. Ты же сводила его к магаветеринару?       — Не успела. Он живет с нами всего пару дней. Я проверила его заклинанием, там не было ничего серьезного или опасного для нас. А сегодня утром Живоглот позаботился о нём за меня. Эти хулиганы вломились в кладовую и немного опустошили мои запасы зелий.       С лежанки раздалось возмущенное «мяу», и обе женщины невольно улыбнулись.       — А разве ему можно человеческие зелья? Хуже не станет?       — Кажется, нет, все его показатели улучшились. Воспаление прошло, кровь очистилась, шрам начал заживать. Только истощение, но это поправимо. Да и не думаю, что Глотик стал бы ему вредить.       — Что ж, хорошо. Заботы о новом питомце скрасят твои будни. Ты скоро вернешься на работу?       — После Рождества.       — Ты же не собираешься отмечать его в одиночестве? Мы будем рады видеть тебя в Норе.       — Нет, Молли, простите. Я пока не готова. Возможно, после развода.       — Ты уверена, милая?       — Да. Мне нужно всё пережить и принять новую действительность, но спасибо за приглашение. Ой, я забылась и даже чаю вам не предложила, — Гермиона было вскочила на ноги, но была остановлена Молли.       — Не стоит, Гермиона. Не беспокойся. Я пойду домой. Я ведь там даже не появилась, сразу из Министерства аппарировала к тебе. Артур волноваться будет.       — Вы, наверное, устали. Может, воспользуетесь камином? Так будет безопаснее. Я снова соединю свой камин с Норой, но войти ко мне сможете только вы с Артуром.       Молли тепло улыбнулась, еще раз крепко обняла невестку, поцеловала ее в лоб и шагнула в пламя.       Гермиона устало выдохнула. Разговор со свекровью выпил из неё последние соки, но девушка была рада узнать, что ошибалась, и ее дружная, шумная семья по-прежнему была ее дружной и шумной семьей.       Задумавшись и недолго постояв с закушенной нижней губой и стеклянным взглядом, Гермиона вынырнула из омута своих мыслей, повернулась к лежанке и, впервые за долгое время искренне улыбнувшись, спросила:       — Ну что, пойдем ужинать?

***

      В это время Молли вышла из камина в Норе и сразу заметила сидящего на диване мужа.       — Артур! Не хочешь рассказать мне, мой дорогой муж, почему я узнала о разводе Рона и Гермионы от знакомых, а не от тебя?       Артур, явно не ожидавший такого резкого поворота событий, вздрогнул. Он как никто другой знал, какой бывает его Молли, если что-то идет не так с их детьми. Еще в день возвращения Рональда в родительский дом он понял, что он окажется между молотом и наковальней, и старался оттянуть момент «Х» до последнего.       — Я просто не хотел тебя тревожить. Ты так радовалась поездке к детям, что у меня рука не поднялась огорчить тебя. К тому же Рон занял свою старую комнату и попросил ничего тебе не говорить.       — Так этот паршивец дома?! Ну я ему сейчас!       Артур попытался было повлиять на происходящее, но все, что он успел сказать, было: «Милая, успокойся…»       Молли посмотрела на мужа таким красноречивым взглядом, что тот поднял газету, которую читал до ее возвращения, и спрятался за ней.       Миссис Уизли подошла к лестнице, что вела на второй этаж, и звучным голосом прокричала:       — Рональд Билиус Уизли, сейчас же спускайся! Не заставляй меня подниматься!       Наверху упало что-то большое и тяжелое, грохот от падения прокатился волной по всему дому. Через минуту на лестнице показался заспанный Рон, первым, что он увидел, была его ооочень рассерженная мать.       — О, мам, привет. Ты вернулась? А мы ждали тебя завтра.       — Вернулась! Иди сюда, паршивец!       Несмотря на разницу в росте, Молли схватила младшего сына за ухо и повела на кухню.       — Ай! Мам, отпусти, что ты делаешь?! Больно же! Какая муха тебя укусила?       — Ты еще спрашиваешь?! Я тебе сейчас покажу муху! Больно ему, а Гермионе, значит, не больно?! Как ты мог, Рон?! Разве так мы с отцом тебя воспитывали?!       Молли усадила сына на стул и грозно нависла над ним. Рональд потёр своё покрасневшее ухо и, абсолютно ничего не стыдясь, вздернул подбородок и заявил:       — Узнала, значит. Не лезь, мам, это моя жизнь. Я давно не маленький. Мы сами разберёмся, — и нагло добавил: — лучше приготовь что-нибудь поесть.       — Поесть?! Ты сам-то себя слышишь?! Ты разрушил свою семью! Ты не видел мать три месяца, и всё, что тебя волнует, — еда?! Гермиона — хорошая девочка и такого отношения к себе не заслужила! А я для тебя только кухарка! Вырос он, вы поглядите! Мы тебя так не воспитывали!       Рональд покраснел, на его лице заиграли желваки, ладони его сжались в кулаки.       — Я сказал, что сам разберусь. И вообще, я твой сын, и ты должна МЕНЯ поддерживать, а не ее. Она сама виновата, была бы внимательнее ко мне, я бы не стал искать счастья на стороне. У неё на уме одна карьера, а не я. Она даже детей сейчас не хочет, а я вообще-то хочу большую семью.       Молли тяжело вздохнула:       — Ты прав. Ты — мой сын. Мой — ВЗРОСЛЫЙ сын. И раз тебе хватает наглости поливать грязью свою жену, которую ты, кстати, выбрал сам, и таким тоном говорить с матерью, то пора учиться отвечать за свои слова и поступки.       Рон, заподозрив что-то неладное, насупился.       — Это ты сейчас о чем? Мам, серьезно, хватит. Я всю ночь не спал и хочу есть, а не выслушивать нотации. Если у тебя плохое настроение, то иди поругайся с отцом.       Терпение Молли лопнуло. Она схватила первое попавшееся под руки полотенце и, не сдержавшись, ударила им сына.       — Неблагодарный, глупый мальчишка! Вон из моего дома! Пока ума не наберёшься, видеть тебя не желаю!       Рон, явно этого не ожидавший, вскочил так резко, что уронил стул, на котором сидел, и закрыл голову руками.       — Что ты несешь?! Мам, ты совсем что ли с ума сошла? Ай, хватит! Ладно, ладно! Я понял, прекрати! Ай, мам!       Рон сбежал от разъярённой матери в гостиную, призвал из чулана чемодан и пошел наверх. Отец проводил сына жалостливым взглядом. Через десять минут Рональд спустился обратно.       — Рон, дай ей время. Мама остынет, и всё будет хорошо, — напутствовал его Артур.       — Я знаю, пап. Буду в магазине. Удачи.       Рон поспешно скользнул в камин и растворился в пламени.       Молли устало опустилась на стул, совсем недавно занимаемый ее сыном. Артур приготовил жене чай и присел рядом. Взгляд Молли, брошенный на мужа, был полон невысказанной боли. Весь запал покинул ее. Женщина сдулась, как воздушный шарик.       — Где мы ошиблись, Артур? Почему наш Рон стал таким?       — Он просто вырос, милая, и выбрал свой путь.       — Он вырос, но не повзрослел. Он своими же руками рушит свою жизнь! А твое молчание привело к тому, что Гермиона подумала, что я всё знаю… Ты бы видел её, Артур. Бедная девочка всё это время думала, что мы всё знали и прикрывали Рона. Она думала, что все ее предали…       — Прости, я не подумал об этом.       — А стоило бы… Небось, всю осень копался в своем гараже. А на семью тебе плевать!       — Не говори так, милая. Я люблю тебя и всех наших детей. Я за вас жизнь отдам, ты же знаешь.       — Артур, Гермиона — тоже наша дочь… Она пришла в наш дом маленькой двенадцатилетней девочкой и осталась с нами еще задолго до того, как вышла замуж за нашего сына. Мы не можем потерять еще и ее!       — Я попрошу у неё прощения, всё ей объясню. Просто я думал…       — Знаю я, о чем ты думал. Так и знай, Артур, будешь покрывать грешки наших сыновей — я сожгу твой гараж!       — Молли, ну я же…       — Ничего не хочу слышать, я всё сказала!       — Хорошо, милая. Главное — успокойся.       — Старшеньким ты тоже ничего не сказал?       — Ничего.       — Надо им написать. Раз мы для Рона уже не авторитет, то, может, старшие братья его вразумят.       — Ты думаешь, если он бросит любовницу, Гермиона его простит и примет назад?       — Нет, конечно! Она больше не верит ему. Такое не прощается, Артур. Ты знаешь, с кем он спутался?       — Нет, я не спрашивал. Рональд только сказал: «Она — лучшее, что со мной случалось. Она понимает и принимает меня таким, какой я есть, и не пытается меня переделать».       — Ох ты ж, бедняжка, видимо, она ещё не жила с ним под одной крышей. Как же, как же.       — Может, она его действительно любит?       — Не верю я в это. А с Джинни я еще поговорю, совсем от рук отбилась.       — Милая, наши дети просто выросли.       — Вот заладил, выросли да выросли, это не оправдание.       Артур протянул руку, стал нежно поглаживать ладони жены.       — Как скажешь. Молли, ты с дороги. Ты устала, перенервничала. Тебе нужно отдохнуть. Не взваливай на себя всё и сразу. Всё нужно решать постепенно.       — Может, ты и прав, Артур. Пойдём.       Ранним утром из совятни Норы вылетело четыре птицы с привязанными к лапкам посланиями. Молли написала и рассказала каждому из своих старших сыновей о поступке их младшего непутевого брата. Отправив мужа на работу, ведьма напекла пирожков для любимого зятя и отправилась на Гриммо, 12.