Шанс

— Отлично! — я выразила радость, улыбаясь очкарику. — Пойдем, расскажу тебе о моем проекте.       Мы выдвинулись в коридор приемной, в то время как Машка и подошедшие к ней Шура с Амурой провожали нас внимательными взглядами. — А вкратце можно? — деловито спросил Зорькин. О, вот такой подход мне очень нравился! — Да. Я хочу создать музей истории моды Зималетто. Как лучше назвать — это надо с Юлианой советоваться. — Или с Катей, — вставил Коля и осекся. — Это ты так даешь мне понять, что она теперь с Юлианой работает? — усмехнулась я. — А давай, я тебе ничего не говорил? — с надеждой спросил он. — Давай. Ты мне ничего не говорил, — согласилась я. — Сам не проболтайся. — Да уж постараюсь, — вздохнул Коля.       Павел Олегович подтвердил, что да, Коля должен посмотреть смету и дать добро. Так что не дожидаясь нового финдира Зималетто, можно начинать работать над проектом. На этой мажорной ноте Коля получил пакет документов и отбыл домой — работать. А я приступила к интервью.       Оно было завершено ровно в два часа: у Жданова было строгое расписание, уже на два пятнадцать запланированы другие дела. Так что я принесла ему чай и убралась на место.       Устроилась перепечатывать интервью и провозилась аж до пяти часов. Периодически поступали просьбы от Павла, занести или отнести кому-то бумаги, отдать на подпись, принять факс и тому подобные. Но я справлялась. В пять с совершенно распухшей головой выбралась из приемной в туалет. Тут-то меня и поймали… — Вика, а мы с тобой поговорить хотим! — обступили меня, вышедшую из кабинки, секретарши из женсовета. — Ну, давайте, поговорим, — я со вздохом достала сигарету и уселась на пуф. — А зачем к тебе Коля ходит, объясни нам, пожалуйста! — начала Маша. — Он не ко мне, он к Павлу Олеговичу. Но почему-то хочет, чтобы я его к нему провожала. — Точно не к тебе? — Мне приходится иметь с ним дело по долгу службы. А что такое? Откуда интерес? — А оттуда, что он Катин жених! — И? — я изобразила удивление. — Ну и нечего с ним заигрывать! — отрезала Пончева. — Да мне пофиг. Он просто в финансах хорошо рубит. Вот мы и думаем, как его к другим проектам привлечь. — То есть ты на него глаз не положила? — не утерпела Тропинкина. — Нет, Маш, это твоя прерогатива — чужих женихов соблазнять. Кстати, ты можешь им заняться, не претендую, если что…       Я затушила сигарету и вышла из туалета под гробовое молчание секретарш. Уже открыв дверь, услышала вслед сдавленное: — Вот стерва!       И я вернулась к себе.       Саша позвонил в шесть. — Сокровище, ты там не переработала? — Нет, мой хороший, в самый раз. Уже выхожу. — Я на стоянке. Поедем на моей, не возражаешь? — Как скажешь. Я не против и даже не буду спрашивать, куда. — Умница. Давай, жду!       Я попрощалась в Павлом Олеговичем, он задерживался, и покинула рабочее место. Но что-то заставило меня затормозить на полпути и броситься обратно. Я рывком раскрыла двери в кабинет Жданова и увидела, что он пытается встать, держась за грудь. А сам весь бледный, ужас просто! И на лбу испарина! — Павел Олегович, держитесь, сейчас скорую вызову!       Я помогла ему сесть обратно. Наверное, он был сердечником, потому что, распахнув полы пиджака, чтобы ослабить галстук, я нащупала во внутреннем кармане тюбик с нитроглицерином. Руки у меня дрожали, но я сунула ему таблетку под язык. И вызвала скорую. И распахнула окна, из-за чего в помещении стало холодно. Но мне было все равно. Только бы с ним все было в порядке! Я стояла рядом и держала его за руку. Позвонила Сашке и сбивающимся голосом велела встретить и проводить скорую. Еще один раз давала Павлу нитроглицерин — через пять минут. А через семь приехала скорая. Мне казалось, прошла вечность, прежде чем в кабинет вошла бригада. Они были подготовлены, быстро упаковали его и унесли. Почти следом за врачами зашел Сашка. — Вика, как это случилось? — Я уже ушла после нашего разговора, — сказала я, — но потом вернулась, вспомнила, что забыла выключить компьютер. — Да, я врала, но не говорить же о сработавшей интуиции. — И главное, когда уходила — Жданов в порядке был! Или не сказал, что болит… А тут услышала какой-то шум в кабинете, дверь открыла, а он встать пытается… — Ты молодец, все правильно сделала, — он обнял меня и прижал к себе. И я разревелась. Нам было уже не до сюрпризов, конечно. После такого-то! — Я знаю, куда они поехали. Позвони Жданову. — Я? — Если позвоню я, представляешь, что начнется?       Я вздохнула и попыталась взять себя в руки. Это что же такое творится-то, а? За что мне это? И что делать именно мне в этой ситуации? — Алло? Андрей? — осипшим голосом произнесла я в трубку, когда Жданов-младший ответил. С третьего раза, между прочим. — Виктория! А я так надеялся еще пару дней от тебя отдохнуть! Но ты ведь не дашь мне, да? — Нихрена не дам. Ты стоишь? — Сижу, а что? Может, мне прилечь? — Может. Короче, у Павла Олеговича сердечный приступ. Только что на скорой увезли. — Клочкова! — заорал он в трубку, — если это твоя идиотская шутка… — Даже идиот не стал бы шутить такими вещами. Его повезли в Бакулева. Прямо сейчас. — Понял. Сейчас буду. — Мы тоже поедем, да? — спросила я Сашу. — Конечно. Я позвонил Давиду, он свяжется с коллегами, чтобы быть в курсе. Маргарите, надеюсь, Андрей сам позвонит.       У меня затрезвонил мобильник. Кира. Пришлось все объяснять с самого начала. Но все-таки мы вышли из здания Башни и сели к Саше в машину. Пока ехали, телефон зазвонил у него. Оказалось, Давид уже все выснил, и мы знали, куда обращаться за текущей информацией. — Инфаркта нет, слава богу, — передал мне Саша. — Приступ и предынфарктное состояние. Все будет хорошо, с ним работают лучшие врачи центра. — Это надо будет Андрею и Маргарите сказать, — отозвалась я. — А Павел знал, что он в группе риска. Я у него в кармане пиджака нашла нитроглицерин, два раза под язык давала. — Переработал Павел Олегович, — вздохнул Саша. — Отдыхать собрался, как же. И Пушкарева эта со своими признаниями… — Да ладно. Ты же тоже по своим каналам выяснил и скрывать не стал. — Все одно к одному. Ты права. Теперь вот думаю — нахрен мне это президентство уперлось вообще? Чтоб вот так, на рабочем месте… — Да ладно. У тебя так не будет. Павел Олегович в девяностые бизнес строил, там наверняка и сердце посадил. — Да все так. Но ощущение гадкое. — Хоть бы выкарабкался без последствий… — Будем надеяться.       Мы приехали одновременно с Кирой и Андреем. Нас встретили и проводили — сперва к лечащему врачу. Когда деньги есть — для больного все сразу, и вип-палата, и круглосуточное обслуживание. Вот и сейчас нас проводили в кабинет курирующего доктора и начали вводить в курс дела. Да, это еще не инфаркт. Но ситуация угрожающая. Проводится лечение, беспокоить и волновать больного нельзя. Он на круглосуточном мониторинге. Но навещать можно, только чтоб не волновать.       Андрей принял решение пойти к отцу один — мы ему не препятствовали, как можно? Вышел через десять минут, глаза — красные. Кира тут же подскочила к нему, он ее обнял. Так они какое-то время стояли. Потом он посмотрел на нас. — Вика, спасибо тебе. Я у тебя в долгу. — Да ладно, Андрей. Кто угодно на моем месте поступил бы так же. — Папа сказал, ты уже попрощалась с ним и ушла, почему вернулась? — А вдруг подумала, что забыла компьютер из сети выключить. Только зашла в приемную — услышала шум из кабинета, как будто стул резко передвинули. Ну я и глянула — а он пытается встать и за грудь держится. А у меня же папа тоже в зоне риска по инфаркту давно уже, как действовать во время приступа я знала. Нитроглицерин у него в пиджаке был, я обнаружила. Когда расстегивала ворот рубашки… — Это его и спасло. И скорую сразу вызвала, да? — уточнил Андрей. — Ну да. Хорошо, что быстро приехали. — Удивительно просто, — кивнула Кира.       Мы еще немного помолчали. — Ну, мы уже наверное сегодня не пойдем, — дипломатично сказал Саша. — Завтра навестим. Матери будешь звонить? — Да, сейчас позвоню. И поеду к ней, пожалуй. Кира, ты со мной? — Да, конечно, Андрюш. — Андрей, прежде чем ты уедешь, — встрепенулся Воропаев, — на пару слов, можно?       Они отошли, а Кира с любопытством уставилась на меня: — А как Саша оказался вечером в Зималетто? — Ты у меня почему спрашиваешь? — улыбнулась я. — У него спроси. Но хорошо, что он оказался там — скорую быстрее проводил. — То есть он только доехал до стоянки? А может, он как раз уезжал оттуда?       Кира рассуждала вслух, мы обе наблюдали за разговаривающими мужчинами. Но вот разговор был окончен, и они… пожали друг другу руки. И подошли к нам в общем-то довольные. — Все, Кир, поехали, маме по дороге позвоню, — сказал Андрей, — Саша, Вика, вам пока. До завтра. — Давайте, до завтра, — кивнул Воропаев. — Пока, — сказала я. И они удалились. — А о чем вы говорили? — О делах, Викуся. Ну, так что, поехали и мы? — Поехали. Правда, я так и не знаю — куда. — Увидишь, тебе понравится!       И мы поехали. Оказалось, наш путь лежал в японский ресторан. Я не задавала вопросов. Саша — не тот человек, который с радостью посвятит меня в свои планы. А излишнее любопытство может испортить настроение нам обоим.       Был просто ужин, очень вкусный. — Ты ведь любишь японскую кухню, я угадал? — с легкой улыбкой спросил он, когда я смаковала суши, которые здесь готовили просто отлично. — Да, спасибо тебе огромное. Просто обожаю такую еду. — Я почему-то так и решил, — он задумчиво посмотрел на меня, потом тоже сосредоточился на еде. У меня опять возникло ощущение, что он «вспоминает». Но это, наверное, все же мечты, а не реальность. Реальность… применимо ли вообще это слово по отношению к тому, что происходит вокруг меня? Вряд ли. Глюк он и есть глюк. — Давай сегодня опять к тебе? — предложил он, когда мы уже покинули ресторан. — Давай, — согласилась я. — Жаль, шарлотки не осталось! Или ты как раз хотел, чтобы я приготовила? — Было бы здорово. Вчера у тебя очень вкусно получилось, — отозвался он. И мы заехали в супермаркет.       Шарлотка по итогу опять удалась, Саша поверил, что я и вчера делала ее сама. Но мы съели всего по кусочку, голодны не были.       Вечер получился почти семейным. Я заметила, что Саша время от времени задумчиво на меня посматривал. Мне даже становилось немного не по себе от этих взглядов. Но он был нежен, заботлив, ласков… даже как-то расслабился. Понял, что мне можно доверять? А я вот так и не решила, могу ли я доверять ему…       Обо всех сомнениях я забыла, когда случился секс. Я уже устала придумывать эпитеты, чтобы охарактеризовать всю степень удовольствия, которое получала. Сашенька — просто идеальный партнер, я убеждалась в этом в каждой глючной реальности. Но сегодня все зашло гораздо дальше. Когда мы уже просто лежали в постели, готовясь заснуть, он вдруг выдал: — Давай уже съедемся. А то вот это «у тебя или у меня» надоело! — А съезжаться будем к тебе или ко мне? — хихикнула я, поцеловав его в щеку. — Тебе было бы удобнее здесь? — Да, но… до работы отсюда далековато. — Это верно, от меня ближе. Но ты можешь взять свой гардероб с собой. — Или хотя бы часть, — кивнула я. — То есть ты не против? — Вообще надо попробовать. Мы же не так хорошо знаем привычки друг друга и вообще… — Это ерунда все, — со знанием дела сказал он, обнимая меня, — главное — ты согласна! — А зачем отказываться? Я люблю тебя и хочу быть с тобой. — И я тоже, сокровище, и я тоже… — пробормотал он и начал меня целовать. Правда, на этот раз все ограничилось именно поцелуем. И тут до меня дошло: — Саш, а как же мы тогда будем… скрывать наши отношения? Ты же вчера сам предложил… — Да все уже, больше не хочу. Пусть завидуют. А объяснять ты не обязана! — Ну, для Киры-то можно сделать исключение? — Думаю, они с Андрюшей уже догадались. Жданов так точно. — А все-таки, о чем вы с ним говорили? Или это совсем секретно? — Ничуть. Я отказался от борьбы за кресло президента. Ну его к чертям. Другое дело, что и Андрей уже не так сильно в него рвется вернуться… — А кого же тогда? — удивилась я. — А, Пушкареву и посадим. Это ж ее актикризисный план, вот пусть и работает! — Ты сейчас шутишь так? — переспросила я. — Кто его знает? Посмотрим. Мы договорились, что Андрей пока вернется. До тех пор, пока Павел Олегович не сможет принять участие в работе совета. А это не меньше месяца. Может быть, будет положительная динамика по продажам, с кредитами расплатимся? Тогда вообще все сомнения отпадут. А вот если что-то не сработает, тогда… тогда будем думать. И еще он обещал мне по первому требованию уступить пост мне или тому, на кого я укажу. — То есть… это соглашение о том, что ты будешь его контролировать? — В точку! Но не как враг или соперник, а просто как акционер. Это нормально, вообще-то. И если бы Андрюша так не боялся за стул под своей задницей, он бы не наделал столько ошибок. Может быть. Так что и моя вина в произошедшем есть… — Ну что теперь виноватого искать? — вздохнула я. — Так хорошо, что вы договорились! — Ты рада? — Конечно. Люблю, когда все спокойно. И мне дадут нормально поработать. — Так все-таки, над чем ты работаешь? Или это все еще секрет? — Не секрет вообще. Я сделала проект создания музея истории моды на базе Зималетто. — Да ты что?! — он удивленно приподнялся на локте, — серьезно? И это твоя идея? — Ну да. Я сама составила и бизнес-план. Павлу Олеговичу понравилось, он дал добро. Только зачем-то приставил ко мне Зорькина, он как раз смету сейчас смотрит. — Зорькина? — нахмурился Саша. — Хотя да, кто-то же должен контролировать движение средств. И что, помещение уже есть? — Есть, — я зевнула, — и я еще себе помощницу нашла, она у нас в архиве работает… — Понял, ты уже глубоко в теме. Давай спать. Завтра нам с Андреем и Кирой все расскажешь. В деталях.       И мы уснули.       Только проснуться мне пришлось не от Сашкиных поцелуев, а от опостылевшего запаха дыма. Здравствуй, глюк… — Это тебе не зачтется, — сразу заявила старушенция, — ты все в итоге делала для себя. — Что для себя? — Тебе было ужасно выгодно, чтобы и твой рыжий мудак, и старикан выжили и были здоровы. — Но я же ничего не делала, все обошлось… — Ты хотела, чтобы они оба были в порядке, и твои желания исполнились. — Но вроде бы и без меня все было нормально… — Нет. Воропаев должен был погибнуть на операционном столе. По секрету могу сказать, что это было покушение. Он перешел кое-кому дорогу. Не попади ты в эту реальность, он бы выехал из офиса раньше и разминулся бы с камикадзе. А спустя сутки сам бы узнал о подготовке аварии и уладил все вопросы. Но ты нивелировала вред, пожелав, чтобы он был здоров, и все закрутилось как надо. Старикан должен был умереть до приезда скорой. Разнервничался от своих откровений тебе в интервью, плюс перетрудился — вот и прихватило по совокупности. Заметь — ты на этот раз даже вслух ничего не произносила, а все исполнилось. Инфаркт прошел незамеченным, понимаешь ли. Но это я так, утрирую. Суть в том, что все это ты делала не бескорыстно, но не ради денег, конечно. Корысть тоже разная бывает. Ты готова жертвовать чем-то материальным, осязаемым, но не своими привязанностями.       Я не понимала ее. Совсем не понимала. Что надо еще? О каких жертвах идет речь? — Но я же в итоге все равно буду жертвовать чем-то именно ради того, чтобы искупить грех, разве это не корысть? — Ни в коем случае. Истинная жертва будет принесена без раздумий. И учти на будущее: твои способности — это часть самой тебя, не в твоих силах отдать их. А теперь — торопись! У тебя остается все меньше времени! Не думай, а действуй!..       Вот хоть бы сказала, в какую сторону действовать-то!       Дежа-вю. Я сидела в баре и тот же бармен, что и в прошлый раз. Гошечка — славный парень, вообще-то. И с юмором. Я глотнула сладкого чая из чашки, и воспоминания этого тела ворвались в мой мозг. Это был день выборов нового президента Зималетто. Тот самый день, когда Кира сделала другой выбор, и Саша стал президентом. Только что закончилось голосование, судя по тому, что Жданов уже отбыл в неизвестном направлении. А Ромка бегал и звонил ему, напрягая делать то же самое Машу, Амуру и вообще всех, кто под руку подвернется. Ну а Вика была в шоке. Она очень не хотела, чтобы Воропаев становился президентом. Вот и грустила. Она только что была у Киры, которая окончательно рассталась с Андреем. Вернее, Андрей ее послал, потому что она проголосовала за брата. Сказал, что говорить им теперь не о чем.       Я допила чай и поплелась на пока еще свое рабочее место. И начала складывать Викины вещи в коробку. Их было не так много. О, а вот и факс от японцев, заляпанный весь в чем-то… Вот как его перевести? Я не знаю японского, а он-лайн переводчики пока в страшном дефиците… или нет? Вике это точно было неизвестно. И я залезла в компьютер. Оказывается, есть переводчик! Я отсканировала факс, было много огрехов, но получилось распознать сам текст сообщения. И потом перевести. Действительно, делегация приезжает послезавтра. Вот что хотите делайте, не дам я Сашке опозориться, хоть он и говнюк. По крайней мере, пока я не взялась за его воспитание.       Я взглянула на часы: времени было пять вечера. И я пошла к Кире. Подруга собиралась уходить — в растрепанных чувствах, конечно. Ей еще и Маргарита высказала претензию, зачем, мол, Андрюшу кинула. В общем, Кира грустила. — Кирюш, ты идешь домой? — Да, иду. Тебя подвезти? — Нет, но если ты мне одолжишь денег… — Ладно. Я и правда лучше сразу домой. А ты такси возьмешь, да? — Ну да. Спасибо, — я с благодарностью приняла две тысячные купюры и ушла. Опять присела в баре и увидела, как покидают этаж Павел Олегович и Кристина. Потом Кира. Отлично! То, что надо! Еще час до конца рабочего дня. — Гошечка, замути мне два коктейля, надо ж человека поздравить? — Легко, Вик. И даже денег с тебя не возьму, — отозвался этот душевный парень. — Это ведь для нового президента?       И пошла к Сашке с двумя красивыми бокалами в руках. — Да, войдите, — отозвался он на мой стук. Я ногой толкнула дверь и зашла. Воропаев сидел, положив ноги на стол. Но увидев меня, быстро убрал их и встал: — Вика? А что ты?.. А разве ты не ушла домой? — Я не могла уйти, не поздравив тебя, Саш. Вот, сейчас взяла в баре. Отметим твое воцарение?       Он сел на место и в испуге посмотрел на меня: — Ты серьезно? Ты рада? — За тебя? Очень. — Я ласково улыбнулась. — Ты что-то больно кислый, нельзя грустить в такой день. Будешь коктейль? Бармен сказал, это поздравительный. Вот, специально для тебя, мистер президент! — Он с алкоголем? — он подозрительно принюхался. — Не знаю. Наверное, да. А что? А, или тебе за руль? — Плевать… давай, садись, конечно, отметим, — кажется, его улыбка была вполне искренней.       Как же я его понимаю! Он только что испортил отношения с Павлом, сказав гадость об Андрее, и с Кирой, рубанув правду-матку. А тут такая я с искренними поздравлениями. Он подвел меня к красным креслам и усадил. Забрал из рук один коктейль. — Ну, поздравлю, Сашенька. Ты большой молодец. Желаю тебе, чтобы ты был прекрасным президентом, — с улыбкой сказала я. — Спасибо, — он усмехнулся, качая головой. — Вика, а это… искренне? — Вполне. Или ты думаешь, что я хочу тебя отравить? Давай, отхлебну из твоего бокала? — С ума сошла? Тебе это не выгодно, — ухмыльнулся он и сделал глоток. Я тоже глотнула. — Точно с алкоголем, — я выдохнула и немного закашлялась. — Да, ничего так, — кивнул он, — даже очень ничего. Компенсирую тебе затраты. — Не стоит, этот коктейль мне достался бесплатно.       Мы сделали еще по глотку. — Ты думаешь, у меня получится? — наконец, спросил он. Тоже искренне. — Да, думаю, да. Только… а, погоди! Я ж чего сказать-то хотела! Минуту!       Я метнулась в приемную и подхватила распечатанный перевод факса. — Саш, позавчера приняла факс, вот, перевела. Похоже, японцы приезжают послезавтра, а не через две недели. — Оп-па! — насторожился он. — Это правда? — Ну, можешь заказать еще где-то перевод, чтобы проверить, — я пожала плечами. — Спасибо, Вика, — он растерянно смотрел на бумажку у себя в руках. — Правда, спасибо. — Короче, завтра надо настраивать Милко на показ. А то если ты ему скажешь прямо в лоб — по лбу от него и получишь. — Он не посмеет! — возмутился Саша. — Еще как посмеет, это ж наш гений. — Вот странно, что ты мне только сейчас об этом говоришь! — перевел стрелки Саша. — Вчера только сама узнала. Надо завтра им позвонить и точно узнать, во сколько. Прости, забыла сообщить… — Ладно, тебе сегодня все прощается, — он милостиво кивнул и добавил, — но с тебя секс! — Чой-то? — возмутилась я. — Я же вовремя сказала? Успеешь подготовиться. — Ничего не знаю… — Ты сказал, мне сегодня все прощается? — я прищурилась, глядя на него. Алкоголь уже вовсю действовал, голова моя потихоньку «плыла». — Ну Вика, — он умоляюще посмотрел на меня, потом поставил бокал, подошел ко мне и опустился перед моим креслом на колени. Положил голову мне на колени. — Я умру, если ты не займешься со мной сексом сегодня. А ведь меня только что выбрали президентом. Представляешь, завтра все придут на работу, а тут — труп нового президента. А кто с ним последний выпивал? Вика Клочкова. Так что не будет секса — сядешь в тюрьму…       Я уже смеялась, как сумасшедшая. — Ой, не могу, Воропаев. Ну ты даешь… Ни дня без шантажа, да? К твоему сведению, люди, которые хотят секса до такой степени, что готовы умереть, не могут строить такие сложные логические конструкции. Так что врешь ты все. — Вика… — он не обращал внимания на то, что я говорю: его руки уже стиснули мои бедра, он часто и жарко дышал мне в живот. Какое-то сумасшествие овладело им. Я почувствовала, что меня тоже бросает в жар. — Блин, коктейль… не планировала, но тоже хочу секса… — вырвалось у меня. — Поехали ко мне… — Поехали, — пробормотала я, — но потом ты вызовешь мне машину… — Непременно…- прошептал он, и я тут же застонала, потому то он начал целовать мне живот, постепенно поднимаясь и переходя на грудь, шею… Когда Саша поцеловал меня по-настоящему, я поняла, что теряю голову. В какой-то момент я ощутила, что сижу у него на коленях, и мы целуемся взасос, а его руки вовсю шарят по моему телу. Он замер на пару секунд, потом решительно отодвинул свое лицо от моего. — Я вызову машину…       Вечер завершился в его постели. Феерично. Эта страсть опаляла. Заставляла меня проваливаться в беспамятство. Я и правда плохо запомнила, в каких позах на этот раз мы творили секс. Нет, СЕКС — большими буквами. Или это от того коктейля? Но такое сумасшествие точно было в первый раз! И я была совершенно счастлива. Правильно говорила глюк, надо не думать, а действовать. Вот я и действую.       Около двенадцати мы, наконец, оторвались друг от друга. — Это полный кайф! — отдышавшись, сказал довольный Воропаев. — Так меня еще никогда ни с чем не поздравляли… — Значит, тебе наконец-то повезло! — рассмеялась я. — Поздравляю, Сашенька. — Огромное тебе человеческое спасибо, Виктория, — хохотнул он. -Выпить хочешь? — Если только виски со льдом. У тебя есть? — Найдется.       Когда он вернулся из кухни с миской льда и деловито разложил прозрачные кубики по бокалам, бросил взгляд на меня. Я лежала на боку, подперев голову ладонью руки, согнутой в локте. Он усмехнулся и выдохнул, широко улыбнувшись: — Прекрасная картина. Тебя бы запечатлеть вот так. Но я, увы, не художник. Просто ценитель. — Да, я знаю, что мое тело красиво. И меня, кстати, уже рисовали примерно в такой позе. Только не совсем в неглиже. — Кто? — Неважно. Муж заказывал. — И что? У тебя этот портрет все еще есть? Я бы купил… — Не-а, — я помотала головой, вспоминая эту веселую историю из жизни Вики. — Кирилл сказал, что оставит его себе. Чтобы вспоминать все лучшее, что было между нами… — Так а почему вы развелись-то? — он подал мне бокал с виски, и я сделала глоток. — Он завел любовницу, которая имела наглость показаться с ним на людях. А я устроила скандал. Этого он простить мне не смог, как и я ему эту связь. Вот такая банальная история. — А потрет, значит, оставил? Интересно… А если я его попрошу, продаст? — А тебе зачем? — Для вдохновения! — Вряд ли продаст, — я покачала головой и допила виски одним глотком. — Да, я бы тоже такое не продал, — согласился Саша. — Мне пора, мистер президент, — сказала я, поставив бокал на тумбочку. Если он и хотел возразить, то не стал. Вызвал машину, что от него и требовалось. — Знаешь, — сказал он задумчиво, провожая меня до двери, — мне впервые не хочется отсылать тебя. — Мне счесть это за комплимент? — я усмехнулась и поцеловала его в щеку. — Пожалуй, — он вернул поцелуй. — До завтра, Вика. — До завтра, мистер президент.       Вызванная машина домчала меня за сорок минут. Дом, милый дом. Горячая ванна, легкий ужин из бутерброда с мягким сыром — и я уже сплю. Завтра будем в очередной раз менять историю. Не думая. Новый глюк — новые дела.