Нежное пение

      "Где я? Почему голова так раскалывается..?"       Люмин с трудом открыла глаза. Она приподнялась на локтях, внимательно осматриваясь. Все немного плыло, а она словно находилась в легком тумане, а комната, в которой она была сейчас, оказалась такой светлой, словно все солнечные лучи собрались в одном месте. Детские игрушки небрежно разбросаны по полу. Наверное, совсем недавно с ними кто-то играл. Светло-розовые обои с котиками, которые заставляли невольно улыбнуться. Взглянув на кроватку, в которой лежала, она увидела, что была бережно накрыта тёплым, фиолетовым одеялом. Все вокруг казалось таким нежным и радостным, будто это был совсем не серый, мрачный мир, в котором она жила.       "Прямо как в детстве."       Взглянув на тумбу возле кровати, она заметила семейное фото счастливой семьи. Невысокая блондинка держала на руках двух идентичных младенцев, которых отличали только милые шапочки на голове разного цвета. Сзади стоял мужчина, чуть выше женщины, который широко улыбался, обнимая блондинку со спины. Его глаза были такими счастливыми, а улыбка настолько искренняя, что лишь взглянув на неё – самому хотелось улыбаться. — Мама и папа. — Вырвалось с уст Люмин, но после она резко замолкла. Голос будто принадлежал не ей. Он был детский, писклявый, а буквы проговаривала с большим трудом.       Она невольно протянула руку к фото. Ее ладонь была такой маленькой, а пальчики короткими и немного пухлыми.       "Что это.. Я не могу контролировать себя?" — Думала она, понимая, что не может давать отчёт своим словам и действиям, словно она находилась в чужом теле и была всего лишь наблюдателем.       Когда девочка сообразила, что достичь своей цели не получается, она спрыгнула с кровати. На своих коротких ножках она подошла к тумбе и схватила фотографию, звонко смеясь. Девочка проводила пальцем по лицу блондинки, что-то неразборчиво бормоча.       После, она резко развернулась, побежав к выходу из комнаты. Мельком, девочка повернула голову на большое зеркало. Люмин узнала саму себя, очень маленькую. Такую себя она видела лишь на фотографиях. Глаза так ярко сияли, а улыбка ослепляла. Пухлые, нежные щечки немного покраснели, когда ребёнок искренне улыбался. Что-то внутри содрогнулось. Вспоминая нынешнюю версию себя, с синяками под глазами, уставшим видом, натянутой улыбкой, Люмин совсем не понимала, как из такого жизнерадостного ребёнка получилось то, что получилось.       Девушка лишь наблюдала за действиями самой себя, пытаясь овладеть телом, но все было тщетно. Она могла только рассматривать свою старую квартиру, которую помнила в далеких очертаниях прошлого.       Вокруг все было таким же светлым, как и в комнате. Будто в квартире поселилось тёплое солнышко, которое никогда не потухает и только освещает все нежными лучами. Вещи казалось таким интересным, начиная от ковров, заканчивая необычными люстрами на потолке. Хотелось поиграть со всем подряд, словно это были не обыденные предметы интерьера, а забавные игрушки.       "Именно так видят мир дети?" — Задавалась вопросом Люмин, пока неслась по длинному коридору. — Папа, папа! — Кричала девочка, завернув в кухню.       Вдруг, она резко остановилась. Жизнерадостная улыбка постепенно спадала с ее лица. Она заметила мужчину, который сидел за кухонным столом, склонив голову так, что его лица не было видно.       Вмиг все вокруг стало меняться. Стены странно поплыли, а воздух стал приобретать темно-фиолетовый оттенок. Дышать вдруг стало тяжело, без особой на то причины. В воздухе витал едкий запах алкоголя, который ненавидела девочка.       Люмин медленно приближалась мужчине. Подходя все ближе, аура вокруг него становилась все темнее и темнее, приобретая разные оттенки синего и пурпурного. Странный шум бил в уши, когда девочка подошла почти вплотную. Звук пожирал изнутри, заставляя сердце сжаться в ожидании самого худшего. — ..Папа? — Как только из ее уст вырвалось это слово, все звуки резко затихли. Рука Люмин все сильнее сжимала семейную фотографию.       Мужчина медленно приложил руки к лицу, протирая глаза. С его щёк скатились последние скупые слёзы, которые он старался не показывать. — Что такое? — Хрипло спросил он. Хоть его голос и казался грубым, тяжёлым, томным, он был родным. Таким родным. Она не слышала его так давно.       Люмин совсем не помнила лицо своего отца, ведь не запомнила ничего из своего детства. Ее мозг просто вытеснил плохие воспоминания, но ей было так интересно вспомнить хоть что-то.       Наконец, он взглянул на девочку. Она с трепетом ждала увидеть лицо отца, но ожидания не оправдались. Разглядеть можно было лишь его подбородок, обросшие щетиной щеки и слегка припухлые губы, а все выше словно замазали бежевой краской. — Папа… Почему ты плачешь? — Невинно спросила девочка, глядя на лицо мужчины. — Ха-ха.. Спрашиваешь, почему я плачу? — Мужчина взял рюмку со стола и выпил содержимое, так и не ответив на вопрос. Девочка так хотела поднять ему настроение, ведь не любила, когда близкие люди плачут. — Папа, все будет хорошо! Смотри, это мама и ты! Вы тут улыбаетесь, почему ты не можешь улыбаться так же? — Проговаривала девочка, тыкая в лицо отца фотографию.       Мужчина резким движением выхватил фото из маленьких ручек. Он с полминуты молча вглядывался в неё, тихо всхлипывая. Люмин с трепетом и легкой улыбкой ожидала его реакции, но он стал рвать фото на части, будто голодный пёс набросился на еду. — Что ты делаешь?! — Люмин присела на корточки и стала собирать маленькие кусочки фотографии.       Поняв, что это бессмысленно, она вновь взглянула на мужчину. Он молча наблюдал за действиями дочери, боясь пошевелиться. Он понимал, что был слишком пьян и просто боялся нанести вред маленькой девочке.       "Не спрашивай, прошу, не спрашивай.. Он слишком пьян..." — …Где мама? — Будто специально спросила Люмин. Мужчина лишь сжал руки в кулаки, услышав это. — Мама ушла. — Сквозь зубы ответил отец. — Когда она вернётся? — Он не отвечал. Мужчина пытался сдерживать себя из последних сил, но получалось это плохо. — Пап, давай, когда она вернётся, мы снова пойдём в парк! Мы купим мороженое! Мне клубничное, а братику шоколадное! А какое мама любит, я не помню! А потом, а потом, мы можем пойти на детскую площадку. А потом, мы можем поиграть в снежки. Мама любит играть со мной в снежки! — Неугомонно лепетала она до тех пор, пока отец резко не встал из-за стула. — Какая же ты глупая… Ты все ещё ребёнок, даже не осознаёшь того, что случилось! — Его голос становился все громче, но Люмин продолжала смотреть на него, не отрывая взгляд.       Мужчина тяжело дышал, склонившись над девочкой, которая была в два раза меньше него. Янтарные, словно кукольные глаза сверлили его. Она просто молча и виновато разглядывала самого близкого человека в мире, который прямо сейчас озлобленно смотрел на неё в ответ. Ребёнок готов был простить родителю любую оплошность, любое обидное слово, ведь у неё больше никого не было. — Пап, все хорошо. Мы подождем, пока мама вернётся. Она мне обещала, — В ее голову резко ударили слова матери перед самой смертью.       Когда женщина сказала дочери, что «уходит», она в который раз спрашивала: «Когда ты вернёшься?». Мать с легкой улыбкой отвечает: «Я вернусь, когда пойдёт снег.» и в последний раз погладила дочь по светлой макушке. Ее мама всегда видела, как радуется дочь, когда идёт снег. Ей всегда нравилось валяться в сугробах, ловить языком падающие снежинки, кидаться в брата снежками. Но она понимала, что больше не вернётся. Она говорила об этом дочери, но та лишь спрашивала снова и снова, поэтому женщина решила наделить ребенка ложной надеждой. Девочка каждый раз вспоминала ее слова, когда видела на улицах белый снежок. — Папа, она обещала! Она говорила, что вернётся, когда пойдёт снег. Нам нужно ещё немного подождать, пока выпадет следующий снег. — Спокойно произносит девочка, а на ее лице вновь засверкала лучезарная улыбка. — Глупая… — Сквозь зубы рычит мужчина. — Глупая! Как ты не понимаешь?! Это значит, что она никогда не вернётся! Снег идёт каждый год! — Мужчина срывается на крик. Он вновь и вновь повторяет это, а его голос становится все громче, что больно бьет по детским ушам. С каждым разом, маленькое сердечко сжимало все больше и больше.       В её груди горел маленький лучик надежды на то, что она вновь сможет увидеть маму, но в какой-то момент своей жизни Люмин ясно осознает, что на самом деле произошло в тот момент. Когда это все же случится, желание стать врачом станет ещё тверже, сильнее. Она будет все больше хотеть избавить мир от слез и страданий. Может, из-за болезней разбилось столько целей и мечтаний светлых людей. Может, кто-то прямо сейчас горюет так же, как ее отец. — Почему ты.. Почему ты даже сейчас улыбаешься?! — Спрашивает он, заметив, что дочь все ещё глупо улыбается. Она улыбалась, но ее глаза были такими грустными, что совсем не замечал отец. — Мама говорила мне, чтобы я всегда улыбалась. — Тихо-тихо произносит Люмин. — Папа, я не думаю, что мама была бы счастлива, если бы увидела тебя таким… злым. Не кричи, пожалуйста. Хотя бы ради мамы. — После ее слов, отец тут же изменился в лице. Он перестал кричать. Мужчина прокручивал в голове слова дочери, осознавая, что только он в этот момент был действительно глуп.       Отец тут же упал на колени перед дочерью, отчего та немного вздрогнула и отошла на шаг. Он слезно извинялся, хватаясь, казалось, огромными ладонями за хрупкие плечи девочки. Он редко так срывался на неё. В глубине души он безумно любил свою дочь и она, безусловно, знала об этом. — Папа, не переживай. Я всегда прощу тебя, что бы ты не сделал. — Отвечает она, обнимая своего отца. Сейчас, запах алкоголя ещё больше ударил в нос, но она не отошла ни на шаг, продолжая обнимать. — Доча.. Ты так похожа на свою маму. Она была такой же доброй и умной… — Всхлипывал мужчина, поглаживая маленькую голову девочки. — Так жаль, что ты тоже умрешь. — Сорвалось с его языка. — Умру..? — Девочка тут же оторвалась от него, взглянув на отца. Хоть вместо лица у него было лишь размытое пятно, Люмин ощущала, как он смотрит на неё с жалостью и сочувствием, что ненавидела больше всего. — Ты тоже умрешь от этой болезни. Что бы ты не делала, это рано или поздно произойдёт. — Нет, папа, ты не прав. Я стану врачом и спасу себя и брата. — Девочка бьет кулаком себя в грудь, пытаясь показать серьёзность своих намерений. — Хах.. Что бы ты не делала, ты все равно умрешь. Это твоя судьба, дочь. — Продолжает он, но его язык заплетался от алкоголя.       "Как… Как он может говорить такое ребёнку?! Пьяный.. Пьяный черт. Как ты можешь говорить такое своей же дочери…" — Как ты можешь говорить такое своей же дочери… — С лица девочки все же спала улыбка. Она поняла, что наконец может совладать собой и говорить все, что захочет. — Как ты можешь говорить мне такое! Я не умру, я буду сильной до конца. Я найду лекарство, я найду. Я буду жить ради Итэра, я найду для него лекарство, если у него тоже проявится болезнь! Я буду жить.. ради Дилюка! Я не хочу, чтобы он стал таким же, как и ты! — Ее детский голос срывался на крик. Люмин повторяла это все громче и громче, пытаясь убедить отца. А может, она пыталась убедить себя. — А ты думаешь, что ты нужна Дилюку? — Эти слова эхом прозвучали в ее голове. Голос больше не был похож на голос отца. Он больше не казался родным. Он казался чужим, жестоким, будто этот голос – воплощение всех ее страхов и навязчивых мыслей. — Ты никто для него. Но если ты сблизишься с ним и он вдруг полюбит тебя – в конце концов он будет так же страдать, как и твой отец, когда под землёй тебя будут доедать черви.       Образ отца перед ней стал постепенно испаряться, как и все вокруг. Стены вдруг стали рушится, а к Люмин тянулась странная, очень темная аура, затягивая ее в омут кошмарных мыслей. — Не.. Нет. Не говори так. Я выживу и ему не придётся страдать! — Люмин схватилась за голову, закрывая уши, пытаясь не слышать того, что говорит голос. — Ты ведь боишься смерти, не так ли? — Нет. Я давно приняла свою судьбу, к которой меня с самого детства готовил отец. — Ты стала врачом, потому что хотела, чтобы люди помнили тебя? Ты хотела быть хорошей для всех, помогать всем, чтобы у тебя было больше знакомств. Но сколько бы у тебя не было друзей и знакомых, в гробу ты все равно будешь лежать одна. Для тебя все равно один конец. — Прекрати..       С малого возраста Люмин всегда восхищалась врачами, которые так сильно боролись за жизнь ее мамы. Она безумно хотела стать врачом, чтобы помогать людям, чтобы видеть их улыбки, чтобы сделать мир хоть немного лучше. Чтобы спасти брата. Спасти брата от такой же судьбы, как и у матери. Она молилась за него каждую ночь, чтобы болезнь перешла именно на неё, а не на любимого брата, которого ценила больше жизни. Ее молитвы были услышаны. — Это твоя судьба. Ты умрешь в полном одиночестве. Лишь слёзы твоих друзей будут капать на землю возле твоей могилы. Слёзы Дилюка.       Люмин жмурилась все больше, пытаясь не обращать внимания на жестокий голос. Хотелось прямо сейчас спрятаться, молится, исчезнуть, раствориться на атомы, лишь бы не слышать всего этого. Все самые сокровенные страхи вылезли наружу и медленно пожирали ее. Слова цеплялись за тело, будто колючки, доставляя невыносимую боль. — Нет.. Я не хочу, чтобы он плакал. Я не заслуживаю его слез. — Ее голос переходил на хрип. — Я не заслуживаю его. Я не достойна его слез.. — Не хочешь, чтобы он плакал? Тогда сделай так, чтобы он ненавидел тебя. — После этих слов, последовала темнота.       Слышалось лишь тихое, медленное «тук-тук..» которое с каждым разом становилось тише. Вокруг была лишь непроглядная темнота и холод. Ее сердцебиение становилось все тише и тише. Взглянув чуть ниже, в районе груди она заметила маленькое, красное свечение, которое с каждой секундой становилось все тусклее. Оно тухло на глазах, но все ещё билось из последних сил.       "Не хочу умирать."       Девушка резко вскочила в холодном поту. Она тяжело дышала, сжимая белую простынь рукой. — Я найду лекарство.. — Шептала она, тяжело кашляя. — Я смогу.. — Она чувствовала, как глаза постепенно становились влажными. С ресниц вот-вот сорвутся первые слёзы, как вдруг ее кто-то обнимает, прижимая к себе и заключая в самые тёплые объятия. — Ты сможешь. — Спокойный, немного хрипловатый, но такой нежный голос прозвучал прямо над ухом.       Длинные, алые волосы падали на ее белоснежную рубашку. Сильные руки сжимали худое тело девушки. Она ощущала его дыхание прямо в свою макушку. — Дилюк..? — Тихо прошептала Люмин, обхватывая мужчину. Ей так не хватало этих слов от родного отца, который сразу после смерти матери настраивал ее на то, что для неё в любом случае будет один конец, что бы она не делала, как бы не старалась. С ее ресниц сорвались первые слезинки. — Все хорошо, это был кошмар. — Тихо продолжал он, поглаживая девушку по голове, сильнее прижимая к груди. — Ты бормотала во сне что-то про отца и лекарство. Что тебе снилось..? — Я.. Мне… — Ее голос стал дрожать, а сама она из-за сбитого дыхания не могла внятно сказать и слова.       Мутный осадок остался на душе после кошмара. Хоть она и увидела момент из своего детства, после была один на один со своими страхами. Но даже сейчас, осознавая, что все хорошо, чувство тревоги не спешило её отпускать. — Извини. Можешь не отвечать. — Парень аккуратно приложил руку к её щеке, нежно смахивая одинокие слезинки. — Это пустяки, извини. — Нет, — Дилюк аккуратно взял лицо девушки за подбородок и поднял на себя. — Я не знаю что твориться в твоей жизни, но я уверен, что это важно. Я постараюсь быть рядом в любой ситуации. — Он разглядывал ее немного опухшее, после слез и долгого сна, лицо. Стеклянные глаза бегали по его лицу, пытаясь найти долю лжи. — Почему?       "Потому что я ценю тебя. Я вижу, как тебе тяжело и как тебе нужна помощь, будто всю жизнь ты несёшь на себе непосильную ношу. Позволь разделить эту тяжесть, чтобы тебе стало легче. Чтобы ты искренне улыбалась." — Потому что ты мне.. — Он замялся и сразу же отвёл взгляд. — Ты напомнила мне себя в прошлом. — Казалось, что это совсем не то, что он хотел ответить изначально. — Спасибо тебе. Я даже не знаю, чем тебе отплатить… — Она нервно посмеялась, протирая влажные глаза. — Поговорим об этом тогда, когда тебя выпишут. — Сдержанно ответил парень. — Вот как. Значит, мне все же придется… Стоп, выпишут? Сколько я спала? — Несколько часов. — Фух. Значит, все не так плохо. — С облечением вздохнула девушка. — Почему ты потеряла сознание в таверне? Сколько бы я не спрашивал врача, он так и не ответил на мой вопрос. — Люмин молчала. Она не знала, какую отговорку придумать, чтобы Дилюк поверил. Девушка понимала, что в таком состоянии точно не сможет соврать правдоподобно.       Будто спасая ее от вопроса, в палату кто-то вошёл. Перестав прижиматься к парню, Люмин взглянула в сторону двери. К ним уже шёл Альбедо, попутно перебирая какие-то записи. — Люмин, очнулась? — Спросил врач, поглядывая на пациента. — Теперь, Вы наконец расскажите, почему Люмин потеряла сознание? — Дилюк тут же встал с койки и подошёл вплотную к Альбедо, серьёзно глядя в голубые глаза. — Передозировка препаратом, — Спокойно отвечает парень, но уже увидев на себе жалобный взгляд Люмин, он тут же продолжил. — Передозировка лекарством от головной боли. Люмин выпила слишком много таблеток, поэтому с ней такое случилось. — …Разве такое может быть? — С недоверием спрашивал Рагнвиндр, косо подглядывая на врача. — Сколько таблеток она выпила? — Мужчина, кем Вы являетесь для пациента, чтобы спрашивать такие вещи? — Какая разница? Мне нужно знать. — Пациент не хочет, чтобы Вы знали это. — Сразу после его слов, мужчина взглянул на Люмин. — Дилюк, я расскажу тебе позже, почему я выпила столько.. таблеток от головы, хорошо? — Он ещё несколько секунд молча смотрел прямо в глаза девушки, после чего кратко кивнул. — Покиньте палату, пожалуйста. — Строго произнёс врач, указывая на дверь. — Я зайду вечером. — Кратко бросил он. Даже не взглянув на Люмин, Рагнвиндр вышел из палаты. В груди девушки осталось странное жжение, будто она чем-то обидела Дилюка.       "Может, он обиделся потому, что я заставила его переживать за меня? Или потому, что я не рассказала ему? Ну, я была без сознания всего несколько часов.." — Теперь, мы можем поговорить с тобой наедине, — Альбедо, не глядя на Люмин, все ещё перебирал бумаги, готовясь задавать вопросы. — Почему ты не рассказала ему? — А должна? Я не хочу, чтобы он знал. Не хочу, чтобы он переживал. — Твёрдо произносит блондинка, отводя взгляд в сторону. — Хорошо, это твоё решение, и я подыграл тебе, сказав, что у тебя передозировка таблетками. Дальше, ты выкручивайся сама. Но все же, мне интересно. Кто для тебя этот мужчина? — Альбедо видел, как Люмин затрудняется ответить, поэтому продолжил. — Тебе следует ценить его. — Что? — Переспросила она, уже глядя в глаза врача. — Этот мужчина все время расспрашивал о твоём состоянии, очень хотел узнать, почему с тобой случилось это, но я отказывался отвечать. Именно он принёс тебя на руках без сознания. Также, он все эти дни приходил к тебе. — Монотонно рассказывал он. — Стоп, «все эти дни»? — С недоумением произнесла она. Только тогда Альбедо поднял взгляд на неё и вопросительно посмотрел на неё сквозь очки, приподнимая одну бровь. — Ты была без сознания почти два дня. — Глаза девушки округлились. Она то открывала рот, то закрывала, не зная, что ответить. — Этот мужчина был с тобой все время, ожидая, пока ты проснёшься. Думаю, если бы можно было, он бы и ночевал в твоей палате, а ты даже не потрудилась ответить на его вопрос. Он ожидал, пока ты придешь в себя, чтобы наконец не быть в неведении. — Альбедо смотрел на неё с осуждением, неодобрительно качая головой. — Поэтому я говорю ценить его. Даже твой одноглазый друг так сильно не переживал за тебя, как этот мужчина. — Неужели.. Из-за прототипа я лежала без сознания так долго? — Я тебе говорил, что могут быть серьезные последствия, если он не подойдёт тебе, а тем более в большом количестве, но ты вколола целый шприц. Я до сих пор осуждаю тебя за это. У тебя медицинское образование. Ты сама должна была понимать, как это опасно, — Сквозь зубы говорил он. — Мы продолжим тестировать прототипы и искать лекарство только при условии, что таких детских выходок больше не будет. Я не допущу, чтобы мои пациенты были под угрозой. — Такого не повториться. — Она тяжело вздохнула. — Когда мы сможешь протестировать следующий прототип? — Как только твой организм придет в норму. Отдыхай. — Альбедо молча направился к выходу из палаты, оставляя Люмин наедине с мыслями.       "Неужели, Дилюк все это время сидел со мной? И почему он сказал, что я была без сознания всего несколько часов? Почему он все время рядом, если я для него буквально никто? Это из-за его обещания быть всегда рядом? Или он делает это только потому, что ему жаль меня? Или потому, что я и правда напомнила ему самого себя. А может, я ему.. нравлюсь?" — С этими мыслями она посмотрела в окно, на улице шёл небольшой снег. Маленькие снежинки кружили в воздухе, завораживая. Совсем скоро начнётся зима и настоящие холода.       "Мой сон был таким ясным и правдоподобным… Это были мои воспоминания, которые засели в самую глубь сознания. Так значит, моя мама обещала мне, что вернётся, когда пойдёт снег… Хах, только дала ложную надежду ребёнку." — В голове девушки всплывали воспоминания о том, как её отец был подавлен после потери любимой. — "А вдруг, я и правда небезразлична Дилюку? Что тогда? Он будет так же плакать? Я не допущу этого. Я вижу, как он стал переживать лишь от одного потери сознания, поэтому я не расскажу ему о болезни, чтобы он не расстраивался и не переживал.."       Девушка не могла выбросить из мыслей маленькую себя. Такую счастливую, жизнерадостную. Она так хотела быть такой же и сейчас. — Теперь, я полностью осознаю, что мне осталось так мало. Я постараюсь прожить свой остаток жизни счастливо. — Шептала она сама себе.       Люмин легла на мягкую койку, смотря в потолок. В голове невольно всплывали слова странного голоса: «..Тогда сделай так, чтобы он ненавидел тебя.»       "Но с Дилюком я чувствую себя так хорошо, спокойно и радостно.. Он со мной тоже, ведь так? Буду немного меньше работать и попробую провести с ним побольше времени.. Интересно, он думал обо мне в плане девушки? Я выгляжу для него хоть немного привлекательно..? Хах, наверное, я эгоистка, раз думаю о нем в таком плане, несмотря на то, что скоро я уйду. Но я точно не могу сделать так, чтобы он ненавидел меня. Пока не могу."