Ветер в моих руках

      Кадзуха с трудом открыл глаза, борясь с желанием провалиться обратно в сон. Голова болела, хотелось приложить к ней что-нибудь холодное, хотя бы руку, лишь бы прошло, но Каэдэхара почувствовал, что не может двигаться. Ноги связаны, руки — от предплечий до запястий — тоже, где он, чёрт возьми? Зажмурившись, он пару раз мотнул головой, затем открывая глаза в попытке вновь сфокусировать зрение. Бегло окинув незнакомую комнату взглядом, Кадзуха заметил до боли знакомый силуэт, сидящий за столом боком к нему. Ронин нахмурился — он всё вспомнил. Его нашли, его догнали, его застали врасплох. Рана на боку ноет до сих пор, и Кадзуха точно помнит, что сам он не успел бы её залечить. Сейчас же, однако, она была обработана на совесть, ещё и умело перевязана.       Сконцентрировавшись на ощущениях, Кадзуха почувствовал, как за спиной его руки были опутаны верёвками дважды: одна стягивала запястья, другая же фиксировала предплечья и плечи, не давая даже согнуть руки в локтях. Обе ноги были привязаны к ножкам стула. Как предусмотрительно со стороны детектива. Послышалось тихое шуршание одежды — Каэдэхара пытается ослабить верёвку на предплечьях — и это привлекает внимание Сиканоина, который тут же отвлекается от бумажной документации и поворачивается к пленённому им парню, ловко развернув стул спинкой к ронину. Он кладёт руки на спинку стула, а на них голову, внимательно вглядываясь в чужие алые глаза, и улыбается хитро, даже почти дружелюбно, если бы не гнетущая обстановка.       — И снова здравствуй, Каэдэхара, — звучит так, словно детектив смакует фамилию Кадзухи на языке. В последний раз он назвал того по имени, казалось, когда они впервые раскрыли дело вместе, после празднуя это за чашкой чая. — Как голова? Просил же не сопротивляться. Уж извини, я слишком долго гонялся за тобой, чтобы позволить выскользнуть из моих рук, — от напускной заботы со стороны Хэйдзо Кадзухе хочется закатить глаза, но он просто продолжает смотреть сквозь него. — О, Архонты, ты только представь как взлетит моя востребованность в комиссии Тэнрё. Конечно, без меня они бы ни одно дело не смогли раскрыть, а теперь… Я уверен, после такого мне захотят впарить какую-нибудь высокую должность или, может, премию… Хотя, я не нуждаюсь в поощрении от своего начальства, — Хэйдзо даже не пытается как-либо скрыть свой восторг, наслаждаясь моментом триумфа. Скромность явно ему не присуща. — Знаешь, я ждал здесь всё время, пока ты был в отключке. Не позволю кому-либо вытащить из тебя хоть слово, пока сам не получу столько, сколько мне нужно, — его глаза буквально светятся от того, как он упивается происходящим. Самый разыскиваемый преступник Инадзумы, который, подобно ветру, выскальзывал из рук подчинённых сёгуна всё это время, сейчас скованный по рукам и ногам сидит перед детективом. Настоящий трофей.       Кадзуха ничего не отвечает, лишь позволяет тяжёлой голове опуститься вниз. Он выдыхает скопившийся в лёгких воздух.       — Если бы ты не потерял бдительность, то вряд ли бы находился здесь. Довольно досадно, правда? Самурай обязан быть внимателен к каждому шороху, — говорит детектив, растягивая абсолютно невинную улыбку шире. Он знает, о чём говорит, ведь Кадзуха слишком рано уверил себя, что оторвался от преследователя. — Найти твоё убежище оказалось непросто, но это того стоило. Жаль, мне не посчастливилось увидеть выражение твоего лица, когда ты осознал, что попался.       Кадзуха облажался, причём облажался абсолютно во всём. Позволил себе совершить поспешные действия и не позаботился о том, чтобы держать выход из убежища в поле своего зрения. Не подумал о том, что шум в ушах, вызванный приливом адреналина после полученного ранения и долгим бегом, помешает ему услышать преследователя буквально за его спиной. Каэдэхара корил себя за то, что не успел схватиться за оружие, отразить атаку. За то, что не смог уследить за детективом и вовсе не заметил, когда тот успел оказаться так близко и вырубить одним точным ударом…       Где Глаз Бога?       Кадзуха внезапно встрепенулся, пытаясь обернуться и посмотреть, висит ли за его плечом магический артефакт. Его нет. Как нет и излюбленного красного шарфа. Неудивительно, что Кадзуха не смог использовать силу стихии сразу. Будто в подтверждение своих мыслей, он услышал смешок со стороны Сиканоина. Голова вновь разболелась от резких движений. Насколько же сильно его ударили? Дыхание Кадзухи было тихим, но довольно тяжёлым — ныла перевязанная рана на боку, и голова отдавала пульсирующей болью с каждым ударом сердца. Однако ронин удостоил детектива лишь коротким взглядом, после чего вновь прикрыл глаза, чуть нахмурив брови, и опустил голову вниз. Нет уж. Он не собирается давать детективу то, что ему нужно. Он будет молчать.       — Что-то потерял? — усмехается Хэйдзо, ладонью подпирая щёку. Наблюдать за таким беспомощным ронином — одно удовольствие. — Не суетись так, голова будет болеть. Он там, — детектив жестом указывает в противоположный угол комнаты, где на столе находился небольшой сейф. Кадзуха лишь на мгновение поднимает взгляд, прослеживая движение руки детектива. — Тебе повезло попасться в мои руки, иначе ты мог бы попрощаться со своей драгоценной стекляшкой. Да и наблюдать за тем, как твои прекрасные глаза теряют свой блеск… Нет, я не настолько жесток. Ты ведь самый ценный трофей за всю мою карьеру детектива, Каэдэхара. Твоя поимка многого мне стоила.       Ронин, не смотря на буквально пожирающего его глазами детектива, вновь опускает голову и смотрит куда-то в пол. Под таким внимательным изучающим взглядом было сложно подавлять желание сдвинуть привязанные к ножкам стула ноги вместе, но Кадзуха пока мог совладать с собой, пусть это и не имело особого смысла — всё равно бы не смог, верёвки помешают. Причина, по которой детектив не позволил подчинённым сёгуна изъять его Глаз Бога, Каэдэхаре не известна. Возможно, дело в их старой дружбе, ведь детектив точно помнит, как пару раз привлекал Кадзуху к себе в напарники, восхищаясь его умением понимать природу. Однако нельзя исключать, что он использует его «стекляшку» как рычаг давления, словно даёт надежду на то, что мечник сможет уйти, рассказав всё, что требуется. Нельзя терять бдительность.       Руки начинали затекать, верёвки давили, но избавиться от них не представлялось возможным. Если бы только узлы были затянуты пониже… Каэдэхара попытался утешить себя мыслью, что триумф детектива закончится только лишь на его поимке. Вряд ли Сиканоин сможет разговорить его. Так ведь?       — Не думал, что ты такой молчаливый, Каэдэхара. Надеюсь, во время нашего допроса я смогу насладиться твоим голосом. Как и в старые добрые времена, когда ты сочинял свои стишки, глядя на море, — слышится шуршание одежды и короткий скрип стула, который вновь повернули, уже в правильную сторону, и подвинули поближе к Кадзухе, куда детектив садится в следующее мгновение, забрасывая одну ногу на другую. — Ну что ж, расскажи, какой у тебя был мотив, когда ты попытался сорвать дуэль, помешав церемонии изъятия Глаза Бога?       Ронин ничего не говорит. Нет, этот детектив не получит и крупицы того, чего так сильно желает. Кадзуха сжимает кулаки крепче, впиваясь ногтями в кожу. Хэйдзо ухмыляется.       — Молчи сколько влезет, у нас ещё много времени, — детектив устраивается удобнее, заводя руки за голову. Он медлит, всё ещё сохраняя надежду на добровольный ответ, но, как и ожидалось, ронин ничего не говорит. Сиканоин слегка наклоняется вперёд, убирая руки из-за головы и складывая их в замок, — Ты пришёл туда за своим другом, верно? — Хэйдзо буквально чувствует как дыхание Кадзухи замирает. Он определённо попал в одну из его самых болезненных точек. Вскрывать чужие раны прошлого, с точки зрения морали, отвратительно, но как рычаг давления — просто идеально. Делать этого не хотелось, но пришлось. — Юноша, что бросил вызов Кудзё Саре. Томо, кажется? К слову, его стекляшка тоже в этом сейфе.       Каэдэхара лишь плотнее сжал губы, пытаясь дышать так же ровно, как до упоминания его друга. А как он вообще дышал до этого? Слова детектива бьют резко и в самый центр мишени, сотканной из дурных воспоминаний, что всё никак не получалось окончательно отпустить. Он всегда умел найти слабое место у любого человека, достаточно было лишь пары минут общения, чтобы детектив понял, что его собеседник из себя представляет. В каком-то роде, Кадзуха всегда восхищался этой его способностью с самого момента их знакомства. Ронин поднимает глаза на детектива, только чтобы в то же мгновение стиснуть зубы сильнее и отвернуться в сторону. Брови вновь дрогнули и нахмурились. Нужно держаться. Томо так просто точно не сдался бы. Кадзуха глаза закрывать не стал, начав искать что угодно в этой комнате, что можно было бы использовать для побега, но взгляд то и дело цеплялся за маленький сейф с его Глазом Бога.       Каэдэхара не бросал незаметные, как ему казалось, попытки избавиться от верёвки на руках. Не выходило, ожидаемо. Но, сосредоточившись на изучении доступного ему участка верёвки, было чуть проще отвлечься от гнетущей ауры детектива, который продолжает давить на едва затянувшуюся рану его прошлого, которая вновь начала кровоточить. Только вот, её, увы, бинтом не перевяжешь.       — Один решил выступить против охотников за Глазами Бога. Хотел стать голосом народа? — Кадзуха прикусывает губу, пытаясь физической болью заглушить душевную, что, казалось, только-только смогла слегка успокоиться. — Сказать честно, я им восхищён. Довольно смелый поступок, но слишком безрассудный. Вы же были близкими друзьями. Неужели он не сказал тебе о том, что собирается сделать? — Хэйдзо локтем упирается в бедро, ладонью поддерживая щёку. Он замечает как напрягаются плечи Кадзухи. Ронин молчит, но его дыхание слишком неспокойное. — А ты и сам не из робкого десятка, Каэдэхара. Не каждому хватит смелости сорвать церемонию дуэли и выкрасть Глаз Бога перед сёгуном и, к тому же, сбежать от её подчинённых.       Чёрт…       Нельзя, чтобы эмоции взяли над Кадзухой верх. Томо всегда достигал поставленной цели, Томо всегда действовал, согласно своим принципам.       Но почему он даже не сказал, что собирается отправиться на верную смерть? В голове не укладывается, они ведь были словно братья друг для друга.       Погрузившись в печальные мысли о безрассудном друге, Кадзуха не сразу заметил, как изменился в лице, сделался грустным, тут же, однако, возвращая напускную серьёзность в надежде на то, что детектив ничего не заметил. Блуждающий по помещению взгляд вновь задерживается на сейфе, остальная мебель едва ли представляет какой-то интерес. Ключ наверняка только у Хэйдзо. Вниманием ронина завладел вновь зазвучавший голос детектива. Взглянув на его лицо, подумалось, что тот тоже погрустнел, вспоминая старого товарища. На мгновение Кадзуха ловит себя на мысли, что надо бы посетить могилу его друга и проститься с Томо. Если, конечно, мечник покинет это место живым и с обоими Глазами Бога.       — Жаль, что команда «Алькора» больше не сможет увидеть своего очаровательного поэта, любящего проводить время на голове дракона, греясь в лучах полуденного солнца. Кажется, для капитана Бэй Доу ты стал, как сын родной. Ты ведь и попрощаться не успел, не так ли? Ах, что же она подумает? — Хэйдзо вмиг веселеет и театрально вздыхает. Кадзуха бросает на него быстрый взгляд, но даже так детектив успел различить плещущееся отчаяние в глазах ронина. — Нам обоим будет легче, если ты пойдёшь навстречу следствию. Тебе просто нужно подтвердить или опровергнуть мои догадки.       Кадзуха прикрывает глаза, всё так же повернув голову в сторону, и едва заметно качает головой из стороны в сторону, как бы говоря самому себе: «Нет уж. Молчание — значит молчание.»       Держать глаза закрытыми — плохая идея. Сразу, словно наяву, всплывают яркие картинки ненужных воспоминаний. Он надеется, Бэй Доу не будет сильно переживать за его внезапную пропажу. Знает ведь — дух путешествий у мечника в крови. Интересно, попытаются ли они его спасти? Почему-то ронина грызли сомнения на этот счёт. Едва ли у них были шансы узнать об этом, ведь душа парня лежит к жизни скитальца, и он, словно ветер, всегда появлялся из ниоткуда, будто всегда там был, и исчезал в никуда, будто вовсе никогда не существовал. Это позволяло ему почувствовать себя по-настоящему свободным в своих странствиях.       Со стороны Каэдэхары вдруг послышался резкий болезненный выдох через нос — рана на боку опять дала о себе знать. Взгляд вновь зацепился за бинты на пояснице, которые, как оказалось, свежими уже не были — пропитались его собственной кровью. Интересно, что бы с ним сейчас было, останься он в своём укрытии практически без медикаментов.       Но зачем детектив сделал это? С чего бы ему ухаживать за ранами преступника? Кажется, что и другие ранения даже небольшие, он тоже обработал. Зачем же? Пытается завоевать доверие? Или, может, в нём проснулась жалость к бывшему временному напарнику?       От Хэйдзо не скрывается болезненный вздох, сорвавшийся с чужих губ, и он опускает взгляд на перебинтованную рану. Он, ничего не говоря, лишь тяжело вздыхает и встаёт, повернувшись к своему столу. Пользуясь случаем, Кадзуха поднимает голову, глядя на спину оппонента пару секунд, будто убеждаясь, что у него точно нет глаз на затылке, после чего взглядом возвращается к сейфу в надежде, что «стекляшка», как её небрежно называл досин, поможет ему придумать план побега. Хоть какой-нибудь. Однако, детектив находит всё необходимое и возвращается, кажется, слишком быстро, из-за чего ронин снова отворачивается от его самовлюблённой персоны. Хэйдзо закатывает глаза. «Вот же упрямец».       Сиканоин подходит вплотную к мечнику и садится на корточки рядом, откладывая чистые бинты и какое-то лекарство, судя по всему, производства профессоров медицины из Сумеру, а потому, вероятно, действенное. Он отводит края светло-серого хаори в стороны, открывая доступ к чужой ране. Кадзуха дёргается в попытке отпрянуть, на что Хэйдзо поднимает на него взгляд, успевая встретиться с поистине красивыми глазами, пока их обладатель не отвернётся снова.       — Нужно всего лишь сменить тебе повязку, Каэдэхара, ничего более, — усмехается Хэйдзо. Детектив аккуратно снимает старые бинты, откладывая те в сторону, по случайности едва касаясь чужой кожи подушечками пальцев. Смочив новые, он начинает неспеша накладывать их на рану, фиксируя узелком, на что Кадзуха тихо шипит от боли. — Потерпи ещё немного, — говорит Хэйдзо. Он замечает, как кожа под его пальцами покрылась мелкими мурашками, а мышцы живота нервно поджались. Какие бы мысли сейчас не пришли в голову Хэйдзо, он решает оставить их при себе. Пока что.       Закончив с перевязкой, детектив возвращает края хаори на законное место, избавляется от использованных бинтов и усаживается на стол, глядя на Кадзуху сверху вниз, удовлетворённый своей работой.       — Что, даже не поблагодаришь своего спасителя? — детектив издал короткий смешок, не ожидая, что ронин вообще что-нибудь ему ответит.       — Спасибо.       Внезапно для Хэйдзо, парень и правда его поблагодарил. Казалось тон Кадзухи смягчился. Неужто, прогресс? Однако, судя по голосу, отдающему хрипотцой, следовало бы принести ему воды.       Каэдэхара вновь метнул короткий взгляд на Сиканоина и непроизвольно чуть поёрзал на стуле — руки затекли. Этот детектив с верёвкой обращался явно не хуже Бэй Доу, которая безуспешно пыталась научить Кадзуху плести морские узлы, после смеясь с его неудачных попыток и похлопывая ободряюще по плечу. «Не волнуйся, малёк, научишься! Немного практики — и точно получится, будь уверен. Давай покажу ещё раз.»       Подобные воспоминания ненадолго перенесли Кадзуху подальше от злосчастной комнаты допроса, вызвали едва заметную теплую улыбку на лице, которая вскоре сменилась на лёгкое замешательство.       То, как Хэйдзо обращался с чужой раной, породило некоторые вопросы. Слишком уж бережно тот менял бинт, будучи человеком, который должен устраивать допрос, выуживая информацию любой ценой. Он мог бы воспользоваться недавно приобретённым по неосторожности ранением, вынуждая отвечать на вопросы, угрожать надавить на окровавленную рану сильнее, причиняя только больше боли. Хотя, в каком-то смысле, сидеть молча так было бы даже проще: Кадзуха знал бы наверняка, чего ждать от этого детектива. Но что-то явно было не так. Из раздумий в реальный мир его выдернул голос детектива.       — И правда, поблагодарил, — Хэйдзо с неким удивлением смотрит на Кадзуху, — Честно признаться, не ожидал. Думал, так и будешь сидеть, как воды в рот набрав. Кстати, о воде… Посиди минутку, я скоро вернусь. Никуда не уходи, — детектив подмигнул ему, ловко спрыгнул со стола и скрылся за дверью, давая шанс осмотреться получше.       В этом помещении ронин ни разу не был за всё то время, что провёл за расследованиями вместе с Хэйдзо. Те времена оставили много хороших воспоминаний. Быть может, именно из-за них Сиканоин и не использовал стандартные методы допроса? В то время, как Хэйдзо восхищался его способностью понимать природу, Кадзуха каждый раз удивлялся его выдающейся способности понимать людей. Однажды, ронин высказал свою похвалу детективу на этот счёт за бутылкой саке после очередного успешного совместного дела. Пришлось мотнуть головой, чтобы отогнать воспоминания и наконец осмотреть комнату в поисках чего-нибудь полезного.       Первым и самым крупным предметом мебели был расположенный у правой стены захламлённый документами шкаф, который, помимо различных важных бумаг, был заставлен книгами с торчащими из них закладками. Кажется, среди них Кадзуха увидел знакомое название какого-то детективного романа. Неужели такой человек, как Сиканоин, находит время читать подобное? Видимо, так и есть, хоть тот никогда не рассказывал. На единственной ранее пустующей полке теперь стояли лекарства, которыми Хэйдзо обрабатывал старшему раны.       Взгляд плавно скользил дальше, ненадолго задержавшись на столе, где в беспорядке лежали, судя по всему, различные документы и отчёты, сдвинутые слишком близко к краю и рискующие свалиться на пол. Среди прочего, на столе поверх какого-то отчёта лежала тонкая книжка. Кадзуха присмотрелся, стараясь рассмотреть название. «Дело ведёт юный детектив Киндаити». Ронин, хоть детективом не был, пришёл к выводу, что его старый друг действительно читает детективную мангу вместо того, чтобы работать, и от этой догадки он непроизвольно усмехнулся.       На тумбе из, судя по текстуре, кленового дерева, стоявшей в углу неподалёку от стола, неприметно разместился темного цвета сейф с рисунком кленовых листьев, кажется, нанесённых вручную. Неужели, детектив лично постарался над этим? Рядом с сейфом на тумбе покоились недостающие Кадзухе предметы одежды: аккуратно сложенное чёрное хаори с красно-оранжевым орнаментом, сверху красный шарф, а на нём — самурайский наплечник, прикреплённый к шарфу узлом «Агэмаки».       Повернув голову влево, Каэдэхара заметил висящую на стене пробковую доску с множеством фотографий и небольших предметов, закреплённых булавками, которые соединяли тонкие линии разноцветных нитей. В полутьме комнаты было сложно разглядеть, но, кажется, всё на доске были связано с Кадзухой — от последней его фотографии, сделанной на «Алькоре», которая, как он считал, была потеряна и унесена ветром к морю, до снимков его недавнего убежища со стороны. Он даже прикрепил туда красный кленовый лист, непонятно откуда взявшийся в это время года. Досин на удивление ответственно отнёсся к поимке своего некогда друга, случайно ставшего преступником лишь по воле судьбы.       Дверь позади открылась, тихо скрипнув, будто боясь, что кто-то её услышит, и Кадзуха вновь напрягся.       — Вот я и вернулся. Не скучал? — его голос внезапно прозвучал слишком близко, из-за чего Кадзуха на мгновение поднимает голову, встречаясь с зелёными глазами детектива, но тут же спешит посмотреть себе под ноги. — Эй, смотри. Я принёс тебе воды. А ещё таблетку от головы, выпей, полегчает. Можешь не беспокоиться, травить тебя мне ни к чему.       Каэдэхара сдержанно кашлянул и, казалось, собирался что-то сказать, но передумал. В душе теплилась надежда, что ему сейчас развяжут руки и дадут хотя бы стакан подержать самостоятельно. Принимать таблетку из его рук, однако, совсем не хотелось. Вновь прожигая взглядом пол, Кадзуха решил проигнорировать предложение. Однако, у Хэйдзо были явно другие планы. Самурай слышит тихий вздох и тут же чувствует, как чужая рука ложится на его голову, а пальцы зарываются в волосы на затылке, чуть сжимают у корней, стараясь не причинять боль, и вынуждают посмотреть перед собой. Сам детектив присаживается перед ним на корточки, чтобы их глаза были на одном уровне.       — Прекрати отводить взгляд, Каэдэхара. Когда я говорю, будь добр, смотри на меня, — в глазах плясали черти, даже взгляд отвести было сложно, потому ронин смотрел, как заворожённый. — Умница. А теперь открой рот и выпей эту чёртову таблетку. Для твоего же блага, ты ведь не хочешь мучиться от головной боли? — Кадзуха покачал головой, насколько это было возможно, после чего приоткрыл рот.       — Какой послушный, — Сиканоин дружелюбно улыбнулся, кладя таблетку ему на язык и приставляя стакан к губам, медленно наклоняя его, чтобы Кадзуха мог выпить воды. — Обязательно учту обстоятельства, при которых ты, наконец, начал слушать, что я тебе говорю.       Детектив ослабил хватку на волосах, резинка с которых сползла, рискуя упасть, и поднявшись на ноги, погладил Кадзуху по голове, пропуская пепельные пряди сквозь пальцы. Ронин попытался уйти от касания, но положение не позволило, потому осталось только ждать, когда он всё-таки прекратит.       «Как с домашним псом», – пронеслась в голове Кадзухи мысль, а взгляд на мгновение зацепился за аксессуар на шее Сиканоина, уж больно напоминающий ошейник.       — Итак, а теперь скажи мне: ты действительно ворвался в Тэнсюкаку, чтобы прервать дуэль, только из-за Томо? Торжественно клянусь, что больше ни слова про твоего драгоценного друга, только ответь на этот вопрос.       — Да.       — Поразительно! — досин хлопнул в ладоши и посмеялся. — Насколько безрассудными могут быть поступки людей, когда ими движет желание защитить своих близких.       Кадзуха слегка раздражённо покосился на детектива, не понимая, зачем ему был нужен столь очевидный ответ.       — А каким был твой друг? Наверняка смелее, чем мне кажется, — Кадзуха закатил глаза и вновь молча отвернулся, игнорируя просьбу досина смотреть на него, высказанную ранее, на что тот театрально обиделся, — Эй! Мы же договорились, что ты не отворачиваешься, когда мы разговариваем.       — По-моему, мы договорились не говорить о… о нём.       — О, так ты всё-таки внимательно меня слушал. Ладно, ладно, постараюсь унять своё любопытство к его персоне, — в ответ молчание. Приняв это за знак, что его слушают, Хэйдзо продолжил:       — Теперь по делу: «Алькор» ведь провозил контрабанду на Ватацуми? — тишина, — А уважаемая госпожа Сангономия? Какие у них с сопротивлением планы? Ну же, не молчи, мы же договорились.        Прождав какое-то время и оставшись проигнорированным, Хэйдзо раздражённо цыкает, скрещивая руки на груди, и вновь показательно дуется, словно ребёнок. Кажется, действительно придётся укротить своё любопытство по отношению к Томо, а, ещё лучше, искоренить его вовсе, ведь буквально несколькими минутами ранее своим вопросом о нём младший детектив нечаянно оборвал ниточку их маленького договора. Но это ничего, пустяк, ведь незримые шестерёнки в голове Хэйдзо уже вовсю батрачат над новым планом «Разговори, наконец, своего обожаемого Каэдэхару Кадзуху, детектив ты или тряпка половая?». Название у плана, конечно, не идеал, но кому нужно тратить силы на что-то менее вычурное? Точно не Сиканоину.       Секунды размышлений и бездействия со стороны досина кажутся Кадзухе вечностью. Но лучше бы он и дальше ничего не делал, потому что буквально в следующее мгновение парень чувствует, как пальцы детектива сжимаются на щеках Каэдэхары, заставляя запрокинуть голову наверх и вновь встретится с изумрудными глазами. Терпение у него хорошее, но не резиновое, и на ещё одну вечность в компании молчаливого пленника его явно не хватит. Опираясь свободной рукой на спинку стула, Хэйдзо наклоняется к лицу Кадзухи и шепчет, дыханием обжигая кожу:       — Я хочу услышать ответы на свои вопросы, Каэдэхара.       Юный детектив выглядел сейчас весьма угрожающе, нависая над обездвиженным парнем. Кадзуха раскрывает глаза от изумления и раздражения одновременно. Он чуть приоткрыл рот, и, казалось бы, наконец, Сиканоин дождался момента, когда он услышит голос ронина. Однако рефлексы сработали раньше, чем самурай успел это осознать.       — Эй! — Сиканоин одёрнул руку и потёр место, где секунду назад рефлекторно сомкнулись зубы Кадзухи. — Как грубо.       Каэдэхара, казалось, сам удивился тому, что сделал — ещё бы! Он, мать твою, укусил детектива, напал на зверя в его собственном логове, на его территории, ещё и не имея возможности нормально двигаться. Теперь можно только гадать, что тот с ним сделает. Убьёт? Это вряд ли, Кадзуха нужен ему живым. Ударит? Более вероятно и вполне ожидаемо, хоть он прекрасно помнит, что детектив старается избегать использования физической силы. Каэдэхара замер, унимая тревогу и успокаивая дыхание, затем посмотрел на досина исподлобья.       Что бы ни было на уме этого очаровательного ронина, исход будет явно не тем, что он ожидал. Бросив взгляд на Кадзуху, который в этот раз не спешил отводить глаза в сторону, Хэйдзо через пару мгновений вновь сжимает щёки юноши пальцами. Глядя в изумрудные омуты, Каэдэхара буквально может прочитать единственное «зря».       Ничего не говоря, Сиканоин впивается в чуть приоткрытые губы жадным поцелуем.       В этот момент ронин, казалось, перестал дышать вовсе. Он широко распахнул удивлённые глаза и что-то сдавленно промычал в поцелуй, когда Сиканоин углубил его, пользуясь заминкой Каэдэхары. Старший буквально замер, не в силах двинуться и вовсе не зная, что делать. Укусить вновь? Попытаться оттолкнуть? Отстраниться? Не получится, он ведь скован по рукам и ногам. Какого чёрта этот досин вообще делает?! Вопреки здравому смыслу, щёки залились тусклым румянцем, который, однако, незамеченным не остался.       Ощущения были слишком знакомыми, хоть ронин точно помнил, что никого не целовал. Быть может, это всё же произошло когда-то? Если так, то, вероятнее всего, в тот вечер, когда их разумы были затуманены алкоголем. Теперь мечник точно вспомнил: одним поцелуем они в тот вечер и обошлись, уснув в обнимку на футоне, а уже утром детектив не обнаружил старшего, после узнав о только что изданном указе об охоте на Глаза Бога. А на подоконник открытого настежь окна плавно опустился сорванный ветром красный кленовый лист.       Когда Хэйдзо отстранился, между ними осталась тонкая ниточка слюны, которая тут же оборвалась. Каэдэхара тяжело дышал и смотрел возмущённо, однако подал голос. Тихий, чуть хриплый от нехватки воздуха, но от того не менее радующий чужое самолюбие:       — Ты что творишь, детектив? Это уже превышение твоих полномочий, — казалось, Кадзуха был спокоен, но это лишь на первый взгляд. На деле же у него просто был такой голос. Спокойный и расслабляющий. Ронин с отчаянием отметил, что на лице младшего расплылась широкая самодовольная улыбка, и тут же с силой сжал губы, будто опасаясь, что поцелуй повторится.       — Ну вот, говорить не так уж страшно, правда? — Хэйдзо растягивает губы в невинной улыбке, вопреки хищному блеску в его глазах. — Сказать честно, мне никогда не приходилось вытаскивать из кого-то слова таким образом, но, знаешь, есть в этом нечто приятное, — он усмехается, наблюдая как лицо Кадзухи заливается очаровательным румянцем. Ронин хочет провалиться под землю или хотя бы просто спрятаться от этого голодного взгляда, но ему не позволяют этого сделать всё те же пальцы, что подцепляют подбородок и вновь вынуждают посмотреть в лицо наглому детективу. — Однако запомни, Каэдэхара, твою выходку я просто так не оставлю. Даже по старой дружбе.       — Отпусти, — Кадзуха пытается увести голову в сторону от касаний и разорвать зрительный контакт, но в этот раз подбородок держат сильнее, и приходится смотреть снизу вверх в чужие изумрудные глаза. Чёрт. В очередной раз ронин облажался, не сдержав голос. Он нервно сглотнул, теперь уже молча ожидая дальнейших действий детектива. Что он собрался делать в отместку за укус?       Постепенно дыхание нормализовалось, а румянец вовсе исчез с бледного лица, и Каэдэхара смог, наконец, хотя бы отвести взгляд в сторону, пусть и не мог повернуть голову из-за держащих подбородок цепких пальцев. Связанные руки предательски заныли, напоминая о себе. Как и рана на боку.       Вопреки каким-либо ожиданиям, детектив просто отступает, коротко хихикнув. Даже не требует ответа на свои вопросы. Он вновь садится за стол, перебирая разного рода документацию, параллельно с этим обращаясь к Кадзухе:       — Ты упрям, однако у нас ещё целая ночь впереди. А, возможно, и целая вечность. Если придётся целовать тебя в обмен на слова, я так и буду делать, не сомневайся. Нет ничего слаще, чем смотреть, как ты покорно отвечаешь на мои вопросы.       Кадзуха вновь молчит, погружённый в свои мысли. Хэйдзо продолжает работать с бумажной волокитой (или опять отлынивает от работы, тайком читая роман?), периодически поглядывая на Каэдэхару, что явно устал находится в таком положении. Стоит этой мысли возникнуть в голове, детектив встаёт из-за стола и направляется к ронину, усаживаясь на корточки перед ним.       — У меня есть предложение, — Хэйдзо указательным пальцем начинает выводить круги на колене Каэдэхары, заглядывая в чужие глаза, — Я вижу как твои руки и ноги затекли. Давай так: ты будешь хорошим мальчиком, а я тебя развяжу. Идёт?       Кадзуха настороженно наблюдает за рукой Хэйдзо, расположившейся на его ноге. Он нервно сглатывает, решаясь подать голос вновь.       — В чём подвох?       Ронин перевёл взгляд на лицо детектива, пытаясь разглядеть его истинный мотив. Не получилось. Никогда не получалось, сколько бы тот не пытался предугадать его действия. Руки вновь начинают ныть от боли, и Каэдэхара вздыхает. Как же он устал.       — Подвох в том, что тебе лучше согласиться. Или перспектива провести всю ночь в таком положении тебя устраивает? Представляешь, быть полностью уязвимым передо мной, — Хэйдзо мечтательно улыбается и коротко хихикает, ловя взгляд Кадзухи, который тот, как обычно, спешит отвести в сторону. Слова детектива слишком смущающие. Что только творится в его голове? С каждым новым словом всё хуже и хуже. — Так что, развязать тебя?       Кадзуха выдыхает, стараясь скрыть своё раздражение, и всё-таки еле заметно кивает. Детектив принимает это за ответ и заходит за спину Каэдэхары, начиная возиться с верёвками. В алых глазах мелькает недобрая искра. Кажется, это его шанс.       Когда детектив покончил с путами на руках, Каэдэхара принялся аккуратно растирать затёкшие запястья. Однако, стоило Сиканоину избавить обе ноги от верёвки, Кадзуха рывком напал на него — лишь нелепая попытка сбежать. Но старший не учёл, что ослабшие конечности и рана в боку сильно помешают ему. Снова поспешил и действовал, не подумав. Как безрассудно и опрометчиво.       Каэдэхара болезненно выдохнул, когда оказался впечатан щекой в стол с заломанными за спиной руками. Кажется, теперь он самолично окончательно отрезал себе путь к благоприятному исходу этой ночи. Ронин почувствовал, как детектив наклоняется ближе к нему, собираясь что-то сказать.       — Кажется, ты не знаешь, как ведут себя хорошие мальчики, — шепчет Хэйдзо, посылая мурашки по всему телу. — Я думал, мы смогли поладить, Каэдэхара. Ты словно вонзил мне нож в спину, — Сиканоин вновь по-детски надувает губы. Он наблюдает, как тяжело дышит Кадзуха, и ловит себя на мысли, что этот чёртов Каэдэхара, прижатый к столу, выглядит просто невероятно. — Я разочарован, милый, но, если честно, наше нынешнее положение мне определённо нравится, — детектив ухмыляется и проводит самым кончиком языка по мочке уха, сильнее напирая на Кадзуху.       От последних слов и действий Кадзуха в удивлении раскрыл глаза и чуть дёрнулся, а щёки вновь залились слабым румянцем. Уши также чуть покраснели, что было интересно наблюдать детективу со стороны. Он бросил на младшего недовольный взгляд через плечо, хмуря брови.       — А я думал, что… — он зашипел от боли в боку, вновь напомнившей о себе из-за давления, — что детективы работают, а не заигрывают с пленными.       Он пытался. Правда, пытался быть сдержанным, старался добавить издёвки в свой голос, чтобы скрыть уже более явное, чем после поцелуя, смущение. Поза была более чем вызывающей, так ещё и этот наглый детектив явно не собирался отстраняться. Дыхание и так было сбито попыткой вступить в драку, а теперь, из-за физического давления, нормализовать его было ещё тяжелее, от чего Каэдэхара был вынужден дышать ртом. Невероятное зрелище.        — Правильно думаешь, однако, — Хэйдзо вслушивается в тяжёлое дыхание под собой, — ты мой особенный пленный, ведь так ты обозначил своё положение, м? — детектив оставляет за его ухом лёгкое прикосновение губ, на что старший дёргается, чувствуя бегущий по спине холодок. Досин усмехается попыткам Кадзухи вырваться из крепкой хватки. Пускай Сиканоин и младше, однако сил у него явно побольше. По крайней мере, сейчас ронин должного отпора дать не в состоянии. — Без резких движений, Каэдэхара. Твоя рана ещё не затянулась, не нужно пачкать кровью моё рабочее место, — голос детектива становится ниже, на что Кадзуха только тяжело сглатывает. — Думаю, проявлять снисхождение к тебе ещё рано. Я верну тебя на место, но не вздумай пытаться вырваться вновь, иначе, — Хэйдзо снова напирает на ронина, который в ту же секунду болезненно шипит. Детектив шепчет: — я припомню все твои грешки, милый. Тебе же лучше хорошо себя вести и слушаться меня, понял?       Каэдэхара почувствовал, как давление на него пропадает, и в тот же миг его хватают за хаори, одной рукой также придерживая заломанную за спиной руку, и усаживают обратно на стул.       Прежде чем ронин успел снова начать вырываться, Сиканоин уже затягивал верёвку на его запястьях, решив в этот раз обойтись без дополнительной, потому что, как бы ему ни хотелось, искусство шибари отнимает достаточно много времени.       Покончив с руками, детектив обошёл своего пленника, опускаясь перед ним на корточки, чтобы привязать ноги к ножкам стула. Он прекрасно видел, как Каэдэхара подавлял желание ударить детектива. Уже пытается быть послушным.       Закончив с верёвками, Сиканоин, однако, вставать не спешил. Он продолжал сидеть буквально между ног ронина, опираясь одной рукой на его колено и придерживая голову. Другой рукой он со скучающим видом, будто задумался о чём-то, начал чертить круги указательным пальцем по колену второй ноги, иногда поднимаясь выше по бедру. Детектив поднял взгляд на Кадзуху, который всё это время настороженно наблюдал за движениями его пальцев. Молчит. Каэдэхара дёрнул ногами, насколько это было возможно, чтобы избавиться от детектива, но не вышло. Сам взгляд младшего говорил о том, насколько беспомощным и уязвимым выглядит ронин, особенно с такого ракурса.       — Мне так нравится, когда ты не прячешь свой взгляд, — говорит Хэйдзо, продолжая вырисовывать на чужом колене известные лишь ему узоры, — Тебе когда-нибудь говорили, насколько прекрасны твои глаза? — вздыхает детектив, разглядывая пару алых омутов, обладатель которых явно хочет смотреть куда угодно, лишь бы только не чувствовать на себе внимание изумрудного взора. И… Нет, не говорили.       Кадзуха не позволяет своим мыслям вырваться на волю. Лишний раз тешить эго наглого детектива, ещё чего. Или он просто опасается дрожи в своём голосе? Хотя, вероятнее всего, тот уже всё и так понял. Кадзуха прикрывает глаза. Однако буквально в следующее мгновение они широко распахиваются, потому что пальцы Хэйдзо поползли выше, пробираясь под шорты. Ронин надеется, что он просто дразнит и сейчас вновь вернётся к колену, но этого не происходит. Сиканоин скользит по ткани, обтягивающей ногу Кадзухи, как вдруг ощущает под пальцами чужую кожу, от чего ронин чуть дёрнулся. Он останавливается и поднимает взгляд вверх, встречаясь с шокированным старшим. Уголки губ детектива ползут вверх.       — Чулки? Очень интересно, Каэдэхара.       Кадзуха резко выдыхает через нос, смыкая губы плотнее. Он смотрит на детектива, буквально говоря взглядом, чтобы тот не тянул свои ручонки, куда не следует, и в подтверждение собственным мыслям дёрнулся назад, прочь от дразнящего касания.       Мгновение, и Кадзуха уже не чувствует твёрдого пола под ногами. Ронин зажмурился в ожидании глухого удара.       Ещё мгновение, и вот он уже на весу, практически лежит на полу, но не касается его. Ронина, на удивление, успел поймать детектив, нависнув над ним и придерживая спинку стула. Сам Каэдэхара медленно открыл глаза и приоткрыл рот в немом вопросе, глядя сперва в глаза Хэйдзо, а после медленно переводя взгляд на его руку, которая упиралась в пол недалеко от головы старшего. Другую же его руку он ощущал собственной спиной где-то под спинкой стула.       Чёрт, так можно было и руки сломать под собственным весом.       Кадзуха резко выдохнул, будто к нему только что вернулась возможность дышать. Он осознал положение, в котором они оба сейчас находятся, и сопоставил с действиями детектива ранее — всё это вынуждало лёгкий румянец проступить на бледном лице и ушах. Как можно краснеть в такой ситуации? Как он вообще умудрился сдержать язык за зубами?       — Чёрт, Каэдэхара, — выдыхает детектив, устало опуская голову вниз, почти что упираясь в плечо ронину. — Вот, что бывает, когда ты не слушаешься, — он вновь нависает над Кадзухой, впиваясь в его лицо взглядом. — Скажи спасибо моим замечательным рефлексам, что я успел тебя перехватить. Как бы ты продолжил махать своим мечом со сломанными руками? А, главное, как я должен был проводить допрос дальше, если бы ты ушиб голову, м? — Кадзуха поджимает губы и отводит взгляд в сторону, словно провинившийся ребёнок. Однако хитрый смешок со стороны детектива вновь привлекает внимание обратно к нему. — Но, знаешь, даже в таком положении ты выглядишь не менее притягательно, — он опять за своё! Кадзуха поджимает губы и спешит отвернуться вновь. Хэйдзо на его реакцию только хихикает. Действительно, дразнит.       Детектив всё же поднимается, аккуратно утягивая следом Кадзуху, чтобы поставить стул с ним в прежнее положение. Каэдэхара мотнул головой, стараясь убрать мешающие пряди, что ещё больше выбились из ранее аккуратной прически. Хэйдзо замечает его безнадёжные попытки и сам заправляет волосы за ухо, усмехнувшись. В тот вечер, прямо перед их первым и единственным поцелуем, перед исчезновением Кадзухи почти на два года, он точно также убирал тому волосы за ухо. Подобное воспоминание вынуждает задержать пальцы на виске ронина, в который раз очаровываясь его глазами, которые тот, конечно, спешит отвести в сторону и уйти от прикосновения. Хэйдзо лишь вздыхает.       — Ты голоден? Лично я — очень. Схожу за порцией жареного тофу, — перед тем как уйти, детектив подходит к Кадзухе. Он кончиками пальцев цепляет его подбородок и вынуждает посмотреть в глаза, а сам приближается ещё, шепча почти в самые губы: — Я был бы очень признателен, если до моего возвращения ты будешь умницей и не разгромишь кабинет. Думаю, перспектива голодного обморока тебе не совсем импонирует? — взгляд Хэйдзо падает на приоткрытые губы ронина. Вопреки своим желаниям, Сиканоин лишь ухмыляется и, силком заставив себя отстраниться, покидает комнату.       Стоило двери за детективом закрыться, Кадзуха вновь продолжил попытки избавиться от верёвки, но, ожидаемо, не вышло.       Путы лишь сильнее впились в кожу, из-за чего руки начали затекать лишь быстрее. Было принято решение сдаться и послушаться этого чёртового детектива. Каэдэхара опустил голову вниз, снова начиная сверлить татами взглядом, будто там что-то можно было найти. Он ещё пару раз дёрнул руками и ногами в надежде ослабить верёвку, и снова не вышло. За дверью послышались приближающиеся шаги, на которые Кадзуха никак не отреагировал. Дверь открылась, и парень боковым зрением увидел детектива с большой — кажется, двойной — порцией жареного тофу. Только одна пара палочек. Очевидно, Хэйдзо посчитал, что раздельная посуда им ни к чему. Кадзуха продолжил упрямо смотреть вниз, чуть наклонившись вперёд. Недавно заправленные за ухо волосы снова рисковали упасть на глаза, закрывая обзор.       Хэйдзо подходит ближе, взглядом обводя комнату. Кажется, Каэдэхара действительно смирился со своим положением. Наконец-то, ронин понял, как ведут себя хорошие мальчики. Детектив подвигает стул и садится перед Кадзухой, перебирая тофу палочками.       — М-м, какой чудесный запах, — он зажимает палочками небольшой кусочек и отправляет к себе в рот, — А на вкус ещё лучше, — Хэйдзо прикрывает глаза от удовольствия. Да, подкрепиться после тяжёлого дня — верх блаженства. Детектив берёт ещё один кусочек и протягивает к губам ронина, но тот, взглянув на предложенную еду, опять упрямится и отворачивается. Как маленький ребёнок со своим «не хочу, не буду, хочу к маме». — Давай, за самого лучшего детектива всего Тейвата, — Кадзуха изо всех сил борется с желанием закатить глаза и усмехнуться. Даже такой аргумент не заставляет его принять еду. Однако у Сиканоина всегда найдётся запасной план. И один проверенный он точно знает.       Детектив показательно вздыхает, словно принимая своё поражение, и забрасывает тофу в рот. Кадзуха слегка расслабляется, вновь смотря перед собой. Но в следующее мгновение Хэйдзо почти молниеносно сокращает расстояние между ними и врезается в губы старшего. Пользуясь заминкой ронина, он проталкивает тофу через приоткрытые в удивлении губы.       Ронин распахнул глаза, замычал что-то возмущённо в поцелуй и попытался отвернуться, однако не смог, потому что детектив придержал его за щёки рукой.       Когда, казалось бы, пора отстраниться, ведь кусочек тофу уже был у Кадзухи, Сиканоин, напротив, углубил поцелуй. Непонятно, какую именно цель он преследовал: то ли показать, что на его территории ему всё дозволено, то ли напомнить, что ронин не в том положении, чтобы сопротивляться. А, может, и то, и другое.       Каэдэхара начал активнее пытаться отстраниться, когда почувствовал острую нехватку воздуха. Неужели Сиканоину вообще дышать не нужно?! Ронин вновь замычал что-то в поцелуй, что напоминало скорее тихий короткий стон. Когда детектив, наконец, отстранился, он мог с гордостью и упоением наблюдать, как его пленник пытается восстановить дыхание, дыша ртом. Он чуть наклонил голову вперёд, глядя исподлобья на детектива, пока лицо и уши вновь заливались краской.       — Прекрати уже… так делать, — голос чуть дрогнул, и наличие одышки не улучшало положение.       Однако признать стоило, тофу был и правда хорош на вкус. Интересно, это было причиной, по которой Сиканоин облизнул губы, когда отстранился? Или посчитал, что губы бывшего напарника, вероятно, вкуснее?       — Не делай вид, будто тебе это не нравится, — усмехается Хэйдзо, вновь проводя по губам языком. — Я вижу тебя насквозь, Каэдэхара. Врать детективу — не лучшая идея, знаешь ли.       Кадзуха игнорирует его слова. Он хмурится и сжимает губы, отводя взгляд чуть в сторону. Его щёки вновь трогает слабый румянец. Сиканоин устраивается поудобнее и продолжает трапезу. Когда он подносит тофу ко рту Кадзухи, тот бросает на него взгляд исподлобья, на что Хэйдзо усмехается.       — Я могу повторить, — детектив уже собирается наклонится вперёд, как Кадзуха губами обхватывает кусочек и снимет его с палочек, начиная спешно разжёвывать. — Хороший мальчик. Только не торопись, а то подавишься, — Каэдэхара предпочитает не думать о том, как этот наглый детектив назвал его.       Впоследствии ронин без лишних слов принимает еду из рук детектива, даже вопреки его глупым играм, когда Кадзухе приходилось тянуться за порцией, которую Сиканоин издевательски отводил в свою сторону, всё с той же хищной ухмылкой наблюдая. Хэйдзо нравится представлять старшего, тянущегося за поцелуем, а не за тофу.       Кусочек за кусочком, и тарелка в руках Хэйдзо остаётся пустой, за исключением последнего. Детективу долго думать не приходится.       — Мы разделим его, — Кадзуха ожидает, что Сиканоин палочками отделит часть для себя и своего пленного. Однако это было довольно наивно, если учесть, какой детектив перед Каэдэхарой. Хэйдзо обхватывает тофу собственными губами, чтобы ровно половина оставалась снаружи. И, чёрт, наклоняется к Кадзухе, глядя на него из-под прикрытых век и чуть растягивая уголки губ.       Ронин нервно сглатывает. Чёрт, что этот детектив вообще себе позволяет?! Кадзуха хмурится, возмущённо глядя на своего мучителя.       — Я… уже не голоден, — речь выходит резкой и обрывистой. Он забегал глазами по комнате, задерживая взгляд на глазах детектива и чёртовом кусочке тофу меж его губ. Каэдэхара зажмурился и раздражённо выдохнул. — Конечно, у меня ведь нет выбора.       В подтверждение чужих слов уголки губ детектива растягиваются в чуть более широкой улыбке, и он наклоняет голову немного вбок, продвигаясь немного ближе.       «Давай, Каэдэхара, я жду», — глаза говорили за Хэйдзо, а его мысли ронин будто слышал у себя в голове. Тот обладает способностью на удивление легко забираться в чужой разум. Полезный для детектива навык.       Мгновение, и Кадзуха неуверенно тянется к кусочку тофу, наклонив голову вбок — так касание должно получиться минимальным. Он старается игнорировать недобрый огонёк в глазах детектива. Надежда на то, что всё не закончится поцелуем, уже давно умерла. Забавно, ведь она умирает последней.       Кадзуха неуверенно коснулся чужих губ и, нервно выдыхая носом, спешно откусил тофу. Он собирался было отстраниться, но, ожидаемо, Сиканоин подался вперёд, вновь целуя пленника. В этот раз без какого-либо давления. Казалось, будь они в другой ситуации, это сошло бы за нежный и чувственный юношеский поцелуй. Ронин почувствовал руку на своей щеке, которая заправила за ухо вновь выпавшую прядь белых волос, после чего детектив отстранился.       — Это было предсказуемо, детектив, — Кадзуха раздражённо отвёл взгляд в сторону, поджимая губы. Но всё же на лице застыл малозаметный румянец. Что-то было явно иначе в этом поцелуе. Он просто был другой, сложно понять, что именно не так. Пожалуй, он был больше похож на тот, что случился в их последний вечер, чем все предыдущие. Одно понятно точно: нужно быть начеку. Ведь детектив наверняка так пытается завоевать доверие. Весьма… необычный способ.       — Уже можешь предугадать мои действия? — Хэйдзо снова склоняет голову набок, а расстояние между ними остаётся таким же минимальным. — Видимо, мы неплохо сблизились, как думаешь? — он указательным пальцем проводит поперёк губ Кадзухи, чуть оттягивая нижнюю, и смотрит прямо в алые омуты. Невероятный. — Знаешь, охотясь на тебя, я испытал сильнейший азарт. Никогда такого не чувствовал, и только ты мог это устроить. В какой-то момент мне даже хотелось, чтобы эта погоня не заканчивалась. Ты бы выскальзывал из моих рук, словно ветер, каждый раз, как я с полной уверенностью мог сказать, что всё-таки поймал тебя. Бесконечная игра в кошки-мышки, — Хэйдзо тыльной стороной проводит по красноватой щеке, наблюдая как во взгляде напротив мелькает замешательство. С чего бы детективу рассыпаться в откровениях? — Но я подумал, что со временем один и тот же сценарий явно наскучил бы нам обоим. Поэтому я решил подвести к развязке чуть раньше, — Кадзуха почти перестаёт дышать, потому что чужие пальцы подтягивают ближе за подборок, а в глазах напротив вспыхивает огонь. — Посотрудничай со мной, Каэдэхара. Как в старые добрые. А я сниму с тебя все обвинения, и ты сможешь спокойно бороздить океан, не думая о том, что Инадзума будет встречать тебя остриём копий стражи сёгуна.       Ронин в ту же секунду морально перешёл в оборону. Нет, он не собирается давать этому наглецу компромат на собственных друзей. Он не собирается рассказывать то, что Хэйдзо может использовать против Бэй Доу, Ёимии или кого-либо ещё. Кадзуха умолчал бы даже про Тому, хотя тот и так под защитой комиссии Ясиро.       — Я отказываюсь, — в подтверждение самому себе он прикрыл глаза и слегка, насколько возможно, отвернул голову в сторону, чуть нахмурив брови. Казалось, теперь Каэдэхара точно понял, почему детектив действовал так, как действовал. Однако терзали сомнения: едва ли он каждого своего пленного допрашивал так. Да, он хитрец, и не остановится ни перед какими преградами, чтобы дойти до своей цели, но разве возможно подделать такой искренний взгляд, полный азарта? Азарта и… ещё чего-то. Каэдэхара не совсем понимал, чего именно.       — Отказываешься, значит… — голос детектива звучал задумчиво, но за закрытыми глазами невозможно было увидеть настоящие эмоции на его лице — Что ж, я понял тебя.       Ронин был уверен, что сейчас получит, как минимум, удар с последующими угрозами. Или, может, детектив умышленно задел бы рану на боку, чтобы выбить информацию через боль. Однако…       — Что ты делаешь? — Кадзуха открыл глаза и непонимающе смотрел на Хэйдзо, который опустился на одно колено, начиная снимать путы с ног ронина.       — Как «что»? Осуществляю сделку о нашем сотрудничестве, мой милый Каэдэхара. Тогда, согласно нашему маленькому контракту, ты обязан будешь выполнить свою часть.       Кадзуха продолжал непонимающе смотреть на детектива, не решаясь даже пнуть того, когда такая возможность была. Хэйдзо закончил с верёвками и поднялся на ноги, смотря сверху вниз на пленного с задумчивым взглядом, приложив ко рту указательный палец. Что он задумал?       Не успел Кадзуха ответить на вопрос в своей голове, как руки детектива схватили его за воротник хаори и потянули вверх, вынуждая встать со стула. Детектив снова жадно впился своими губами в чужие, развернувшись так, что старший вынужден был попятиться к рабочему столу. Стоило упереться в столешницу, как Сиканоин отстранился, озорно улыбаясь и глядя в чужие глаза. Кадзуха выглядел возмущённым и хотел было что-то сказать, но детектив приложил указательный палец к его губам в знаке молчания, после чего коснулся чужих губ вновь, углубляя поцелуй.       Кадзуха и рад был оттолкнуть, вот только руки были связаны. Как физически, так и морально. А смог бы он оттолкнуть, будь его руки свободны?       Мысли внезапно прервалась чужими руками, которые ловко подхватили старшего под бёдра и придержали за талию, усаживая на стол, что буквально выбило последний воздух из лёгких ронина, и тот снова, как в прошлый раз, сдержанно промычал в поцелуй.       Отстранившись от губ Кадзухи, Хэйдзо не позволяет ему что-либо сказать, зарываясь пальцами в волосы и оттягивая назад. Это позволяет детективу свободно прижаться к шее Каэдэхары поцелуем, что вызывает у последнего резкий всхлип, из-за которого так и хочется зажать рот ладонью, только бы не тешить самолюбие этого детектива. И откуда ему, чёрт возьми, известно, что шея ронина такая чувствительная…       — Хочу знать о всех твоих самых чувствительных местах, Кадзуха, — шепчет Сиканоин, дыханием вызывая мурашки на нежной коже. Его ладонь вновь пробирается под шорты, чуть стягивая ткань чулка, после чего начиная поглаживать и сжимать открывшееся его прикосновениям бедро. — Тебе так подходят чулки, милый. Хотелось бы видеть на тебе только их. И больше ничего.       — Что… что ты удумал? — Кадзуха нервно сглатывает, а Сиканоин вновь припадает губами к шее. — П-прекрати сейчас же, ты… г-грязно играешь, детектив.       Последнее слово почти сорвалось на тихий стон от плавных движений руки на внутренней стороне бедра. Дыхание сбилось, а еле различимые стоны приходилось сдерживать. А Хэйдзо, очевидно, очень хотел бы услышать, как с уст ронина срывается собственное имя, а не это сухое «детектив», которое уже успело надоесть.       Каэдэхара заёрзал на месте в попытке уйти от касаний, однако зарывшаяся в волосы ладонь не давала отстраниться. Да и между ног Каэдэхары детектив очень удобно устроился — наверняка чувствует себя там комфортнее некуда. Кадзуха кожей шеи ощущал чужую улыбку и пытался понять, как и когда Хэйдзо мог узнать о его слабых местах. Как он узнал о чувствительной шее, о нежной коже на прочих участках тела. Неужто догадался? Не просто же так он величает себя лучшим детективом.       Кадзуха вдруг почувствовал, как свободная рука детектива скользнула на его поясницу, забираясь под хаори и аккуратно оглаживая кожу возле перевязки. Дыхание давно уже сбилось и было рваным и дрожащим, а румянец был ярче, чем детектив видел до этого, и, кажется, проступал не только на щеках и кончиках ушей ронина, но и на… плечах? Интересное наблюдение, Сиканоин обязательно запомнит это так же хорошо, как и все слабейшие точки его пленника.       — Позволь мне задавать вопросы, — говорит Хэйдзо, слегка прикусывая кожу на чувствительной шее Каэдэхары, на что тот резко втягивает воздух и зажмуривает глаза. Ладонь детектива, до этого поглаживающая бедро, выскальзывает из-под шорт и направляется выше. Пальцы сжимают бока, чуть задерживаясь, после чего ползут вверх и медленно разводят полы хаори в стороны. Кадзуха хочет вновь сказать что-то наглому детективу, но получается только чуть приоткрыть губы и рвано выдохнуть, потому что Сиканоин начинает покрывать поцелуями плечо Кадзухи, открывшееся чужому взору благодаря съехавшему на локти хаори. Кровь внутри ронина закипает. Почему прикосновения этого детектива такие, чёрт возьми, точные? — Давай договоримся, Кадзуха, — лицо Хэйдзо возникает перед ронином. Его выражение не сулит ничего хорошего, — ты отвечаешь на мои вопросы, а я, — он вновь приближается к шее, понижая голос до шёпота: — поощряю тебя, — и целует. Кадзуха прикусывает губу, не позволяя выдохам и каким-либо звукам вырваться наружу. Он кожей чувствует чужую ухмылку.       Детектив отстраняется от шеи, заменяя касания губ на поглаживания одними подушечками пальцев. Такие дразнящие касания. Каэдэхара под ними плавится. Он непроизвольно посмотрел в глаза детектива — в них, в отличие от его собственных, отражались самоуверенность и предвкушение. Глаза самого Кадзухи отражали немую мольбу продолжить — вот на что способны такие «игры», одну из которых затеял детектив.       — Я… — Кадзуха прикрыл глаза и отвернул голову в сторону, осуществляя мысленный самосуд и казнь за то, что не может подавлять чувства и идти против них. — Я с-согласен, — голос дрогнул. Хотелось добавить «только бы это закончилось побыстрее», но по неведомой ему причине язык не повернулся сказать это.       — Ты меня приятно удивляешь, — Хэйдзо ухмыляется и вновь возвращается к лицу Кадзухи, разглядывая его подрагивающие ресницы и притягательно закушенную нижнюю губу. Он пальцами подцепляет подбородок ронина, вынуждая посмотреть на себя, и притягивает ближе. — Скажи, где Ёимия укрывала беглецов?       Кадзуха нахмурился, глядя в глаза детектива и уже по привычке сжимая губы для молчания, но тут же вновь ощутил дразнящие касания на шее и изменился в лице, отводя взгляд куда-то в сторону.       — У себя дома… В магазине «Фейерверки Наганохары».       Какой позор.       — Хороший мальчик, — он горячо шепчет в самые губы, но вопреки своим желаниям, опускается к шее, тут же начиная медленно покрывать её поцелуями, пальцами продолжая поглаживать кожу. Дыхание Кадзухи сбивается, мысли путаются, но одна мерцает слишком ярко, чтобы её игнорировать. «Позволять выуживать из себя слова таким образом. Как подобное вообще можно было допустить?!».       Отстранившись, Хэйдзо проводит языком по собственным губам, заставляя Кадзуху сильнее залиться краской. Детектив упирается руками в стол по бокам от бёдер ронина.       — Поддельные Глаза Бога. Кто помогал в их создании и где это происходило?       — Несколько знакомых Ёимии… Но она сама н-не делала их…       «Какой же я идиот. Жалкий идиот. Продаю друзей за это… О, Архонты, надеюсь, они меня простят…» — даже не глядя в лицо Кадзухи, детектив смог бы прочитать его переживания, если бы захотел.       — Прекрасно, — Хэйдзо губами касается линии челюсти и опускается к ключицам, проводя по ним языком и прикусывая. Желание оставить несколько меток росло с каждым рваным выходом Кадзухи, но это детектив отложит на потом. Самое интересное впереди. Оставив поцелуй во впадинке между ключицами, он вновь возвращается к ронину, смотря из-под прикрытых век, — Кто из комиссии Ясиро помогал сопротивлению?       — Я не уверен, но, кажется, только Тома…       Кадзуха прикрыл глаза, поджимая губы. Что он наделал? Как он будет потом смотреть в глаза Томе? А Ёимии? Ему ведь совесть не позволит даже приблизиться к ним ближайшие несколько лет. Если этот чёртов детектив вообще не закроет его в тюрьме. Однако кое в чём было трудно себе признаться — Каэдэхаре ведь действительно нравилось то, что делал Сиканоин.       — Молодец, Кадзуха, — говорит Хэйдзо, растягивая губы в ухмылке. Кадзуха ожидает, что он сейчас вновь выберет место для поцелуев и слабых укусов, но детектив поступает иначе. Сиканоин самыми кончиками пальцев спускается по обнажённому торсу, не отводя взгляда от алых глаз, и останавливаясь у шорт. — Я рад, что ты не соврал. Но, честно говоря, эта информация уже была мне известна. Не волнуйся, твоим друзьям ничего не угрожает, — Кадзуха в момент округляет глаза и уже порывается что-то сказать, однако на его губы ложится указательный палец детектива, ясно давая понять, что это сейчас ни к чему. — Не задавай лишних вопросов, мне же нужен был какой-то предлог, чтобы выпросить тебе помилование, не так ли? И мы ещё не закончили, милый, поэтому посиди спокойно, будь хорошим мальчиком, — шепчет Хэйдзо, проводя пальцем вниз, чуть оттягивая нижнюю губу, после чего он склоняет голову вбок и говорит: — Скажи, каково это, когда я касаюсь тебя вот так? — Кадзуха теряется на мгновение, однако в следующий момент чувствует как ладонь детектива, до этого застывшая внизу живота, пробирается под шорты и нижнее белье.       Вместо ответа до ушей детектива донёсся сдавленный стон, а сам ронин заёрзал на месте в попытке отодвинуться дальше. По-прежнему связанные за спиной руки этому явно не способствовали. Кадзуха рефлекторно попытался свести колени вместе, но препятствием между ними был Хэйдзо собственной персоной.       Что ему ответить? Нужно ли вообще что-то говорить?       Кадзуха мелко задрожал и прикусил губу с намерением сдерживать дальнейшие стоны, метнув короткий взгляд вниз, на руку детектива, после чего снова посмотрел тому в глаза, будто задавая немые вопросы: зачем тебе это нужно? Что ты собираешься сделать дальше?       В ответ на него из-под прикрытых век глядели два изумрудных омута, полные вожделения.       — Не молчи, милый, расскажи, что ты чувствуешь, — шепчет Хэйдзо, кончиком носа проводя по чужой щеке. Он дразнящие медленно продолжает двигать рукой, слушая как Каэдэхара тихо стонет, не в силах сдержаться. Кажется, детектив первый, кто касается Кадзухи вот так. Эта мысль приятно отзывается внутри Сиканоина, украшая его лицо победной ухмылкой. Ронин зажмуривает глаза и отворачивается в сторону, что позволяет Хэйдзо провести по чувствительному ушку языком, после целуя место за ним, из-за чего Кадзуха шумно выдыхает.       — Чувство… очень н-необычное… — голос сорвался на стон, а сам Каэдэхара после очередного поцелуя на шее изящно прогнулся в спине, сильно сжимая ладони в кулаки, впиваясь короткими ногтями в кожу. Он прикрыл глаза, неосознанно концентрируясь на самих ощущениях. Кадзуха уже перестал обращать внимание на дискомфорт от верёвок, но рана на боку давала о себе знать, контрастируя с приятными ощущениями.       — Да, я догадываюсь, насколько это приятно, — воркует детектив, бросая взгляд на приоткрытые губы. Заметив как Хэйдзо начал медленно приближаться, Кадзуха, ведомый странным порывом, тянется вперёд, прикрывая глаза. Но желаемого прикосновения не случается. Ронин, продолжая рвано дышать, смотрит на детектива, который сейчас хитро ухмыляется. Каэдэхара спешит смущённо отвернуться, плотно сжав губы. Как стыдно.       Однако ладонь, что ласково легла на покрасневшую щёку, заставляет встретиться с Хэйдзо взглядами снова. Кадзуха не успевает даже подумать, как чужие губы накрывают его собственные. Поцелуй выходит слегка смазанным, но от этого не менее чувственным. Ронин отвечает неумело, стараясь следовать за движениями детектива, а тот и не торопится вовсе, позволяя чужим дрожащим вздохам оседать на своих губах.       Из-за очередного плавного движения руки детектива, Кадзуха резко отстранился, с трудом сдерживая громкий звук и запрокидывая голову назад — под сжатыми веками плясали яркие пятна — после чего пригнулся, упираясь лбом в стык плеча и шеи Хэйдзо, тяжело дыша и не бросая попытки глушить стоны.       Это действие со стороны Каэдэхары первые пару мгновений удивляет детектива, однако он, пользуясь возможностью, зарывается свободной рукой в белые волосы, легонько сжимая. Хэйдзо буквально упивается положением Кадзухи. Такой уязвимый и покорный перед ним. Можно ли посчитать, что ронин, наконец, полностью доверился детективу? Или тот просто хочет спрятаться от чужого взгляда?       Хэйдзо через плечо Каэдэхары обращает внимание на связанные руки, которые явно затекли ещё больше. Скоро он займётся ими.       — Скажи, милый Кадзуха, мне продолжать двигаться медленно или ускориться?       Кадзуха недовольно замычал — ещё бы, его снова заставляют выбирать смущающие вещи, одна хуже другой. Однако…       — Ускорься, п-пожалуйста… — последнее слово вновь сорвалось на тихий стон, ронин быстро и сбито дышал, практически хныкал, будучи, кажется, вполне близок к разрядке. Он позже подумает о том, что с ним творит детектив, почему он такой послушный в его руках и что делать с этим в дальнейшем. Сейчас же, казалось, его речь существовала отдельно от разума, потому Кадзуха попросил о большем, не успев и секунды подумать. До сих пор неясно, играет ли тот с его чувствами или между ними происходит нечто иное, что успело зародиться уже при их первой встрече почти два года назад.       От нахлынувших эмоций на глазах Каэдэхары навернулись слёзы, но это не были слёзы горечи. Скорее, как реакция на столь, пусть, нетипичные, но от этого не менее приятные ощущения.       — Как скажешь, только позволь мне… — Хэйдзо приходится вытащить ладонь из шорт, что сопровождается рваным выдохом. Он заводит руки за чужую спину и спустя пару мгновений жёсткие верёвки опадают на стол. Кадзуха округляет слегка влажные от слёз глаза и медленно выставляет руки перед собой, расслабленно выдыхая. На молчаливый вопрос в чужих глазах Хэйдзо оставляет на запястьях Каэдэхары поцелуи, после чего говорит: — Надеюсь, ты не попытаешься сбежать от меня, — игриво улыбается детектив. Кадзуха в ответ лишь несмело мотает головой. — Хороший мальчик, — рука Хэйдзо вновь забирается под шорты, заставляя Каэдэхару захлебнуться собственным стоном.       Ронин хватается руками за плечи детектива, упираясь лбом в основание шеи. Сдерживать стоны становится сложнее, поэтому Каэдэхара просто старается звучать тише. Неожиданно для самого себя он чуть обхватил ногами торс детектива, чем приятно удивил младшего.       Из-за такого положения рана на боку заболела сильнее, вынуждая Кадзуху немного выпрямиться. Смотреть в глаза Хэйдзо не хотелось, потому он продолжал прятать взгляд в его плече. По щеке скатилась единственная слезинка, которая тут же впиталась в ткань чужой одежды. Взору Сиканоина открылся вид на пока ещё чистую кожу шеи, без единой его метки. Самое время это исправить, раз уж ронин уже на грани.       — Позволь оставить маленькое напоминание обо мне, — Хэйдзо не дожидается какого-либо ответа, впиваясь в нежную кожу и оставляя на ней багровую метку. Кадзуха на это сильнее сжимает плечи детектива и притягивает к себе ближе. Хэйдзо всем телом ощущает, насколько Каэдэхара близко к пику своего наслаждения, поэтому чуть замедляется, выигрывая немного времени для того, чтобы пальцами подцепить чужой подбородок, вынуждая посмотреть на себя. Хэйдзо больше не смеет медлить, и втягивает ронина в поцелуй, ускоряя движения. Кадзуха задыхается, но чужую шею руками обвивает. Слишком приятно.       Ему нужно совсем немного времени, чтобы кончить в ладонь детектива, громко простонав чужое имя, разрывая поцелуй и содрогаясь всем телом. Он опадает на Хэйдзо, а тот зарывается пальцами в чужие волосы, нашёптывая о том, как Кадзуха хорошо справился, доставая испачканную ладонь из шорт.       Немного придя в себя через пару мгновений, ронин поднимает всё ещё мутный взгляд на Хэйдзо, который, поймав внимание чужих глаз, медленно проводит языком по собственной ладони.       — Ты такой вкусный, мой милый Кадзуха. Даже лучше чем тофу, — говорит детектив, продолжая своё грязное занятие, не прекращая смотреть на ронина.       — Прекрати… — казалось, он сказал это не столько для того, чтобы действительно заставить Хэйдзо перестать, а, скорее, для себя, чтобы было проще думать о том, что он пытался это остановить.       Кадзуха ещё больше, чем ранее, краснеет от этого действия. Руки теперь свободны, поэтому ронин прикрыл рот тыльной стороной ладони, и отвёл взгляд в сторону — смотреть на это было слишком уж неловко, даже учитывая, что детектив с ним делал до этого. Кончиками пальцев другой руки Каэдэхара коснулся метки на шее и его немного пробила дрожь — кожа в том месте была по прежнему чувствительнее, чем обычно.       Ронин вдруг поймал себя на мысли, что так и продолжает сидеть, обхватив ногами торс Хэйдзо, однако сменить положение пока не решается. Он мельком глянул на рану на боку — бинты не в крови, значит, с ней всё в порядке — и вновь отвёл взгляд, продолжая прикрывать рот.       Показательно причмокнув, выпуская палец изо рта, Хэйдзо ухмыляется, когда замечает, как румянец расползается по щекам Каэдэхары. Очаровательный. И принадлежит только ему. Детектив понимает, что ужасно сильно хочет поцеловать ронина ещё раз. Поэтому убирает его ладонь с лица и уже хочет приблизиться к губам, но замечает некую тревогу в чужих глазах, которые стараются смотреть куда угодно, но только не на Хэйдзо. О переживаниях Кадзухи догадаться не сложно.       — Если ты боишься, что об этом кто-то узнает, то не нужно, — ронин тут же поднимает взгляд вверх, встречаясь с изумрудными омутами. Чужая ладонь ложится на щёку, начиная большим пальцем поглаживать кожу. Кадзуха неосознанно льнёт ближе. — Это будет наш маленький секрет, — после этих слов Хэйдзо аккуратно прикасается к чужим губам. Каэдэхара думает, что ощущать свой собственный вкус довольно необычно.       — Знаешь, — начал детектив, отстранившись, — а ведь я солгал. Ни о каком помиловании и речи быть не могло. С самого начала я думал о твоём побеге отсюда, а без всего произошедшего ты бы и слушать меня не захотел. Извини, пришлось сыграть плохого полицейского.       Он хихикнул, а Кадзуха вновь раскрыл в удивлении глаза. Побег? Всё, что случилось сегодня, было только ради этого?       — Я не понимаю… Хэйдзо, то есть, ты ради этого делал всё… что делал? — он на мгновение отвёл взгляд, заливаясь румянцем из-за воспоминаний прошедших суток. Казалось, старший погрустнел.       — Не угадал, милый, — тот ободряюще улыбнулся, хотя голос отдавал некой печалью, пока неясной для Каэдэхары, — сам подумай: вряд ли бы я стал делать что-то подобное, если бы ты, дурак, мне не нравился.       Сиканоин по-доброму усмехнулся, одарив старшего коротким поцелуем в лоб, после чего детектив начал шариться руками позади Кадзухи в поисках его резинки для волос. Найдя её, он вручил вещь законному владельцу, чтобы тот привёл волосы в порядок. Наблюдая за ним, он вновь заговорил:       — Я бы предложил тебе свои руку и сердце прямо сейчас, вот только после твоего побега мы вряд ли увидимся, — Хэйдзо отошёл к тумбе с сейфом, и, словно фокусник, открыл его непонятно откуда взявшийся в руке ключиком, выудив оттуда два Глаза Бога, после чего протянул их Кадзухе. С лица не сходила спокойная печальная улыбка, — Вот, держи. Сейчас ночь, так что охраны мало. Я выведу тебя к причалу, а оттуда на лодке доберёшься до «Алькора».       — Ты сказал, мы больше не увидимся? — триада детектива была прервана тихим вопросом. — Почему? Почему ты так сказал?       Кадзуха устремил серьёзный взгляд на Хэйдзо. В глазах младшего читался немой вопрос: «Что же не так с моим планом?»       — Ты не включил себя в свой же план спасения, — Кадзуха слез со стола, подошёл ближе к детективу, попутно складывая руки на груди. — Ты не можешь быть настолько глуп, чтобы не учесть, что за мой побег, за то, что ты упустил преступника, вроде меня, тебя вынудят понести наказание перед сёгунатом.       — И всё-таки, я глуп, — Сиканоин усмехнулся, — ведь я не учёл, что об этом подумаешь ты.       — Иначе и быть не могло. С этого момента ты, детектив Сиканоин Хэйдзо…       — …Твой бывший напарник и теперь любовь всей твоей жизни, — детектив усмехнулся и подмигнул старшему.       — …Мой бывший напарник и, так и быть, потешу твоё самолюбие, теперь любовь всей моей жизни, — Кадзуха закатил глаза и также по-доброму усмехнулся, — отбываешь со мной на «Алькоре» этой ночью.       Хэйдзо положил руку на чужую щёку и слишком уж надолго засмотрелся на алые глаза, сотканные, казалось, из сотен закатов. Он улыбнулся на удивление нежно — Сиканоин готов поклясться, никто и никогда не видел такую улыбку на его лице — и приблизился, оставив между их губами пару жалких миллиметров, только чтобы вновь издать тихий смешок и поцеловать своего, теперь уже официально, любимого и самого прекрасного человека в Инадзуме, если не во всём Тейвате. Поцелуй выходил на удивление нежным и аккуратным, и Кадзуха был уверен — это не последний раз, когда детектив так проявляет свою любовь к нему. Стоило младшему отстраниться, Каэдэхара задал беспокоящий его вопрос:       — Ты уверен, что хочешь сбежать… со мной? Всё-таки здесь твой дом и любимая работа. Ты точно сможешь жить без этого, скитаясь по миру и живя лишь заказными пейзажами?       — Дай-ка подумать, — Хэйдзо надул губы и приложил к ним указательный палец, погружаясь в раздумья, — путешествовать по миру бок о бок с самым очаровательным самураем? Знаешь, пожалуй, такая участь мне подходит больше, чем кара сёгуна за то, что я вновь упустил ветер, который только-только поймал в свои руки.       Будто в подтверждение своих слов, Хэйдзо берёт Кадзуху за руку, переплетая пальцы и поднимая их руки на уровне лица, с улыбкой глядя на это и про себя подмечая, как же красиво ладонь мечника лежит в его собственной.       — А ты и впрямь читал тут романы вместо того, чтобы работать?       — Чшш, — Хэйдзо приложил палец к губам, призывая к тишине, и подмигнул, — это будет ещё один наш маленький секрет.       С улыбками на лицах двое покинули помещение через чёрный ход, избегая освещённых улиц. Послышался шум моря, и они вздохнули с облегчением: причал рядом. Стража сёгуна, как слепые котята, в упор не видели перед собой неуловимых, словно ветер, теперь уже преступников, что решили оставить лишающие свободы сожаления позади.       Никто не знал, что, зайдя утром в кабинет детектива, они не обнаружат ни его пленника, ни его самого, лишь серьёзного содержания записку с совершенно несерьёзным улыбающимся смайликом рядом с подписью:       «Чтобы меня отыскать, вам понадобится досин, куда более способный, чем я. А таких не существует, потому даже не пытайтесь. Хотя, зная ваше упорство, моя интуиция вынуждает меня пожелать вам удачи в поисках.

Ваш любимый Сиканоин Хэйдзо. :Р»