Загнанные и подавленные (Патронус Истинной Души)

Гарри без стука приоткрыл дверь в ту спальню, в которой остановился сам Кормак, и заглянул туда. Блондин встретил его влюблённой улыбкой, уже рассевшись в своей излюбленной позе «раскинув руки на изголовье и расставив в стороны ноги, согнутые в коленях». Он был в полной готовности — уже совершенно голым, поверх одеяла, лишь накинул сверху влажное полотенце на сам пах. Но так, что прикрыл им буквально лишь сами свои причиндалы, а всё остальное — и его рельефный пресс, и самый его низ, с косыми мышцами живота, уходящими к частично торчащему коротко стриженному лобку, и таз по бокам — всё это красовалось заманчиво обнажённым. Он жестом пригласил своего парня пройти, хотя тот и сам это уже сделал. — Я только в ду́ше понял... А Тиберий точно не против? — начал брюнет от входа. — Чего? Того, что мы ебаться ушли? — недоумённо изогнул бровь Кормак. — Забей. Он на эту тему вообще не парится. Я тут к нему кучу раз водил баб, которым нравится, когда их ебут прилюдно. И драл их в гостиной при нём, пока он внизу своими делами занимался, даже не обращая на нас внимания. — А как он потом к этим бабам относился? — Нормально. Сексом — его не удивишь. Не беспокойся об этом. Но вот дверь — лучше закрой на защёлку. А то, зная его... Гарри последовал совету, а когда отвернулся от двери обратно к кровати — полотенце уже валялось на полу, а его с нетерпением уже встречал главный гвоздь сегодняшней программы. Вернее сказать, болт. А ещё вернее — болтяра. — Ты по этому шикарному телу так соскучился, что уже больше ждать не мог? — расплылся в самодовольной улыбке обладатель огромного агрегата, привычно напрашиваясь на комплимент и эротично скользнув при этом руками по своему торсу, приковывая внимание к тому, насколько он воплощает собой эталонную сексуальность охуеннейшего самца. Гарри ничего не ответил, а лишь похотливо прикусил губу и сбросил на пол халат, представая перед любимым тоже в том виде, который, как тот сам не раз сообщал, «сносит ему крышу». Третьекурсник так до сих пор и не понял, что в этом такого особенного — просто неторопливо подходить к нему, небрежно сбрасывая одежду на ходу, пока у тебя даже член ещё не встал. Но Кормака это заводило — и похуй, почему. — М-м-м, меня тут кто-то решил порадовать в честь праздников? — тот вмиг уловил, что его парень не случайно начал раздеваться издалека. — Ага, — шкодливо ухмыльнулся Гарри, упиваясь мыслью о том, что бойфренд ещё даже не догадывается, НАСКОЛЬКО он готов его сегодня «порадовать». — Тут по тебе кое-кто тоже, как видишь, соскучился, — он развёл колени в стороны пошире — как это обожает уже Гарри — нагло выставляя свой хуище, которым он заманчиво взмахнул с показно́й развязностью, крепко обхватив его правой рукой у самого основания, и двинул тазом так, чтобы его не менее массивные яйца оказались повыше, выпячивая и их тоже. — Того, что было утром — вот этому малышу не хватило. Скорее, наоборот. Ты его там только раззадорил. — Так один твой «малыш» обидел другого? — Гарри состроил виноватую мордашку, уже залезая на кровать и вставая на ней в полный рост. — Потравил — а потом обломал кайф? — Ещё ведь и издевается, гадёныш! — не всерьёз, но с лёгким осуждением помотал головой Кормак с выражением лица «ну как не стыдно!» — Издеваться над таким парнем мечты — и в мыслях не было! — он, неторопливо шагая вперёд и возвышаясь уже над бойфрендом, решил окончательно добить того с самого старта, сведя бровки домиком в том самом щенячьем взгляде, от которого у блондина мозг сразу отключается напрочь — и проникновенно заглянул Кормаку прямо в глаза. А потом, медленно пройдясь уже другим взглядом по шикарному торсу, стараясь изо всех сил таращиться на его фигуру как можно более бесстыдно и с самым неприкрытым обожанием, он уставился на крепко стоящее достоинство бойфренда с откровенным восторгом на грани благоговения, и добавил. — А уж тем более — издеваться над его шикарным елдаком... таким здоровенным, свирепым и ненасытным... совершенно бесподобным... самым охуенным на свете. Мне бы совесть не позволила. Это же вообще святотатство! Такого красавца — надо с удовольствием терпеть и ублажать, а не обижать. — Красавца — в смысле, только его, или всего меня? — Сам решай, — продолжая буравить любимый стояк преувеличенно, но не наигранно голодным взглядом, брюнет в нетерпении облизнул губу. — М-м-м... Тогда сегодня хочу, чтобы ты был без ума именно от моего наглого хера, а даже не от остального меня... точнее, он так хочет. Требует. Чтобы ты его обожал вообще беспомощно, даже унизительно — как ты умеешь. Это не я, это он! — с карикатурно оправдывающимся выражением лица, Кормак пожал плечами, выпячивая своё хозяйство ещё более нахально. — Все вопросы — к нему! Я — в его полной власти, лишь озвучиваю его прихоти. Сегодня — он главный... ты же так любишь? Когда он такой вкрай охуевший. — Обожаю! — Гарри невольно закатил глаза в поистине неподдельном восторге, и снова состроил бровки домиком, демонстрируя, насколько он, и впрямь, беспомощен перед этим бессовестным дрыном, знающим себе цену. — Обожаю его именно таким!.. И тебя. Тем более, когда отдаёшь контроль этому красавцу и позволяешь ему быть таким бо́рзым хуйлом!.. И сам ты, и зверь твой — вы оба — чистое совершенство. Чересчур идеальные. Если честно — не смогу между вами выбрать. Но раз он сегодня главный — постараюсь обожать — и ублажать — его как можно более показательно... и усердно. — Ему такая идея нравится, да... — протянул блондин с коварной ухмылкой, специально сделав это своим самым грудным голосом. — Особенно — что обожать показательно. — М-м-м... Ну ты и бесстыжий кобель! Только одним хуем и думаешь... — Я перед его борзыми запросами — такой же беспомощный, как и ты. Ничего не могу с ним поделать. — Ну и супер! «Не моги» дальше... и как можно старательнее. Обслужим его сегодня как следует, значит... Но и второго неподражаемого красавца передо мной — тоже ведь нехорошо обделять вниманием, правда? — Первый считает, что ради него — второго можно и пообделять немного... — он развёл колени ещё шире, выставляя свой хуище всё наглее и наглее. Полностью проигнорировав последнюю ремарку, Гарри — в подтверждение своих слов, пока продвигался по кровати к изголовью — столь же медленно прошёлся взглядом обратно вверх, встретился там с не менее возбуждённым взглядом любимого и, не переставая проникновенно смотреть в небесно-голубые глаза, жадно пожирающие его в ответ, встал на кровати прямо над головой сидящего блондина. А затем — любуясь реакцией, медленно присел, похабно разводя колени в стороны, упираясь ими сперва в стену, а потом в спинку кровати — так, чтобы его столь же неторопливо твердеющий член опустился на лицо Кормака — оказавшись вдоль носа, аккурат меж бровей. Чем завершил это специфическое «медленное раздевание издалека» в точности так, как старшекурсника заводит больше всего. — Бляяя... — у того округлились глаза, вожделенно уставившись на «жалобную» физиономию бойфренда. — Ты так за подкаты к Тибу извиняешься, что ли? Малыш, слушай... Ну выбивать из меня прощение вот так — это уже совсем грязный метод... — Ничего я не выбиваю. Тебе нравится? — А то ты сам не знаешь, как я тащусь, когда твой хуй вот так похабно у меня прямо на роже встаёт! — «Роже», скажешь тоже... С твоей-то смазливостью... С твоими голубыми глазами... С твоей шикарной улыбкой... — Ещё и по всем фронтам сразу атакует, чертёнок! — он, окатив горячим дыханием яйца своего парня, хорошенько прошёлся по ним языком, с вожделением следя, как медленно твердеет член у него прямо перед глазами, мечась пожирающим взглядом между ним и выражением лица Гарри в попытках не упустить ни мгновения ни того, ни другого. — Ты решил меня возбудить настолько, чтоб я дал себя выебать в глотку так же, как я тебя деру? — Может, я просто хочу сделать приятно своему парню?.. Своему безупречному парню мечты. Шикарному высокому блондину с чарующим голубым взглядом, совершенной фигурой, здоровенным хером, идеальным характером и таким голосом, что... — Бляяя... — он закатил глаза в стоне, а по тому, как начали подёргиваться широкие плечи этого самовлюблённого кобелины, Гарри понял, что тот принялся яростно дрочить свой безразмерный дрын обеими руками. — Ты реально издеваешься... — Солнце, хватит искать подвох! — недовольно буркнул он и добавил, вновь состроив мордашку, источающую тотальную беспомощность. — Просто наслаждайся. И дрочи на такого охуенного себя сколько влезет — да поактивнее... и подемонстративнее. Хоть даже настолько самовлюблённо, чтобы мне аж стало неловко от того, как я почувствовал бы себя тут лишним... но всё равно продолжил в меру сил помогать тебе обслуживать твой елдонище, не в силах перед ним устоять... Давай, раскрепощайся как следует. Ты же знаешь, что я тебя таким ещё больше люблю. Тебе всё нравится? Ответа на сей раз не последовало. По крайней мере, вербального. Кормак лишь слегка запрокинул голову и, вновь впившись взглядом в умоляюще-жалобную мимику парня, который с уже окончательно вставшим членом влюблённо смотрел ему в глаза, блондин жадно взял его яйца в рот и принялся сосать, трясясь плечами ещё активнее и довольно мыча... Тем самым грудным голосом, от которого сносило крышу теперь уже — самому Гарри. Почувствовав этот глубокий мужественный тембр самыми яйцами, брюнет тоже потерял контроль над собой. Он непроизвольным рывком запрокинул голову в дрожащем стоне и, вцепившись в затылок бойфренда, с точно таким же вожделением вжал его лицом себе в промежность, страстно желая, чтоб этот голос отдался до са́мой простаты. Но тот — наоборот, тут же прервался и сменился недовольным возгласом: — Ну блин! Ты чего? — Кормак вывернулся из его хватки. — А что такое? — смутился Гарри, снова опуская растерянный взгляд. — Как это — «чего»? — недовольство сменилось откровенным возмущением. — Строить эти твои глазки, а потом в самый приятный момент — вот так обламывать, запрокинув голову! — Ты ж ещё не кончаешь! — насупился парень со шрамом. — Ну и что! А то ты по голосу не слышишь, как я кайфую? — Да я от твоего голоса голову и потерял... Прости, не специально, — он снова состроил тот щенячий взгляд. — Я сегодня — совсем провинился... Сейчас — ты у нас в центре внимания. Постараюсь сдерживаться. — Да, спасибо, малыш... — он принялся страстно лизать ему яйца снова. — А за что мне такое внимание хоть? Это из-за Тиба? — Нет. Просто рождественский подарок. — Ну если так — продолжай. Давай ещё, что можешь... — А что ещё мне дать-то? — картинно изобразил задумчивость Гарри, уже зная, что именно сделает дальше. С силой вдавив промежность в лицо блондина, брюнет сам вытащил свои яйца у него изо рта и начал медленно, максимально растягивая процесс, опускаться вниз, без рук прижимая собственный член одним лишь своим лобком и с нажимом скользя причиндалами по мускулистому телу любимого. От такого, как они уже выяснили — балдели они оба, независимо от того, кто по кому елозит голым хуем. Но Кормака, судя по всему, такое занятие заводило гораздо сильнее — особенно так, как сейчас: когда Гарри не просто «предлагает себя», а именно сам активничает, именно приседая на нём, именно с нажимом вдавливая в него свой уже вставший хер и именно в этой крайне похабной позе «в раскорячку»: с раздвинутыми коленями настолько, что даже задница вульгарно приоткрывается, а сам член прижат — одним тазом, без помощи рук. Обычно, когда Гарри радовал своего парня подобной прелюдией, тот, теряя голову со старта, тут же жадно вцеплялся в его раскрытую жопу и начинал яростно мять напряжённые ягодицы, поддерживающие вес всего остального тела. Отдаваясь этому делу всецело, блондин своими шаловливыми пальцами уделял тогда предельное внимание главной впадинке между булками, лаская её, как нечто заветное, особенно задерживаясь на самом сокровенном — туго сжатом отверстии, которое он лапал ещё более бесстыже. Увлекаясь в такие моменты, Кормак, сам этого не замечая, пару раз даже начинал неглубокий фингеринг — причём, безо всякой подготовки и сразу средними пальцами обеих рук, уже вовсю растягивая сфинктер, совершенно не ожидавший этого — и приходил в себя лишь тогда, когда его парень, глядя на него умоляющим взглядом, просил хотя бы добавить смазки. Очевидно, этот узкий анал, категорически запретный для его здоровенного дрына, вызывал у четверокурсника неудержимый интерес, и, хоть его и нельзя было ебать по-настоящему, он обожал использовать его всеми остальными доступными способами: языком ли, пальцами ли. Особенно когда он вот так бесстыже выставлен, с настолько вульгарно раскрытой задницей. ... но, почему-то, не сегодня. Сейчас Кормак, словно оцепенев от восторга, лишь сидел, развалившись полулёжа, самозабвенно надрачивая своё солидное хозяйство, восхищённо таращась на голое тело любимого и выпячивая грудь навстречу — в стремлении посильнее прижаться к причиндалам, нагло скользящим по ней. Протащив своё добро по всему шикарному телу (от смазливой физиономии до самого низа пресса), опустившись почти до конца и оказавшись на корточках со всё ещё раскрытой жопой, младший из них слегка отодвинулся от восхитительного торса и, взявшись руками за собственный зад — сперва раздвинул его ещё сильнее, а потом специально сжал, ловя в него кончик члена, трясущегося от бешеной дрочки. Почувствовав это, Кормак чуть ли не инстинктивно натянул крайнюю плоть на себя, открывая её. А Гарри, подвигав тазом и уткнув оголённую головку прямо себе в очко, присел ещё, заставляя её с силой надавить в самое отверстие — так, что одним этим огромная залупа приоткрыла туго сжатый сфинктер и самым кончиком слегка погрузилась внутрь, преодолевая сопротивление. У Кормака от этого глаза полезли на лоб, а следующий его непроизвольно вырвавшийся стон был больше похож на жалобный всхлип. — Малыш... Ты уже совсем по грани ходишь... — осипшим голосом почти прошептал обладатель слишком большого агрегата. — Я ведь так могу и не сдержаться... Тем более, раз сегодня у нас — он мной рулит. Тот лишь загадочно ухмыльнулся и вместо того, чтобы отстраниться — наоборот, сжал ягодицы вместе — и руками, и их собственным напряжением — окончательно стискивая там эту елду. — Твоему гигантскому херу — там нравится? — Ты же знаешь... Блядь... Серьёзно, не трави душу. — Мне слезть? — Погоди... Дай я тогда хотя бы тут немного... Он принялся толкаться в зад, который Гарри продолжал специально сжимать. Толчки были совсем короткие, отрывистые — но довольно резкие и в чём-то — даже жестокие, чётко дающие понять, с каким трудом обладатель этого монстра сдерживается, чтобы не вонзить его сейчас силой, игнорируя панические вопли любимого, которые за этим неминуемо последуют, когда его жопу таким агрегатом — натурально порвут безо всякой подготовки. Несмотря на то, что блондин явно ограничивал движения, с каждым толчком головка вламывалась гораздо дальше, чем брюнет планировал, принудительно раскрывая сопротивляющийся анал хоть ещё и не болезненно, но уже довольно дискомфортно. Этим Кормак начал выбивать из Гарри сдавленные стоны с каждым движением. А, услышав их и увидев жалобный взгляд бойфренда — уже отчасти неподдельный — он невольно ускорился. Хоть и, надо отдать ему должное, всё ещё сдерживал свои порывы. Когда казалось, что он уже по полной балдеет от происходящего, четверокурсник резко отдёрнулся тазом вниз, до упора, рывком вытаскивая свой уже стальной болт из столь желанного капкана, с тревогой в голосе предупреждая: — Малыш, я тебя сейчас реально уже изнасилую. И ТАКОГО изнасилования — ты не хочешь, поверь. «Ну-ну... Скоро узнаем» — Понравилось хоть? — Гарри ласково улыбнулся парню мечты. — Вообще заебись. Как тогда с Дином. А ты ещё и терпишь, даже не кричишь... «Так а мне ещё и не было больно» — И стонешь так... — он закатил глаза. Гарри наконец-то окончательно сел — теперь уже не на член, а чуть повыше, на таз своего парня, чувствуя, как тот — по видимому, даже не отдавая себе в этом отчёт — начал скользить своей елдой между его приоткрытых ягодиц. — ... Ещё чуть-чуть — и я бы уже не сдержался. Правда. — Заводит? — уже зная ответ, расплылся в ехидной улыбке парень со шрамом. — А то ты не видишь? После такого «разогрева» — мой собственный зад уже жаждет, чтоб ты его отодрал по полной. — Прямо сразу «отодрал»? — сам Гарри изумился тому, как умудрился перевозбудить любимого. — Да. Тут когда тебя не было — мы с Дином кое-что попробовали — и мне понравилось. — М-м-м... и что же? — Когда первое же вхождение — жёстко и с размаху. Чтобы прям всё само сжалось. — Забавно. — Эй! Мы же, вроде, не критикуем вкусы друг друга... — Да я не поэтому. Меня самого так же Хиггс драл. Ну, когда я был в том беспамятстве. — Тебя Теренс так? Как ты это выдержал? — вытаращился Кормак. — Да нормально... вроде, — пожал плечами Гарри. — Я там вообще тащился. Насколько могу судить со стороны. — Не, это уже — перебор. Когда меня Дин-то дырявил своим шлангом — даже это уже было совсем тяжко. Это с твоим размером, как мне кажется, будет в самый раз. А вот таким бревном, как у нас с Теренсом — это явно уже совсем жесть будет... или не совсем? — Каким ещё бревном? — Ну слушай. У него телосложение — как у меня. И в штанах там — такая же дубина. — Эм... Не знаю, с чего ты это взял. Общим типажом — да, он на тебя похож. А вот хуй у него — довольно обычный. Меньше даже, чем у меня. Если бы у него был как у тебя — я бы после такого ходить не смог. — Хм... и правда, забавно. Я всегда почему-то думал, что Теренс — тоже хуястый. — Нет. И хвала Мерлину, что нет. С его-то вкусами — будь у него хотя бы мой размер, а уж тем более — как у Дина или у тебя — мне было бы за Забини уже по-настоящему страшно. — А они там всё, пара уже? — Как я понял, да. Только скрываются. — Мне тоже скрываться приходилось, — тяжёлый вздох, за которым последовала влюблённая улыбка с пристальным взглядом в глаза бойфренда. — Но уже не придётся... Гарри, я тебя люблю, — улыбка сменилась на злобно-хулиганскую. — И прямо сейчас — хочу просто зверски. — Ну так покажи, насколько «зверски». Блондин рывком прижал третьекурсника к себе, жадно впиваясь в него губами. Не прекращая страстный поцелуй, он повалился набок, меняясь с Гарри местами и оказываясь сверху. Уже через миг тяжёлое мускулистое тело всем своим весом впечатывало третьекурсника в кровать, пока сам высокий самец жадно сосался с парнем своей мечты и мял ему этот недоступный зад... а Гарри — с ещё бо́льшим остервенением вцепился в его собственные ягодицы, старательно их массируя и уже вовсю лаская средними пальцами пульсирующий анал. Завершало и без того шикарный момент то, как старательно оба вжимались своими стальными хуями друг в друга. Спустя некоторое время — Кормак резко отдёрнулся и одним махом развернулся, в позе 69 водрузив свои внушительные шары на лицо Гарри. — Малыш, ты меня слишком завёл, — в голосе прослеживалось лёгкое извинение, а за ним — последовал приказной тон. — Так что на́ тебе, нахуй! Живо соси их! С этими словами он, не дожидаясь ответа, принялся сам покрывать поцелуями член бойфренда, а своему милашке — бесцеремонно запихнул яйца в рот, раскрывая его прямо ими — одним лишь грубым нажимом — и тем самым непоколебимо требуя немедленно обслужить их как следует. Он сделал это так беспардонно то ли потому, что хотел отблагодарить любимого за то, как тот сегодня для него расстарался — отлично зная, как Гарри тащится, когда его имеют настолько похабно, в режиме прямо-таки неотёсанного варвара. Либо же — он это сделал исключительно для собственного удовольствия, уже и сам едва контролируя себя. И если это второе — от одной мысли об этом брюнет начал непроизвольно постанывать, изо всех сил стараясь принять любимые шары в рот и теряя голову от того, как по-хамски этот образцовый ёбарь использует его для неприкрыто-бесстыжего ублажения своего безгранично величественного и непомерно наглого хуя. В этот рот эти мощные яйца истинного кобелины — конечно же, привычно не лезли. По крайней мере, оба сразу. Вернее, не то чтобы совсем не лезли, но запихивать их, как всегда, приходилось с трудом. С силой. С нажимом. И с выёбистой нахальностью их обладателя, который сам настырно двигал тазом навстречу, вульгарно раскрывая свою жопу прямо в лицо и пихая самое очко прямо под нос этому очаровательному милахе. Чем — опять же — наслаждались оба. Один — от осознания того, насколько Истинный Самец твой бойфренд (с таким-то внушительным хозяйством!), как бессовестно-неистово он принялся тебя иметь с самого старта, ублажая своё добро. И — бонусом — от самого ощущения того, как громадное мужское достоинство заполняет тебе весь рот, ещё даже не войдя туда членом, но уже — причём, с весьма ощутимым нажимом — давя на него во все стороны изнутри. Одним лишь своим объёмом. Другой — балдел оттого, что сам чувствовал себя альфа-самцом, борзый хуище которого такой милашка, безвыходно припечатанный к кровати, покорно обслуживает по полной программе, ещё и настаивая на том, чтоб этот ненасытный хер использовал для ублажения себя эту милую мордашку максимально непотребным образом. И — бонусом — Кормак кайфовал от самого ощущения, как приятно сдавливает его яйца привычно тесный рот любимого, ещё и старательно пытающийся мять их там языком. Неудивительно, что стоны в унисон тут же наполнили комнату. А когда шаловливые руки третьекурсника снова принялись ласкать анал Кормака у себя под носом — тот уже не выдержал и, действительно, потерял контроль над собой окончательно. Одним движением достав яйца изо рта своего парня, он выпрямился, садясь на лицо Гарри. Он резко — даже прямо-таки по-мудацки — раздвинул свой донельзя восхитительный зад и, уткнувшись самым очком в сочные губы брюнета, с силой вжал своей жопой эту смазливую физиономию в кровать. — Давай, блядь, совратитель ты мелкий! Запихай мне язык в жопу, как ты любишь! Давай, римми её! И чтоб хорошенько! Поглубже! Пожёстче! — с гонором в голосе приказал доминант, насаживаясь сверху на уже высунутый язык и принимаясь трясти задом, совершая короткие движения, но просто в сумасшедшем темпе. Следующий раунд стонов ознаменовал, как страстно жаждали этого оба. — Тащишься ты от моего тела, да? Всё его обожаешь? И мою дырку — тоже? — напрашивался Кормак на очередные комплименты под довольные угуканья парнишки под ним. — Даже очко моё любишь, да? Не можешь устоять? Нравится тебе его вылизывать? Нравится свой язык мне прямо в анал совать? Нравится быть всей рожей у меня в заднице? Давай, пихай глубже, как ты умеешь!.. М-м-м, да, прямо так! То, как всем телом извивался Гарри под ним — без слов давало понять, насколько тот сам балдел. Вдоволь понаслаждавшись тем, как язык любимого старательно растягивает ему анал, уже запыхавшийся Кормак произнёс: — Нравится тебе, как я тебя использую? Как заставляю тебя этим невинным ртом доставлять удовольствие моей заднице — прямо самому очку? Дааа, точно нравится, я вижу!.. А ещё — понравилось, как тебя Дин в глотку имел? — Ууууугу, — судя по тому, с каким смаком Гарри на этот раз протянул свой ответ, он явно хотел сказать, скорее, своё довольное: «Бляяяяя...» — Даже когда он сразу вломился? Теперь коротким ответом уже не обошлось — Гарри немного извернулся, чтобы сказать хоть и в зад своему личному Аполлону — но так, чтобы тот услышал: — Вот это — уже было тяжело. — А мой выдержишь? — Так же? — Да, сразу в глотку. Даже без разминки. — Ну... выдержу, наверное. Но лучше, всё-О-О-О... — с размаху влетевший в горло огромный хуище доступно дал понять, что никакие «всё-таки» его уже не интересуют. Характерные гортанные звуки сопроводили начавшийся процесс безжалостного горлового разъёба. Одни — неподдельно захлёбывающиеся — раздавались, когда глотка, хоть уже и очень опытная, но всё ещё бесконечно тесная для такого дрына, рефлекторно пыталась вытолкнуть его обратно. Другие — сопровождаемые глотательными движениями — изо всех сил, напротив, засасывали любимый хер поглубже. Смакуя сопротивление одних и содействие других, Кормак начал сразу ебать в полном темпе. — Хотел, чтоб тебя изнасиловали? Терпи теперь! Ты его у меня сегодня заглотишь вообще без разминки! Мощная ладонь привычно легла на шею Гарри: Кормак обожал чувствовать рукой, как его елдон насильно входит в бедное горло. Пассив начал давиться, рефлекторно дёргаясь плечами вверх и выпучив глаза, уставившиеся мимо массивных яиц на раскрытую мускулистую жопу. Хоть внешне по нему и не скажешь — но Гарри смаковал то, как грубо принялся его иметь одичавший самец. — Сегодня я твою бедную глотку изнасилую по-настоящему, а не для вида! Ты у меня всё терпеть будешь, чертёнок! Дину, значит, можно без подготовки? И Теренсу можно? А мне — нет? Хуй-то там! Терпи, бля! Слёзы уже застилали глаза Гарри, пока он продолжал давиться, восторженно охуевая от происходящего. — «Ой-ой-ой, с их членами — не так неудобно», — передразнил Кормак непонятно кого, ведь Гарри никогда на такое не жаловался и, даже более того, вовсе не считал его гигантский размер проблемой, а, наоборот, всей душой обожал эту охуительную дубину — сколь бы мучительно ни было её принимать. — А мне сегодня похуй! Хотел угодить? Терпи тогда! Такой уж у твоего парня хер! И сегодня он тебя изнасилует взаправду! Хотел быть «моим Гарри»? Так ты у меня, блядь, будешь! И теперь — уже никуда не денешься!... О, дааа... Давай, сглатывай его вот так! Давись! Можешь хоть скулить, хоть плакать — но ты у меня его сегодня будешь принимать по полной программе — пока ЕМУ это не надоест... А ему не надоест — дооолго! Так что готовься! Видел я, как тебе понравилось, что Дин тебя заставил реветь в голос! «Вообще-то, я это тогда чисто для Дина изображал... Но продолжай! Сегодня ты у меня совсем зверь! Что ж ты раньше не сказал, что тебя тоже заводит видеть, как я реву от твоего безжалостного хуя?» Мощная рука с силой прижимала Гарри к кровати, держа его за горло и смакуя, как болт её обладателя таранит несчастную глотку любимого. И без того крышесносные ощущения дополнял хоть и размытый от слёз, но не менее шикарный вид на восхитительные яйца, угрожающими гирьками болтающиеся перед лицом, которые при каждом толчке, как два стенобитных шара, с размаху вмазывались в низ носа, сопровождая это смачным шлепком. А ещё более зрелищно — красовалась раскрытая мускулистая задница, маячащая прямо перед глазами самым аналом — таким аппетитным — который перед этим так охуенно смыкался на языке, а сейчас — вновь сжался в тугое кольцо, которое одним своим видом так и манило, чтобы его снова растянули силой, резко загнав внутрь что-нибудь потолще, потвёрже и подлиннее. «Говоришь, пока меня не было, Дин в тебя с первого же раза входил жёстко и с размаху? Бляяя... Вот бы сейчас увидеть — вот так в упор — как его шланг ворвётся в твою бедную дырку, разом её растягивая на таком же стальном стояке, как тогда... Пока ты меня продолжаешь ВОТ ТАК дико жарить... Но сам заорёшь... А я — прямо УВИЖУ, как твоё анальное кольцо сдавит его хер... Или нет. Ты же у меня — пиздец сильный. Везде. Даже тут. Уж я-то знаю. Если неожиданно — то твоё очко так может сжаться, что, с какой бы силой Дин ни пытался влететь — твоя мускулистая жопа всё равно его не пустит... Тогда этот чёрный хуище упрётся и, промазав, от безвыходности загнётся вниз... У меня перед глазами протаранит твои тяжёлые яйца... Проскользит прямо вдоль твоего болта... И вместе с твоим хуем — влетит мне в рот своей шикарной чёрной залупой... А она же по-любому уже открытой будет... М-м-м! В горло вторым — понятное дело, не войдёт. Но рот мне растянет ещё шире... А для него-то — мой рот не хуже, чем твоя жопа. Так что, раз уж ты его не пустил — не терять же время! Пока ты продолжаешь насиловать меня в глотку — начнёт вторым мне в рот наяривать... Ё-моё! Получается, он же нас обоих сразу будет ебать! Меня — в рот, тебя — об хуй. Снизу. Этой самой головкой долбиться будет... А я это ещё и чувствовать буду... Как он своим наглым хером — без спросу имеет тебя, об твой наглый хер, делая это прямо у меня во рту... Боже!.. А потом — достанет и, уже совсем скользкий от моих слюней — всё-таки засадит тебе в жопу... Насильно... У меня под носом... БЛЯ-Я-Я-Я-Я!!!..» К несчастью, невозможно возбуждающие мысли от всего происходящего были прерваны. Гарри начал уже не просто давиться, а прямо-таки захлёбываться всерьёз. Но блондин от этого не отступил, как обычно, а, напротив, загнал свой елдак до самого упора, упиваясь тем, как брюнет давится. — Понравилось тебе с Дином, говоришь? У меня — тоже теперь будешь терпеть до последнего. Гарри уже догадался, что будет дальше. А от этого — ему стало уже и по-настоящему страшно за себя, и — прямо-таки невыразимо, насколько охуенно. Огромный поршень, силой преодолевая сопротивление, начал долбить там, максимально внутри, на совсем короткую дистанцию — но просто в сумасшедшем темпе. В режиме отбойного молотка, как Дин тогда, не обращая вообще никакого внимания на то, как Гарри давится, мучительно извиваясь уже всем телом. Лишь как следует продемонстрировав, какому именно хую принадлежит этот легендарный третьекурсник, и доступно показав, что Кормак не шутит, и сегодня — на полном серьёзе, будет изнасилование по-настоящему — блондин отступил, позволив своему парню наконец-то сделать жадный вдох. А пока тот пытался отдышаться — наглый хер беспардонно принялся елозить по всей смазливой мордашке, похабно вытирая о неё слюни. Кое-как придя в себя, Гарри выпалил: — Солнце, я тебя обожаю! — Вот так — понравилось? — с неожиданно искренней заботой в голосе переспросил актив — то ли чтоб во время передышки в очередной раз потешить своё самовлюблённое эго, то ли от реального беспокойства. — Ты просто супер! Такой дикарь... Ебёшь меня прямо по-варварски... Охуеть! Просто охуеть! — Я не перестарался? — Нет, ты что! Ты меня так отблагодарить решил? Это необязательно, если что... Сегодня мы тебя ублажаем... Не меня. — Ну типа того... Я видел, как ты там с Дином тащился... Но не только. Ничего, что меня такое зверство самого заводит? — Вообще заебись! Ты вот настолько жёстко хочешь меня драть, если совсем не сдерживаться? — Ну да... а может, и ещё жёстче. Но что сейчас было — это точно не перебор? — Да давай ещё! Если ты и сам от этого тоже тащишься, да ещё и по-настоящему, а не для вида — это ж вообще охуеть! Изнасилуй меня реально!.. Ну, только дышать давай, как обычно. — Это само собой. А в остальном — тебе даже настолько грубо нравится? Как твоё бедное горло вообще выдержало? — Теряя голову от кайфа — вот как! — Ну тогда... Я, БЛЯДЬ, НЕ ПОНЯЛ, какого хуя этот рот не занят делом! Мои шары ещё не обслужены как следует! — Ты ж мой неотёсанный ёбарь... — Гарри расплылся в улыбке от умиления. — Сосать, бля! Нехуй отвлекаться! Этот рот больно много болтает! Два массивных яйца насильно влетели в него, за чем последовала команда хамоватым тоном: — Сосать, я сказал! Меньше слов, больше дела! Комнату вновь заполнили грудные стоны обоих. Кормак вдоволь насладился этим, прежде чем загнать свой елдон снова — позволив Гарри как следует прийти в себя, но не до конца, чтобы тот опять был вынужден терпеть этот хуище с первых секунд, будучи к нему опять не вполне готовым. На второй раз, несмотря на то, что тело всё так же сопротивлялось — Гарри не смог удержаться и, смазав два пальца в слюне, ответил любимому тем же. Прямо посреди разъёба его собственного горла он без предупреждения и без какой бы то ни было разминки сразу загнал два пальца — средний и указательный — в тугой анал блондина, СЛИШКОМ заманчиво маячащий перед глазами, и принялся агрессивно ебать его. От этого Кормак тут же вскрикнул — чуть ли не взвизгнул — и на миг замер, прекратив беспощадное изнасилование. Его мощный зад сжался, стискивая руку бойфренда, но он не отдёрнулся, а, недолго помедлив и пару раз жалобно простонав, продолжил ебать горло вдвое более агрессивно. — Ах ты сучонок! Я же сказал, что хочу, чтоб ты меня хуем продырявил без подготовки! А ты всё испортил! Вот тебе за эт-ААА! — к двум пальцам столь же резко добавился третий, а брюнет вдобавок ещё и ускорил движения. Блондин «в отместку» тоже ускорился, хоть сами ощущения ему и явно понравились: об этом свидетельствовали характерные стоны на грани всхлипа. Поебав так несколько секунд, он вдруг достал свой дрын раньше положенного, отодвинулся к самому изголовью и проникновенно посмотрел вниз, в глаза своему парню. Тому потребовалось смахнуть слёзы и сделать пару жадных вдохов, прежде чем он смог ответить ему тем же. Стальной хер, стоящий на пути их взоров, добавил и без того искреннему моменту ещё большей неподдельности. — Малыш, ну правда. Пальцами — не надо. — Неприятно? — взгляд стал виноватым. — Да, неприятно. Пиздец, как неприятно... и заебись, что прямо так неприятно. Но я хочу, чтоб ты мне именно хуем жопу раскрыл, — он произнёс это, чуть ли не извиняясь. — Тоже хочешь, чтоб тебя изнасиловали? — После Дина — хочу. Чтобы ты безо всякой подготовки прямо разодрал мне жопу нахуй, сразу членом. И плюс-минус по-настоящему — я только с твоим выдержу. Тебя-то тогда — Дин ещё жалел. Ну, когда в зад. А вот меня он на нашей первой же встрече под конец так драл, что я уж думал, он мне жопу реально порвёт. Мне там самому его сдерживать пришлось. — Так ты сегодня хочешь совсем жесть или, всё-таки, помягче? Я не понял. — С твоим членом — совсем жесть. Даже жёстче, чем с Дином было. Так же, как я тебя в рот — только ты меня в зад. Прям вообще не жалей меня. Чтоб совсем зверски было. Но с его хуем — я это не выдержу, а хочу при этом — именно так. Не знаю, как объяснить... Меня сейчас заводит сама мысль о том, как меня будут ебать прямо настолько жёстко, насколько в принципе могут... и ещё немного сверху, чтобы я от этого совсем лез на́ стену. А мой партнёр это прекрасно видел, но всё равно продолжал меня дырявить. «М-м-м, как у меня с близнецами было.» — И особенно хочется с тобой: чтобы именно ты откровенно рвал мне жопу в такой свирепой и даже жестокой манере, которая вообще никак не ассоциируется с настолько очаровательным милахой. — Понятно. Добро пожаловать в клуб. В смысле, не про милаху, а про любовь к тому, как безжалостно тебя используют. — В том разъёбе с Теренсом — тебя это же заводило? — С ним — не знаю. Я же не помню, что там чувствовал. Но со стороны — да, было пиздец как возбуждающе. А вот с близнецами — да, это же. Когда они меня в два ствола драли... — Они тебя В ДВА СТВОЛА уже? — А-а-ага, — не вдаваясь в подробности, расплылся Гарри в довольной ухмылке, чтоб не испортить грядущий сюрприз. — Ты мне будто специально сейчас душу травишь! Ты разозлить меня пытаешься? Чтоб я твой милый ротик дырявил ещё свирепее? Так ты ведь у меня сейчас получишь! — таран снова без предупреждения влетел в горло. — НА, БЛЯ! Давись им снова! Мало не покажется... — голос на мгновение снова сменился с доминантного на упрашивающий. — Только пальцами — правда, не надо. Давай в другой раз... Но в остальном — получай у меня!

***

После ещё пары сессий горлового изнасилования Кормак внезапно слез с парня и лёг на живот рядом: — Я не могу больше! Хочу уже анал. Давай. Он, вроде, уже снова сжался. Гарри, отдышавшись, перевернулся набок и, оказавшись лицом к лицу с парнем мечты, наконец-то получил долгожданный поцелуй. Пока они сосались, Кормак уже взял с тумбочки смазку и сунул ему флакончик в руку, прерывая поцелуй. — Малыш, ну правда. Не тяни. Отымей меня уже... отымей как тварь. Хоть этот секс Гарри затеял по совсем другой причине, устоять перед таким взглядом любимого, буквально умоляющего его жёстко оттрахать — он не мог. Поэтому уже через мгновение в спальне раздался жалобный вскрик, когда, как Кормак и просил, Гарри одним рывком перевернулся окончательно, запрыгивая на любимого, и безо всякого предупреждения влетел в него со всего размаха — настолько жёстко, насколько может. — С-с-с-с-сука, — сквозь зубы простонал блондин, в одном кулаке стискивая простынь с такой силой, что она от этого чуть не рвалась, а вторым — непроизвольно колотя по кровати. — Не «сука», а «кобель», — ответил уже заезжанную между ними фразу Гарри, ложась сверху всем весом и просовывая руки под бойфренда, чтобы тискать его восхитительный торс. — Ты понял, — всё так же сдавленно проскулил Кормак. — Понял. Что ты у меня сейчас за такие слова получишь, — он начал двигаться, сразу в максимальном темпе. — Нееет... — блондин едва не плакал, неконтролируемо подёргиваясь плечами. — И дааа... — Я не слишком? — Самое то! Покажи мне, кто тут мой Гарри! — Ну тогда терпи... — Бляяя... Не нааадо!.. То есть надо, но... Пожалуйста... Пару минут продолжалось то, чем наслаждались оба. Почувствовав, что анал, который до этого был слишком тесным, уже хоть немного расслабился, и Кормак начал то и дело сжимать его специально — Гарри прошептал на ухо, водя щекой по любимой макушке: — Давай позу сменим? Хочу лицом к лицу. — Тоже хочешь любоваться, как я мучаюсь? — Нет... Просто хочу видеть тебя, как обычно. И чтоб ты мой рот занял. — Тебя не смутит, какая у меня по-бабски жалобная рожа от твоего члена? Ты ж меня альфачом любишь. — Я тебя любым люблю. Тебя самого смущает быть таким? — Нет. С тобой — нет. — Тогда перевернёшься? — Давай. Им пришлось расцепиться — но недолгая разлука, несомненно, стоила того, что за этим последовало. Оказавшись лицом к лицу, когда блондин перевернулся на спину и поднял зад, раздвинув ноги в приглашающей манере, а его брюнет лёг на него — они оба не смогли удержаться, и потянулись друг к другу для поцелуя — ещё до того, как Гарри вошёл в Кормака снова, специально сделав это максимально резким, даже прямо-таки садистским пронзанием со всего размаху. Тот слегка вздрогнул и вскрикнул жалобным стоном прямо в рот любимому, но принялся страстно стискивать его в тесных, практически выжимающих, объятиях, которые тот так любит, попутно лаская нежную спину, пока её обладатель принялся его самозабвенно драть с новой силой. Наконец, блондин прервал их поцелуй, прижал своего парня ещё крепче, со всей мощью его мускулистых рук, будто на полном серьёзе пытаясь вдавить Гарри в себя всем телом — от хуя до плеч — и простонал ему на ухо неровным голосом, «вскрикивающим» полушёпотом в такт члену, который продолжал агрессивно влетать ему в зад: — Если это — мой рождественский подарок — то это лучший подарок, что у меня был. — Это — не подарок, — ухмыльнулся Гарри, зная, что бойфренд сейчас не видит его хитрого выражения лица. «Ещё не он.» — Да и ты сам мне такое с Дином устроил — вот уж, и впрямь, там подарок был — реально вне конкуренции. — А я думал, что там — тоже был подарок мне... — Солнце, не прибедняйся! Ты там так всё организовал... — А, ну то, что организовал — это вообще фигня. Так, мелочь. Показал, что соскучился. — Ну ага! Я ему в Хогсмиде жалуюсь, что слишком долго жду, когда ты меня уже по-настоящему изнасилуешь без спроса. Возвращаюсь — а он мне это первым делом и устраивает. Да ещё и так, что я этого реально не ожидал. Даже испугался там поначалу. Вы же там мне настоящее нападение устроили! Только с охуенным продолжением. Серьёзно. Сейчас — не выделывайся. Прими, блин, благодарность. — Да приму... А-А-А! — отрывистый вскрик уже чуть ли не на грани визга оборвал фразу на полуслове. Кормак резко запрокинул голову, когда Гарри не подрассчитал силы и в этот раз загнал совсем уж по-зверски, без преувеличения. Брюнет замер, испуганно прикусив губу и наблюдая, как трясётся плечами его парень, силясь это перетерпеть, стиснув зубы. Когда Кормак кое-как это выдержал и перед Гарри снова предстала не массивная шея любимого, а его прекрасное лицо — тот смотрел на него, жалобно сведя брови — почти так же, как это делает сам его «малыш», и умоляющим голосом простонал сквозь всхлипы: — М-м-м... да... ещё раз так засади!... Пожал-... ДА! — ещё один вскрик, вызванный тем, что парень со шрамом поспешил незамедлительно выполнить просьбу — настолько, что, судя по ошарашенному взгляду Кормака, такая мгновенность реакции стала даже для него неожиданностью. Великолепной неожиданностью, что Гарри отлично знал на собственной шкуре — ведь он сам, побывав по ту сторону грубого разъёба, отлично представлял, насколько заводит, когда парень, который тебя жарит, со всей дури вламывается с таким рвением, будто сорвался с цепи, едва получив то, что можно хотя бы отдалённо трактовать как разрешение, как малейший повод действительно не сдерживаться. Когда ты чувствуешь, НАСКОЛЬКО бешено он тебя хочет. Что Гарри и поспешил продемонстрировать, сделав толчок столь же жёстко, но более аккуратно. И на сей раз он уже сам лицезрел, как зажмурился его парень в этот момент. — Ч-ч-чёрт... — прошипел Кормак сквозь зубы. — Я тебя обожаю. Благодарность у тебя — просто охуеть! Приму, меня не обломает... ДА!... М-м-м... Но ты не заметил, что ли, что мы тебя там с Дином драли почти как у меня в патронусе? Раз в десять жёстче, чем да-ААА!-аже как ты меня сейчас. — Да как бы... Во-первых, нет. Дин там со мной был мягче, чем я с тобой... Ты как там, кстати? Нормально? — Вообще супер! ПродолжАААй!.. И со стороны — там было ни разу не мягче... Ты ж там еле выдержал! — ... а во-вторых, — продолжил Гарри, не сбавляя темпа и меняя тему, чтобы не развивать эту мысль, — там, в патронусе... там же именно ты сам меня долбишь. Не Дин, а ты. — Ну понятно, что это ещё нескоро... «Ну-ну...» — Там же... то, как мы тебя там имели — это же вот буквАААльно мой патронус... М-хм, — он жалобно хныкнул, но крепкие руки, гуляющие по спине Гарри, умоляли продолжать в том же духе, влетая едва ли не ещё грубее. — Да, малыш... — прошептав эти слова, он уставился на своего актива решительным взглядом, стиснул зубы, и дальнейшее — с вызовом прошипел сквозь них, — отомсти мне за то, как мы там с Дином над тобой измывались. Отомсти как слЕЕЕдует!.. М-м-м... Да, вот так! Порви мне жопу, нахер!.. Своим бешеным хуем... Таким диким... и голодным... Я чувствую, как он меня хОООчет... Да! Напомни мне, какой ты оторванный за этой невинной мордашкой... как жАААдно ты меня хочешь... и как развратно. Какой ты у меня бЕЕЕшенный блядун на самом деле... Какие черти скрывАААются в этом симпатичном омуте... Покажи, какой дьяволёнок мне достАААлся... Да, мой дьяволёнок! Мой! Самый лучший — мне достался... Самый безбАААшенный... Да, не стесняйся!.. И тоже не прибедняйся. Хотя бы не сейчас... Ты ведь, и правда, позволил нам тогда отодрать тебя вообще по-звЕЕЕрски... Да, точно раз в десять жёстче, чем это... Так что накажи этот зад по полной! Разъеби его! Пусть тЕЕЕрпит!.. Ты там тоже терпел. Прямо как в патронусе... И похуй, что не от меня, а от Дина. Мой — ты ещё нескОООро примешь... Да и у него хер — длиннее ведь моего... В чём-то — его ещё-ООО труднее принимать. Ты даже орал там в слезах точно тАААк же... как в патронусе... Вот и оторвись теперь на одной моей бедной жопе за всё то, что мы там вдвоём вытворЯЯЯли... Да, вот так! — Понравилось? — тяжело дыша, Гарри продолжал безостановочно наяривать со всей дури, периодически специально влетая соврешенно по-зверски, провоцируя очередной вскрик. — Я тебя обожаю! Не прекращай! Еби меня именно ВОТ ТАААК! Это просто супер!.. А я же ещё и чувствую, какой у тебя там дикий стояк. Вообще заебись! Ты же сам — тоже тащишься... Я чувствую, как твой сногсшибАААтельный хер сам хочет растерзать мне зад. Да пожёстче! Так пусть не сдерживается! ДАААй ему волю. Пусть этот хуй отыграется на мне по пОООлной программе! За нас с Дином. За всё, что оба наших члЕЕЕна тебе устроили!.. За обоих сразу — мне одному!.. — Ну тогда готовься, сейчас ты у меня получишь... — он расплылся в хулиганской ухмылке и, помедлив, добавил. — Но не сразу, а чтоб сюрприз был — когда не ждёшь... — Гарри, ты просто совершенство... — Кормак выпалил на одном стоне, невольно запрокинув голову. — Ты тоже... Но давай немного назад вернёмся. Про «понравилось» — ты не так понял... но так увлечённо восхищался, что у меня язык не повернулся тебя перебить. Я про другое спросил. Про тогда. С Дином. Там — тебе понравилось? Меня вдвоём с ним насиловать. — Я... — в голосе даже сквозь стоны и сбивчивое дыхание послышалось смущение, когда виноватый взгляд вернулся к любимому. — Да... Мне там тебя даже жалко было... Но если по-честному — заводило это — просто пиздец как. Прости. Сам не знал... что у меня настолько зверские вкусы. — Солнце, кто мой идеальный парень? — Я тебя обожаю... — у него отчётливо проступили слёзы, и он едва ли не заплакал от кайфа. — Но... — Без «но». Хоть сейчас-то настрой не порти. Я возражал? Нет... Ну, в смысле, что уже не могу... В смысле, что вот совсем уже не выдерживаю, прям-ваще по-настоящему... Ты понял. Нет, короче. Плюс, мы уже и так выяснили, что меня твой патронус заводит, — Гарри немного сбавил темп, делая вид, будто подустал ебаться так агрессивно — что отчасти было правдой, но на самом деле — этим он, в первую очередь, начал претворять в жизнь коварный план: выполнить обещание и начать-таки драть с утроенной силой, как только мускулистый красавец немного снизит свою бдительность. — Ты так говоришь, пока перспектива быть выебанным моим болтом — это лишь гипотетические рассуждения. Но... эх, знал бы ты, что мне после того тройничка с Дином снилось... Только нечто подобное — обе минувшие ночи и снилось... Но там — я вместо Дина... с тобой. Я вместо него. Сам тебя деру. Моим болтом... Я там оба раза просыпался посреди ночи от стояка... А последняя ночёвка — у нас же вместе была. Просыпаюсь — а ты тут. Ещё и голышом. Причём, уже под меня сам залез. И мой член — уже у тебя между булок. И ты сам его сжимаешь, приятно встречая с утра. Знаешь ведь, как ему там у тебя нравится. Но ничего подобного — точно не ожидаешь... А мне прямо перед этим снилось, как я набрасываюсь на тебя, точно так же спросонья, ещё даже спящего, когда ты совсем не ждёшь... И сразу — в зад. Даже без разминки. И... в общем, это было вообще ни разу не нежно. Уффф, как вспомню... Это... мы же не скрываем такое друг от друга, да?.. — он виновато взглянул на любимого и прикусил губу, но, не дожидаясь ответа, продолжил. — Там... прям совсем жесть была... Я тебя там совсем бешено драл. Со стороны — даже жутко... Ну, немного, — ещё один виноватый взгляд, проскользнувший сразу после того, как его обладатель, видимо, осознал, что, хоть и не напрямую, но просит о таком, о чём просить просто нельзя. — И то, как ты там от этого вырывался... и извивался... и орал... мне даже неудобно признаваться, если честно. Но мы же договорились. Вот так мне хочется тебя в жопу тоже. Да, хочется — что поделать... А сегодня — ты мне ещё и такое утро устроил... Знал бы ты, какого труда мне стоило там удержаться... Я ведь сам был спросонья... И ты уже подо мной — прямо бери, затыкай рот — и загоняй с размаху... Но я же удержался — видишь! Не стану я тебя ВОТ ТАК насиловать, не бойся!.. Я — это... если чисто пофантазировать... Ну и признаться тоже надо: мы же договорились.... Ты за это сейчас можешь по полной на мне отыграться... за подобные предложения... Вот уж точно, я заслужил... Блин, но как сейчас вспомню это... как представляю тот сон... или патронус... если ты мне хоть когда-нибудь дашь себя так выебать... даже не совсем так, а хотя бы... ну, не совсем нежно тоже... понятное дело, что не в первый раз — а уже после того, как в принципе мой хер сможешь принять... но хотя бы чуть-чуть как там — если ты так позволишь, то я... я... да даже не знаю. Что угодно сделаю. «Ну всё, этот момент — уже слишком подходящий. Лучше — уже не будет.» — Ты чего? — насторожился Кормак, почувствовав, как Гарри остановился и начал из него выходить. Тот — молча покинул любимое отверстие, морально готовясь к тому, что сейчас будет. — Отпусти, — коротко сказал он, легонько похлопав по ноге, которая, вместе с такими же сильными руками, обнимала его спину. — Малыш, я что-то не то сказал? Перебор? — во взгляде блондина проскользнуло беспокойство. — Нет, всё нормально. Но отпусти. Тот послушно выполнил просьбу, в непонимании пристально сопровождая взглядом своего бойфренда. — Я настрой сбил? Ты же, вроде, любишь такие разговоры... Да не буду я тебя так драть, как там, не пугайся! — Кормак, всё нормально. Просто ляг ровно. Ноги вытяни. — Всё, что ли? Больше анала не будет? Ты устал или что? Передумал? — Солнце, ты можешь просто довериться? Тот с неуверенностью и опаской сделал то, что просят. — Ты от рук, что ли, хочешь кончить? Да мне сегодня анал больше хочется. Ты же сказал, что сегодня всё по-моему! Ты передумал? — Просто. Доверься. — ДА ЧТО Я НЕ ТАК СДЕЛАЛ-ТО!!! — Кормак. Ты всё сделал так. Идеально «так». Как и всегда. Гарри сел на него сверху, потянулся назад и взял мощный стояк любимого, который не составило труда там нащупать. А потом — медленно, давая осознать, что сейчас происходит, скользнул огромной головкой сперва по своим яйцам, а потом — вверх, утыкая её в заветное отверстие. Одно движение, чтобы нанести смазки, которая уже была в руке ещё до того, как «сюрприз» был представлен главному герою сегодняшнего торжества. Тот — растерянным взглядом всё ещё метался по лицу бойфренда, силясь понять, что тот задумал. — Солнце, тебе нечего стесняться. Ты — чистое совершенство, во всём. И в желаниях — тоже, — помедлив в нерешительности, он коротко добавил, но эта простая фраза несла в себе куда больше смысла, чем всё вышесказанное. — Я тебя люблю, — с искренней заботой и — да — любовью Гарри посмотрел на растерянного блондина, который лишь теперь начал осознавать, что происходит. Он округлился в глазах, испуганно схватив своего парня и отдёрнувшись: — Да я ж не имел в виду, что прямо сейчас, как в патронусе! Я не тороплю, чего ты! — Солнце, — умилённую улыбку невозможно было сдержать. — То, что было до этого — это я просто соскучился. А вот то, что будет сейчас — я привёл тебя сюда за этим. — Ты серьёзно? Уже сегодня? Сейчас? — во встревоженном взгляде затеплилась надежда, сразу заполыхавшая с таким нетерпением, которое Гарри отчётливо увидел, сколько бы Кормак ни пытался это скрыть. — Да. Можешь считать это тем самым подарком, если хочешь, — он медленно начал насаживаться на огромный член... вернее, пока ещё не насаживаться, а лишь давить этой дубиной в свой анал, который не спешил расслабиться. У Кормака глаза полезли на лоб от неверия. И, увидев это, Гарри добавил, чтобы развеять остатки сомнений. — Я же сказал, меня уже близнецы в два ствола ебали. Да не просто в два ствола, а жёстко. Кажется, а готов даже к твоему бревну. — Ты это ради меня с ними двойной анал устроил? — дыхание было сбивчивым. Блондин, кажется, застыл, боясь шелохнуться. — Ну... не только, — брюнет хитро́ подмигнул. — Но — да. В том числе... Только в первый раз — давай мягко. Не как в патронусе. Старшекурсник, кажется, лишился дара речи, впившись своим чарующим голубым взглядом в любимую мордашку, которая уже сморщила лоб и жалобно свела бровки в ТОМ САМОМ выражении, пока её обладатель искренне старался принять в себя огромный хер. Испустив сдавленный стон — почти беззвучный — он это, всё-таки, сделал. Головка, которая с силой давила на анус всё это время — самым кончиком протиснулась внутрь и начала медленно погружаться, растягивая до невозможности тугое кольцо. — БЛЯЯЯЯЯ... — выпучив глаза от неверия, умоляющим тоном простонал блондин, когда почувствовал, что внешний сфинктер сомкнулся уже на стволе члена, а его здоровенная залупа уже вовсю раздвигала внутренние мышцы. — Малыш... Я тебя обожаю... — Я... Тебя... Тоже... Я же... сказал... что я твой... — зажмурившись и отрывисто постанывая такими звуками, которые были больше похожи на подавляемый кашель, проскулил Гарри. — Но сейчас... пока... заткнись. Несмотря на измученное лицо, он продолжал принимать эту дубину всё глубже. Наконец, он замер где-то на полпути и принялся часто дышать. По-видимому, кое-как привыкнув, он, всё ещё с силой зажмурившись, произнёс сквозь зубы: — Давай... Дальше сам... Только медленно... — Ты точно выдержишь? — Да выдержу-выдержу!.. Ты ж хотел... загнать в меня насильно. Ну так... давай. Загони! Заставь меня принять твой хуище! Против воли!.. Я готов... Только плавно!.. Хотя бы в первый раз... Пожалуйста... — на последнем слове голос стал уже по-настоящему умоляющим. — Гарри, ты... — не в силах сказать ничего более внятного, он положил руки на пояс любимому и осторожно начал продвигаться глубже — теперь уже, самостоятельно, чувствуя сопротивление... и упиваясь им. От того, как крепко Кормак взялся за его таз — Гарри ощутил, что тот в него не просто входит, а прямо-таки натягивает на себя, как гондон. Поистине напяливает его на свой гигантский хуище. Осознав это, парень со шрамом запрокинул голову, взвыл и — по воле чистого рефлекса — дёрнулся в непроизвольной попытке соскочить, но его мускулистый бойфренд, даже не шелохнувшись, силой удержал столь желанную жопу на месте и продолжил медленно, но уверенно — совершенно непреодолимо — всё глубже насаживать его на свой безразмерный кол, ставший от происходящего уже по-настоящему несгибаемым. — Я... — у актива дыхание было, кажется, ещё более сбивчивым, чем у пассива, — я тебя люблю... — он жадно пожирал взглядом хотя бы стройный торс бойфренда, ловя каждое вздрагивание его груди в неровном вдохе. Хоть он и мечтал сейчас увидеть его жалобно-измученное лицо, но попросить его об этом, когда тот и так согласился на ТАКОЕ — было бы уже просто свинством. Поэтому он любовался хотя бы той частью зрелища, которую мог видеть. — Я... тоже... Давай, возьми меня, как хотел. Я — твой. — Ты мой! — судя по голосу, его обладатель сам охуевал от происходящего. — Насколько глубоко выдержишь? «Дааа... Ты ж мой Самец. Именно "выдержишь", а не "хочешь" или хотя бы "позволишь". Давай! Бессовестно отымей меня своим бревном! Насильно растяни меня нахуй!» — Насколько хочешь. — Прям весь? «А тебе, конечно, в первый же раз... и даже в первое же вхождение в этот раз — сразу весь его запихать неймётся, да? Под корень его загнать мне хочешь? И даже не стесняешься таких просьб, прекрасно осознавая свой размер? Нахал ты мой! Пиздец бесстыжий!» — Не знаю, весь ли... Но ты можешь заставить меня это выяснить... Только медленно... Прошу, — он проскулил вслух, чувствуя, как это хозяйство — уже просто стальное — даже не дождавшись конца ответа, продолжило движение, принудительно протискиваясь туда, куда оно ещё несколько дней назад не влезло бы. Ни при каком раскладе. Никак. — Тебе больно? — спросил блондин с виноватым состраданием во взгляде, но не прекращая силой продавливать свой хуище ещё глубже. — Терпимо, — сквозь зубы проскулил пассив и, помешкав, неуверенно добавил, сдавленно всхлипнув. — А твоему свирепому дрыну хочется, чтобы моей жопе от него было прямо-таки больно? — Не-не! Я не предлагал жёстче, а просто спросил! Я же вижу, каково тебе. «А я и не говорил ничего про "жёстче", я лишь уточнил про "больно"... но всё с тобой ясно, ёбарь ты мой ненасытный.» — В смысле... Тебе сильно понравилось, как я там рыдал, когда меня ебал Дин? — Да ТАК ублажать мой хер — я о таком уже и просить не смею, ты чего! У меня тут и так уже чистый кайф — аж крышу снесло! Давай как тебе комфортнее, — беспощадный стояк, однако, не проявлял ни капли того сожаления, которое сквозило в голосе его обладателя, продолжая настойчиво пропихиваться дальше и едва ли не трясясь от подавляемого нетерпения немедленно растерзать этот бедный зад, до которого он наконец-то дорвался. — Да я сейчас реально зареву, — всхлипы на сей раз были уже не такими сдержанными. Кормак замер. — Гарри, нет. Это уже перебор, — он осторожно подался назад, но руки бойфренда вцепились в его зад, толкая обратно — но, неспособные сравниться с неистовой силой бойфренда, лишь остановили его. — Ты вот так — меня хочешь? Если я реально от этого реветь буду. — Да какая разница... — ТЫ — ХОЧЕШЬ? — рявкнул пассив, которому не хватало ещё и уговаривать своего доминанта, чтоб он сделал-таки это. — Хочу, ты же знаешь... — тот отвёл взгляд в сторону. — Нет, посмотри на меня. — Гарри, я не... — ПОСМОТРИ НА МЕНЯ! Блондин через силу поднял на любимого взгляд, преисполненный вины и презрения к себе. — Ты — хочешь? — повторил его брюнет. — Сейчас тебя никто не осудит. Посмотри мне в глаза. — Хочу, — он зажался, сгорая от стыда. — Тогда давай... Я выдержу... наверное. Только медленно, прошу, — мольба в голосе была самая настоящая. Кормак задышал ещё чаще, чувствуя, как уже не может себя сдерживать — тем более, когда любимый сам дал на это добро. — Малыш, прости... — беспощадный таран продолжил движение ещё более уверенно, чем до этого. И, видимо, самую малость ускорился. Совсем чуть-чуть, плавно продвигаясь всё глубже. Но этого оказалось достаточно, чтобы бедный парень уже открыто взвыл. — Прости-прости-прости... — у Кормака было такое выражение лица, словно ему самому было больно видеть, как мучается парень мечты, явившийся прямиком из самых его сокровенных фантазий. — Я тебя люблю... Прости... Это слишком охуенно... — Солнце... Не извиняйся... Ты хочешь этого. — Хочу. Прости, что я у тебя такой... — Ты у меня идеальный. Возьми, что ты хочешь... силой возьми... кобель ты безжалостный! — Дааа... Кто ещё? — Насильник ненасытный! — член напрягся от этих слов: Гарри уже и так знал, как его парень тащится, когда во время секса его осыпают комплиментами, подчёркивающими его маскулинность. — Да, малыш, да! — Альфа-самец... мой. Ты мой! — Да, я твой. А ты — мой! Это я тебя сейчас натягиваю. На свой хуй. Как гондон, который на него не лезет. — Да тут, блин, налезешь! — Не налезешь! А я тебя всё равно натяну! — Натяни... изверг чёртов. — Огромный у меня хер, да? — А то ты сам не знаешь! — Насколько огромный? — Самый огромный! Во всей школе — так уж точно... — Твой Кормак — самый хуястый на весь Хогвартс, да? — Да ты, блядь, на всю магическую Британию самый хуястый! — М-м-м... ещё и подлизывается, когда его зад дерут... Давай-давай, мне нравится... — Кормак, да ты серьёзно с таким бревном у меня один такой! — Тяжело его сейчас терпеть? — Да пиздец просто! — Но ведь даже так — тебе всё равно нравится этот огромный дрын? — Ты же сам знаешь. — Скажи! — Да! Я тебя всего обожаю. И хер твой гигантский — не исключение. А залупа твоя — сам же знаешь, как она меня заводит... — Дааа... Мой милашка тащится от моего хера. — Знаешь ведь, что реально тащусь. — Не можешь устоять? — Не могу, самовлюблённый ты мой... — Так, вот нахуя оскорблять? Зачем такой настрой портишь? — Ничего я не порчу... Ты у меня реально самовлюблённый... Имеешь право — с таким-то телом... и таким хуем... и такими вкусами... И я тебя таким самовлюблённым — обожаю. — Ты сейчас серьёзно? — Да, блядь! Я сколько раз тебе это говорил? — Я думал, ты из вежливости... — он снова расплылся в улыбке. — То есть, моему милашке нравится во время секса любоваться моим шикарным телом? — Да. — И даже когда я сам собой при этом любуюсь? — Да я тащусь от того, как ты выделываешься! А когда ещё и ебёшь меня при этом — так тем более! — А что ж тогда на меня сейчас даже не смотришь? — ПОТОМУ ЧТО Я, БЛЯДЬ, ТВОЁ БРЕВНО ПРИНЯТЬ ПЫТАЮСЬ! — взорвался Гарри, с силой зажмурившийся в попытке это перетерпеть. — Имей совесть!.. Или нет. Имей меня. Вообще бессовестно, да... Напяливай и дальше на этот борзый хуило, который ВОБЩЕ не знает меры!.. Ты, кстати, чего остановился? Давай дальше, альфа-самец ты мой хуястый. Засади его в меня весь! Насильно засади! Заставь меня пожалеть о том, что согласился! Искренне пожалеть!.. Порви меня им, нахуй!.. Ну? — А я... — тот немного растерялся. — Я вошёл. Гарри открыл глаза, уставившись на него в неверии. — Полностью, что ли? — Полностью, — тот расплылся в улыбке и отпустил таз бойфренда, подложив обе руки под голову — явно чтобы покрасоваться своим бесподобным телом, которое в такой позе — он это уже отлично знал — своим видом сносило крышу любому. А особенно — его впечатлительному парню. — Дааа... — блаженный стон не заставил себя ждать, и зелёный взгляд принялся жадно гулять по этим широченным плечам. — Покажи мне, какой ты у меня Аполлон! — Тебе правда нравится, когда я вот так выпендриваюсь? — А то ты сам не видишь? — он положил обе руки на рельефный пресс, принявшись бесстыже его лапать. — Давай, поиграй мускулами! — Вот так? — блондин с хитрой ухмылкой напряг бицепсы, а вместе с ними — напряглись и грудные мышцы. — Совсем я красавчик, правда же? — Ебать ты у меня идеал! Давай, красуйся, сколько влезет! Давай ещё более самовлюблённо! Это так заводит! — Хммм... — пару секунд он подумал, а после — выгнул грудь и, уже совсем демонстративно позируя, неуверенно продолжил. — Боже, какой я у тебя охуенный! Сам бы себе дал! И сам бы себе вдул. — А я бы — посмотрел на такое. И подрочил бы. — Не можешь передо мной устоять? Хочешь это сногсшибательное тело, да? Совсем неистово хочешь? — Кормак, это тело ПОД КОРЕНЬ засадило в меня свою безразмерную дубину! Какие ещё тебе нужны подтверждения того, как дико я тебя хочу? — Ну скажи... Сам же попросил меня так в открытую собой полюбоваться! — Да, хочу! Всего тебя хочу. Да от одного вида мне всего тебя облизать хочется! Актив ненадолго растерялся, но, подумав, осторожно ответил: — Так оближи. — Тебя такое не смутит? Это же как-то... дико. — Да... я тут с Дином это попробовал. И мне понравилось. Да и ты — вообще можешь делать со мной всё, что хочешь. Даже не спрашивай. После такого — уж тем более. Покажи, как пошло ты меня всего хочешь. Двух приглашений Гарри было не нужно. С трудом наклонившись вперёд — как оказалось, это не так-то и просто сделать, когда в тебя засажена такая оглобля, да ещё и такая несгибаемая, как сейчас — он принялся покрывать поцелуями правый бицепс блондина. С каждым следующим поцелуем рот открывался всё шире, оставляя жадные засосы. Грудной стон Кормака, отдавшийся в прижатой груди Гарри, когда блондин ещё и запрокинул голову от удовольствия, отключил мозг Гарри окончательно, и тот совсем сорвался с цепи, предавшись этой похоти — как бы странно она ни выглядела со стороны. Тело третьекурсника начало действовать словно само, передав бразды правления первобытным инстинктам. Жадные засосы плавно превратились в то, что он начал просто облизывать мощный бицепс партнёра, который тот ещё и напряг, подчёркивая, какой он у Гарри сильный. Какой мужественный. Какой Самец. Язык скользнул к плечу, а оттуда — к мощной грудной мышце, которая тоже напряглась. Когда Гарри достиг чувствительного соска́ любимого — тот задышал совсем часто, а то, как у него стала приподниматься грудная клетка, завело пассива ещё больше. — Гарри, пожалуйста... — взмолился актив. — Можно я уже двигаться начну? Тот замер. — Ты, что ли, разрешения ждал? — Ну да. Тебе ж надо привыкнуть. — Солнце, ты у меня такая прелесть... Ты ж мой зад сегодня насилуешь. Какое ещё разрешение? Только медле-А-А-А! — крик вырвался сам собой, когда этот агрегат, на котором Гарри, и правда, чувствовал себя натянутым, как гондон двумя размерами меньше, пришёл в движение. Кормак двигался очень плавно и осторожно: всё его тело напряглось оттого, как он зажался. Но даже этого было достаточно, чтобы Гарри, наконец, разревелся взаправду, балдея оттого, как этот образцовый кобель имеет его в зад. — Да, малыш... Прости... Я этого хочу... Ты у меня его сегодня примешь по-настоящему... — в голосе сквозило болезненное чувство вины вперемешку с невероятным восторгом. — Приму, — жалобно всхлипывал пассив. — Куда я денусь... Заставь меня... — О, я-то заставлю... Ты сегодня — совсем мой! — Я твой! — Я тебя использую по полной! — Используй! Зверски используй! Как ты умеешь! Отымей меня так непотребно, чтоб мне потом стыдно было в этом признаться! — Хочешь, чтоб я тебя совсем грязно отымел? — Да! — Чтобы прям использовал? — Да! — Чтоб показал, кто тут хуястый ёбарь? — Да, Солнце, да! — Чтоб прямо опустил тебя, как сучку? — Не как сучку... Но да. — Чтоб без спросу удовлетворял о тебя все свои низменные желания? Самые животные? Самые вульгарные? — Да! Да! Да! Все прихоти твоего хера! Самые непристойные! — Только хера? — А ты хочешь надругаться надо мной чем-то ещё? Тогда не только. Любые прихоти твоего бесподобного тела! Любой его части. — Точно любой? — Да. Если у тебя сегодня на уме — какой-то конкретный разврат, хоть даже самый конченный — вперёд! Удиви меня. Оскверни меня всего — так изобретательно, как только сможешь. Тем, о чём я даже подумать не мог. Давай без спросу всё самое «неправильное»! Самое постыдное! Вытворяй со мной всё, что хочешь... ну, только мягко... хотя бы вначале. А так — я весь твой. — Тогда... — голос дрогнул, и в нём серьёзно поубавилось уверенности. — Ты не против, если я сам тебя заставлю облизывать меня дальше?.. Пока я тебя ебу. — Да используй меня как хочешь! — Тут просто... это... — он осторожно взял левой рукой Гарри за затылок и с силой толкнул его к своей груди. Тот принялся старательно вылизывать её. — Я просто хочу... — глубокий голос первобытного самца уже практически умолял его парня, — вот так... Он осторожно сдвинул голову Гарри в сторону, а сам, не доставая правую руку из-под головы, сдвинул её так, чтобы локоть, ранее указывающий в сторону, теперь был направлен вверх, выставляя подмышку. — Бляяя... Кормак, как же это похабно! Как же это заводит! — Тогда давай! Покажи мне, насколько ты балдеешь от моего тела. Вылизывай меня там. — Не буду... — сквозь всхлипы проскользнула хитрая ухмылка. — Заставь меня насильно. — Твою мааать... — восторженный стон на глубоком выдохе сопроводил властное движение. Кормак грубо впечатал Гарри лицом в свою правую подмышку, заставив того её старательно вылизывать, пока сам от неконтролируемого возбуждения слегка ускорился. Брюнет снова заревел в голос с такой интонацией, будто изо всех сил молил этот безжалостный хер о пощаде. Хотя на самом деле — уже окончательно потерял голову, балдея от происходящего. Сквозь собственные рыдания — впервые за весь его опыт с аналом, совершенно настоящие, ни капли не наигранные — он старательно ублажал неожиданную эрогенную зону его развратного бойфренда, балдеющего от таких непристойностей. А сам при этом — кайфовал от того, насколько этот фетиш ему самому демонстрировал, какой самец его парень. Когда тот тебя с силой пихает лицом в его ухоженную, гладко выбритую подмышку, заставляя её вылизывать — Гарри сам удивился тому, насколько это подчёркивает, какой Кормак кобель. Не только тем, как грубо он обращается с парнем, которого сейчас грязно ебёт во всех смыслах. Но и тем, каким эротичным оказалось именно это место, со всех сторон окружённое самыми сексуальными мышцами. Так что Гарри предался этому занятию со всей самоотверженностью, старательно гуляя языком от чувствительного соска́ любимого — и чуть ли не до самого локтя. И это рвение самого Кормака довело чуть ли не до экстаза. А может — и не «чуть ли». Он содрогался всем телом, жалобно стонал, по-звериному рычал, пихая Гарри туда ещё более жёстко, запрокидывал голову, хамовато бросался какими-то фразами, призванными максимально подчеркнуть, как бесстыдно он «опускает» своего пассива, насилуя его столь «мерзко», хотя тому такое обращение лишь ласкало слух. Бесподобный атлет, сам того не замечая, продолжал изо всех сил демонстрировать, насколько истинно он является наследником темпераментной четы МакЛаггенов. Он то и дело отпускал голову Гарри и жадно прижимал его к себе, упиваясь тем, как тот при этом отрывался от процесса и заливался в крике беспомощности, кайфуя оттого, что его Самец целенаправленно хватает его и впечатывает в себя с силой, совершенно по-хамски. Всякий раз делая это, блондин с нескрываемым наслаждением вцеплялся в своего брюнета как можно грубее — чтобы если не по самому разъёбу, то хотя бы по тому, как обращается со своим партнёром — это выглядело бы именно что изнасилованием, не оставляя ни малейшего намёка, что это может быть чем-то иным. Пускай, у него сегодня не выйдет выебать Гарри по-настоящему жёстко. Но уж как минимум держать своего парня — он точно будет так, чтоб у него не было ни единого шанса вырваться. Как будто Гарри собирался это сделать. Напротив, от того, что мускулистый актив вжимал его в себя ещё более беспардонно и требовательно, чем обычно — третьекурсник, заливающийся рыданиями и ощущающий, что в таком захвате это бревно хоть и медленно, но именно насилует его в жопу — сам несказанно кайфовал. Как и от того, сколь уверенно, сколь непоколебимо этот безразмерный хуище вонзался ему в анал, однозначно давая понять: «никуда ты, блядь, от меня не денешься». И от того, с каким наслаждением Кормак его засаживал, двигаясь ровно настолько медленно, чтобы соблюсти просьбу «ебать нежно», но при этом всякий раз — всё-таки с силой пропихивать его, преодолевая сопротивление. И — уж точно, от того, что блондин при этом намертво фиксировал своего брюнета на месте, стискивая его с такой силой, что становилось тяжело дышать, а его восхитительный глубокий голос отдавался прямиком в грудь Гарри. Сам Кормак — уже слишком хорошо знал, как его «малыш» от этого тащится — и от тесных объятий, и от его голоса — поэтому с каждым движением специально постанывал максимально томно, упиваясь ответной реакцией пассива. — Нравится тебе мой хуище? — Он прекрасен! Ты весь прекрасен! — Скажи, что тебе тяжело от него... — Это невыносимо! Просто пиздец! — Не влазит он в тебя, да? — Не влазит! Жесть как не влазит! — Но я его в тебя всё равно запихал... с силой... и продолжаю запихивать... — Да! — Натягиваю тебя на него... И ты его будешь терпеть! — Буду! — До самого конца будешь! Я тебя по полной использую! — Используй! — Совсем разъебу твою аппетитную дырку! — Разъеби меня! — Я с тобой буду вытворять всё, что хочу. На! Вылизывай дальше! — Вытворяй. Всё вытворяй!.. ТВОЮ МАААТЬ! Что ж ты за дикарь! Да, я твой! Изнасилуй меня по полной! — Дааа... мой дрын тебя насилует. По-настоящему насилует. — Ещё как по-настоящему! — А ты его терпишь... — Куда я денусь! — Твой болтливый рот слишком много поддакивает. Займи-ка его лучше. — А ты заставь меня! — Ты ж мой дьяволёнок... БЛЯЯЯ! В очередной раз запрокинутая голова блондина с очередным рёвом брюнета от слегка ускорившегося поршня у него в жопе. — Гарри... — дыхание участилось. — Я... Я так... Я так кончу... — Так кончай. Хули спрашиваешь! Я ж твоя безвольная шкура для ёбли... — Ты... ты не «шкура». Ты красавчик!.. Как можно кончить? — Как хочешь — так и кончай... изверг ты мой... — В тебя хочу... Ты у меня всё примешь! — Приму... А-А-А! Беспощадный таран ускорился ещё сильнее. Он всё ещё двигался довольно медленно по меркам жёсткого секса. Да и любого анального секса в принципе. Но с размером Кормака — этого хватало с лихвой, чтобы предыдущие реплики про «невыносимо» были никаким не преувеличением. Блондин жадно вытаращился на то, как совершенно неподдельно, заливаясь в крике, Гарри, зажмурившись изо всех сил, красуется тем самым своим умоляющим жалобным личиком, буквально плача от его хера. У него отвисла челюсть, а горячее частое дыхание пассив чувствовал своей грудью. Несколько ещё более ускорившихся движений — и елдак вдруг сильно сдал назад, почти вышел... а потом — хоть и единственный раз за весь секс, но уже по-настоящему грубо, со всего размаха, влетел до упора, впечатавшись яйцами, отчего из груди третьекурсника вырвался совсем отчаянный вопль. Блондин приподнялся на лопатках, выгибая спину в попытке засадить свой хер под самый корень. — Гарри... Я всё!.. Сожми очко! — ТЫ, БЛЯДЬ, ИЗДЕВАЕШЬСЯ?! Не могу! Имей совесть! — Малыш, ну пожалуйста! — Кормак и сам свёл брови столь же жалобно, как до этого делал Гарри, чуть ли не плача при этом. — Твою мать... — глаза у брюнета расширились и полезли на лоб, когда блондин почувствовал, как и без того тесный анал любимого сдавливает его дрын ещё сильнее. Крик мгновенно стих — у пассива теперь уже просто перехватило дыхание с широко открытым ртом. На апофеозе удовольствия лицо актива непроизвольно стало симметричным отражением того, что видел он сам. Оба гриффиндорца жадно пожирали друг друга взглядом, таращась округлившимися глазами и упиваясь при этом той картиной, которую видят. Гарри не почувствовал сами выстрелы. Но судя по тому, как Кормак затрясся всем телом, оргазм там был очень мощный. Но активу ещё предстояло взойти на последнюю вершину экстаза. Даже не думая, чисто машинально, Гарри потянулся одной рукой назад, не отрывая взгляда от выпученных глаз Кормака, которые даже в таком виде завораживали своей голубой бездонностью. Он на ощупь взял в горсть яйца блондина, балдея оттого, как у того трясётся зад. А затем — слегка сдавив их, он средним пальцем дотянулся до анала своего парня и резко вонзил его туда вместе с указательным, почувствовав, что там ещё осталось немного смазки. И, сделав это, начал медленно сжимать яйца всё сильнее, массируя пульсирующую простату — что получалось само собой оттого, как Кормак тряс напрягающимся задом, то и дело сдавливая руку Гарри своими стальными ягодицами. То, что творилось с блондином, не поддаётся описанию. Лишь через минуту такой сверхстимуляции шикарное тело, которое словно оцепенело в мраморную скульптуру с сильно приподнятым тазом, наконец-то хоть немного расслабилось, и в грудь Кормака ворвался жадный вдох. — Малыш... Я тебя люблю... — дрожащим и немного осипшим, даже хриплым голосом выпалил он, опускаясь на кровать. Гарри последовал за ним, не выпуская этот дрын из себя, и у Кормака, как только он это увидел, опять перехватило дыхание. Он опустил взгляд и впился им в стояк бойфренда, упирающийся тому в пупок. — Ты просто совершенство... — неровно дыша, сбивчиво продолжил он. — Я тебя обожаю... — Я тебя тоже, — несмотря на всё ещё сведённые бровки, расплылся в улыбке третьекурсник. — С Рождеством. — Подарок — просто охуеть... — неверящий взгляд метался по всему телу бойфренда. — Это вообще реально?.. — Так! Не смей мне тут сейчас панику устраивать! — Да я не в этом смысле... Я в ахуе просто. — Тогда ладно. Охуевай дальше. А я буду любоваться этим, с твоим дрыном у меня в жопе, пока сам кончать буду, — он взялся за член и, упиваясь зрелищем, принялся дрочить. — Ты от рук собрался кончать? — тот спросил чуть ли не с досадой. — Ну да. А что? — Да после такого — как-то... Давай лучше от анала, в меня? — Так тебе ж неприятно будет. Ты только что кончил. — После такого зверства, которое я тебе устроил — потерплю. — Так... За предложение спасибо. Но сегодня тут — у нас тебе подарок, а не мне. — Да не. Я сам хочу. Чтоб ты меня тоже использовал. Хочу терпеть. Изнасилуй меня тоже. Ты ж обещал мне тоже устроить! — Уверен? — Гарри изогнул бровь, перестав дрочить, но ещё не выпустив член из руки. — Нет. Но в том-то и прикол... Я тоже хочу испытать, какой мой ангелочек — самец. — Кормак, слушай... Ну я тут с тобой — не сравнюсь... — Твою мать... — он восторженно запрокинул голову. — Ещё и продолжает подлизываться... — Да я сейчас серьёзно. Ты себя в зеркало видел? Я ж тебя вдвое меньше. — Ну не вдвое... — Ты понял. В сравнении с тобой — какой я, нахуй, «самец»? У нас в паре альфач — это ты. Кормак уставился на него с искренним недоумением: — Ты серьёзно так считаешь? — А как ещё-то? Смотри, какой ты у меня шкаф с бревном между ног!.. И я тебя таким обожаю. Блондин смотрел на своего парня окончательно неверящим взглядом: «Он, что ли, не понимает, что мне тут достался самый мужественный красавчик на свете, способный на регулярной основе терпеть такое, на что другие — даже в теории не согласны? Который при этом — ещё и БУКВАЛЬНО самый сильный маг поколения, едва ли не взглядом способный любого не то сделать седым, не то завязать в узел, не то размазать по стенке. И который через пару лет будет самым могущественным уже не только в нашем поколении, а вообще среди всех живущих, заткнув за пояс хоть даже самого Дамблдора... Так. Он, по ходу, реально не понимает, насколько он охуенный... БЛЯЯЯ...» — БЛЯЯЯ... — вырвалось у хуястого парня уже вслух. — Ты у меня просто ангел. — Кормак, не порти опять момент своими сюсюканьями! Запарил. Я тебе — не «ути-пути». — Да у меня и в мыслях не было... Короче, сам меня — хочешь ещё поебать? — Ну да. Если ты именно сам этого хочешь. У нас тут сегодня... — Да понял я! Сегодня ты меня ублажаешь по полной программе. — Именно. — И я тут балдею... Да, я сам хочу. — Ну тогда давай. Лишь теперь Гарри выпустил член из рук и, опираясь о кровать, начал осторожно сниматься с этой всё ещё твёрдой дубины. Едва он окончательно освободился, Кормак мигом поднял ноги на себя в полной готовности, как обычно, взять ими Гарри в крепкий захват, как только тот к нему наклонится. — А... — третьекурсник покосился на болт, который только что покинул его собственный анал. — Ничего, если я за твой мощщщный хуище, — он со смаком протянул эти слова, — держаться буду, пока буду тебя ебать? Прямо сейчас — безумно хочется. — Да тоже делай всё, что хочешь. Теперь — ты ведь меня изнасилуешь. В этом — и весь смысл. — Спасибо. — Только давай тоже помедленнее, а не как обычно. — Хорошо. Останавливай, если что. — Я буду терпеть, если что, — он расплылся в улыбке. — Ну как знаешь, — Гарри ответил ему тем же, обильно смазывая уже вновь крепко сжатый анал. — Зайти — тоже помягче, да? — Нет. В первый раз — загони так же по-зверски. Только задержись там. — Уверен? — Нет. Но в этом и весь... У него перехватило дыхание и вновь округлились глаза, когда член Гарри со стальной эрекцией с размаху влетел на всю длину. Он принялся беззвучно хватать ртом воздух. — Перебор? — замер брюнет с обеспокоенностью во взгляде. Блондин, зажмурившись в попытке перетерпеть это, лишь помотал головой и крепко вцепился в зад брюнета. Лишь когда тот худо-бедно смог дышать снова, Гарри начал неторопливо двигаться: — Ты так хотел? — ТВОЮ МА-А-АТЬ! — в жалобном крике запрокинул голову Кормак, и Гарри по одному голосу понял, что это значит безусловное «да». — Ну тогда терпи, красавчик... Ты мой хуй до самого оргазма принимать будешь... — Да! Отымей меня! — своим охуительным голосом стонал старшекурсник со всё ещё запрокинутой головой, пока Гарри любовался его мощной шеей. — Хм... А знаешь, в фетише Дина что-то есть... — он наклонился и осторожно лизнул внушительный кадык. — Вот так — не стрёмно? — Стрёмно, не стрёмно — вытворяй со мной всё, что хочешь! Покажи мне всю мощь Гарри Поттера! Моего Гарри Поттера! — Ну тогда... вообще, мне тебя лизать понравилось, — он вернулся языком к широкой груди. — БЛЯЯЯ! Ты у меня совершенство! — Так, блондинчик... ори потише. А то сейчас Тиберий уже прибежит. — Да похуй! Он там вообще дрочит, поди-ка, под дверью... Фу! Как представил... — Ты серьёзно? — Гарри замер. — Не знаю... Нет, наверное. Чего остановился? — Да как-то... стрёмно, если он нас слышит. — Не слышит. Забей. Насилуй меня дальше. Гарри продолжил движения, и Кормак снова взвыл. — Нравится, как я тебя использую? — Вообще заебись! — А можешь... пока я тебя ебу... снова заставить меня... ну, вылизывать тебе подмышки? Мне тоже понравилось. — Гарри, я тебя обожаю! Рука вцепилась в затылок, зарывшись в тёмные волосы. В тот же миг лицо актива насильно впечаталось в обнаруженную сегодня эрогенную зону того, кто сейчас был пассивом. Его жалобные всхлипы сопровождали каждый толчок брюнета. Не говоря ни слова, они оба донесли друг до друга одну мысль: от того, что происходит — они оба тащатся, наслаждаясь тем, как каждый из них использует другого, будучи при этом столь же грубо использованным им самим. У Гарри от происходящего уже просто закружилась голова — буквально. Он не знал, но у Кормака — тоже. Брюнет, теряя контроль над собой, ускорился, наслаждаясь криками отборного самца, который беспомощно скулил под ним сейчас, как его покорная игрушка для жёсткого разъёба. Гарри не планировал, что их сегодняшний секс закончится — вот так. И ему было неловко за то, что, вроде как, собирался сделать рождественский подарок любимому, а в итоге — сам смаковал своё превосходство над этим мускулистым альфачом, способным при желании одной левой завязать его в узел, пока Гарри ещё и упивался тем, как тот чуть ли не рыдает от изнасилования его бедного анала, слишком чувствительного сейчас, после оргазма. Вот и оргазм самого Гарри не заставил себя долго ждать — тем более, что он и сам ранее чуть не кончил от того, как дубина Кормака долбилась в его простату, сдержавшись лишь каким-то немыслимым чудом. Как и у его блондина, у самого брюнета оргазм вышел таким, что его невозможно было сравнить ни с чем. И, дабы добить своего «малыша» окончательно — Кормак, почувствовав, как тот затрясся, снова врубил самца, прекрасно зная, как его бойфренд сходит от этого с ума, стиснув его в чуть ли не болезненных объятиях и заткнув его рот своим языком с самого начала оргазма.

***

Кончал Гарри долго. По ощущениям — это длилось, наверное, полчаса. Хотя понятно, что такого быть просто не могло. Реально — он оргазмировал, наверное, несколько минут, упиваясь тем, как по-хозяйски властный язык этого кобелины гуляет у него во рту в безостановочном поцелуе, пока Кормак своими мощными лёгкими, подгадывая момент, высасывал из Гарри каждый его выдох. Когда тело третьекурсника перестало содрогаться от невыразимого экстаза — ощущение было такое, что яйца у него выжаты досуха. — Солнце, я тебя обожаю, — кое-как высвободившись, со сбивчивым дыханием простонал он. — А мне-то как заебись! Меня тут только что такой милаха отодрал — натурально, как шлюху. — Тебе самому понравилось? — По ощущениям — жесть... ну, кроме того, что с подмышками. Это — наоборот, приятно... и пиздец, как приятно. Жесть — это как ты меня ебал. Но эмоционально — просто охуеть!.. Не знаю, как... — Ага. Понимаю. Можешь не объяснять. То же самое. — Ты всё? — Да. — Тогда можешь уже выйти? После оргазма — это, и правда, дискомфортно терпеть. — Да-да, конечно, — Гарри поспешил освободить и без того растерзанный анал любимого и плюхнулся рядом, лицом в подушку. Отдышавшись, он повернул голову вбок. — Ну как, сойдёт за рождественский подарок? — Да за что угодно сойдёт. Я тебя обожаю, — голос прозвучал не сбоку, а сзади. Кормак уже накрывал тело Гарри своим, целуя его спину. Почувствовав это, третьекурсник выгнул её, блаженно простонав. — А... — неуверенно заговорил блондин снова, замерев. — Сегодня насколько всё по-моему? — Да насколько угодно. Ты ещё чего-то хотел, что ли? — Да. — А чо ж не сказал? — А потому что... — БЛЯ-Я-Я! — вопль вырвался из груди Гарри, когда этот елдон — всё ещё достаточно твёрдый — медленным, но непоколебимым движением продавился в его зад, вновь насильно его раскрывая, ведь тот уже успел отвыкнуть от этого бревна. — ... вот чего я хотел. Точно всё можно? — произнёс он откровенно издевательским тоном. Гарри, не в силах ничего сказать сразу, стиснул зубы, принявшись колотить кулаком по кровати. Злорадные нотки в голосе Кормака испарились: — Точно можно? — настороженно повторил он. — Ляг... — хриплым голосом выдавил из себя Гарри, — на меня... всем телом... Вдави... в кровать... Прижми... Заставь... — Я ж говорю: совершенство... — расплылся в улыбке блондин, опускаясь на него сверху и ласково просовывая руки под любимого, чтобы снова обнять его сзади. Уже не так яростно, как до этого, а, лишь нежно, с чистой заботой. Они так и лежали до тех пор, пока огромный хер не лёг окончательно. А даже когда лёг — продолжили уже привычный задушевный разговор после секса в той же позе. Тем более, что когда он обмяк — то, как он заполнял жопу Гарри, было для него уже чистым удовольствием. Кормак не подавал виду, насколько он балдел от того, что его терпеливый парень так и не попросил вытащить его болт из себя. Блондин страстно мечтал лежать вот так в обнимку с их самой первой ночёвки, которая состоялась в ночь обнаружения выручай-комнаты. По-видимому, предаваясь этой теперь уже воплотившейся фантазии с тех самых пор, он забыл, что изначально — это была фантазия самого Гарри, который тогда озвучил вслух, что мечтал уснуть «с твоим членом у меня в жопе». Для того, чтобы вот так уснуть — было ещё слишком рано. Но само проникновение, продолжавшееся на протяжении всего последовавшего разговора — они оба смаковали по полной. И независимо друг от друга понимали, что если хоть кто-то из них дёрнется — то засунуть уже мягкий член обратно — не выйдет. Поэтому, вжимаясь друг в друга всем телом, там — делали это особенно старательно и специально не обращали на это внимания в надежде на то, что партнёр увлёкся беседой и просто забыл, чем сейчас занята самая вожделенная часть его тела. Лишь когда, в самом конце диалога, Гарри, уже окончательно поплывший от удовольствия и голоса любимого, начал специально сжимать анал на мягком члене идеального бойфренда, дурея от того, как этот хуище заполняет его изнутри, а Кормак, почувствовав это, начал совершать неторопливые толчки тазом — но такие сильные, что самим лобком, без помощи рук, он раздвигал ягодицы парня мечты и вдавливался яйцами в самый анус — оба гриффиндорца поняли, что всё это время тащились от этой позы. Вот так, без единого слова, они договорились, что теперь — всякий раз, когда будут ночевать вместе — засыпать они хотят только так. Напоследок — перед тем, как с очаровательной неохотой всё-таки достать из себя член возлюбленного, Гарри произнёс: — Не сейчас, но когда-нибудь — я выдержу, что приму... нет, что ты запихаешь в меня свой дрын — вместе с яйцами... поистине насильно... даже без разминки... и без предупреждения... и сделаешь это перед сном — так и оставив его там, заставляя засыпать — вот так. — Бляяя... Малыш, у тебя вообще хоть какие-то тормоза — есть? — Если ты всё ещё не понял, с тобой — они отказали. Он недолго подумал и добавил: — Напрочь.