Смирись

      Когда Жан вошёл в хранилище, то сразу же увидел Фифи, которая зачем-то собирала снаряжение. Она укладывала в ряд небольшие баллоны с газом на скамейку, где уже лежали её кожаные ремешки и корпус УПМ. Лицо было хмурым и сосредоточенным; девушка даже не обратила внимание на появившегося друга.       Теперь уже, наверное, бывшего друга.       — Что ты делаешь? — спросил он, не сводя светло-карих глаз с фигуры Фифи. Та не ответила, вместо этого, стоя к нему спиной, начала надевать на себя экипировку. — Фифи, я спросил, что ты делаешь? — более настойчиво повторил Кирштайн, сделав несколько шагов вперёд.       Фифи намеренно резко, со свистом разрезав воздух, сунула пару клинков с присоединёнными рукоятками в корпус. Лишь затем она оглянулась на него, одарив недобрым взглядом.       — Я слышала, Армин собрался остановить Конни. Он ведь забрал того мальчика, нового Титана-Челюсти. Я отправлюсь за ним.       — С чего вдруг? — парень сложил руки на груди, недоумённо посмотрев на собеседницу. Та никогда особо не контактировала с остальными его друзьями, но после захвата власти Йегеристами, в числе которых оказалась большая часть её сокомандников, у неё не оставалось иного выбора, кроме как примкнуть к оставшимся «нормальным» солдатам. Девушка снова отвернулась и продолжила надевать экипировку.       — Не собираюсь тут оставаться, — в её голосе сквозила грубость. Наконец закончив сборы, она повернулась лицом к выходу. Разведчик преградил ей путь. Высокий и широкоплечий, Жан серьёзно смотрел сверху вниз, и всё в его облике указывало на то, что он не злился, а просто сильно переживал.       — Я тебя не пущу, — заявил он, а потом его взгляд чуточку смягчился. — Почему ты хочешь уйти?       Фифи посмотрела на Кирштайна исподлобья, холодно, и криво улыбнулась, как будто насмехаясь.       — Микаса сказала, ты согласился на предложение Флока и присоединился к Йегеристам. Мои поздравления. Теперь ты наконец начнёшь жить, так как хотел: в столице, со своей квартирой, на хорошем жаловании, да? Я рада за тебя, правда. Ты это заслужил.       — Это не то, что ты думаешь.       — А я ничего и не думаю, Жан, — собеседница пожала плечами. — Я даже понимаю. Я тоже устала от этой войны. Но то, что решил сотворить Эрен, ни в какие ворота не лезет. Я не могу сидеть сложа руки, зная, что где-то там под пятами колоссальных титанов прямо сейчас гибнут ни в чём неповинные люди.       — Те люди — наши враги, а для нас война уже подошла к концу. Когда Дрожь земли закончится, нам больше ничего не будет угрожать! — Жан пытался убедить её в своей правоте, но Фифи была непреклонна.       — Ты ведь понимаешь, что пока титаны доберутся до материка, из-за них пострадают жители Парадиза, которые окажутся на пути? — она покачала головой. — Понимаешь. Не знаю, что именно сподвигло тебя прийти к такому решению, но лично мне не нужен мир такой ценой. Жан, пожалуйста, дай пройти.       Но Кирштайн продолжал преграждать ей путь с тревогой в глазах. Он развёл руками в стороны, как будто пытался оправдаться.       — Фифи, послушай. Флок прав. Нам больше не нужно геройствовать. Эрен взял на себя эту тяжкую ношу. Он освободит наш остров и позволит нам спокойно жить. Мы просто должны дать ему сделать это.       Девушка снова покачала головой, хмуря брови.       — Жан, я не узнаю тебя. Ты действительно так думаешь? Думаешь, что геноцид — это выход?       Жан промолчал.       — Ты ведь так не считаешь. Я знаю, что ты так не считаешь, — в голосе разведчицы послышалась слабая надежда. Она всё ещё верила, что это неправда, что у неё есть шанс достучаться до друга. — Почему ты примкнул к Йегеристам, Жан?       — Потому что я не хочу потерять тебя и маму, — серьёзно ответил парень. — Вы — всё, что осталось у меня в этой жизни. Благодаря новой должности я смогу увезти вас в столицу.       — И что? Ты сможешь спокойно жить и спать, помня о всех тех невинно убиенных людях? А госпожа Кирштайн согласится с твоим решением, узнав, чем ты пожертвовал ради хорошей жизни? А, как думаешь? — не добившись ответа от собеседника, Фифи устало вздохнула. — Я вот не смогу смириться с этим, Жан. Не смогу, даже если буду рядом с тобой. Не знаю, что ты затеял, но мне это не нравится, — её взгляд снова стал хмурым. — А теперь дай пройти. Я и так потеряла много времени.       Девушка попыталась обойти Жана сбоку, но тот вдруг выставил перед ней руку, глядя сверху вниз. На его лицо легла тень.       — Я не пущу тебя. Ты останешься в штабе со мной до тех пор, пока Флок не разрешит нам покинуть Шиганшину.       — Что?! — возмущённо воскликнула девушка. — С какой это стати? Ты не можешь удерживать меня здесь, ты мне не начальник!       — Нет, я могу. Я ведь теперь выше тебя по званию, — заявил Кирштайн. — И поскольку ты отказываешься выполнять приказ старшего по званию, я вынужден тебя арестовать.       Фифи захлопала глазами скорее от шока, нежели от удивления. Как смел он указывать ей, что делать? Как смел останавливать, кичась своим незаслуженным повышением?!       — Повтори-ка это ещё раз, кажется, я ослышалась, — раздражённо прошипела разведчица.       — Лейтенант Фифи Ру, ты арестована за неповиновение старшему по званию и угрозу диверсии, — голос Жана ни разу не дрогнул, пока он произносил столь резкие слова.       — Свихнулся, что ли? — Ру ощерилась, точно кошка. — Немедленно пропусти, я теряю терпение! Жан, ты же знаешь, что в рукопашную я сражаюсь не хуже Микасы, — пригрозила она.       — Знаю, — спокойно ответил Жан, выхватывая из кобуры револьвер, и наставил его на Фифи. — Поэтому прошу тебя по-хорошему: оставь снаряжение и следуй за мной. Не вынуждай меня применять силу.       Между собеседниками повисло напряжение. Девушка, сжав руки в кулаки, исподлобья смотрела на Кирштайна. Тот был как никогда серьёзен и, по всей видимости, не шутил. Он правда вступит с ней в бой, если она будет сопротивляться.       — Чёрт возьми, Жан…       Фифи отошла к шкафам и стала дёргано разоружаться. Она скинула с себя УПМ, пинком задвинула сложенные лезвия под скамейку, а баллоны с газом так неаккуратно поставила на место, чуть не уронив остальные. Снова подойдя к державшему её на прицеле парню, она грубо выхватила у него протянутые ей наручники и надела на себя. Лишь после этого Жан повёл её в камеры, продолжая угрожать револьвером.       — Прости, что так получилось, — по пути сказал ей он. На это Ру лишь огрызнулась:       — Пошёл ты, Лошадиная морда. Я всё равно сбегу отсюда.       Кирштайн пропустил оскорбление мимо ушей и продолжил говорить:       — Ты можешь попробовать сбежать, но знай, что стрелять в тебя будут на поражение. Йегеристы не терпят предателей. Но я надеюсь, что, посидев в заключении, ты успокоишься и поймёшь, что я делаю это из лучших побуждений.       — Нахер твои лучшие побуждения, понял? Жан Кирштайн, который мне нравился, никогда бы не поставил себя выше других людей. Но ты — не он. Так что катись к чёрту, ладно?       Это было последнее, что он услышал от Фифи Ру, прежде чем захлопнул за ней дверь темницы.