Сто один процент стресса

Гэвин иногда оступается и падает — человеческий фактор. Андроид, которого закрепляют за ним, по иронии судьбы и несравненно кармическим стечениям обстоятельств, предрасположенностью к таким неудачам не наделён — даже если, это ошибка закрепляется актом и отправляется в офис Кибержизни для дальнейшего вердикта. Андроида, правая рука детектива Гэвина Рида, зовут Ричард, он не носит форму, тыкает и использует определённую часть имитаций человеческой мимики, активности и речи. Об этом всём он, детектив Гэвин Рид, не помнит. Невролог даёт наставления, направляет лечение и даёт советы, что стоит сделать, а чего нет. Заверяет Ричарда, что стоит радоваться отсутствию антероградной и несколько ретроградной амнезии. Память пострадала в разных степенях. Это оставалось выяснить. Гэвин, стоило им остаться вдвоём с андроидом, поинтересовался, многое ли ушло из его башки. Ричард скоординировал ответ на основе всего о его состоянии, поскольку предоставил наполовину ложную информацию о своём имущественном отношении с пациентом для полного доступа к личным данным и процессу лечения. Клиническая смерть, операция и непродолжительная кома, вторая операция из-за весомой травмы во время исполнения правоохранительных обязанностей. Длительное отсутствие на работе и тяжёлое состояние. Вероятность остаться физическим инвалидом или получить психологическую травму. — Хорошо, что ушло. Другое сказать у него не получилось. Гэвин лыбится, немощно и слабо, и опускает голову. Ричард предпочитает списать это на общую слабость и готовит спальное место, лишь бы обеспечить комфорт выздоровлению. Невролог уведомляет, что пациент помнит, какой рукой писать, старый номер паспорта и адрес родителей. Их номера телефонов хотел посмотреть в контактах телефона, но из-за хронологических особенностей найти долго не мог. То есть, при глубокой работе с памятью, можно понять утраченный интервал и оттого восстановить его. Пять лет. Детектив Гэвин Рид потерял не больше, поскольку менял паспорт три года назад. Новый телефон с другим интерфейсом купил сравнительно недавно — полтора года — судить по одной работе с ним проблематично и не практично. Удалённые контакты родителей тоже слабая опора — мать пациента покинула мир два года назад, родственница по отцу сменила номер. Получилось установить большее число благодаря домашнему питомцу. Кошку Гэвин подобрал у соседки, которая периодически возвращалась к адресу нового хозяина дорогой породы и интересовалась их жизнью. Факт зафиксирован практически нотариально. Женщина приходила во время больничного хозяина дома, её встретил Ричард и зафиксировал дату появления Императрицы. Четыре с лишним года назад. Рид её не узнал. В случае Гэвина Рида амнезия не симптом и признак, а последствие, послевкусие от эмоционального всплеска и сильного стресса — почти смерти. И наличие «почти» ситуацию лучше не делает. Ричард однажды посреди ночи садится на кровать и в срочном порядке загружает полный анализ. Это будит Гэвина, который смахивает сон и обеспокоенно спрашивает, всё ли нормально. — Извини меня. Ричард притворяется профессионально, поскольку он андроид, ему не составляет труда отключить одно ради другого, настроить одно выражение лица и заставить ситуацию идти так, как хочется ему. Они живут с Гэвином вместе недолго, в любви не признавались, не клялись встретить старость и умереть в один день на купленных двух местах на кладбище по соседству. Но. Это ебучее «но» заставляет Ричарда подавлять растущий стресс, останавливать плавное развитие их отношений, каких угодно — дружеских, рабочих или романтических — ему уже не важно, главное, чтобы Рид не проснулся в один день и не сказал, что незнакомец в его доме с подброшенной кошкой ему нахуй не сдались. Он сам виноват. Если бы Ричард был осмотрительнее, внимательнее, развитее и лучше в несколько раз, то Гэвина не прошлось бы собирать заново, не пришлось бы посещать серийно невролога и по будильнику пить таблетки, не пришлось бы переживать знакомство. Снова знакомиться с тем, кто почти твой романтический партнёр, которому по работе доверяешь спину — самое ужасное, что переживал он, будучи девиантным. — Ты не виноват, — шепчет Гэвин и нервно прикрывает мигающий красной «опасностью» диод. Ричард виноват. А Гэвин пять лет назад ненавидел андроидов. Теперь вынужден с таким спать в своей кровати. Ричард практически ощущает, как плечевые крепления отсоединяются, и руки выходят из строя. Люди говорят, что «умывают руки» или «опускаются плечи». Но Ричарду нельзя ни то, ни другое. Он лежит на груди Рида, без возможности выключить вибрацию и привести работу системы к стабильности. Анализ не выполняется из-за перегруза и перегрева, без него андроид уверен — цифра большая. Сто один процент стресса. Гэвину нельзя получать раздражение в это время, требуется долгий сон и правильное питание. Ричард практически разом испортил всё. Извинения вылетают сами, Ричард уже порывается выключить голосовой модуль и заморозить челюсть. Он говорит, как ему жаль, как многое Рид пережил из-за одной его ошибки и клянётся, что больше такого не повторится. Гэвин прижимает его сильнее. Они засыпают в обнимку, Ричард даже не успевает их накрыть одеялом. Утром он просыпается первый по внутренним часам и оставляет на столе завтрак из кисломолочных. Находит смартфон Рида и активирует будильник для человека. Решает проблему со своими сбоями и замирает на месте, чтобы очистить систему от мусора и активировать автоохлаждение. Один раз он допустил ошибку. Ещё одну. Таких быть не должно. В своё время, до девиантности, за такие ошибки отправляли в офисы Кибержизни для утилизации. Нельзя расслабляться просто потому что он почти человек. В этой ситуации «почти» не играет никакой роли. Гэвин сонный и голодный. Ричард хочет назвать его милым и поцеловать, дотронуться до его рта и сделать противные, как говорил Рид, вещи. Ему не нравилось, что поцелуев для андроидов не существует, а для его серии рот используется, как хим-лаборатория. Нынешнее стечение обстоятельств разрывало его. Нельзя. Гэвину не понравится. Гэвин считает его чужим. Невролог проверяет по всем тестам моторику, зрение и память пациента, задаёт задачи и игры для детей, развивающие общие движения и логику. Рид называет это личным оскорблением, но выполняет. Потому что на данный момент — максимально слаб и беззащитен. Ричарда укалывает стыдом за существование этого момента. Рид здоров, цел и способен передвигаться без костылей и кресел, у него слабость и недостаток питания из-за больничного режима. Некоторое время занятий для укрепления ослабевших мыщц, и возвращение к профессиональной деятельности не составит труда. Единственное, что тормозит полное выздоровление — пять лет пустоты. Казалось бы, всё так солнечно и ясно. Для Ричарда и Императрицы — дожди и град. Гэвин завтракает тем, что выдаёт андроид, не жалуется за запрет курения, хотя, пять лет назад он успешно бросил, потом оказалось, что неуспешно, и зависимость должна была на нём сказаться хоть немного. Ударить в голову, например, одним днём. Обедает и ужинает по графику, с отслеживаемым БЖУ и витаминами. Выходит на обязательные прогулки каждым утром и перед сном, по собственной инициативе занимается малозначительным спортом. Ричард не лезет и не заходит в спальню — их условие ещё в прошлом году. Пиздец. Его бьёт об стену где-то внутри каждый раз, когда он следует указаниям партнёра, забывшим о них. — Кстати. Рид тоже замечает, как некоторое андроид делает по умолчанию. К примеру, не отвечает на вопросы определённых тем, покидает комнату в одно и то же время, спит не на кровати. Кажется, не спит вообще. Типа, выходит и стоит где-то в спящем режиме. — Выключенном. Спящий режим затратный. — Ты понял. — Да, — легко кивает Ричард и нехотя формирует ответ. Думает какое-то время, стоит ему произносить вслух или лучше дождаться правильного момента. Гэвин не выглядит так, будто собирается ждать. — Ты сам сказал. — Я… — он обрывается. Конечно, он понял, о каком периоде времени речь. Не сразу, конечно, ему простительно. Не каждый день теряешь пять лет своей жизни. — Понял. То есть, мне попался сразу настроенный под меня андроид и привыкший ко мне? Удобно. «Удобно». Ричард для Гэвина сейчас — вещь. Машинка уровня робота-пылесоса или музыкальной станции. Механическая няня. А Ричард думал, ему разрешат спать в одной кровати с причиной своей нестабильности. Думал, его примут с распростёртыми объятиями домой, поцелуют и дадут. Хуй ему. Притом абстрактный. Больше они не говорят. Гэвину звонят с работы, ожидаемо, поскольку затяжное отсутствие несколько проблематично для департамента, и детектив Рид пусть не первостепенно, но востребован. Ночью Ричард наблюдает за закрывающейся дверью в когда-то их спальню и отходит в свой угол, чтобы завершить работу. Но не успевает, как Гэвин выходит и пепелит взглядом. — Что? Гэвин не двигается. Просто бегает глазами по всему корпусу и что-то явно обдумывает. — Мне стрёмно. Ричард остаётся на месте и даже останавливает все процессы. Вот он, тот самый переломный момент. Мало чего можно ожидать от человека, оставшимся в свои далёкие минус пять лет, будучи негативно настроенным к андроидам. Сейчас он скажет, что диоды стрёмные, андроиды стрёмные, их существование и особенно — присутствие одного в его доме. Ричард даже мысленно прощается с Императрицей, хоть отношения у них нейтральны. Кошка не воспринимает технику, мало что можно было ожидать. Пусть Ричард единственный, кто помнит все операции её обслуживания и питания. — Ляг со мной. Ричарду повторять не нужно. Он забирается под одеяло, будто добравшийся до воды жаждащий. Наблюдает, как укрывается Гэвин, как ложится на бок и переводит взгляд на него. (Ричард так любит эти глаза. Готов смотреть на них, пока не сломается). — Спать не хочется, поэтому расскажи, что произошло. В смысле, всё то, что я забыл. Тут можно много говорить. К сожалению. И Ричард говорит. Про работу, про повышение и узкую специальность, про конфликты внутри и вне окружения. Про политическую составляющую, про все актуальные и интересные новости, которые высвечивает ему поиск. Про кошку Императрицу, без подробностей, про её хозяйку. Под час ночи он уведомляет, что нужно засыпать, но анализ Рида на его стороне — сна нет. Надежда, очень прозрачная, колеблется внутри. Вся программа требует поцеловать перед сном, хотя бы поцеловать, как они делали это практически каждый раз. Он не находит себе места, пока фиксирует каждое движение Гэвина, его вдох и выдох. Рид интересуется, наконец, что между ним и андроидом, и Ричард сдаётся. — Что-то есть. Что-то — периодический секс и постоянные поцелуи от Гэвина. Интимность в утренней бытовухе, в подготовке транспорта, в сплоченности на работе и переживаниях друг за друга. Но не любовь. Никто не признался. Оба боятся разрушить красоту неосторожностью. Никому не нужно нести ответственность за ошибку. — Что-то? — Рид делает вид, что эта немногословность открывает глаза на ситуацию и вполне доволен ответом. — Значит, что-то есть. Они впервые целуются для Гэвина и наконец-то для Ричарда. Он срывается. Притягивает его к себе и впивается в губы, тянет руки под одежду и молится, чтобы его не оттолкнули. Так долго — месяц без сознания, ещё месяц на реабилитации и две недели в тишине и холоде. Он соскучился, ему нужен Рид, как никогда раньше. Понимать, что он живой, целый и рабочий. Как только в его колено упирается чужой стояк, Ричард поднимается и выходит. Программа говорит — нельзя. В него летит первое попавшее под руку. Утром Гэвин ест с удовольствием, жалуется на переваренные яйца, и Ричард сокращает восемь минут до семи. Они вместе начинают день и вместе получают список рекомендаций от невролога. Гэвин, конечно, уведомлен о вмешательстве Ричарда. Так что без особых проблем читает некоторые моменты вслух, поражаюсь, что эти действия помогут. — Танцы не про память. — Чтобы танцевать, нужно помнить хореографию. Ты прав, в твоём случае не самый подходящий вариант. Тем не менее, движения под музыку без хореографии развивают творческую деятельность, положительно влияют на психологическое и физическое состояние. Можно попробовать? Гэвин смотрит на андроида и не понимает, был ли вопрос предложением или побуждением к действиям. Сам не уверен, заглядывая в себя, какой из выбора предпочтительнее. Одно его несколько поражает: нет сопротивления. Ни для первого, ни для второго. Он будто помнил, что конкретный незнакомец имеет право нарушать его личное пространство и вести себя, как его партнёр. Не танцевальный. Это Рида вообще выводит из себя. Они пробуют. Ричард дистанционно включает музыкальную станцию, плейлист явно подобран Гэвином, поскольку он узнает стиль любимых исполнителей, их голос. Улыбается, когда понимает, что сможет послушать их всех снова. Будто мемы про «стереть память, чтобы насладиться заново» стали реальностью. Андроид замечает улыбку и расслабляется. Это блядская улыбка, что ты творишь, Рид? Ты же знаешь, в каком напряжении твой партнёр. Ты же уже понял, что вы не просто дружите. Рид поначалу пританцовывает один, несколько зажато и почему-то стесняясь. Сложно расслабиться на фоне всего произошедшего. Будто это шутка — он размеренно жил, и вдруг он старше на пять лет, он в отношениях и в доме, полном мебели, вкусно ест и не испытывает проблем, какие были раньше. За ним ухаживает личная няня, высокая и красивая, явно отвечающая взаимностью на попытки его исследовать новую территорию. Ощущение, будто он в сказке или бесконечном сне. Следующую он знает наизусть — видно, «старая». Слова иногда проглатываются, но Гэвин расслабляется. Ричард фиксирует все те показатели и плавно подключается. Держать дистанцию не сложно — песня энергичная и не романтическая, единственный минус — андроидам заблокирована творческая составляющая в силу искусственного интеллекта, поэтому всё, что может Ричард — зеркалить партнёра и выкрадывать элементы из танцев в общем доступе. Люди вообще странные: в любых фильмах для взрослых и детей поют и танцуют при первой возможности. Но Рид не замечает ничего странного. Подаётся вперёд, кладёт руки на чужие плечи и позволяет обвить себя. Что-то на подобии вальса — шаг вперёд, два на месте, назад. Он бессмысленный, Ричард не видит ни в одной ноте намёк на причину выбора Гэвина. Тем не менее, не останавливает. Следующая песня начинается, когда они полуобнимаются: руки Ричарда в положениях партнёра по вальсу, Рид держит его за ладонь. Он замирает, и андроид считывает это, как малозначительное повышение стресса. Но для Ричарда оно не малозначительное: страх от мысли, что его оттолкнут, занимает практически всё. Анализ песни показал, что в ней три отсылки на мировых личностей, два неологизма и более семи строк с описаниями человеческих половых связей с подробностями, повторяющиеся в распеве и шести припевах. Хип-хоп, танцевальная. В самый раз. Только Гэвин почему-то не разделяет этого «в самый раз». Ричард на двадцатую секунду песни решает подтолкнуть Рида к движениям. Во-первых, они здесь за этим. Во-вторых, начинающий расти стресс его самого выводил из себя. И Гэвин даже прекращает оцепенение, делает неожиданный шаг ещё ближе и смотрит в лицо. Через силу — Ричард замечает и это. Тем не менее, перекладывает обе руки на поясницу, и чувствует, как ощутимо партнёр вздрогнул. — Мне прекратить? Рид глотает слюну. Ричарду нестерпимо хочется выполнить все действия, которые предлагает ему программа. Он давно поменял настроение ситуации на интимную, с того момента, как для Рида они начали иметь иной характер. — Ты специально включил песню о слюнявом куни и долбежке? — Плейлист составляли вы. Станция настроена на зацикленный список и случайный порядок. Гэвин кивает. Типа, да, верю. — Могу изменить? Следующая песня не сильно отличается смысловой нагрузкой и сюжетом. Эта исполнительница, видимо, без комплексов и с высоким либидо. Рид комментирует это ёмким «блять» и на третьей песне действительно прекращает считать тему секса неподходящей. Она энергичнее, без грязных подробностей, поэтому расслабиться под неё проще. Он подаётся бёдрами вперёд, и Ричард зеркалит движение, уходя назад. Ещё не было ни единой их части тела, которая не соприкоснулась. Под конец итак короткого музыкального сопровождения Ричард ведёт ладонями вверх, касаясь сквозь ткань футболки тела напротив, обхватывает за лопатки и прижимает к себе. Поцелуй выходит смазанный. Гэвин уставший и потный, а Ричард устал от независимости и брал его всего, сжимал пальцы и притягивал ближе, как только мог. Его тянут к кровати, и Ричард не задаёт лишних вопросов. Он раскрывает шкаф на рабочем столе Рида недалеко от спального места, достаёт смазку и сливает несколько на пальцы. Гэвин, сидящий в куче одеяла, приоткрывает рот, а после раскрывает. — В следующий раз разрешишь сделать это мне? Андроид даже останавливается. До произошедшего этим всегда занимался Гэвин, обмазывая «рот» смазывающей жидкостью за неимением у андроида альтернативы. Поскольку у Ричарда, как у рабочего андроида, в нём хим-лаборатория, она самоочищалась в режиме мойки, и такие жидкости не вредили работе. Поэтому для отсоса ему заливали в рот смазку. Рид хочет его так же сильно, как раньше. Диод заходит красной «опасностью» от одной мысли. Его ебут в рот, будто в первый раз, прощупывая почву. Ричард получает множество отчётов о нестабильности, о странных чувствах. Но готов повторить это столько раз, сколько Риду захочется. Он кончает быстро. Анализ Ричард так же сохраняет. Оставшийся день они проводят в постели, отвлекаясь на обед и ужин. Рид не упоминает про сигареты, Ричард позволяет ему немного больше сахара и перекус. Рассказывать больше практически не о чем. Хотя, раз на то пошло, если убрать блокировку того Гэвина Рида на определённые темы и те, которые Ричарду затрагивать пока не хочется, то это ещё пару часов непрерывной болтовни. — Мы трахались раньше? Ричард переводит взгляд на Гэвина и мигает жёлтым диодом. Он трактует это, как «да». Гэвин мастер в выборе тем, Ричард об этом итак знает. Просто тот Гэвин был ближе, поскольку их соединяло одно дерьмо. С этим — другое. Тем не менее, называть людей с амнезией разными — плохо и часто человеческое желание всему давать второй смысл и дно. Ричард — не человек. — Мы в отношениях… Каких? — Не знаю. Ричард правда не знает. И сейчас, и раньше — понятия не имеет. Его программа пыталась показать сложные выводы в расследовании их взаимоотношений, но таскать работу домой не лучшая идея, поэтому Ричард ещё не задумывался над этим. Рид говорил, что давать всему названия глупо, тогда бы для каждой отличающейся части тела были свои названия, и вместо анатомии изучали бы словарь. Андроид даже не стал спорить. В нем, конечно, заложены все языки, доступ в переводчику и словарям, данные о неологизмах и литературных высказываниях — вся культура речи существующего времени. Но он согласен. — А какие хочешь? Какие он хочет? Он хочет, чтобы Гэвин был для него, как программа «Аманда» в системе серии Коннор. Хочет, чтобы Гэвин стал вирусом в его носителе, и никто не смел его вылечить. Он хочет, чтобы Рид существовал для него одного. И был только его. — Я люблю тебя, — картинно признается Ричард под поздний вечер, мешая ягодное смузи и садясь на край кровати. Из окна отстреливает проекция солнечного света, он в одной футболке Гэвина, а хозяин валятся в одеяле и гладит Императрицу. Наглая чертовка, явно просит еды у человека, но кормит её машина. Тупое животное. Рид молчит. Кошка размеренно мурлычет и нарушает тишину, единственная. — Я тоже хочу тебя любить, — говорит. — Хочу вспомнить, что я любил тебя, и продолжить. Даже если что-то меня останавливало раньше, не думаю, что остановит сейчас. Эти ноты ответственности, которые они избегали. Звучат, как самая прекрасная мелодия, которую Ричард слышал. Его тоже ничего не остановит.