5 раз, когда Цукишима ревновал...

      1. Тренировочный матч       Это случилось не впервые, но именно тот день подтолкнул Цукишиму к действиям.       Победа с какой-то второсортной школой. Настолько легко, что Кей даже названия этого подобия на команду не запомнил. Пот стекал по его спине, дыхание сбилось, ноги слегка дрожали. У этих придурков до невозможного скользкий пол спортивного зала, и, конечно, бой прошёл как минимум с тремя падениями. Ни одно из них не настигло Цукишиму, однако пара скольжений произошли.       Эта победа была пустышкой, ничего не стоящей ерундой, которая не влияла ни на что. Но, как всегда, Хината оказался раздражающе-счастлив, громко радуясь их победе вместе с другими идиотами, которые, кажется, окружают Цукишиму с самого его рождения.       Есть ли вообще в мире хоть один человек, который не раздражал бы Цукишиму?       Может, Ямагучи. Это не точно. Но это может быть.       Однако, несмотря на то, что ответ очевиден, мысли указывают на совершенно другого человека.       Его улыбка почти ослепляет, громкие крики вызывают мигрень, особенно когда они с трудом выбивали победу, а вид...       Вид был до бешенства прекрасен. В густые, на вид очень мягкие волосы хотелось вписться, поворошить, сжать и просто проверить, правда ли они такие приятные на ощупь, как кажется. Самые обычные глаза, не ярко-голубые, не светло-зелёные, а простейшие, карие, хотелось смотреть вечность. Они лучились силой духа, желанием жить и что-то делать. Уже смотря на это, Цукишима уставал, представляя, что можно сделать с этой энергией.       Вот и сейчас он подпрыгивает, вскидывает кулак в небо, но взгляд устремлён только на этого зазнайку-короля, Кагеяму.       Кагеяма, между прочим, не лучше. Кричит вместе с ним, только сильнее заряжая его энергией, и после зарылся рукой в эти рыжие, как листва осенью, волосы, что-то говоря.       Глаз Цукишимы дёрнулся. Руки слегка подрагивали, подражая хватающим движениям, и он приходится отвести взгляд, цокая.       Из всех людей, конечно, этот идиот будет с Кагеямой! Это и слепцу видно, а немой первый расскажет об этом, когда они официально станут парой.       Ямагучи непонимающе на него смотрит, пару раз моргнув, а после говорит как само собой разумеющееся:       — Так предложи ему это первым. Нет смысла ревновать и ничего не делать.       «Ты всё равно не станешь первым» — долгое время было девизом Цукишимы, даже если из-за этой оптимистичной заразы это убеждение медленно рушилось. В конце концов, он практически уверен, что это так же уместно в отношениях. Нет смысла пробовать, если всё равно ничего не получится.       Но после слова Ямагучи доходят до него полностью, и кулаки сжимаются, когда он возмущённо сжимает кулаки, поворачиваясь к другу.       — Как будто тут есть к чему ревновать, — несмотря на желание сказать что-то язвительное или даже громкое, он вовремя прикусывает язык, ведь ни одной достойной реплики не всплывает в его голове в ответ на слова Тадаши.       Следующее, что помнит Цукишима из событий того дня — он прижимает Хинату к стене в раздевалке безымянной школы. Шоё удивлён и выглядит слегка напуганным, но в то же время его лицо загорается от смущения, а руки постепенно тянутся к животу, показывая, что он так нервничает, что ему скоро поплохеет.       — Встречайся со мной, — он не собирается повторять, ожидая, что Хината с первого раза поймёт, что от него требуется. Однако тот лишь непонимающе моргает, руки опускаются в спокойствие, а голова слегка наклоняется к правому плечу.       — ...что?       Желание ударить себя по лбу так велико, что Цукишима почти не может с ним справиться. Однако руки стоят по бокам от Хинаты, и отрывать их было бы глупой затеей.       Как же раздражает.       Но Цукишима повторяет. Ухмылка сама собой появилась на лице, больше ласково-дразнящая, чем пренебрежительно-высокомерная, к которой так привыкли все в их команде.       Лицо Хинаты в один миг налилось кровью, становясь таким смешным и красивым, что Цукишима понимал: это предложение того стоит. Хотя бы того, чтобы увидеть это божественное удивление и услышать в следующий миг почти неприлично-громкое:       — ЧТО-О-О!?!!?              2. Магазин       Конечно, он сказал «да».       На самом деле, с чего бы ему говорить «нет»? Сейчас, раздумывая над этим, Цукишима не может вспомнить ни одного факта из воображаемого списка отговорок, из-за которых он всё никак не предлагал Хинате начать отношения. Сейчас было совершенно очевидно, что Шоё от него без ума.       Совершенно. Очевидно.       Так что же такого не поняла эта наглая, стрёмная девица, что так вальяжно крутит своей грудью перед Хинатой? Ради всего святого, перед Хинатой из всех возможных людей!       Справедливости ради, возможно, Цукишима преувеличивает. Немного. Хотя ему всё ещё не понятно, почему девушка попросила достать что-то там с верхней полки именно Хинату, а не кого-нибудь повыше.       Хотя Цукишима должен признать, что тоже попросил бы о чём-то только Хинату. Этот рыжий ворох энергии едва ли не светится доброжелательностью и желанием общаться с кем угодно о чём угодно.       Тем не менее, эта девушка посягала на того, кто совершенно точно и бесповоротно занят. И уступать свои права Кей определённо, совершенно очевидно, не собирается.       — Вот. Ты за этим тянулся? — он обхватывает талию Хинаты одной рукой, ухмыляясь его недовольному лицу, и достал с верхней полки коробку какой-то каши. Честно, ему всё равно, что хотела та девушка, будь это овсянка или хлопья. Сейчас его вниманием завладел ворчащий/бубнящий парнишка, что так восхитительно ненавидел, когда Цукишима смеялся над его ростом.       Однако деланное недовольство быстро проходит, когда Хината кивает и хватает у него коробку, подавая смущённой девушке. Та несколько раз переводит взгляд с Хинаты на руку неизвестного ей блондина, что всё ещё находится на талии рыжего милашки, и выглядит смущённой. Что'ж, у этой хотя бы хватает совести понять, что она пошла на занятого парня.       А Хината, проследив за её взглядом, тут же загорелся, словно взорвавшийся фейерверк, и обхватил руку на своей талии, чтобы тут же показательно её поднять.       — Это мой парень! — воссторжено воскликнул он, и эмоции, наполняющие это заявление, были ошеломляющими. Цукишима на мгновение даже замер, а после ухмыльнулся, освобождая свою руку и вороша ею волосы Хинаты, слегка наклоняясь, чтобы быть примерно на уровне девушки.       — Верно. А теперь вам стоит уже забрать свои хлопья и позволить мне и дальше отдыхать с моим парнем, — и если в этих словах и была язвительность, то заметила её только девушка. Хината же оставался в блаженном невежестве, отдавая вдруг заспешившей куда-то девице её хлопья и почти сразу забывая о ней, оборачиваясь к полке со сладостями.       Позже в тот же день они устроились на качелях, и Цукишима мог только предположить, что его глаза начинают косить. Иначе и быть не может, ведь вот уже минут семь он старается не попасться на подглядывании за Хинатой. К сожалению, гормоны — отвратительная язва в его теле, ведь уши краснеют, а в животе всё вкручивается, когда фруктовый лёд постепенно тает и исчезает благодаря стараниям уже зеленоватого языка Хинаты. Глупое мороженное с красителем, но это хоть немного отвлекает его воображение от невероятного размаха развратных сцен.       Ямагучи засмеял бы его, если бы узнал, о чём думает его друг.       — Кстати! — облизнув губы, вынимая мороженное изо рта, Хината резко повернул голову к нему, и Цукишима почти услышал щелчок в своей шее, когда так же резко отвернулся от него. — Ты знал ту девушку в магазине?       Губы кривятся, и он отворачивается. Все мысли быстро обращаются к произошедшей ситуации, и он фыркает, возмущённый тем, что Хината поднял эту тему.       — С чего ты так решил?       — О, да так. Просто ты редко меня обнимаешь, особенно при незнакомцах, — последнее Хината почти бормочет, и его щёки краснеют, показывая едва заметные веснушки. Они встречаются чуть меньше месяца, и это всё ещё неловко, но они медленно идут на встречу друг другу.       Возможно, скоро они поцелуются. Этого ещё не произошло лишь потому, что оба крайне неопытны, и первый шаг кажется таким тяжёлым, что просто... Просто никак.       Хотя они были бы ближе, если бы целовались, верно? Цукишима почти уверен, что это работает не так, но в то же время мысль не покидает его.       Что'ж... Возможно, это будет из следующим шагом. Цукишима не против немного подождать, пока они не будут готовы.              3. Тренировка       В свою защиту, без сомнений, Хината сказал бы, что он не знал, что от него чего-то ждут.       Ещё, что более важно, он бы заметил, что они встречаются уже полтора месяца, а так ничего и не сказали команде, и ни разу не уходили с тренировок вместе. Хината с радостью бы растрезвонил эту новость, ведь испытывал к Цукишиме самые тёплые, приятные чувства, которые когда-либо приходилось ему испытывать. Однако ему было неловко делать это, не видя поддержки от Кейи. А вдруг тому не хотелось даже, чтобы другие знали? Тот очень странно реагировал даже на милую девушку в магазине, может, он просто стесняется?       Но, честно говоря, он не будет защищаться. Не потому, что ему нечего сказать, а потому, что он просто не знал, что каких-то слов от него ждут.       Цукишима мог точно это сказать по тому, как Хината всю игру переругивался/переговаривался с Кагеямой, шутил, смеялся и улыбался, и если какие-то из ласковых взглядов и были обращены на блондина, то были они именно в тот момент, когда сам Цукишима отвлекался на игру.       Так проходила каждая тренировка. И с каждой неделей, с каждым днём гнев лишь набирал обороты, наполняя собой всё естество Цукишимы.       В конце концов, какой смысл был ему предлагать эти отношения, если абсолютно ничего не изменилось?!       Он преувеличивал, и преувеличивал заметно, ведь изменилось довольно многое, но в такие моменты он не видел разницы. Вообще-то, казалось, что Хината становится всё ближе и ближе к этому самоуверенному королю, и плохое предчувствие клокотало в груди Кейи, когда тот это понимал.       Они были недостаточно знакомы между собой, чтобы понимать, как кто-либо действует в отношениях. Не в Характере Хинаты было бы изменять ему, так что такие мысли блокировщик сразу же отметал, но что насчёт Кагеямы? Если тот ещё не знает, что Хината занят, то может легко начать ухаживать за ним, а если знает, то не факт, что не попытается увести.       Тобио раздражал Цукишиму с самой первой их встречи, так что не удивительно, что даже после стольких сражений бок о бок Кей не доверял ему ни в чём.       Зубы скрежещут друг о друга, когда Хината радостно подпрыгивает, пробив пас прямо около ладони Нишинои. Он светится подобно маленькой звезде, что снизошла до них в этот ужасный день — на улице так и заливает с самого утра, странно, что ещё град не пошёл — и вертится, не находя в себе усидчивости, чтобы сидеть на одном месте, пока не даёт пять Кагеяме.       Киёко поправляет очки, относительно негромко сообщая, что на этом тренировка закончена. Они идут в раздевалку, громкие разговоры окружают со всех сторон, и даже сам Цукишима втянут в глупый разговор с Тадаши.       В паре мест от них переодевается Хината, его голос звонко отбивается от стен, и нет конкретного собеседника, ведь он обращается к каждому из тех, кто сидит к нему достаточно близко. Душевые на время закрыты из-за перебоев с поступлением воды, и пот стекает по его шее, медленно скользя ниже, между грудей и по пупку.       Цукишима зарычал бы, если бы он умел это делать, когда заметил, что взгляд Кагеямы направлен ровно на эту грёбаную капельку. Он хватает собственное полотенце и кидает им в Хинату, который ойкает, тут же замолкая и непонимающе смотря на предмет в своих руках.       — Замолчи и оденься уже, — с раздражённым недовольством Цукишима отворачивается назад к стопке своей одежды, не желая более смотреть на этих двоих. Вены вздуваются на висках и начинают стучать, когда Хината что-то непонимающе мямлит, но быстро приходит в себя, улыбаясь и вытирая шею полотенцем Цукишимы.       — Хорошо, Цукишима-кун! Спасибо, — он ещё что-то радостно щебечет, как будто и не устал после этой тренировки, и вновь отворачивается. В этот раз рубашка и школьные брюки быстро оказываются на нём, и только после разговор вновь продолжается.       А после он уходит домой под одним зонтиком с Кагеямой. И именно это, как считает Цукишима, было самым неправильным во всей этой ситуации. Конечно, Хината забыл взять зонтик, и, конечно, именно Тобио первый предложил свой, пока они не дойдут до первого же стеллажа с зонтами, что стоят около магазинов.       Руки, скрещенные на груди, сжимались в кулаки, и Цукишима цыкнул.       «Нет» — говорит он себе, еле сумев открыть зонт из-за бушующих в нём эмоций. — «Я не ревную. Это не ревность».       Это не ревность. Он просто желает убить этого никчёмного Короля.              4. Ночь       Они находились в небольшом лагере. Всё ещё неизвестно, как школе вообще удалось выбить им путёвки, но вся мужская команда по волейболу отправилась в лесной лагерь на неделю, чтобы как следует потренировать свою выносливость.       Цукишима не очень любил напрягаться до изнеможения, однако готов был первым заявить, что это место не так плохо, как ожидалось. Тем более, что их гоняют, как грешников в аду, доводя до предобморочного состояния перед сном. Ноги едва ли позволяют дойти до своего места, а едва ли отстраняющий их от пола футон кажется мягче перины, стоит только телу расслабиться на полу.       Вдобавок, он впервые имеет достаточно времени, которое можно проводить рядом с Хинатой, и тот тоже с удовольствием носится рядом с ним. Кажется, у этого оболтуса, как и у Кагеямы (который живёт лишь на духе соперничества) энергии больше, чем у всей остальной команды вместе взятой.       Вот и сейчас, когда Цукишима едва может шевелиться, расстилая футон, Хината резво носится по комнате. Каким-то образом его вещи оказались в абсолютно разных местах, и вот уже пижама надевается в одном углу, футон достаётся из-под стола в другом, одеяло находится в шкафу около двери, а место — около дальней стены, между Цукишимой и Кагеямой.       И если что-то в этой ситуации его и раздражало — кое-кто, на самом деле, но этот кое-кто раздражает его уже очень, очень давно — то всё это уходило на задний план, когда рядом появился наконец подготовившийся ко сну Хината. Он сбивчиво дышал от бега, прижимал к груди подушку и смотрел с такой радостью и любовью, что Кею пришлось отвести взгляд, чтобы не ослепнуть.       Он слишком влюблён в этот рыжий ураган. Настолько слишком, что это определённо должно быть чем-то нездоровым. Тем не менее, он не хотел бы, чтобы это прекращалось.       Но если Хината и казался самым энергичным из всех, то стоило ему лечь, как свет его погас, как пламя у свечи. Он уснул, раскинув руки в стороны, погрузившись в сладкое неведенье о том, что задевает сразу два чужих футона.       Кагеяма рядом с ним ворчит, убирая чужую руку на грудь Хинаты, а тот совершенно не замечает этого. На самом деле, кажется, что ничто не способно нарушить его сон в этот момент.       Наконец, когда все устроились по местам, а помимо Хинаты спят ещё три человека, свет выключается. И именно в этот момент Цукишима понимает, что ему-то спать не хочется совершенно.       Его футон находился прямо под окном, скрытый в тени, и свет от луны падал уже на остальных - Хината оказался под самым ярким из лучей, и Кей мог бы любоваться этим всю ночь. Рыжие волосы казались белыми, нос слегка подрагивал, как у кролика, и губы слегка дрожали, то и дело лепеча что-то сквозь пелену сна.       Удача явно на стороне Цукишимы. Иначе было бы сложно объяснить, как кто-то вроде Хинаты вообще подумал с ним встречаться. Тем более не бросил после более чем месяца неловких отношений. Они оба были слишком неопытны в своих действиях, не обнимались, не целовались, лишь могли держаться за руки и пару раз сходили на свидания.       И всё таки этот несносный попрыгунчик теперь его пара. И Цукишима всё ещё не может оторвать от него глаз, обдумывая это.       Хината же крутится на своём футоне, слегка хмурится, рыская в поиске тепла, но не желая ради этого просыпаться. Наконец, не найдя ничего у себя, зацепился вытянутой рукой за одеяло Кагеямы.       Руки тянутся вперёд раньше, чем Цукишима успел подумать. За секунду до того, как Хината начинает тянуться к теплу короля, он притягивает возлюбленного на свой футон, укрывая собственным одеялом. Места недостаточно, но он не жалуется, прижимая к себе в миг затихшего Хинату.       Зелёные глаза встречаются с сонными ещё не до конца уснувшего Кагеямы. Ухмылка расплывается по лицу, и Кей сжимает объятия крепче, под поражённым взглядом чёрных глаз касаясь губами волос Хинаты.       Цукишима будет первым, кто заявит, что это место было не так плохо, как ожидалось.              5. Разговор       Это произошло в первый день после каникул — через два дня после окончания тренировочного лагеря.       Даже с затуманенным гневом сознанием Цукишима вынужден признать, что сам привёл ситуацию к этому исходу. Ему не стоило так показывать Кагеяме степень их отношений с Хинатой. А при том, что это произошло, когда Хината спал, да, он понимает, что виноват во всём этом только он один.       И Король. Просто потому что тот не может быть не виноват.       — Ты должен перестать с ним общаться, Хината! Этот... Этот... Цукишима просто не в себе!       — С чего ты взял? Он ведь нормальный! Да, немного язвительный и грубый, но на самом деле он очень добрый!       — Хината! Ты себя слышишь? Говорю же тебе...       Цукишима замер около двери на задний двор, с которого раздавался шум спора. Было неприятно, что у них вообще происходит разговор наедине, но в то же время чувство самодовольства на мгновение заполнили собою грудь блокировщика, стоило только понять, что Хината защищает его.       — Он извращенец! Я видел, как он целует тебя, пока ты спишь!       — Ц-целует?!       — Да! Он просто притянул тебя...       Даже не замечая взволнованной дрожи в голосе собеседника, Кагеяма продолжал, а Цукишима медленно выглянул из своего укрытия. Солнце расположилось так, что Цукишима оставался вне поля видимости Хинаты, который стоял к нему лицом, и это было только на руку блондину. Он мог чётко рассмотреть, как сначала краснеет, а потом и бледнеет лицо его пары.       Цоканье само собой срывается с губ. Возможно, целовать Хинату, не спросив у того разрешения, было не самой лучшей идеей, но он в тот момент не думал об этом, а после просто надеялся, что Хината не будет против, даже если узнает о произошедшем. Однако сейчас тот выглядит скорее болезненно, чем прощающе.       — Д-да ладно тебе, Кагеяма! Всё совсем не так, как это выглядит... — Цукишима вновь скрывается, когда взгляд Хинаты начинает метаться из стороны в сторону, стараясь не останавливаться на собеседнике. — Это, вроде как, то, что делают пары...       На секунду воцаряется тишина, и Цукишима уже отсюда слышит, как напрягаются мозги Короля, стараясь осознать, что ему такое сказали. Следом идут крики обоих, среди которых непонимание Кагеямы лишь растёт, а Хината сбивчиво объясняет, как так вышло.       Цукишиму сейчас вырвет от них.       — Идиот! Если бы я знал, что ты по мальчикам...       — Что? Кагеяма, ты о чём?       — Не важно! Замолчи! Забудь!       Вновь пауза. Кажется, Кагеяма переводит дыхание. А после опять звучит его возмущённый голос.       — И как это «вроде как»!? Вы даже не целовались?       — Нет, конечно! То есть, это звучит так, словно я не хочу, но я хочу, но-- А! Не путай меня! Мы просто... Просто...       — Вы – ужасная пара, — констатирует Кагеяма, и Цукишима, зло сжав кулаки и прикусив губу, разворачивается к коридору, услышав, как замялся Хината.       Не важно! Ему это всё не важно! Пусть Хината хоть прямо сейчас придёт и бросит его, всё равно! Конечно, ему будет лучше с этим эгоистичным зазнайкой-королём!       Аж раздражает.       Цукишима не хочет думать, что Хината выглядел бы куда более счастливым рядом с Кагеямой.       Не важно.              +1. Хината       Солнце клонилось к закату, когда ученики покидали школу. У старших классов сегодня был длинный день — как и каждую неделю в понедельник, когда уроки идут почти до ночи.       Разговоры, галдёж и сплетни стихали, и Цукишима вздохнул, поправляя на себе очки и складывая вещи в сумку. Разговор, которому он стал свидетелем этим утром, не выходил из его головы.       Если Хината посчитает, что их отношения изжили себя, он согласится.       Цукишиме казалось несправедливым сдерживать Хинату, забирать его одному себе, когда тот явно достоин большего. Именно поэтому он не собирался сопротивляться, если Хината решит расстаться с ним. Это явно было то, к чему всё шло.       В классе никого не осталось. Он закрывает сумку, поднимает взгляд. И замирает.       Хината стоит в дверях, нервно сжимает лямки сумки, смотрит куда угодно, только не в его сторону. После, поняв, что его обнаружили, проходит в класс, останавливаясь перед партой Цукишимы.       — Я, эм, я... — мямлит он, не зная, куда себя деть, и Цукишима понимает, что сделать это придётся ему. Хината слишком добр, чтобы разбивать кому-то сердце.       — Успокойся. Я слышал ваш с Кагеямой разговор сегодня, — он поправляет очки, пару раз моргая, но ничего. Те абсолютно сухие.       — Что? Правда? — сначала он выглядит непонимаюшим, но в ту же секунду загорелся, сияя радостью и даже почти подпрыгнув на месте. — Ох, как хорошо! Я не представляю, как это говорить!       — Да, — он хмурится, отводя взгляд. Было неприятно видеть радость от того, что с ним расстаются. Даже не хватало слов, чтобы как-то нагрубить в ответ. Да и не хочется грубить, оставлять на плечах его яркого возлюбленного чувство вины за использование чужих чувств.       — Значит, мы можем? Ну, э... Это..? — Хината вновь мнётся, и Цукишима поджимает губы, понимая, что придётся это произнести. Он вздыхает, поворачивая голову к Хинате, набрав в лёгкие воздух, чтобы закончить всё это.       И вновь замирает.       Обветренные, тонкие, искусанные губы жмутся к его собственным. Сухо и жеманно, странно, непривычно, но совсем, совсем не неприятно.       Он не произносит ни слова, даже когда Хината отстраняется. Его взгляд тупо устремлён вперёд, пустой и не видящий.       Что он пропустил в том разговоре? Всё ведь было очевидно, Кагеяма должен был просто убедить Хинату, что им нужно расстаться.       В это время Хината мнётся, лицо его краснеет до самых корней волос, а руки сжимают школьный пиджак, не зная, куда себя деть. Он елозит, перетаптывается с одной ноги на другую, ожидая реакции.       — Что..? — наконец вырывается из Цукишимы, и Хината тут же взрывается.       — Ааа, так и знал, что не надо этого делать! Прости, прости, я просто... Ты сказал, что ты слышал разговор, и потом я переволновался, и я подумал, ты согласен, и так было не хорошо, но я не удержался, и... Прости!       Он закрыл лицо руками. Волны стыда было практически видно, но Цукишима не мог обратить на это своего внимания сейчас.       Хината не хотел с ним расставаться. Он хотел его поцеловать.       Так, как вроде как делают пары.       Потому что они — пара.       Он встаёт резко, и стул скрипит об пол, но это не важно. Длинные руки обхватывают встревоженное лицо, целёные глаза смотрят в ярко-карие, почти рыжие, как и волосы.       — Я согласен!       Ладони Хинаты опускаются, переставая скрывать лицо, и Цукишима наклоняется. Они стукаются носами, но это не сильно останавливает, когда губы находят друг друга, и до ушей Кейи доносится радостный писк Хинаты.       Солнце клонилось к закату, но ничего.       У них начиналась новая ступень.