там, где снежинки сладкие на вкус

Когда Арсений открыл глаза, то обнаружил себя в своей питерской квартире целым и невредимым, хотя во время перемещения был уверен, что его разорвет на куски. Руки и ноги растягивало в разные стороны, голова меняла форму, а внутренние органы будто перемешивались пару раз и возвращались на места, но не факт, что свои. Скорее всего, это было всего лишь ощущение и вряд ли с ним происходило такое на самом деле, но если оно – единственная плата за секундное перемещение в любую точку мира, то он готов ее заплатить, потому что самолеты он не любил и чаще предпочитал наземные виды транспорта. И несмотря на то, что он пару минут всеми силами представлял себе свою квартиру, он все равно удивился, когда оказался в ней. — Это тоже волшебство? — спросил Арсений, разглядывая все вокруг себя, будто был здесь впервые. Он не был до конца уверен, что они действительно у него дома и что он вернулся целым, поэтому руками проходился по телу, пальцами проверяя все ли на месте. — Ну конечно, а что же еще? — ответила Гермиона и уголки ее губ слегка дрогнули. Должно быть, ее веселит только чье-то недоумение, решил Арсений. Она разжала руку, развернула бумажку, которую ей всунул Кингсли в последний момент, и стала читать, с каждой секундой все больше хмурясь. — Мне нельзя пользоваться магией, — тихим голосом произнесла Гермиона и шумно выдохнула, а хмурость на лице сменилась обреченностью, — Иначе мы можем привлечь внимание Гризвольда и он придет за камнем. Арсений с сочувствием взглянул на Гермиону. И несмотря на то, что ему было сложно понять, как много значит отказаться от магии для волшебника, ему стало грустно за нее, а вмиг опустевший взгляд Гермионы еще больше усиливал это чувство. Ему так сильно захотелось ее обнять, он уже почти протянул к ней руки, но вовремя одернул себя, и его щеки от внезапного, но так и оставшегося нереализованным порыва слегка покраснели. Гермиона огляделась вокруг, и чтобы отвлечься от мыслей, решила пройтись по гостиной и рассмотреть место, ставшее ее временным убежищем. Она подошла к полкам, на которых стояли книги: именно в компании книг Гермиона чувствовала себя наиболее спокойно и потому в любой непонятной ситуации тянулась к ним в поисках безопасности. Почти все книги были на русском языке, но названия некоторых она понимала, потому что когда-то давно занималась изучением иностранных языков и русского в том числе. Ей хотелось разобраться в этимологии заклинаний, и если для некоторых хватало ее знания английского и латыни, то для расшифровки сложных и редких приходилось прибегать к другим языкам. Многое менялось в жизни Гермионы, но ее природная любознательность была одной из немногих вещей, остающихся постоянной. Если хочешь хотя бы приблизительно узнать, что в голове человека, то нужно попасть в место, где он живет, и чем дольше Гермиона находилась в квартире Арсения, тем больше осознавала, что находиться здесь приятно. Помимо множества книг, чего уже было достаточно, чтобы ее сердце дрогнуло, здесь были почтовые открытки из городов и стран, где он успел побывать, и фотографии, при взгляде на которые становилось теплее, хоть Гермиона и не знала всех людей, изображенных там. Было непривычно видеть статичные изображения, казалось, что вот-вот и они зашевелятся, приветственно замашут руками, улыбнутся шире или начнут танцевать, но этого не происходило. В целом, обстановка в квартире Арсения была сдержанной, но уютной, с большими окнами, через которые проникал холодный утренний свет, мягкими подушками в тон серому дивану и ковром с мягким ворсом, где утопали ее ступни. — Тебе наверное нелегко вот так отказаться от магии, — сказал Арсений, пытаясь разговорить девушку в надежде, что беседа хотя бы немного облегчит ее душу, — Всю жизнь колдовать, а потом лишиться этого. Арсений заметил, что на лбу Гермионы проступила складка, означающая мыслительный процесс. Раньше он не замечал этого, или, может, просто слишком мало ее рассматривал. Гермионе хотелось ответить на этот вопрос честно и для этого пришлось заглянуть вглубь себя, чтобы разобраться, что именно она сейчас чувствует, а Арсений молча ждал, невольно про себя отмечая каждое малейшее изменение на ее лице. — И да, и нет, — наконец, ответила Гермиона, оторвала взгляд от полок и взглянула на Арсения, — Я родилась в семье маглов – обычных дантистов, не волшебников, поэтому о своем умении колдовать и о существовании магического мира узнала позже многих других детей, в достаточно сознательном возрасте, чтобы помнить, что жить без магии – это не так уж и сложно. — А как ты поняла, что ты – волшебница? Случайно сожгла кого-нибудь? — с улыбкой спросил Арсений и Гермиона, к его огромному облегчению, улыбнулась в ответ. Они и не заметили, как оба почти синхронно сели на диван, увлеченные разговором. — Не совсем. Мама рассказывала, что со мной часто происходили странности. Когда я была совсем маленькая и плакала в кроватке, свет в моей комнате зажигался сам собой, будто пытаясь отогнать мои страхи. А в четыре года я впервые попробовала сахарную вату и мне она так понравилась, что во время прогулки по парку вата исчезала из рук других детей и оказывалась в моих, — Гермиона засмеялась и прикрыла лицо руками, словно стеснялась своих детских шалостей. Арсений оглянулся по сторонам, тщательно осматривая полки. — Получается, тебе ничего не понравилось здесь? — с наигранной грустью произнес он, — Вроде все на месте. — Понравилось! — Гермиона поспешила его переубедить, но ее щеки предательски покраснели и она отвела глаза, — С возрастом это проходит – бесконтрольная магия. Начинаешь лучше ею владеть, для этого и существуют школы волшебников. В общем, пока мне не пришло письмо из Хогвартса, я и не понимала, что отличаюсь от родителей. Но зато после него мы купили все учебники и не только, и даже до начала обучения я уже что-то могла колдовать. Мне хотелось научиться всему, чему смогу, мне и правда очень нравилось учиться. — Но твои родители? Они же не волшебники, им не было страшно? — Арсений на минуту представил себя на месте родителей Гермионы и понял, что ему было бы не по себе. Если бы его дочь начала проявлять магические способности, он бы стал переживать за нее и вряд ли спокойно бы реагировал на необычные вещи, происходящие с ней. — Нет, они всегда знали, что я необычный ребенок, и успели к этому привыкнуть, а письмо лишь подтвердило их догадки. Мне повезло, родители с пониманием отнеслись ко всему. — Это правда, — произнес Арсений. — Мне кажется, мои бы заперли меня в чулане и никуда бы не выпускали. Или бы увезли на необитаемый остров, лишь бы не верить в волшебство и в то, что я к нему причастен. Взгляд Гермионы на мгновение стал серьезным и сосредоточенным, словно Арсений сказал что-то такое, чего никак не мог знать. — Думаю, ты ошибаешься, — мягко сказала она, вернувшись к настроению разговора, — Уверена, что если твои родители тебя любят, то никогда так с тобой не поступят. Ведь любят? Арсений знал, что любят и что Гермиона права. В конце концов, он же стал тем, кем стал, вопреки родительскому неодобрению. Главное, очень сильно чего-то хотеть и быть уверенным в своем желании. Ведь неуверенность на перекрестке может привести к тому, что тебя собьет машина, и раз его не сбила эта машина родительской гиперопеки и «мне лучше знать», значит, он был уверен в своих решениях достаточно сильно. — Получается, маглы – это не волшебники, как я или твои родители? — Гермиона кивнула в ответ на вопрос Арсения. — Неприятное словечко, как будто ругательное. — Зависит от интонации и контекста, — пояснила Гермиона. — Маглы и волшебники мало чем отличаются, но уж точно никто не лучше только из-за того, владеет он магией или нет. Гермиона была рада чувствовать себя полезной, способной рассказать о таких привычных для нее вещах кому-то новому и этими вещами заинтересовать. Она встала, подошла к окну и выглянула на улицу. Люди выходили из своих домов и куда-то спешили, кто-то просто гулял с собакой, а кто-то возвращался с пробежки. Начинался новый день и судя по погоде он должен был быть хорошим. Эта чужая жизнь напоминала ей, что и она еще жива и может чувствовать. И что ее интерес к Арсению, возможно, не такая уж и плохая идея. — Чем ты занимаешься? — спросила Гермиона. — Судя по твоей квартире, ты много где бываешь, но здесь появляешься нечасто. Ну или любишь порядок, — Гермиона с восхищением обвела взглядом комнату: у нее дома такого порядка не было никогда. Вместо того, чтобы тратить свободное время на уборку, она предпочитала поспать или почитать, а свободное время случалось в ее жизни нечасто, — Ты путешественник? — Нет, я – актер и импровизатор. А много где бываю, потому что очень часто гастролируем в другие города, — Арсению было приятно, что Гермиона проявила к нему интерес и он не смог сдержать гордости в своем голосе. Как только он это произнес, то тут же испугался, что это могло звучать как хвастовство. — Импровизатор? — переспросила Гермиона. Для нее в целом понятия «импровизация» не существовало, потому что она всегда считала, что лучше быть подготовленным ко всему и быть уверенным в своих силах. Даже когда все вводные в начале неизвестны: как только они оказываются известны, в ее голове тут же рождается несколько вариантов планов и дальнейшего развития событий. — Да, у нас свое юмористическое шоу, — произнес Арсений, невольно стараясь произвести максимальное впечатление на девушку. — Популярное очень. — Правда? Извини, ни разу не слышала, — сдерживая улыбку произнесла она. Арсений покраснел. Ну конечно, она никак не могла о нем слышать. — Не удивительно, ты же из Великобритании. К тому же, работаешь много, наверное, а это куда важнее, — произнес Арсений, чем тут же заставил замереть сердце девушки. Она слышала много мнений о том, что уделяет столько времени работе, но ни одно из них не было даже близко к тому уровню теплоты и понимания, на каком сейчас оказался он. Глаза Гермионы все медленнее открывались и закрывались, и Арсений, заметив это, предложил ей поспать на своей кровати, а сам постелил себе в гостиной. Гермиона коротко поблагодарила, зашла в спальню и закрыла за собой дверь. События прошедших суток проносились перед глазами, но она мысленно отмахнулась от них, легла в кровать и моментально уснула. Гермиона давным-давно научилась этому трюку – засыпать, когда это кажется невозможным, – то количество тревог, которые она пережила, закалили ее и они больше не имели власти над ее сном или питанием. В гостиной на диване ворочался Арсений. Сон не шел, да и о каком сне может идти речь после двойного покушения на убийство, открытии волшебного мира и испытании этого волшебства на себе. К тому же, как назло сегодня в Питере нещадно светило солнце, хотя в ноябре он обычно напрочь забывал об этом явлении, потому что город если не был поглощен темнотой, то находился в сумерках. Он посмотрел в сторону спальни, где была Гермиона, и с сожалением вздохнул. Арсений понимал, что она начинает нравиться ему, но не всегда то, что нравится, нам нужно на самом деле. Он достал телефон, выбрал пару фотографий из галереи и выложил одну в вк, а другую в телеграмм. Увидев, что Дима недавно был в сети, он решил ему позвонить и узнать, как прошел полет. Но только когда он уже набрал номер, понял, что это не самая хорошая идея и лучше не отсвечивать, поэтому тут же сбросил. Не прошло и нескольких секунд, как на экране загорелся входящий звонок от Димы. — Ну что, как долетел? — неуверенно спросил Арсений, с каждой секундой все больше понимая, что совершенно не готов к разговору. Он еще после вчерашней лжи не отошел и лимит правдоподобного вранья он исчерпал до следующей недели. — Я-то нормально, а вот ты как там? — спросил Дима, — Как там твой давний знакомый? Арсению так хотелось поделиться всем произошедшим хоть с кем-нибудь. Ему всегда было сложно сдерживать эмоции, когда они рвутся наружу. Сдерживать эмоции после произошедшего было еще труднее, потому что волшебство – это не то, что встречаешь каждый день по дороге на работу. И если его могла впечатлить обычная ворона, подсевшая к нему на лавке, то столкновение с магией – это просто миллион из десяти по шкале впечатлений. — Понимаешь, — неуверенно начал Арсений, растягивая продолжительность звонка, — Тут такое дело, — слова правды, казалось, потоком хлынут из него, – Я в Питере сейчас. Он решил поделиться той малой частью правды, которой мог делиться относительно безопасно. Дима точно никак не связан с Гризвольдом, это одна из немногих вещей, в которой он был уверен. Но повисшая тишина в трубке заставляла волноваться и сомневаться в правильности принятого решения. — И как ты там оказался, если единственный рейс из Лондона в Москву был вчера, но тебя там не было? — голос Димы стал настороженнее. — Это сложно объяснить, но когда-нибудь я обязательно это сделаю. Дай мне время, хорошо? — Арсению снова пришлось соврать, но эта ложь оказалось намного легче предыдущей. В конце концов, ему может повезти и память стирать не будут, хотя верилось в это с трудом, и тогда он Диме даже не соврал. — Ладно, — нехотя согласился Дима, но тон его немного посветлел. Это же Арсений, он уже давно привык к его странностям и скрытности, — Надеюсь, у тебя и правда все в порядке. Не забудь, что через три дня у нас съемки громкого вопроса. Арсений со всего размаху стукнул рукой себя по лбу и зашипел, потому что не рассчитал силы, а на лбу теперь красовался красный отпечаток ладони. Как он мог забыть про съемки. — Вот чёрт, съемки! Я не знаю, получится ли у меня, — честно ответил Арсений. — Что значит не знаешь? — прокричал в трубку Дима, его спокойствие как ветром сдуло, — Значит так, Арс, если ты сам не приедешь, то я лично прилечу в Питер, возьму твою графскую задницу и притащу ее в Москву, ты меня понял? — Понял-понял, — ответил Арсений, судорожно гоняя в голове варианты того, как будет выкручиваться, если он еще будет находится под программой защиты свидетелей. Дима положил трубку, а Арсений засунул руку в карман, достал кольцо и покачал на ладони, будто оценивая его тяжесть и холод металла. Он обязательно со всем разберется и все придумает, никогда не было такого, чтобы он не мог выкрутиться. И он обязательно поможет Гермионе.

***

Уснуть Арсений так и не смог, а вот Гермиона проспала до самого вечера. Когда она проснулась, на улице уже стемнело, а Арсений сидел на кухне и допивал свою третью кружку кофе, уставившись в экран ноутбука, где шел какой-то сериал, в смысл которого он особо не вникал. Его голова была занята перевариванием событий прошедших суток, и если существование магии он с горем пополам принял, то присутствие женщины, которая ему нравилась, в его квартире, до сих пор не мог принять. К тому же, нужно было срочно что-то придумать со съемками, поскольку приезд Димы может несколько осложнить и без того сложную ситуацию. Гермиона вышла из спальни и бесшумно прокралась на кухню. Арсений не заметил, как она остановилась в дверном проеме и, затаив дыхание, рассматривала его профиль. Гермиона рассматривала каждую деталь: длинные ресницы, изящный нос, тонкие чуть приоткрытые губы, по которым он время от времени проводил языком, слизывая остатки кофе. Когда она решила, что стоит так уже слишком долго, она тихонько кашлянула, чтобы обратить на себя внимание. — Проснулась? — увидев девушку, Арсений улыбнулся и пару раз моргнул, прогоняя остатки задумчивости, — Как спалось? — Хорошо, спасибо, — коротко ответила она, — А у тебя если что-нибудь из еды, очень хочется есть. И словно в подтверждение ее слов, живот издал тихое урчание, заставив Арсения перевести на него взгляд. Гермиона была одета в легкие пижамные штаны и майку, между которыми проглядывала полоска кожи, отчего Арсений невольно сглотнул. — Да-да, конечно, присаживайся, — Арсений резко поднялся, ударился ногой об стол, отчего кружка на столе задребезжала, и уступил ей свое место, хотя рядом стояло два свободных стула, а сам открыл холодильник в поисках еды. Еще раз оглядев Гермиону с ног до головы, от чего девушка слегка поежилась, но от смущения, не неприязни, спросил, — Откуда у тебя с собой пижама? Ты знала, что останешься у кого-то с ночевкой? Арсений подмигнул, но тут же покраснел, потому что последняя реплика явно была лишней. Он уже и забыл, что превращается в полнейшего осла, когда рядом оказывается человек, который нравится. Гермиона опустила глаза, всеми силами стараясь сделать вид, что не слышала последних слов. — Нет, я применила заклинание незримого расширения для сумки, чтобы всегда носить с собой все самое необходимое. Работа аврора, знаешь ли, довольно непредсказуемая. — Если честно, я не понял ни слова, — признался Арсений. — Кто такие вроры и что это за заклинание? Он не стеснялся чего-то не знать и это удивило Гермиону. Для нее признаться честно, что она чего-то не поняла или не знает, было выше ее сил. Но ей всегда было приятно, когда к ней обращаются с вопросами, это помогало ей чувствовать себя нужной и значимой. — Авроры, — поправила она, — Это защитники магического мира, своего рода, полиция. А заклинание незримого расширения увеличивает реальную вместительность предмета, не меняя его внешних данных. — Ясно, волшебство, — подытожил Арсений. — Точно. Он поставил перед Гермионой тарелку с разогретым грибным супом, а рядом – пирожки с картошкой. Гермиона носом втянула исходящий от тарелки запах, удовлетворенно улыбнулась, взяла ложку и осторожно попробовала суп. Он оказался в меру соленым, в меру грибным и в меру куриным. Сбалансированным. Все ингредиенты гармонично сочетались между собой и Гермионе было сложно понять, как вообще можно сотворить что-то настолько вкусное. — А когда ты успел приготовить? — удивленно спросила она, нехотя отрываясь от супа. — Я не готовил, просто заказал, — будничным тоном ответил Арсений и пожал плечами, доставка для него была делом привычным и он не стеснялся в этом признаться. С его графиком времени и сил на готовку попросту не остается. — В вашем мире нет доставки? Гермиона отрицательно покачала головой. — У некоторых волшебников работают и готовят домовые эльфы, но большая часть готовит самостоятельно, либо частично с применением магии, — ответила она. — Доставка бы вам не помешала, экономит время. Гермиона съела еще несколько ложек и надкусила пирожок, который оказался не менее вкусным и сбалансированным, чем суп. — Специально заказал русскую кухню, чтобы ты немного прониклась культурой, — пояснил Арсений, улыбаясь довольному лицу Гермионы, — По-другому прочувствовать вряд ли получится. Гермиона согласно кивнула. — Да, ты прав, из дома нам лучше никуда не выходить. Люди Гризвольда могут быть по всему миру. На самом деле, Арсений не поэтому не хотел выходить на улицу. Просто каждый его поход заканчивается, не успев начаться, когда его со всех сторон облепляют поклонницы, с которыми нужно сфотографироваться, а если отказать, то они будут преследовать на протяжение всей прогулки. Поэтому по улице он передвигается исключительно на своей машине или на такси, а общественных, а значит любых, мест всячески избегает. — Гермиона, а кто такой этот Гризвольд? Гермиона доела суп и отставила тарелку, облизывая губы, как довольная кошка. Выдохнув после сытного ужина, она ответила: — Очень сильный волшебник, который хочет воскресить другого сильного волшебника – Волдеморта. Двадцать лет назад была Великая битва между Волдемортом, его приспешниками и теми, кто был против его тирании и взглядов на устройство магического мира. Он считал, что все маглы – отбросы, низшая раса, а маглорожденные волшебники не достойны колдовать, и что чистая кровь – залог процветания магического мира. Поэтому воскрешать его – не лучшая идея. Арсения немного удивило, что волшебники по сути сталкиваются с теми же ужасными психопатами и убеждениями, что и люди. Он был уверен, что люди, владеющие магией, и мыслят тоже иначе. И правда, магия ничего не меняет в мышлении, а лишь больше развязывает руки и увеличивает количество способов, с помощью которых можно захватить власть. — И вы его победили? — Да. Я тогда училась в школе и очень многое зависело от моего лучшего друга – Гарри Поттера. Мы с Роном ему всячески помогали. После упоминания последнего имени Гермиона осеклась, опасаясь, что Арсений начнет задавать вопросы, если она расскажет больше. Но он ничего не заметил и поэтому спросил: — А где сейчас этот Гарри Поттер и Рон? Почему только ты борешься с Гризвольдом? Гермиона не смогла сдержать тяжелого вздоха и Арсений тут же пожалел, что задал этот вопрос. Мысленно он ругал себя за свою бестактность и излишнюю любопытность. Он уже был готов закрыть эту тему, но после нескольких секунд вязкой тишины Гермиона начала говорить. — У них семьи, им некогда спасать магическое сообщество, — холодно ответила она, но Арсений чувствовал, что эта немногословность – лишь маска, скрывающая истинное положение дел, и что настоящая Гермиона где-то глубоко под ней и хочет об этом поговорить. — А у тебя? — А у меня работа. В тоне Гермионы не было обреченности или печали. Для нее работа – данность и эту данность она искренне любила, а все, что происходило с ней, воспринимала как факт и факт этот больше не причинял боли. И Арсений видел это, но больше не задавал вопросов, а в них и не было нужды. — У меня была семья, — продолжила она, — После школы я вышла замуж за Рона, одного из моих лучших друзей. Но мы развелись, а дети остались с ним, — Гермиона опустила глаза и уставилась в раскрытые ладони, — Видимо, победить самого опасного волшебника в истории недостаточно, чтобы получить крепкую семью. Гермиона подняла глаза на Арсения, чтобы понять, как он отнесся к этой информации. Она ожидала чего угодно: что он встанет и уйдет, что выставит ее за дверь, накричит или смерит презрительным взглядом, мужчины по-разному реагируют на разведенных женщин, которые к тому же лишены своих детей. И даже самого худшего – жалости, которой она точно не вынесет. После развода она видела это сотни раз и сотни раз ее разрывало от отчаяния и злобы на то, что с ней так несправедливо обошлись. Но уж чего она совсем не ожидала от Арсения, так это взгляда, полного принятия, словно все в ее жизни – правильно и в этом не было никаких сомнений. Он невесомо коснулся ее правой руки пальцами, словно через прикосновение пытался подбодрить и показать, что он – рядом, а рядом с ней в последние годы мало кто был. Он ее понимал даже лучше, чем ей могло показаться. Несмотря на то, что они были разными, боль от разлуки с человеком, которого любил, одинаково сильно сбивает с ног и выворачивает наружу все внутренности. — Я тоже был женат, у меня тоже есть ребенок, — признался в ответ Арсений. — И ты, я уверен, заслуживаешь намного большего, чем этот глупый Рон, кем бы он ни был, даже без всяких побед над великими злодеями. И я тоже заслуживаю большего. После развода я понял – рядом со мной должен быть человек, который понимает, что любовь к работе и любовь к семье – вещи разные и что никогда нельзя никого заставлять выбирать между этими вещами. — Рону тоже не нравилось, что я все время работаю. Вот он и решил встречаться с другой, с безработной и беззаботной. В голосе Гермионы не было тоски, она все это уже пережила, осталась лишь пустота, бесцветность. Но когда она смотрела в глаза Арсению, то эта пустота заполнялась возможностью что-то чувствовать. Они похожи и даже слишком и, возможно, встретились не случайно. Не чтобы исцелить раны друг друга, это было бы неправильно, но чтобы разобраться лучше в себе и научиться чему-то новому. Гермиона положила свою левую руку на руку Арсения, образуя бутерброд взаимной поддержки. Они оба чувствовали, что говорить – не обязательно, достаточно просто находиться рядом и прикосновением давать понять, что они не одиноки в своем одиночестве и что все происходящее с ними случалось и с кем-то еще, а значит, это можно пережить и жить дальше. — Если хочешь, можем посмотреть фильм, — предложил Арсений и Гермиона согласилась. Ей хотелось отвлечься, а уход от реальности сейчас был единственным способом. Они выбрали какое-то фэнтези про Таню Гроттер, и Гермиона от души посмеялась, потому что на самом деле в мире магии все совсем не так и никакие контрабасы и прочие музыкальные инструменты не летают. А Арсений не мог оторвать взгляда от ее улыбки, потому что он точно знал, что видел ее уже однажды во сне. — А покажи мне, пожалуйста, ваше юмористическое шоу, — сказала Гермиона, когда фильм закончился, — Мне бы хотелось узнать, чем ты живешь. Арсений загорелся ярче новогодней елки и он тут же принялся искать свои самые любимые выпуски. После каждой своей шутки с экрана он смотрел на нее, с жадностью ловил смех, потому что так искренне, как она, казалось, никто не умел смеяться. Они и не заметили, как постепенно уснули, сидя на диване с включенным ноутбуком и переплетенными пальцами.