Техника Иллюзий

      Образы сменялись с быстрой скоростью: то это была ласковая Сакура, то ожесточенный Саске, то обозленная нарушенным обещанием Сакура, то предельно доверчивый взгляд Саске. Прикосновений были сотни, тысячи от этих двух мгновенно сменявших друг друга образов. И Итачи начал замечать разницу реакции Наруто. Тогда смена образов замедлилась. Вот ласковая нежная Сакура гладит его по колену. Наруто тяжело дышит, брови хмурятся — он чувствует вину. Она завлекает все его сердце и он уверен, что девушка ласкает его лишь чтобы успокоить, напомнить об обещании, пожалеть. Вина сменяется лёгким ожесточением, ненавистью к себе. И в этот же момент сменяется образ. Распаленный Саске. Его прикосновения чуть более настойчивы, и горячая ладонь от колена движется выше по бедру. Ожесточенность Наруто переходит в мгновенный гнев, а вслед за этим — в заторможенное непонимание. Он уже плохо отличает желанное от желаемого, в животе все сжимается от чужих прикосновений. От его прикосновений — так, как он никогда не касался раньше. Учиха словно обозначает границы, точнее продляет их, показывает, насколько крепки его чувства дружбы, насколько ему нужен сам Наруто. Обозначает границы собственности... И Наруто легко сдается под этими чувствами — это то, что он хотел: быть нужным кому-то, принадлежать кому-то, быть с кем-то, кто признает его.       От темных и настойчивых глаз Саске тянет в груди, спускается диким волнением к животу. И эти ощущения вот-вот готовы встретиться с ладонью друга, настойчиво двигающейся вверх.       — Наруто, — глухо произносит Учиха и Наруто сглатывает, чувствуя, как все его естество подчиняется этому голосу.       Итачи становится душно. Хотя окно рядом с ним открыто нараспашку, он не здесь, он в реальности Узумаки, забывшем о враге и технике Иллюзий, сдавшимся под напором его младшего брата.       Неужели Саске настолько нужен ещё кому-то? Его маленький Саске. И эти чувства... Они сильнее глупой предприимчивости Сакуры, эти чувства способны снести все на своем пути. Так каких же усилий потребовалось его брату, чтобы преодолеть это? Какую ненависть он смог в нем заложить, чтобы тот отвернулся от такой волны горячих чувств, скрытых внутри этого неугомонного парня?       Тем временем иллюзия продолжала действовать. Итачи пустил все на самотек, ослабил хватку, и, если бы Наруто хотел, он был легко смог из этого выбраться. Но слишком много образов, новых образов и ощущений он сейчас получал, из-за чего небольшая дверца в реальность оставалась для него все также незамеченной.       Наруто вжался в спинку кровати, его губы шептали одно и то же имя. Холодный пот тек по груди и лицу, штаны в районе паха топорщились. Итачи вдыхал густой воздух, совершенно не ощущая прохлады. Атмосфера комнаты была буквально пропитана желанием.       Старший Учиха скинул плащ и неслышно приблизился к постели светловолосого. Аккуратно присел с самого края, не желая вплотную приближаться к источнику сильнейших чувств и эмоций. Хотя и на таком расстоянии волны отчаяния и вожделения были сильно ощутимы.       Внутри Наруто продолжала происходить борьба. Он отталкивал Саске, пока тот настойчиво пытался прижаться к нему. Одна ладонь касалась внутренней стороны бедра парня, другая забралась под футболку. Саске шептал, горячим дыханием обжигая ухо Наруто:       — Ты мне нужен. Я не справлюсь без тебя. Ты столько достиг, мы теперь наравне. Перестань бороться. Отпусти себя...       Чужая рука легла на пах, прижимая напряжённый орган. Узумаки слабо дернулся, перехватывая руку друга почти безуспешно. Он чувствовал себя как во сне, беспомощным и слабым физически, не говоря уже о натуральном отчаянии морально.       Точно, как во сне! Это иллюзия! Иллюзия!       Вместе с тем, как Наруто начал повторять это про себя, он ощутил горечь: возвращаться в реальность не хотелось, принимать реальность, где Саске ушел и оставил его — не хотелось.       Дыхание Итачи сбилось. Он протянул руку, осторожно касаясь тыльной стороной ладони щеки джинчуурики. Кожа горела — кажется, он сильно перестарался. Пальцы спустились ниже и ненавязчиво прошлись по вспотевшей шее. Еще ниже — по оголенному животу.       — Саске.., — хрипло звал парень. — Саске! — он перехватил руку Итачи, прижимая к своей груди, как раз в районе сердца, там, где больше всего болело и ныло.       — Саске здесь нет, — еле слышно прошептал Итачи, потянувшись второй рукой к застежке на чужих штанах. Пуговица была медленно расстегнута, за ней — ширинка.       Наруто задыхался от переизбытка эмоций, глаза метались под стиснутыми веками, но он видел. Изображение давали не глаза, а мозг. Итачи полностью спустил поводок и теперь то, что творилось в иллюзии — являлось распаляющими фантазиями самого Узумаки.       Когда светловолосый вновь вскинул голову, Итачи припал к оголившейся шее и, повторяя действия своего младшего брата в иллюзии, он захватил гладкую солоноватую кожу зубами, прикусывая. Наруто громко выдохнул, перебирая ногами и сильнее цепляясь за руку Саске, как он думал. Шаринган преследовал его, он был где-то здесь, поблизости, а все остальное казалось слишком натуральным. Чужая рука настойчиво коснулась его возбуждения через ткань трусов. И он толкнулся в руку, обхватившую его. Никто.. Ещё никто не касался его там до этого, кроме него самого. И Наруто пропадал в этих ощущениях.       Жар чужих губ на шее заставлял его выгибаться, пальцы обессиленно хватались за чужое запястье, когда как желание в паху вынуждало сдаться и забыться. Саске продолжал шептать его имя, сжимая кулак вокруг вставшей плоти, потирая большим пальцем самое чувствительное место, отчего через ткань трусов уже проступило влажное пятно.       Во рту стало вязко, не хватало больших ощущений. Парень приоткрыл губы и чужой рот, оторвавшись от его шеи, с удовольствием выполнил его желание, словно с точностью знал, что необходимо дать. Чужие губы захватили рот Узумаки, язык толкнулся внутрь, встретился с другим, сливаясь в мокром поцелуе.       Итачи настойчиво целовал парня, наслаждаясь его податливостью, покусывал мягкие губы, касался чужого языка своим. Наруто целовал в ответ, влажно и страстно. Он не сдержал стон, когда к поцелуям присоединилась ладонь, забравшаяся под нижнее белье и обхватившая его разгоряченную плоть. Слишком сладко, возбуждающе и.. неестественно. Рука настойчиво двигалась вверх и вниз, срывая с губ горячие вздохи и тихие полустоны. Наруто пытался сосредоточиться на чем-то реальном, на Саске, которого нужно вернуть в деревню. Ну так вот он, рядом, близко, очень близко.. ласкает его, ловит своими губами его стоны, целует то обманчиво нежно, то напористо грубо. Целует.. как не должен целовать, трогает, как не должен трогать, прижимает, сжимает, двигает, любит... Наруто резко распахивает глаза, пытаясь собрать ускользающую чакру из расслабленного организма, замечает темные длинные волосы, ловит красные глаза и, не выдержав, вновь зажмуривается, изливаясь в чужой кулак, пачкая приспущенные штаны с нижним бельем.       Когда он вновь открывает глаза в комнате пусто. Прохладный ветер пробегается мурашками по горячей вспотевшей коже на груди и шее. Наруто вздрагивает и резко вскакивает, одергивая футболку. В паху препротивно влажно, он чувствует присутствие чужого шиноби и сосредотачивает чакру, будучи готовым вступить в бой. Вот только рядом уже никого нет, последним вместе с ветром улетучивается чужой запах — смесь бамбука и дождя.       И Наруто с силой ударяет кулаком о стену, сдерживая проступившие слезы.       А на окраине деревни вырисовывается одинокая фигура в черном плаще с красными облаками. Итачи жалел, что поддался искушению. Это было неверным решением. Но он хотел дать этому мальчику то, что мог. Он должен был заложить в нем надежду на взаимное чувство, благодаря чему Саске, возможно, будет спасён.