Heat waves

Энакин снова не может уснуть. Жарко. Да и к тому же, постоянные кошмары не облегчают ему задачу. Он рассеянно осматривается. Окна Храма Джедаев открывают прекрасный вид на Корусант. Дом... Город, полный жизни и движения. Столица Республики. Место, где всё началось. Вздохнув, он садится на постели. Когда-нибудь его перестанут мучить кошмары, когда-нибудь его перестанет мучить абсолютно всё, и тогда он наконец достигнет покоя, как того требует путь джедая. Он встаёт с кровати и подходит к окну, попутно накидывая на плечи халат. Под рёбрами саднит чувство беспомощной печали и боли, раздирающее его изнутри. Тоска по умершей матери, по погибшим в Войне Клонов товарищам, тоска по Асоке, которая ушла, и теперь он не знает, где она (всё ли с ней в порядке?). И всеобъемлющая тоска по Оби-Вану (всё ли в порядке с ним?), по его мастеру, чьим падаваном он был не так давно. Конечно, Оби-Ван здесь, на Корусанте, но сейчас он словно находится бесконечно далеко. С началом войны всё изменилось. Они стали генералами... на них свалились новые обязанности и новая ответственность. И они начали всё больше отдаляться друг от друга. По крайней мере, Энакину так кажется. И эта грусть не даёт ему покоя, помимо всего остального, что он чувствует к своему мастеру. Это не только тоска, но и любовь. Такая сильная, всепоглощающая, дающая возможность идти дальше, по пятам следуя за Оби-Ваном. Конечно, это опасно. Ведь джедаем нельзя испытывать любовь и привязанность к кому бы то ни было, ведь эмоции могут привести к Тёмной стороне Силы. Поэтому ему стоит быть очень осторожным в проявлении своей привязанности. Но как же это тяжело… всегда так сильно хочется коснуться его, обнять. Поцеловать в конце концов, и вместе с этим сказать, как сильно он его любит и будет рядом всегда. И ему никогда не казалось это чем-то предосудительным. Это (не)просто любовь, это больше, чем что-либо в этой Галактике. Это сама Сила. Энакин выдыхает, прикрыв глаза и сжимая чуть дрожащими пальцами переносицу. Невыносимо чувствовать так много разом! С его эмоциональностью и вспыльчивостью это гиблое дело, потому что Сила может взбунтоваться на раз, заставив все вещи летать по комнате. Он ещё раз бросает взгляд на проезжающие за оконными стёклами спидеры и решает пройтись в тишине по Храму, чтобы накопить усталость и привести мысли в порядок. Запахнув халат поплотнее и перевязав его поясом, он обувается и выходит из комнаты. Коридоры Храма встречают тишиной и покоем. Всё спит. Сила приглушена. Она просто присутствует здесь, охраняя сны джедаев, падаванов и юнлингов. И только его собственная — мечется внутри, не вырываясь из-под контроля. Мягкие негромкие шаги едва-едва рассекают тишину коридоров, а шелест одежд не привлекает внимания. Одиночество и тишина странным образом успокаивают Энакина, и с каждым шагом ему становится всё легче. Он спокоен, свободен и одинок. Энакин выходит к комнате отдыха, где есть огромный балкон, с которого практически как на ладони виден Корусант. Он думает обо всём, что было, обо всех приключениях, битвах, которые он разделил с Оби-Ваном и остальными своими товарищами, и невпопад, вслух… — Я думаю о тебе всё время, каждую ночь… — негромко произносит Энакин, печально глядя на ночной Корусант с балкона. — Что?.. О ком? — негромкий голос разбивает тишину вдребезги. Энакин вздрагивает, поворачивая голову к говорившему. Сердце в считанные мгновения оказывается где-то в горле, и ему становится трудно дышать. Это Оби-Ван, которому, судя по всему, тоже не спится. Как оказалось, Энакин настолько сильно погрузился в свои мысли, что не услышал ни приближения мастера, посредством отголоска Силы, ни саму его Силу… теряет хватку, тут нечего и говорить. — О… — Энакин запинается, его сердце пропускает удар, а ладони начинают потеть, и он сжимает руки в кулаки. Смысла врать нет. Да и Оби-Ван всегда может распознать его ложь каким-то непостижимым образом. — О вас, мастер. Оби-Ван смущается, это видно даже в полутьме, но он подходит ближе и становится напротив, источая силу, спокойствие и уверенность. О, Сила, как же Энакин хочет быть хотя бы немного похожим на него — чтящим Кодекс, все правила, указы и прочее. Жаль, что у него не получается, хотя он честно очень старается. — Почему, Энакин?.. — осторожно спрашивает Оби-Ван, и Энакин напрягается. Вопрос очевидный и уместный, но так сложно объяснить, почему он думает о нём практически постоянно… так сложно. Но Энакин всё-таки находит в себе силы сказать об этом. — Потому что скучаю по вам. Мы словно отдалились друг от друга. Потому что вы заняты, занят я, и мы всё никак не можем пересечься… это неприятно, — признаётся он и замолкает, избегая прямого взгляда Оби-Вана. Такой простой ответ обескураживает Оби-Вана, но он не спешит делиться с Энакином своими мыслями. «Скажи что-нибудь!» — мысленно взмолился Энакин Силе, но всё также сохраняя молчание. Тишина, такая приятная, вдруг начинает угнетать. Ему очень хочется её разрушить. Разрешить собственный внутренний конфликт. Рассказать о чувствах, которые гложут его, не дают нормально спать по ночам, потому что он чувствует себя таким одиноким в окружении этих стен и этого мира. — Признаться, я тоже скучаю по нашему общению и по нашим миссиям… — произносит Оби-Ван после долгого молчания, и Энакин хватается за это, как за протянутой рукой в спасении. Энакин выдыхает. Значит, Оби-Вану небезразличны его чувства! Значит… всё не напрасно. У него словно камень с души падает от облегчения, и он даже позволяет себе улыбку. Лёгкую, незаметную, как дуновение прохладного ветра. — Да, я… рад, что вы разделяете это… — отвечает он и хочет рассмеяться от беспочвенности своих подозрений и обид. А ведь он уже успел себе напридумывать всякого. — Тебя именно это беспокоит или что-то ещё? — этим вопросом Оби-Ван застаёт Энакина врасплох. Он смущается ещё сильнее. Проще показать, что он чувствует, чем пускаться в долгие объяснения. Но это так сложно. Так опасно и боязно. Буквально до дрожи. Хотя когда его волновало чьё-либо мнение, если он собирался что-то сделать? Но Оби-Ван другой. Обидеть его, ранить — сродни смерти или переходу на Тёмную сторону Силы… — Это сложно. — Попробуй, — подбадривает его Оби-Ван, а сам Энакин чувствует волнение в Силе со стороны не только себя, но и Оби-Вана. То, что он чувствует, выходит за рамки обычной дружеской связи учителя и ученика. Поэтому он так волнуется. Но, отринув свою слабость, Энакин всё же решается. Он сокращает расстояние между ними. Ещё шаг и он падёт в пропасть. И смотрит, смотрит на своего мастера со всей любовью, тоской и нежностью. Оби-Ван выдыхает. В голубых глазах на мгновение мелькает страх. Он боится самого себя, ведь сейчас в полной мере ощущает то, что чувствует Энакин, на собственной шкуре. Такую же любовь, такую же тоску и нежность, потому что он сам такой же. Конечно, он, наученный горьким опытом, сделал делом своей жизни беспрекословное соблюдение Кодекса джедаев. «Нет эмоций, есть покой…», привязанностей не должно быть, так же, как и любви. Энакин на это всё плевать хотел. И Оби-Ван хотел бы быть на него похожим, но, к сожалению, это невозможно. Захваченный своими мыслями и ощущениями, он не успевает ничего сказать, прежде чем Энакин, прикрыв глаза и попутно наклоняясь к нему, касается его губ своими в лёгком ненавязчивом поцелуе, который внутри них обоих отзывается взрывом сверхновой. Широкая ладонь Энакина опускается на грудь Оби-Вана, а вторая рука приобнимает его за шею, привлекая ближе к себе. В любой момент Оби-Ван мог отстраниться от него, а затем накричать и послать куда подальше, но ничего из этого не происходит. Оби-Ван обнимает его в ответ и отвечает на поцелуй. В голове у Энакина всё смешалось, а Сила закружилась между ними, едва не нагревая воздух. В это мгновение их присутствие в Силе словно стало одним целым, и Энакина захлестнули чувства мастера к нему. Сильные, яркие, такие желанные. Песнь Силы торжественна и мелодична. Наверное, именно так и звучит Любовь. Поцелуй получился коротким, но чувственным, на грани страсти и умопомешательства, но они вовремя остановились, отстранившись друг от друга практически одновременно. Энакин сияет, будто два солнца Татуина, таким счастливым Оби-Ван не видел его уже очень давно. — Я люблю вас, мастер… — только и может вымолвить Энакин тихо, глядя на Оби-Вана с обожанием и восхищением. Так не хочется нарушать момент их единения. Он смотрит на родное лицо и не может наглядеться. Кончиками пальцев касается щеки, улыбаясь так светло, словно самая яркая звезда в Галактике. — Ты же помнишь, что я просил обращаться ко мне на «ты», Энакин? Ты больше не падаван, а такой же джедай, как и я, — практически шепотом, звучащим так оглушительно между ними, говорит Оби-Ван, чтобы разрядить обстановку. От этих слов улыбка Энакина чуть угасает, но после секундной паузы он продолжает. — Это взаимно. Тихо засмеявшись, Энакин обнимает его, прижимая к себе и утыкаясь в шею носом. Для этого, из-за разницы в росте, приходится наклониться чуть ниже, но это ничего. Абсолютно ничего. Небольшое, но такое приятное неудобство. Сейчас Энакин абсолютно беззащитен и уязвим перед ним, полностью открыт, такой же, каким был много лет назад. Оби-Ван поднимает руку и кладёт ладонь на макушку, поглаживая мягкие кудри своего мальчика. Он будет рядом, чтобы его защитить. Отныне и вовек. Так они и стояли, обнявшись, не чувствуя течения времени, пока Оби-Ван вдруг не очнулся и не отстранился от Энакина, внезапно строго посмотрев на него: — Иди в постель, Энакин. Тебе нужно выспаться перед завтрашним днём. — Я не могу. Кошмары… Оби-Ван прикрывает глаза, видимо, отсчитывая несколько секунд про себя, чтобы успокоиться. — Я не удивлён. Пойдём. Посплю с тобой, чтобы ты выспался. Энакин изумлённо смотрит на него, но тут же, просияв, кивает, довольный сложившейся ситуацией. Он сейчас чувствует себя подростком во времена падаванства. Уж слишком на него повлияло всё происходящее. — Хорошо. Вдох. Энакин пытается успокоиться. И вот как он сейчас уснёт, если с ним будет спать Оби-Ван? Рядом. Так близко… что его можно обнять, прижать к себе и быть с ним… и… целовать… и не только… Энакина вновь захватывают мысли обо всём этом так, что он упускает момент, когда Оби-Ван уже направляется к коридору, ведущему в покои джедаев. Энакин приходит в себя, быстрым тихим шагом догоняя его. Оби-Ван вздыхает и закатывает глаза. Энакин едва не смеётся в голос, но вовремя останавливает себя и лишь ухмыляется. Добираются до покоев они быстро. Тенью проскальзывают внутрь комнаты, и Энакин плюхается на постель с самым довольным видом, тут же утягивая Оби-Вана к себе на кровать и обнимая крепко и нежно. — Не знаю, как я усну… — Уснёшь, иначе я уйду. — Мастер! — Спи, Энакин, тебе надо отдохнуть… — ворчливо и одновременно с заботой отвечает Оби-Ван, обнимая в ответ и укладывая голову на его мощное плечо. — Я понял. Доброй ночи, Оби-Ван… — Энакин называет его так неформально и так просто. На «ты». И звучит это так… он даже не может дать этому название. Лишь кивает, улыбается и прикрывает глаза, надеясь уснуть. — Доброй ночи, Эни… — стоило позволить себе эту вольность, даже зная, как это опасно. Энакин прижимается щекой к голове Оби-Вана и затихает, сжимая его в объятиях. Его глаза закрываются. Кошмары отступают. Наконец достигнут тот самый покой. Корусант укрывает их в своём вечном шуме, скрывая их тайну, разделённую на двоих. Их любовь не похожа ни на какую другую. Это сама Сила…