догоняя ядерный рассвет

      в золотистых глазах у Виктора отражается синий взрыв. Джейс не сразу успевает повернуться, засмотревшись: он сидит к звуку разрушения спиной и даже не дергается, только кидает руку, накрывая ладонь Виктора в защитном жесте. по городу проходят мурашки взрыва, поодаль слышатся крики, пока башня выкуривает голубоватый дым и откашливается обломками. там, на собрании Совета, была Мэл, там были все наставники и почти вся его сгнивающая, душащая политикой жизнь. Джейс сжал край стола, наблюдая за крошащимся, словно деревянная щепка, зданием. — ох, черт, — хрипит Виктор позади, пытаясь встать с плетёного стула — взрыв прервал их обсуждение в кафе неподалёку, куда Джейс сбежал от переговоров с Силко и от собрания Совета. для начала Джейсу хотелось обсудить решение, которое ему предстояло принять, с единственным человеком, чьё мнение ему было глубокодушевно важно — с Виктором.       Джейс смотрит на его расплывающиеся ужасом золотисто-прекрасные, но от усталости впалые глаза, переводит взгляд на перчатку, закрывающую спасительный фиолет. краем глаза Джейс видит, как бегут к эпицентру взрыва миротворцы, как прячутся мирные жители. мимо них снуют люди, не зная, что настоящий эпицентр — внутри Джейса. он четко понимает, что пришёл конец всему, что он строил последние годы; всему, о чем бесновался последние дни; всему, за что боролся последние часы. война теперь необратима. — какая к черту война, Джейс?       Джейс вновь поднимает взгляд на Виктора — он сказал это вслух? горестно усмехается. — ни о каком перемирии речи быть не может. теперь.       Виктор садится на место, за которым сидел — они спрятались хорошо, и теперь уж точно никто не обратит на их пару внимания — и запускает дрожащие пальцы в волосы. — все потеряно.       спустя часы, разбирая обломки и обломанные тела, Джейс повторяет эту его фразу мысленно. вся его жизнь мертва; всё, что у него осталось — это Виктор, едва выживший, записи о хекстеке и злополучное ядро. Джейс смотрит на Виктора через весь зал решительно. тот привыкает к тому, чтобы ходить без трости, но ноги у него все равно подкашиваются, когда он видит масштаб катастрофы. Виктор смотрит на него так, будто Джейс — их последняя надежда. его последняя надежда. — и как ты собираешься это решать? — спрашивает Виктор спустя двадцать минут, когда они спускаются в лабораторию, где хранились все записи и образцы. ядро уцелело, пусть Виктор и так это знал: его нога и рука всё ещё были в порядке. — я не собираюсь. — в смысле?       Джейс поворачивается к Виктору, стоящему в паре шагов; в руках у него собранная стопка записей. Виктора шатает, как тревожный лист на ветру, и даже трость ему не помогла бы. Джейс с удивлением подмечает свою хладнокровность (та пришла, когда Джейс ещё наверху принял решение, глядя на обломки своего — их — прошлого). — я больше не собираюсь в этом вариться. считай меня трусом, но я не политик. Мэл ошиблась, когда выдвинула меня на роль Советника.       Виктор смотрит на него до невозможности растеряно — Джейсу почти больно. Джейс подходит к Виктору неуместно уверенно и кладёт руку на его плечо — слишком большую для такого хрупкого. — хекстек должен был стать путём в будущее без войн, боли и злости. но я должен был слушать Хеймердингера. слишком велик риск того, что наша разработка попадёт не в те руки. уже попала. и смотри, к чему это привело.       Виктор хмурится и опускает голову. трёт виски. — и ты просто бросишь это все? — я хочу забрать все записи и экспериментальные образцы. — стереть все следы и смыться?       у Виктора пропадает дыхание — Джейс замечает это и прижимается ещё ближе, уже не просто уверяя, а поддерживая. — если тебе так угодно, то да. я не… я уже достаточно сделал, — Джейс выдыхает почти обречённо, единожды отбивая листами по столу. — и ты просто оставишь меня со всем этим? — панически начинает Виктор, обводя помещение руками. его четкий акцент звучит наискось надрывно. — вот таким?! — он указывает на уверенно стоящую ногу, а после пытается указать на руку в перчатке — обе дрожат. — я же…       Виктор делает глубокий вздох, уже пытаясь продолжить более вдумчиво, но Джейс перебивает: — ты, можно сказать, теперь тоже экспериментальный образец, — Джейс усмехается, не обращая внимания на то, с каким ужасом смотрит на него Виктор — и непонятно, это из-за его неуместной флиртующей улыбки или смысла его слов. — я не собирался тебя бросать. ты — все, что у меня осталось.       Джейс медлит лишь секунду, раздумывая. — единственная часть моей жизни, когда я не чувствую отчаяние и желание закончить это все. Джейс обнимает Виктора, незряче утыкаясь ему в сгиб шеи — холодной и пахнущей чернилами; ночами, бок о бок проведёнными вместе в вибрирующей сиплым голубым светом лаборатории. Виктор, наконец, начинает дышать ровнее. — я хочу сбежать с тобой. у моей семьи есть дом у побережья, там нас никто не будет искать. там даже небольшая лаборатория есть.       ноги у Виктора слабеют, и он хватается руками Джейсу под лопатки. Джейс уверенно его держит. — а ты?       Джейс отстраняется, и в него врезается взгляд Виктора — золотой, но, подобно стали, острый. не осуждающий, нет, лишь прорезающий нутро Джейса неподдельными испугом: за их прошлое в записях, за настоящее в обломках и за будущее на берегу волн. за них, в конце концов. Виктор задерживает дыхание, словно ныряет под воду. — кто меня примет таким, кроме тебя? — обречённо и вместе с тем счастливо улыбается Виктор. Джейс наблюдает за ним, когда Виктор отходит к столу и начинает собирать остальные записи и отпавшие детали образцов. Джейс тихо улыбается и подходит к нему, обнимая со спины. — спасибо. ты не позволяешь мне сойти с ума, — бормочет он в плечо Виктору.       Виктор замирает с листком в руках. его взгляд невольно падает на ядро в дальнем углу, бьющееся и переливающееся светом, словно человеческое сердце.       «кажется, все мы уже — немного,» — думает он и накрывает чужие ладони на впалом животе.       они успевают скрыться с радаров прямо перед тем, как за советником Талисом посылают в попытках достучаться о помощи. в их лаборатории, как и в квартире те находят лишь пустоту. и только бледная записка, наподобие той, что он писал несколько лет назад перед попыткой закончить это все. дежурным подчерком на ней было выведено:       «прошу считать советника Джейса Талиса и его партнера, Виктора, трагически погибшими вследствие инцидента в башне Совета. так же в результате инцидента безвозмездно утеряны все записи об их совместном изобретении, хекстеке, без шанса на их нахождение, восстановление или воссоздание.»       и две различные подписи — ниже.       Джейс понятия не имел, где искать злосчастную Джинкс с последним кристаллом. он подозревал, что записи хранятся в логове Силко — не станет же девчонка таскать листки с собой? Виктор остаётся наверху — сторожить проход в ее убежище — пока Джейс вместе с молотом спускается на тот странный вентиль. — ты пришёл убить меня, красавчик? — несколько раз за фразу переключившись с обреченного тона на смешливо-безумный, спрашивает Джинкс, не обернувшись. Джейс так и замирает, замахнувшись. — изначально — нет. просто забрать записи. но, если ты не собираешься отдавать их мирно-. — они на столе, — Джинкс все же оборачивается и пальчиком указывает Джейсу за спину, перебивая. ее движения резкие, но голос попеременно растянутый.       на столе также оказывается кристалл. Джейс крутит его в пальцах пару секунд, а после убирает в карман, складывает записную книжку в сумку, но к Джинкс спиной так и не поворачивается. — это ты запустила бомбу в здание Совета? — уходя, спрашивает он, оборачивается через плечо полувзглядом. Джинкс запрокидывает голову, смотря не то вверх, не то на него, и со стоном глубоко вздыхает. — нет. это была Паудер. хотя, может быть, и я.       Джейс хмурится напоследок и возвращается наверх, к Виктору.       на рассвете они уже покидают черту города, направляясь на юг. Виктор почти не использует трость: она висит грузом на его рюкзаке «на всякий случай», пока внутри надеждой бьется синее ядро.