О чём ты думаешь, когда смотришь на меня?

После незначительной пробежки болели суставы. Не будь я «счастливой» (ха) обладательницей бессмертия, завтрашним утром в Доме мадам Розетты меня бы не увидели – лежала бы в постели с ломотой по всему телу. А так интенсивная нагрузка принесла мне лишь краткосрочный вред. Сбившееся дыхание да раскрасневшиеся щёки – вот и все визуальные последствия в моём внешнем виде. Но лёгкие мне выплюнуть всё же хотелось. Поправляя слегка выбившиеся из причёски пряди и делая напоследок глубокий вдох-выдох, я направилась к маячившей метрах в десяти мужской фигуре. Раньше за мужчинами мне бегать не доводилось. Так сказать, с почином, Тео. Последние пару шагов дались мне особенно тяжело. Я буквально переступала через себя. Тяжелее было лишь принять тот факт, что меня узнали, даже не оборачиваясь. Ткань дизайнерского пиджака натянулась под широкими плечами мужчины, когда тот расправил их в напряжённом ожидании. Медленно, будто не имея выбора уйти, Антонио вполоборота развернулся ко мне лицом. М-да уж. И это я переживаю, что плохо выгляжу? Наверное, и пятнадцати минут не прошло с нашего последнего разговора, а он как будто ещё больше постарел. Или это для меня время течёт совсем иначе? Потому что я не смогу объяснить иначе такие метаморфозы. – Елена, - неловкая попытка Антонио остановить меня провалилась, я всё равно шагнула ему навстречу. Почти вплотную, так что его дыхание коснулось моей щеки. В нос ударил горьковатый, но ставший таким родным, древесный запах парфюма. Какие-то жалкие сантиметры и уткнуться бы в мужское плечо. Опереться. Схватиться за мускул, выпирающий из-под слоёв одежды. Обнять как самое ценное, что есть у меня прямо сейчас. Но страх быть вновь отвергнутой не позволял стать с ним ближе. Я уже услышала одно «нет». – Не так я всё представляла. Всё перепуталось. Я должна отталкивать тебя, а не наоборот. – Ты не понимаешь, Елена, - неопределённо мотнул головой Антонио. – Не перебивай, - остановив мужские протесты, я продолжила объясняться перед седовласым кавалером. – Я тебе нравлюсь? - вопрос был риторическим, но Антонио на всякий случай кивнул, - И ты мне нравишься, - с особым чувством выделив в своей эмоциональной речи слово «ты», я словно выплёскивала перед ним всю израненную душу - Так что же не так? Ты и представить не можешь, сколько сил мне потребовалось, чтобы признать эти чувства, - в глазах молчавшего мужчины мелькнули намёки на вину. – Всё решил за нас двоих и даже не попытался… – Это неправильно. Я знаю, всё началось с внимания, которое я тебе поначалу оказал. Разве мог я тогда представить, что меня настолько поглотит жизнь приезжей в этот городок молодой девушки? Прости меня, я облажался. На мне, как на более старшем, вся ответственность за всё, что между нами случилось. – Неправильно? Что за правила такие, благодаря которым ты готов пожертвовать нашими чувствами? Как доказать тебе, что это не детская шалость и я серьёзна в своих словах?,- мозг кипел от несуразности собственных действий. Я впервые была готова биться за отношения. Даже была готова пройти новый круг ада после его смерти, но все мои усилия, не попав в цель, лишь били по мне рикошетом. Плакать при нём отвратительная идея, поэтому держалась из всех сил. Подол платья, который я держала, пытаясь догнать этого мужчину, был стиснут в кулак. Бессмысленно, Тео. Отступи. – Видит Бог, я пыталась достучаться до тебя. На ладонь, всё ещё стискивающую несчастное платье от Блейна, опустилась горячая рука. Разжав мои от напряжения онемевшие пальцы, Антонио произнёс то, что уже неоднократно говорил, - Я же вдвое тебя старше. Мне довелось узнать насколько ты сильна, чтобы жить в этом несправедливом и непрощающем чужие ошибки мире, но мне всё равно страшно за тебя. Ты, как одинокий котёнок, почувствовала хорошее к себе отношение и без раздумий запрыгиваешь мне на руки. – Кого из нас ты хочешь успокоить этими до пафоса красивыми словами? Уж точно не меня, синьор Джустини, - голова Антонио непроизвольно дёрнулась, услышав свою фамилию. Мы уже несколько месяцев как сошли с формального обращения и, видимо, снова слышать в свой адрес «синьор» стало для него потрясением. – Скажи честно. Ты хочешь, чтобы я ушла? – Нет, - вздохнул Антонио. Последний вопрос, Тео, не оплошай. – Ты любишь меня? – Люблю, - мгновенный ответ. На меня смотрели абсолютно честные глаза, окаймлённые паутинками морщин. – Люблю и не знаю что с собой делать. Потому что игнорировать это чувство больше не получается, - слегка печальным голосом Антонио закончил свою речь. Сомкнув губы, я понимающе кивнула. Я принимала его мнение, хоть сердце упорно отказывалось в это верить. Сделала, что могла и давить на него дальше – себя не уважать. Это должен быть целиком его выбор. – Хорошо, - беря разум под контроль, я выдавила из себя улыбку. Почти естественную. – Прости, если этим разговором я надавила на тебя. Больше этого не повторится, - слёзы начинали щипать глаза, а это верный признак заканчивать столь тяжёлый для меня диалог. – Лучше забудем о сегодняшнем вечере. Я, пожалуй, пойду, всего доброго, - слегка поклонившись на прощание, я развернулась и пошла обратным путём в сумерки. По коже пробежал табун мурашек от мимолётного прикосновения к ладони. Немного задержавшись на месте, я лишь молча покачала головой и, освободившись от удерживающей меня руки, пошла к Дому мадам Розетты. Завтрашний вечер обещает быть долгим. По залу шастали красотки-официантки, едва слышно нарушая музыкальное сопровождение стуком каблучков. Во мне сегодня было слишком много энергии и я как завёдённая металась от столика к столику, в надежде разбавить неприятные мысли тяжестью работы. Клаудия, старательно наполняя бокалы белым игристым, успевала бегать за мной взглядом и время от времени останавливала, давая перевести дух. Мадам Розетта не любила шустрых, как она их называла «с шилом в заднице», работников так же, как и медлительных. И, судя по её лживо натянутой улыбке и безэмоциональным глазам, утром она мне всё выскажет. Будем надеяться, не уволит – статья так ведь и не написана. – Ты куда-то спешишь?, – в очередной раз притормозила меня и отвела от лишних глаз в сторонку Клаудия. – Если да, не переживай, можешь идти, я тебя подменю. Народа сегодня не так много. – Я правда выгляжу спешащей? Прости, – виновато произнесла я. – Да, невооружённым глазом видно как ты побыстрее хочешь отсюда свалить. Куда торопишься-то? – с любопытством наклоняясь ближе ко мне, подмигнула она. – Поди на свидание со своим кавалером? Так он, вроде, где-то тут сидел, я даже обслуживала его. Выглядел, правда, краше в гроб кладут. Безучастно смотрел на сцену, хотя Шарлотта сегодня особенно на высоте. Мадам такое не понравится, но и высказать она ему ничего не сможет, – второпях рассказывая мне о своих наблюдениях, Клаудия остановилась, будто осознавая причину происходящего. Обращая ко мне понимающий взор, напарница серьёзно спросила, – Ты что-то натворила? А я ещё думаю «почему?» Обычно ты за его столик первым делом берёшься, а сегодня всё кругами да кругами обходишь. Поссорились, да?, – посочувствовала она. – Не поссорились. Просто… – от расспросов стало неуютно и я, неловко пожав плечами, дала неопределённый ответ. – Не сошлись во мнении. – Не переживай, милая, – Клаудия мягко похлопала меня по плечу, – Всё наладится. – Спасибо, - от её заботы неприятно защипало в носу и я, сдерживая позыв всплакнуть, неумело приобняла за худые плечи. – Ты чудесная, – в ответ на благодарный комплимент, она лишь рассмеялась, подталкивая меня вернуться к работе насущной.