after bombardment, sonya

Пол склонился над ванной, проверяя температуру воды. В квартире Астрид позади него было странно тихо, что Пола обеспокоило бы больше, если бы он не был так озабочен тем, чтобы рукава его рубашки не касались мыльной пены. Он подтянул ткань к локтям, резко и нетерпеливо, но ткань продолжала соскальзывать, собираясь вокруг запястий. Раздраженно вздохнув, он полностью снял рубашку, повернувшись так, чтобы не видеть свое исхудавшее тело в зеркале. Недели выступлений в «Кайзеркеллер» сделали их грязными и истощенными. Собравшись вместе перед расшатанной сценой из деревянных досок и ящиков из-под пива, предложение Астрид позволить им переночевать в ее квартире показалось им лучом солнца, посланным из Эдема, прорезавшим бесконечные ночи и неоновый разврат Репербана. Джон и Пол сразу же ухватились за эту возможность: взгляды встретились в тусклом освещении, бровь приподнята, губы приоткрыты, медленно моргнув, они посмотрели друг на друга так, что Джордж, Стью и Пит поняли, что нужно держаться подальше. Небрежно уронив рубашку на пол, Пол бросил в ванну еще немного мыла, с довольным видом наблюдая, как пена поднимается все выше. Перспектива купания в воде из писсуара, казалось, испарялась с каждым стоном ржавого крана и запахом девчачьего мыла Астрид. Lavendelseife (нем. Лавандовое мыло). Поднявшись, он был удивлен, увидев Джона, прислонившегося к дверному косяку, со странным непроницаемым выражением на лице. — Ванна готова, — заметил Пол, чувствуя, что констатирует очевидное. Джон хмыкнул в знак согласия, его настороженные, полуприкрытые глаза заставили Пола скрестить руки на груди. Он почти ожидал, что Джон ухмыльнется в ответ на этот застенчивый жест, но тот просто улыбнулся, и теперь уже знакомая нежность смягчила его резкие черты. — Раздеваешься без меня, принцесса? Ванная была крошечной; унитаз, ванна и раковина стояли вплотную друг к другу, а зеркало было окутано паром. Пол без особого энтузиазма вытер его и увидел два лица, уставившихся на него. Его отражение, нахмурившись, повернулось к Джону. — Как будто ты позволишь мне долго ходить обнаженным без тебя, Леннон. — Да, знаешь ли, это мое шестое чувство. Пол выпятил нижнюю губу, делая вид, что обдумывает это заявление. — А я-то думал, что у каждого только пять. — Это чтобы компенсировать необходимость носить очки. Пол издал удивленный смешок. — Ну, мог бы и что-нибудь более полезное придумать. Джон ухмыльнулся, оттолкнулся от дверного косяка и двинулся вперед. Он притянул Пола к себе за петли для ремня. — Мм, самый полезный. Даже спустя три года ощущение прижатого к нему Джона было не похоже ни на что другое. Пол резко вдохнул, сердце колотилось о ребра, вдыхая вездесущий запах сигарет, пролитого пива и застоявшегося пота, который начал цепляться за его парня, как тень. Он положил руку на изгиб бедра Джона, скользя под мягкий белый хлопок, чтобы погладить теплую кожу, и Джон растаял рядом с ним с дрожащим выдохом. Хотя казалось, что они проводили все свое свободное время, живя словно на головах друг у друга, они редко были полностью, по-настоящему наедине. Когда они не играли перед толпой гамбургских обитателей, всегда казалось, что нужно попробовать больше таблеток, выпивки, поухаживать за девушками или терпеть товарищей по группе. Как бы весело все это ни было, Пол знал, что Джон жаждал их близости так же сильно, как и он сам, и когда они проводили слишком много времени врозь, Пол чувствовал боль, как будто ему не хватало части себя — как будто весь мир слегка сбивался со своей оси. Лавандовый пар из ванны Астрид окутал их мягким туманом, и от влажности волосы Джона начали виться на кончиках. Сердце Пола сжалось при виде этого, и он притянул его ближе, наслаждаясь ощущением губ Джона на своей шее, рядом с чувствительным участком кожи за ухом, посасывая там достаточно сильно, чтобы оставить след, Боже, я хочу его повсюду… — Господи, Пол, от тебя воняет! Пол отстранился, моргая. — Что? Джон ухмылялся перед ним, как сумасшедший, его волосы упали набок, а нос сморщился в детском отвращении. Он обвиняюще указал на Пола, его рука дрожала от смеха. — Я сказал, Пол, ты чертовски воняешь! Пол нахмурил брови. — Черт, правда? — Он поднял руку и оценивающе понюхал подмышку. К его ужасу, Джон быстро последовал его примеру, наклонившись и уткнувшись длинным римским носом в темные волосы на стыке руки и плеча Пола. Пол рассмеялся от этого ощущения, слегка поежившись, когда его обдало дыханием, хотя большие руки Джона крепко удерживали его на месте. — Ну? — Вероятно, я не мог сказать раньше, ведь в клубе мы все пахли одинаково, но Господь Всемогущий! — Джон скривился от отвращения и начал дико махать рукой, словно пытался отогнать неприятный запах. Другой рукой он сжал переносицу. Пол закатил глаза и слегка оттолкнул его. — Эй! Хватит уже. — Даже если он был объектом шуток, Пол тайно лелеял такие моменты, как эти, когда Джон был беззаботным и веселым, на мгновение сбрасывая с себя тяжесть язвительности и горечи, которые часто можно было обнаружить в его словах, в его движениях. Пол отвернулся, закрыв кран, чтобы скрыть ухмылку, и застенчиво взглянул на Джона через плечо. — Должен сказать, что ты тоже не леденец на палочке, дорогой. Тогда я просто оставлю тебя мыться в одиночестве, хорошо? К его удовольствию, Джон, казалось, мучимый угрызениями совести, рухнул на колени, как кающийся проситель. — О, пожалуйста, сэр! Я не это имел в виду, сэр! Позвольте мне продолжать вдыхать запах ваших подмышек, сэр, уверяю вас — я нахожу его совершенно восхитительным! Пол рассмеялся над фальшиво-пафосным акцентом Джона, подняв его на ноги, легко (и с благодарностью) схватив за бицепсы. Секунду они стояли лицом друг к другу, затаив дыхание, глаза Джона были полны любви, его веснушки отчетливо выделялись на фоне слабого румянца на его щеках. Если он рядом со мной, я знаю, что мне ни о чем не нужно беспокоиться, подумал Пол и не смог удержаться, притянув его к себе для поцелуя. — Ты смешон, — пробормотал он, прижимая слова к уголку рта Джона. — А ты пахнешь, — возразил Джон, но затем повернулся, чтобы поцеловать его в ответ долгим и глубоким поцелуем, отчего в мозгу Пола произошло короткое замыкание. Джон целовался с решительным желанием, дурманящим, возбуждающим и пьянящим, но наполненным безошибочной нежностью, которая заставляла Пола хотеть, хотеть, хотеть. Его руки скользнули по широкой спине Джона, чтобы запутаться в его волосах, густых, сальных и идеальных прядях Тедди — единственное, что привязывало Пола к земле. Он чувствовал себя пьяным, под кайфом и безумно влюбленным: в Джона, в уединение — почти в полной тишине, если не считать кап-кап-кап воды из крана в ванну, прерывистых выдохов, когда они делали паузы между поцелуями, — но в основном в тот редкий момент времени, который подарила им Астрид. Провожу руками по его волосам… Джон застонал, низко и надломлено, и, не прерывая поцелуя, стянул с себя рубашку, позволив ей упасть рядом с рубашкой Пола, лежащей кучей на полу. Пол впитывал в себя новые участки кожи, внезапно ставшие ему доступными, испытывая необъяснимое чувство, как будто ванная стала еще меньше. Он прижался ко рту Джона и заскулил, когда давление вернулось, гладкое, уверенное и такое, такое приятное. Пол почувствовал, как все его тело вспыхнуло; плитка в ванной обдала его ноги холодом. — Боже, Джон, — выдохнул Пол, чувствуя, что должен говорить шепотом, даже если они были только вдвоем. — Я скучал по тебе, — прошептал Джон в ответ, его дыхание щекотало лицо Пола. Тихий тембр его голоса напомнил Полу о поздних ночах на Фортлин, когда Джон прокрадывался к нему через окно спальни с приглушенным мальчишеским хихиканьем и рукой на пояснице. Теперь Полу казалось это воспоминание смутно далеким, их школьная невинность просачивалась сквозь грязную, бессонную линзу Гамбурга. — Да, прошло много времени, не так ли? — Чертовски много, — согласился Джон, воспользовавшись паузой, вызванной разговором, чтобы отступить назад и раздеться до нижнего белья, похотливо ухмыляясь. — По-моему, я почти забыл, как выглядит этот ирландский бродяга. — Эй! — воскликнул Пол, размахивая собственными брюками, чтобы поддразнить Джона. — Я мог бы сказать то же самое о тебе, Леннон. — Он присел на край ванны, приподняв одну заостренную бровь в давно отработанной манере. Его взгляд скользнул от благородных черт лица Джона к гладкой коже его груди, к долговязым, покрытым каштановыми волосами ногам, которые судорожно дрыгались из стороны в сторону, пока Джон пытался стянуть последний носок. — Ну, давай же, — сухо сказал Пол. — Покажи нам шоу. Джон тут же скорчил гротескную гримасу, образ усугублялся и становился еще более тревожным из-за того, что он был полуголый, сгорбленный и окруженный своей грязной кожаной одеждой. Но Пол любил его так сильно, что готов был умереть. — Тебе нравится то, что ты видишь, Макка? — Ты вполне ничего, — солгал Пол. Джон поморщился, изобразив еще одно из своих ленноновских выражений, которые всегда заставляли толпу выть в клубах. — Ну, знаешь ли, все не могут быть Полом Макчармли. — Хотя Джон сказал это легко, намереваясь сделать это скорее как комплимент Полу, чем как комментарий к самому себе, Пол достаточно хорошо его знал, чтобы уловить нотку неуверенности, просквозившую в словах. Он оттолкнулся от ванны и одним плавным движением опустился на колени у ног Джона, приподняв ступню, чтобы осторожно стащить мешающий носок на пол, глядя на Джона сквозь ресницы. — Не будь глупым, — отчитал его Пол. Он поднял ногу Джона, которую все еще держал в руках, и благоговейно поцеловал ее. — Ты самое великолепное дьявольское создание, которое я когда-либо видел. — Джон фыркнул, а Пол усмехнулся, довольный тем, что оставил без слов того, у кого было все остроумие. Никто не может отрицать, что что-то в этом есть. Он осторожно поставил ногу Джона обратно на пол и выпрямился. — Ладно, — сказал он. — Ты спереди или сзади? Джон, все еще красный и взволнованный, взвесил свои варианты. Пол мог ясно видеть, как мысли играют на его лице, его грубое лицо Тедди боя было наполнено уязвимостью, словно солнечный свет, просачивающийся сквозь темные тучи. — Спереди, — произнес тот, наконец, подчеркнув свой ответ вызывающе вздернутым подбородком, словно ожидая насмешек. Пол, который думал, что Джону уже следовало бы знать его лучше, просто запечатлел еще один сладкий поцелуй на его губах. — Хорошо, — просто сказал он. Он снял с себя нижнее белье, наслаждаясь тем, как Джон задержал взгляд на его теле. — Тогда помоги мне залезть в ванну, хорошо? Горячая вода казалась чистым блаженством на его коже. Он вздохнул, низко погрузившись в лавандовую мыльную пену, соблазнительно моргая Джону. Пол наблюдал, как кадык Джона подпрыгнул у него в горле, напоминая какую-то тощую длинноногую птицу, когда он осторожно ступил между ног Пола. — Ох мать, — выдохнул Джон, откидываясь на грудь Пола. Тяжесть тела Джона, прижатого к нему, насыщала что-то глубоко внутри него. — Ага, — согласился Пол с невысказанным чувством, крепко обнимая Джона за грудь. Одна из рук Джона поднялась из воды и легла на его предплечье, рассеянно поглаживая темные волоски. Красивые руки, с головокружением подумал Пол, представив его руки, сжимающие горлышко пивной бутылки, играющие аккорды банджо на потрепанной гитаре, манящие Пола ленивым движением запястья. Изменил мою жизнь одним взмахом руки… Момент был таким идеальным, таким удивительно нежным после суровости Гамбурга, отвратительных часов, проведенных, сгорбившись над гитарой на сцене, что Пол почувствовал, как начал погружаться в себя. — Перестань, Пол, — без энтузиазма пожаловался Джон, дернувшись в сторону от того места, где Пол, не осознанно, выводил неаккуратные ноты на изгибах живота Джона. — Ты сочиняешь там, что ли? Пол вздрогнул, затем извиняющимся поцелуем коснулся влажного плеча Джона. — Нет, — солгал он, слова были приглушены мокрым и нежным прикосновением кожи к коже. — Лжец. — Джон наклонил голову, чтобы мягко улыбнуться Полу, его глаза были опущены и полны удовлетворения. Пол сжал его крепче. — Никогда не знаешь, когда нужно сделать перерыв, не так ли, Поли? Пол успокаивающе провел рукой по груди Джона, разгоняя мыло и снова отправляясь в абстрактное забвение. Тепло воды ударило ему в голову, проникло в его измученные кости, и его внезапно захлестнула волна такой всепоглощающей любви, такой яростной и непостижимой, что он почти не мог вынести мысли об этом. Вместо этого он ограничился ухмылкой. — Это несерьезно, — прошептал он на ухо Джону, наслаждаясь тем, как дрожь пробежала по его телу. — Это просто нечто, что крутится у меня в голове. Очевидно, решив, что ради этой новости стоит сесть, Джон осторожно отодвинулся от Пола, повернувшись в ванне так, что их конечности переплелись, ноги Пола лежали прямо над ногами Джона, волосатые и узловатые, слегка выступающие из воды. Брызги воды каскадом перелились за край ванны и упали на пол. Становилось все более очевидным, что эта конкретная ванна определенно не предназначена для двоих, но Джон и Пол быстро проигнорировали эту деталь, как и большинство вещей в жизни, которые их не устраивали. — У этого уже есть слова? — спросил Джон низким и теплым голосом, кожа сладко порозовела от горячей воды. Пол медленно моргнул, думая о том скудном тексте, который он написал, чтобы дополнить мелодию. Здесь, там и повсюду. — Боюсь, только мелодия. — Он начал массировать ногу Джона, ухмыляясь, когда услышал тихий одобрительный стон. — Может быть, мне нужен сеанс мозгового штурма, типа того. Глаза Джона потемнели, пока он наблюдал за Полом. — Это все, что тебе нужно? — Ручка бы не помешала, — серьезно сказал Пол. — Пара салфеток. Нужно записывать идеи, пока они свежи, понимаешь? В глазах Джона заплясали веселые огоньки. Он проскользил вперед, к ногам Пола, вода в ванне все еще слегка плескалась, и постучал мокрым пальцем по лбу Пола. — Ты имеешь в виду, что твоя тупая голова не может все запомнить? Черт возьми, Маккартни, твое состояние, должно быть хуже, чем мы думали. — Отвали! — возразил Пол, но его протесты были сведены на нет, когда он вздохнул, удовольствие от того, что пальцы Джона царапали кожу его головы, взяло верх, побуждая наклониться ближе. — У тебя просто плохая привычка мешать мне сосредоточиться. — Ты называешь меня отвлекающим? — Джон игриво дернул его за волосы, доказывая его точку зрения. — Я могу называть тебя как угодно, — поддразнил Пол. В конце концов, он поддался на уговоры Джона и наклонился вперед, чтобы прижаться лбами друг к другу. Он почувствовал его дыхание на своем лице, опьяняющее. — Давайте начнем просто с «Джон», — предложил сам парень, его голос слегка дрогнул. Пол уже собирался согласиться, наклонив голову, чтобы продемонстрировать свой энтузиазм, хотя и с большим количеством языка, когда Джон продолжил говорить. — Но затем пусть будет «Боже», — сказал он с очень серьезным видом. — Знаешь, это будет моим следующим шагом. Пол недоверчиво открыл глаза, напряжение уходило, как вода из ванны. — Твою мать, Джон… Но как раз в этот момент Джон поцеловал его, их губы слились в наэлектризованной волне жара, которой Пол каждый раз был бессилен сопротивляться. Он застонал, наслаждаясь тем, как ладони Джона обхватили его лицо, затем погладили его руки, грудь, его кожу, скользкую и теплую от воды. Джон засмеялся, покрывая небрежными поцелуями подбородок Пола, его щеку, его нос; звук радостно звенел по всей крошечной ванной. Они с Джоном, две половинки единого целого, зеркальные отражения одного «я», знали друг друга множеством глубоких, сложных способов, но этот, безусловно, был одним из самых дорогих для Пола: акт совместного купания, наслаждение горячей водой и мылом, мытье друг друга без одежды или других покровов, под которыми можно было бы спрятаться, все барьеры были начисто сняты, пронизаны таким доверием и близостью, что Пол никогда не принял бы это как должное. Особенно когда это показывало ему эту сторону Джона, такого расслабленного и послушного, далекого от конфликтного Тедди боя, которого Пол встретил несколько лет назад на деревенском празднике. Больше не сплетая остроумных словесных игр или выплевывая жестокие оскорбления, чтобы оттолкнуть его, прежде чем он подойдет слишком близко, губы Джона были мягкими и нетерпеливыми, встречаясь с губами Пола снова, и снова, и снова; только делая паузу, чтобы выдохнуть тихие звуки желания, которые он неизбежно станет отрицать позже, снова надевая броню. Сердце Пола билось с силой тысячи невысказанных заявлений, обещаний, слов, никогда не положенных на музыку. Но у них было время. У них было все время в мире, будущее простиралось перед ними, как самая верхушка самой макушки. На редкий момент Пол почувствовал себя неторопливым, довольный тем, что остался на месте. Он томно поцеловал Джона, вокруг них витал аромат лаванды, его ногу слегка свело судорогой там, где она была прижата к бортику ванны. У Джона был вкус табака и немного соли, как будто его предки-мореплаватели впитали океан в свои кости. Вероятно, они могли бы остаться так навсегда, размышлял Пол, в горячей ванне в какой-нибудь ветхой квартирке на западе Германии, живя за счет музыки и Прелудина. Однако что-то шевельнулось внутри него, побудив к действию, и он отстранился от Джона с влажным звуком. Джон заскулил, низко и настойчиво, удерживая губы Пола мыльной рукой на его затылке. Пол успокоил его, вместо этого поцеловав кончик его гордого носа. Джон выглядел таким красивым: каштановые волосы, небрежные и своенравные, его обычно скрытые веснушки разбросаны по плечам, щеки раскраснелись и от воды, и от поцелуев Пола. Его вид наполнил Пола головокружительным сочетанием нежности и возбуждения. — Хочешь послушать, что у меня есть на данный момент? — спросил Пол, потому что хотел, чтобы Джон услышал его песню, выслушал незаконченный текст и узнал правду о том, что он чувствовал. Он также хотел услышать мысли Джона, потому что независимо от того, кем еще они были друг для друга, в первую очередь они были партнерами, и что бы они ни создавали, они создавали вместе. На лице Джона промелькнуло удовольствие, он был в восторге от перспективы выступить в качестве слушателя Пола и с нетерпением ждал возможности проявить свой собственный музыкальный гений. — Хорошо, — легко согласился он, откидываясь на ванну с закрытыми глазами. — Так что там у тебя? — Пауза, затем Джон приоткрыл один проницательный глаз. — Но Пол? — Да? — После этого ты позволишь мне хорошенько оттереть тебя, ладно? Не обижайся, приятель, но от тебя все еще чертовски воняет.