The Bond of Brothers

Макао было десять, когда он разбил драгоценную вазу династии Мин. Уже смеркалось, когда он игрался со своим футбольным мячом во дворе. Это был один из тех дней, когда он мог часами просто пинать мяч, не заботясь ни о чем другом. Солнце уже начало заходить за черепичную крышу дома, когда мальчик внезапно решил, что хочет перекусить. Проблема заключалась в том, что тетушка Хом никогда не позволяла ему наедаться сладким в свою смену. Поэтому Макао решил отправиться на поиски вкусностей самостоятельно. Не видя причины бросать игру, Макао, вместо того, чтобы нести мяч в руках, начал пинать его перед собой, наблюдая, как тот отскакивает от стен, оставляя царапины на гладкой поверхности. Он двигался то влево, то вправо, пытаясь вести мяч. В очередном коридоре он чуть не сбил с ног обслуживающий персонал, когда пнул мяч между ними. Прежде чем он успел что-либо осознать, он оказался в главном вестибюле — сердце дома. Это был именно тот момент, когда здравый смысл должен был одержать верх и заставить Макао наконец взять мяч в руки, чтобы продолжить путь. Это был бы самый правильный поступок. К сожалению, осознание пришло к мальчику несколько позже. Являясь обычным десятилеткой и не имея развитого инстинкта самосохранения, Макао решил, что большой двустворчатый дверной проем в центре комнаты станет идеальными воротами для его пенальти. Он положил мяч ровно по центру и отступил на несколько шагов, чтобы прицелиться. Макао не знал, ожидал ли он, что промахнется, однако мяч пролетел через проем прямо в главный зал. Следующим, что мальчик услышал, был звон разбившейся керамики. В ту же секунду, когда он понял, что это был за звук, Макао почувствовал, как сердце начало бешено колотиться в груди, сдавленной леденящим страхом. Как только онемение отступило, он выбежал в холл, молясь, чтобы он ошибся, и ничего не произошло. К сожалению, ему не повезло. Ваза династии Мин, горячо любимая его отцом, лежала на полу разбитая на мелкие кусочки. На самом деле, ваза находилась в главном холле сколько Макао себя помнил. Она была установлена на постамент рядом с большой лестницей, на самом почетном месте. Такая ваза не могла стоять где-либо еще, кроме места, где каждый мог бы ее увидеть и восхититься. До сегодняшнего дня она стояла на том самом месте, и никто не смел даже прикоснуться к ней. Но теперь Макао нарушил ее покой, и мальчик понятия не имел, что с этим делать. Он подбежал к месту происшествия и упал на колени, лихорадочно бегая глазами между осколками. Трясущимися руками Макао поднял некоторые из них, пытаясь собрать их вместе. Осознание безысходности заполнило его целиком. Ни клей, ни скотч не могли бы собрать вазу обратно в первозданный вид. Он разбил нечто очень ценное и теперь заслуживает наказания. Сердце Макао упало в пятки, когда он услышал чьи-то шаги, которые эхом отдавались в помещении. Этот человек еще не знал, из-за чего весь переполох. — Макао! — Раздался испуганный голос. Мальчик вскинул голову. Он и без зеркала знал, насколько виноватым выглядел. Выражение лица лишь подтверждало его причастность к случившемуся. Лишь на секунду Макао почувствовал облегчение, когда понял, что голос принадлежит не отцу. Перед ним стоял его брат. Вегас смотрел на младшего с таким же испуганным выражением лица. Он увидел разбитую вазу, прежде чем его внимание переключилось на футбольный мяч, который лежал слева в качестве улики. Вегасу потребовалось меньше секунды, чтобы понять, что произошло. — Макао! — Снова воскликнул Вегас, явно пребывая в шоке. Макао напрягся. Не каждый день его брат терял дар речи. Из-за этого он чувствовал себя только хуже. — Мне жаль! Это была случайность! Я… — Макао замер, не зная, что еще добавить. Вегас также стоял на месте. Затем он оглянулся, чтобы проверить, нет ли еще кого-то в помещении. Он как будто собирался помочь. Но прежде чем он успел что-либо сделать, кто-то вошел в холл. Громкое эхо от стука каблуков разнеслось по всему открытому пространству, отражаясь от стен и забирая последнюю надежду Макао на спасение. Макао знал, чьи это шаги. Он узнал бы их где угодно. Вегас знал эти шаги так же хорошо, если не лучше. Они могли узнать их ночью, когда прятались под одеялом, стараясь абстрагироваться от чужого присутствия на лестнице. Могли узнать по боли и страданиям, которые они с собой приносили. Макао вспомнил, что однажды Вегас рассказывал ему историю из книги, которую взял в школе. Она была про титана Кроноса. Мальчик вспомнил и легенду, в которой подробно рассказывалось, как устрашающе Кронос выглядит, когда идет по земле. Макао не знал, почему эта легенда отложилась в его памяти. Он также вспомнил, что в самом конце легенды Кронос нашел своих сыновей и проглотил их. Эта история периодически всплывала у мальчика в голове. На тот момент Макао думал, что даже шаги Кроноса не могли быть такими ужасающими, как шаги его отца. Вегас и Макао обернулись в сторону входа, где стоял господин Кан. Реальность того, что он сделал, обрушилась на младшего с удвоенной силой. Макао подумал, что дети Кроноса, вероятно, чувствовали себя перед съедением так же, как они сейчас. — Какого хрена здесь творится? — Гаркнул отец, указывая на осколки вазы. Макао сжался от ужаса, заметив пламя в его глазах. Это был один из тех моментов, когда мальчик понимал, насколько хрупким является он сам. Если кто-то захочет, то сможет с легкостью его уничтожить. Он так и остался стоять на коленях, молясь на отцовскую милость. Господин Кан внимательно оглядел то, что осталось от вазы, затем перевел взгляд на Макао и, наконец, на футбольный мяч. — Кто это сделал? — Спросил он. Макао затрясся в ужасе. Одно дело, когда отец кричал на весь дом, другое — когда его голос становился ровным и тихим. Именно тогда Макао понимал, что все очень плохо. Мальчик понимал, что должен ответить, но от страха не мог произнести ни слова. — Гм… — Голова отца тут же повернулась к нему. Макао запнулся, на что отец выгнул бровь, как бы намекая, чтобы тот продолжал. Дыхание Макао тут же сбилось, стало прерывистым. — Ну, я… — Это сделал я, отец. Макао не нужно было гадать, кто только что взял на себя всю вину. Это мог быть только один человек. Макао узнал бы его, даже если бы холл был заполнен толпой. Внезапно сокрушительная ярость, изначально направленная на него, сменила курс на его брата. Макао смотрел, как Вегас вышел вперед, закрывая его собой. Он защищал его. — Мы поспорили, что я не смогу ударить по мячу так, чтобы он долетел до второго этажа. Кан недобро прищурился. — Понятно, — сказал он низким голосом. Макао видел, как напрягся Вегас. Хотя он старался оставаться уверенным, поза выдавала его. — Значит, это ты ударил по мячу? — Да, отец. — И ни на одну чертову секунду ты не подумал, что можешь повредить ценную вещь? — Нет, отец. — И теперь моя дорогая ваза разбита. Все благодаря тебе. — Я знаю, отец. В комнате раздался звук удара. Это случилось быстрее, чем Макао ожидал, поэтому он вздрогнул, когда это произошло. Звук отчетливо отразился от стен холла. Вегас пошатнулся. Макао видел, что брат изо всех сил старался устоять на месте, однако удар был слишком сильный, из-за чего он упал. Чувство отчаяния охватило мальчика с новой силой. Он хотел подбежать и помочь брату, но не мог. Почему он не может даже пошевелиться? Почему не может предпринять хоть что-то? Почему он такой трус? Макао видел, как отец склонился над Вегасом. Единственные мысли, которые крутились в голове Макао, были: Не ешь его. Он мне нужен. Он мне нужен больше, чем ты. Отец схватил Вегаса за волосы, из-за чего тот издал тихий стон дискомфорта: «Тебе следует наконец выучить, что плохие решения влекут за собой такие же последствия.» Макао смотрел, как отец потащил брата за волосы прочь из холла, пока тот корчился и шипел от сильной боли, спотыкаясь в попытке не отстать. Макао смотрел, но сделать ничего не мог. Позже той же ночью Вегас пришел в комнату к Макао. Его лицо было опухшим, покрытым множеством синяков и кровоподтеков. Макао тут же бросился в его объятия и зарыдал, прося прощения. — Не переживай, — сказал ему тогда Вегас, — это то, что обычно делают старшие братья. Макао было десять, когда он разбил вазу династии Мин. Ему было десять, когда он понял, что сделает для своего брата абсолютно все. С того происшествия прошли годы, но периодически накатывающие воспоминания были настолько реалистичные, как будто это произошло вчера. Мозг любил напоминать о том времени, особенно перед сном, раз за разом обвинять мальчика в произошедшем, называть его плаксой и трусом. Когда отца убили, Макао плакал, хотя и не до конца понимал, почему. Возможно, он осознавал, что их жизнь вот-вот изменится навсегда. А может быть, это было облегчение от того, что больше никакая ваза или другой дорогой предмет не окрасит лицо Вегаса в багрово-красный. Или, возможно, хоть на какую-то долю процента, он действительно любил отца. Как бы то ни было, остались только они с Вегасом. По крайней мере, так думал Макао. В реальности же все оказалось по-другому. Мальчик точно не мог ожидать, что у него внезапно появятся два новых брата, один из которых станет парнем Вегаса. Однажды Макао притворялся спящим, сидя в палате Вегаса в больнице. Мальчик тогда понял, что Пит особенный, когда Вегас поцеловал его и признался в чувствах. Сердце Макао забилось быстрее. Он был рад, что брат наконец нашел кого-то, с кем он может быть самим собой. И раз уж Пит был особенным для Вегаса, он станет особенным и для Макао. Даже появление маленького Вениса в их новой семье нисколько не разочаровывало Макао. Тогда он был счастливее, чем когда-либо. Он наконец почувствовал долгожданное спокойствие, которого не испытывал еще ни разу за всю свою жизнь.