И лишь вороны...

И лишь вороны стоят на краю крыши, рядом с парнем, что вот вот прыгнет с этой самой крыши. Алиев стоит на самом краю и смотрит вниз, на то, как по дороге ездят машины, а рядом гуляют люди. Ещё один шаг, и всё. Его абсолютно никчёмная жизнь прервётся не успев толком начаться. Ему только 23 года, а он уже собирается покончить с собой же. Ну, а что? Он всё равно вряд-ли добьётся чего-то стоящего. Да, и возможность выступать на международных соревнованиях была нагло отобрана. Да, и с этой возможностью далеко далеко не факт, что он добился бы чего-то стоящего по собственному мнению. Есть же Марк, Саша Самарин, Макар и ещё много кто. Вот у них явно что-то да получится. Но точно не у Димы. А в обратное он сам ни за что не поверит, а кто-то другой даже не пытался убедить его в обратном, поскольку он никому и не говорил о том, что не верит в то, что добьётся чего-то. Да, и некому его в чём-либо убеждать. Родители далеко, в Ухте. Действующий тренер точно не вариант. Один чёрт знает, как он на это отреагирует. Первый тренер тоже далеко, в Воронеже. Пара секунд проходит. Алиев уж было хотел сделать финальный шаг, как его взгляд зацепился за девушку с чёрными волосами и в чёрной то ли толстовке, то ли рубашке, с крыши не видно. Дмитрий как-то даже неосознанно пятится на пару шагов назад, чуть ли не подпрыгнув из-за воспоминания об одной девушке. Если быть точнее, то одной из немногочисленных подруг, имя которой, Елизавета. Елизавета Туктамышева. Именно у неё большую часть гардероба занимают чёрные вещи, что уже давно успел запомнить парень. На пару с этим моментом он всё никак не может выкинуть из головы её глаза. Кому-то бы явно показалось странным то, что он вообще пытался выкинуть это всё из головы, но проблема была в том, что он сам считал, что это поможет ему хоть немного излечиться от болезни, которую принято называть «влюблённость». Эта влюблённость съедает Алиева изнутри. А признаться он всё никак не может. Боится оказаться отверженным. Вдруг у неё кто-то есть. Все эти размышления на счастье парня отлетают куда-то далеко вместе с воронами спустя несколько секунд. В один момент с тем, как дверь, через которую Дима прошёл на крышу с громким скрипением открывается, очевидно, нараспашку. — Дима! Раздался восклик Елизаветы, перед тем, как она зажала Диму в объятиях и уткнулась носом в его правое плечо, подойдя сзади. Алиев лишь вздрогнул от неожиданности. Вот чего чего, а прихода Туктамышевой, чьи руки сейчас обвили его талию, он не ожидал. Её руки… Ощущать на себе её руки Диме от чего-то приятно. Да, и те ужасные мысли о том, чтобы шагнуть с крыши будто бы испарились. Дмитрий уж было хотел что-то сказать, но не успел, поскольку Елизавета резким движением развернула его к себе лицом. — Что ты задумал? Начала скажем так, парад вопросов Лиза, смотря Диме в глаза. — Зачем ты пришёл на крышу? Продолжила Лиза. — И в конце концов. Почему ты никому не отвечаешь ни на звонки, ни на сообщения уже второй час? Закончила Лиза, ни на секунду не прерывая зрительный контакт. Алиев не торопился отвечать на заданные вопросы, вместо этого он пока что, лишь отвёл взгляд в сторону. Он не сразу поверил в то, что прошло уже два часа с того, как он отрубил телефон и отложил его в карман штанов, что сейчас на нём. Ему казалось, что прошёл максимум — час, но не два. — Ничего. Просто так, и это долгая история. Выдал Дима, смотря Лизе в глаза, спустя минуту. Туктамышева хмыкнула. — Я не думаю, что у нас есть смысл куда-либо торопиться, так что рассказывай. Сказала Лиза. Алиев тяжело вздохнул. Врать ей он не сможет себе позволить, и это в какой-то степени, проблема, и придётся на ходу придумать, как бы всё это не слишком объяснить. — Я за последнее время очень сильно устал, перестал верить в то, что смогу добиться чего-то стоящего. И бонусом перестал чувствовать поддержку от кого-либо в свою сторону. Сказал Дима, смотря Лизе в глаза, стараясь не думать не о чём, кроме того, насколько же красивые у его собеседницы глаза. — Дима, вот скажи честно. Начала Лиза, всё также смотря парню в глаза. — Ты дурак? Добавила Лиза, с лёгкой улыбкой, сделав небольшую паузу. — Вроде, нет. Ответил Дима. — А ощущение обратное. Сказала Лиза, смотря Диме в глаза. — Больше никогда в этой жизни и после неё не смей забыть о том, что дружишь со мной, и всегда можешь прийти ко мне или позвонить или написать и попросить о поддержке. Я в любом случае, при любых обстоятельствах, рано или поздно отвечу, а может и после приду с бутылочкой красного или белого. Продолжила Лиза, не прерывая зрительный контакт. — Ты мне очень нужен. И как друг, и как кто-то чуть более близкий, чем друг. Мне нравится путешествовать с тобой куда-либо, говорить с тобой, а изредка даже просто находиться. Например, сейчас. Закончила Лиза, улыбаясь. Алиев не знал, как это всё, выглядящее как признание в любви, правильно понимать, и лишь смущённо и неосознанно приподнял плечи и совсем чуть-чуть покраснел. Пара секунд, и Туктамышева поднимается на носочки и делает то, чего парень абсолютно не ожидал. Втягивает его в поцелуй, положив руки на его плечи, тем самым опираясь на них, дабы не упасть. Алиев сразу ответил на поцелуй, а немногим позже осторожно и даже в какой-то степени, неуверенно положил руки на талию девушки и немного приподнял над землёй, чтобы ей не нужно было на него опираться. Почти сразу после этого Туктамышева решила сделать ход конём, не прерывая поцелуй. А именно, также резко, как и начался поцелуй, обхватила ногами талию парня. Как бы то ни было, внешние факторы никак не могли изменить факт того, что в поцелуе вёл Дима, стараясь быть и в меру наглым, и в меру нежным. Сейчас Алиев был впервые за неделю уж точно, был по-настоящему счастлив. И лишь вороны пролетали где-то высоко и далеко от парня и девушки, у которых, судя по всему, всё взаимно.