Укрывая небеса

      В Магдебурге Скалл заставляет Акихиро сидеть в гостинице два дня, пока не убеждается, что тот криво, косо, но более менее уверенно может сказать несколько банальных фраз на немецком. Как минимум поздороваться, извиниться и попрощаться. А истеричка тем временем ласково шепчет на ухо обрывки слов, нанизывая нервы на катушку, формируя клубочек, недоговаривает даже самые простые вещи, словно мстит хозяину за то, что он хотел, чтобы она исчезла. Издевается несколько дней, посмеиваясь. И лишь потом, когда до возможной смерти хранителя остаётся от силы два дня, наконец, воркует тихо нужный город и атрибут.       - Кве-длин-бург... - Скалл мягко перекатывает казалось бы резкое немецкое слово на языке, проводя красным карандашом линию по карте. - Я слышал, что там есть замок. Старенький такой замок. Твой хранитель случайно не Дракула?       Акихиро растерянно наклоняет голову набок - он не понимает, что тот имеет в виду. Подросток проводит кончиками пальцев по страницам немецко-английского разговорника, на секунду отстраняясь от разговора, после чего вновь фокусирует взгляд на Облаке.       - Так Дракула же вроде бы из Румынии?.. - В голове мелькает воспоминание о том, как когда-то в совсем раннем детстве какой-то ребёнок на детской площадке рассказывал им о том, что где-то далеко, в Трансильвании, живёт Влад Цепеш, который похищает детей и выпивает их кровь. Тогда он долго успокаивал рыдающего в голос Тсунаёши, а история о кровожадном вампире навсегда запомнилась обоим детям.       Скалл смотрит на подростка не менее растерянно, после чего щёлкает пальцем, фокусируя собственное внимание. - Это была шутка, Хиро. Шу-тка. Привыкай, маленькое Небо, не все слова в этом мире люди говорят с максимальной серьёзностью. - Облако взмахивает руками в эмоциональном порыве, после чего с ярко накрашенных губ срывается смешок. - В общем, до Кведлинбурга отсюда ехать примерно два часа, сядем на ближайший поезд и доедем.       - На поезд? - Акихиро смотрит с ноткой недоумения, привыкший к тому, что каскадёр не согласится оставить руль своей машины даже под прицелом пистолета, а тот на это лишь тихо посмеивается, протягивая ладошки к подростку, ожидая, пока тот поднимет его на руки. Небо неуютно ёжится, но подхватывает маленькое тельце, удобнее устраивая того.       - На поезд. - Скалл кивает, сжимает в руке воротник чужой рубашки - подросток до сих пор упорно носил одежду официального стиля, после чего пихает в чужой карман ключ-карту от номера в гостинице. - Разве Скалл-сама может лишить ученика Реборна-семпая удовольствия наблюдать за прекрасными видами Германии? Вещи с собой не бери особо, купим что-то на месте, если надо будет, а так мы вернёмся через пару дней. - Акихиро вздохнул - интуиция шептала, что план "вернёмся через пару дней" заранее обречён на полнейший крах.       Однако их ждал поезд, который должен отвезти его к некому человеку, который, в свою очередь, должен (должен?) стать его хранителем, если верить истеричке.

Погода была ужасная. Интуиция выла прекрасная, Днём во втором часу Орёт истеричка в лесу. Ситуация страшно опасная, На дороге кровушка красная.

      - Мадонна, Скалл, да заткнись ты уже! - На десятый круг повторения одного и того же куплета какой-то странной песни Акихиро стало казаться, что он сходит с ума - ему хотелось подпевать! Дева Мария, этот каскадёр - самый сумасшедший человек в этом чёртовом мире, потому что он пел своим писклявым детским голосом, вкладывая в это всю свою душу (видит Мадонна, это больше похоже на вой мартовского кота), не стесняясь при этом ни единого человека!       - Ох, маленькое Небо хочет, чтобы Великий Скалл-сама устроил ему экспресс прогон по немецкому языку? Ты должен был просто сказать! Кто я такой, чтобы отказывать тебе в лишнем часе языковой подготовки!? - По улыбке на губах Облака Акихиро сразу понимает, что его ждёт что-то ужасное. А потом Скалл достаёт из своего мотоциклетного костюма учебник, с обманчиво ласковым прищуром протягивая его Саваде.       - А знаешь, всё же лучше пой... - Акихиро приподнимает было руки в мирном жесте, но Аркобалено прыгает на его колени с довольным хмыком, открывая книгу на отмеченной странице. Что же, благими намерениями вымощена дорога в ад... Лицо каскадёра не внушает подростку ничего, кроме священного ужаса перед предстоящей языковой карой, а ещё странного тепла в груди и непроизвольного желания улыбнуться. Потому что Скалл, который, как оказалось, говорит на немецком абсолютно свободно, спокойно объясняет, почему употребляется то или иное выражение, что считается вульгарностью и что вообще не стоит говорить в культурном обществе. Облако не торопит, повторяя по несколько раз одно и то же, если это необходимо, что вообще не вяжется с описанным в отчётах вспыльчивым характером.       Время пролетает с какой-то невероятной скоростью. Акихиро выходит из поезда, вновь подсадив Скалла к себе на плечо, оглядывается по сторонам, прислушиваясь к интуиции. Истеричка ворчит злобно, после чего тыкает прозрачной рукой на север.       - Так интуиция тебе ещё и компас заменяет? Как удобно. - Скалл посмеивается, наблюдая за подростком, но в его позе что-то незримо поменялось. Будто он чувствовал, что будет что-то плохое: если у Акихиро была хвалёная интуиция Вонголы, то у Облака была выточенная годами жизни в мафии и сотнями проделанных смертоносных трюков паранойя.       Акихиро на это хмуро молчит, уверенно шагая в показанную истеричкой сторону. Стук ботинок по асфальту раздаётся тихим шумом в ушах. Над Кведлинбургом облачно. Под ногами иногда хлюпают лужи, куда по неосторожности наступает подросток или редкие прохожие. А интуиция ведёт: сейчас немного вперёд, сейчас свернуть направо, огибая аккуратный кирпичный домик, сейчас перейти перекрёсток и вновь повернуть, на этот раз налево, прямо, прямо, быстрее, быстрее, времени остаётся не так много, снова направо. В какой-то момент подросток начинает ускоряться, горло сдавливает ненормальная паника, возникшая словно из воздуха, Акихиро срывается на бег, несясь вперёд, ориентируемый только истеричкой, не смотря, куда его несёт, в последний огибая прохожих. Скалл молчит, сильнее сжимает воротник чужой рубашки, чтобы его не снесло случайно с плеча Неба. А Акихиро останавливается рядом с невзрачным зданием - не то простой жилой дом, не то какая-то маленькая кафешка, а может и вовсе заброшенное, просто очень аккуратное, здание. И почему именно сюда? Интуиция ведёт его к единственной двери. Подросток тихо выдыхает, нервно сжимает руки в кулаки, после чего слабо стучится в дверь.       - Добрый день... - Акихиро неуютно ёжится, после чего вновь стучит, не дождавшись ответа. В ответ ему раздаётся гробовая тишина. На плече ёрзает Скалл, после чего, совершенно внезапно, спрыгивает с плеча подростка прямо на дверь, в полёте пропитывая ноги облачным пламенем и попросту выбивая дверь с петель. - Скалл! Вы что делаете вообще!? - Савада ошалевшими глазами смотрит на Аркобалено, но тот не реагирует, хмуро - ненормально хмуро - смотря куда-то вглубь дома, после чего срывается с места, оставляя подростка за спиной, убегая в недружелюбно оскалившую клыки темноту.       Акихиро завис на месте буквально на пару секунд, после чего, тихо вздохнув, но при этом не долго думая, рванул следом за Облаком, чувствуя пинок под задницу от интуиции. Время по ощущением идёт на жалкие минуты. Воздух в доме заискрился фиолетовым пламенем.       А после Савада слышит крик.       Причём кричит абсолютно незнакомый ему голос. Интуиция молчит, но вместо того, чтобы успокоить, этот факт лишь разжигает паранойю в подростке, подгоняя Акихиро вперёд, за Аркобалено. Дева Мария, дева Мария, дева Мария... В доме выключен свет, приходится бежать наугад, не видя ничего перед собой или под ногами. Савада поворачивает туда, где вспыхивает яркая вспышка фиолетового пламени Скалла, залетает в комнату, судя по всему, являющейся гостиной, после чего с шипением закрывает глаза рукой - слишком яркий свет бьёт по глазам, привыкшим к темноте.       - Ну же, ну же, успокойся, всё в порядке... - Голос Скалла, с трудом слышимый за треском огня, звучит нервно, но предельно мягко. Сквозь фиолетовое марево пробираются зелёные искры. Савада расширяет глаза, наблюдая за тем, как Аркобалено окутывает пламя неизвестного человека, судя по всему, являющегося его Грозой, плотной фиолетовой дымкой, уменьшая, как ладошки каскадёра касаются вроде бы шеи окутанного огнём ситуэта. - Давай же, ну же! - В голосе Аркобалено просвечивает паника, фиолетовое пламя дёргается, вновь выбрасывая в воздух несколько искр.

Июнь 19** года. В небольшом городке на окраинах Лондона найдено несколько сожжёных детских трупов. Были обнаружены исключительно обгоревшие кости. Все свидетели будут опрошены.

      Акихиро нервно вздрагивает, после чего, словно опомнившись, подскакивает ближе к клубку пламени, пытается было коснуться ладонью хотя бы каскадёра, но огненная смесь вспыхивает возмущённо, окатывает руку жаром, едва ли не обжигая. Савада одёргивает пальцы, после чего открывает рот, уже готовый закричать - хотя бы попробовать позвать на помощь, но вдруг замирает. Потому что истеричка тоже молчит, но молчание это не обидчивое, не пустое, а спокойное удовлетворённое. Будто ей нравится то, что происходит. Акихиро тихо выдыхает, после чего садится на пыльный пол прямо в брюках, прижимаясь спиной к стене. - Мадонна, что же это такое...       Воздух раскаляется. Чудом не горят находящиеся в помещении предметы. А чужое грозовое пламя оказывается сильным - достаточно сильным, чтобы на переносице Скалла появился ожог, который тот не мог залечить, не упуская контроль пламени. В аметистовых глазах горела паника, вокруг него вился огонь, сдерживаемый от того, чтобы сжечь всё вокруг.       А потом всё резко заканчивается. Савада даже не понимает, что произошло, на самом деле, фокусирует взгляд на склонившимся над неизвестным человеком Аркобалено, который касается чужой груди ладошкой, охваченной фиолетовым пламенем. В чужих глазах виднеется облегчение, но губы чуть подрагивают.       - Спасли мы твоего хранителя, Хиро. Жить будет, как миленький, или я не Великий Скалл-сама. - Голос Облака звучит уставшим, но Акихиро не успевает ничего ответить, потому что каскадёр тут же продолжает говорить. - Мы останемся в этом доме на ночь, потому что Гроза не должен передвигаться в таком состоянии, а ещё он, как минимум, без сознания. Поэтому сходи и купи еды. Я буду здесь. - Скалл вновь переводит взгляд на незнакомца, после чего поднимает ладонь чуть выше.       Акихиро хочет было возразить, но от Аркобалено, кажется, несёт усталостью за версту, а ещё чужая фигурка выглядит совсем крошечной, охваченная темнотой, поэтому подросток не решается что-либо сказать и выходит из комнаты, а после и из дома.

Неизвестно, что стало причиной столь мучительной смерти детей. На костях не обнаружены остатки горючих веществ. В последнее время пожаров в городе не было. Свидетелей поджога тоже нет. Полиция Великобритании обещает, что приложит все усилия для поимки маньяка, убивающего детей с особой жестокостью.

      Акихиро возвращается через добрый час - он потратил много времени, пытаясь спросить у местных, куда ему идти, потом растерялся уже в магазине, не зная, что ему купить, потом пытался поговорить с кассиром, неудачно, впрочем, но Савада никогда этого не признает. Он несёт в руке мешок с разными продуктами, надеясь, что в доме есть духовка и им не придётся выбрасывать еду. Ну. Или им хотя бы удастся эту самую еду приготовить. В доме ничего не поменялось, но на этот раз, ступая по полу, Акихиро оглядывается, нащупывает рукой у стены выключатель и, наконец, включает свет. Тусклая лампочка озаряет комнату, давая оценить интерьер помещения. На самом деле... На самом деле ничего особенного в холле не было, разве что на стене висела огромная картина, на которой были изображены две семьи: кареглазая блондинка, одетая в достаточно старомодное, но от этого не менее изящное платье, делающее из неё настоящую леди из какой-то книжки, будучи в объятиях статного мужчины, глаза которого смотрели с картины янтарём, держала на руках маленького белокурого мальчика, отвернувшего лицо так, чтобы не были видны глаза, но при этом ярко-ярко улыбающийся, а рядом с ними стояла пара, состоящая из рыжеволосой девушки, чьи глаза отливали небом, мужчины, смотрящего на всех с теплом своими серыми глазами, и малютки дочери, красавицы с волосами матери и глазами изумрудного оттенка, обвивающей отца руками за шею. Люди на картине выглядят живыми, счастливыми, но Акихиро судорожно сглатывает, роняя на пол пакет продуктов. Интуиция внутри тихо плачет, пересматривая кадры страшной авиакатастрофы, кричит от ужаса, видя обломки горящего самолёта. Вместе с ней закрывает рот от подступившей тошноты и Акихиро, издавая сдавленный звук, похожий на мычание. В нос ударяет запах палёной плоти и железа, подросток с трудом находит в себе силы тряхнуть головой, избавляясь от этого чувства.       Савада приходит в себя лишь через несколько минут. Растерянно оглядывается по сторонам, опускает взгляд вниз, с трудом фокусируясь на лежащих на полу продуктах. Наклоняется, поднимая их, вновь складывает в пакет, после чего на негнущихся ногах проходит вперёд, туда, где находится Скалл и неизвестный человек. И уже на подходе к комнате слышит голоса: каскадёра и незнакомца. Подросток не понимает, что они говорят - тихий шелест слов звучит на немецком, но всё равно сдавленно выдыхает, нервно стуча костяшками об дверной массив, привлекая к себе внимание, после чего делает шаг, проходя в комнату. Скалл, всё ещё сидящий рядом с человеком (незнакомец уже сидел, прижавшись спиной к стене, но Небо, как бы ни хотел, не мог разглядеть его лица), замечает возвращение Савады, оборачивается к нему, машет рукой, призывая прийти и сесть рядом. Акихиро слушается, подходит ближе, присаживаясь на корточки рядом, напряжённо смотрит в лицо неизвестного - парня лет двадцати, наверное, пытается поймать чужой взгляд, но Гроза смотрит куда-то в пол. Но даже взгляда на белокурые волосы с местами встречающейся проседью хватает, чтобы понять, что человек, сидящий перед ним - тот самый мальчик с портрета в гостиной.       - Вольфганг Кёниг. - Внезапно разрезал повисшую неловкую тишину хриплый мужской голос. Акихиро растерянно моргнул, с трудом узнавая в нём те нотки, которые слышал в крике, однако немец воспринял его молчание как недоумение. - Меня зовут Вольфганг Кёниг. Единственный сын семьи Кёниг.       Признаться честно, из всех слов, сказанных Грозой, Акихиро понимает только то, что он сказал своё имя. Савада тихо вздыхает, после чего протягивает немцу руку.       - Меня зовут Акихиро Савада. Отец дал мне имя Витторио, можете называть меня так. Приятно познакомиться.       Вольфганг поднимает взгляд лишь после этого, протягивает руку к чужой. А Акихиро смотрит в чужие глаза и замирает, потому что у немца радужки - причудливое сплетение янтаря с серым облачным небом, подсвеченное откуда-то из глубины зелёным огнём подступающей грозы.