Saviour

      — Ты глупый, безответственный мальчишка!       Гнев Кушины был слышен по всей Башне Хокаге, и Саске даже не стал бы отрицать, что ему жаль Наруто, поскольку сам он чуть не отпрянул от чистой злобы в ее голосе. Это был визг матери, которая была ужасно обеспокоена, но невероятно возмущена глупостью своего сына.       — Посмотри на твое состояние, — кричала она. — Посмотри на себя! — Казалось, что она какое-то время боролась, ее руки хватали воздух, пока она не потянулась вперед и не схватила сына за плечи, тряся его. — Разве ты не понимаешь, насколько опасно доверять Кьюби, Наруто? Мы могли потерять тебя! Мы с твоим отцом пропали бы без тебя, разве ты не понимаешь?!       — Кушина-сан. — Рин мягко нахмурилась.       Рядом с ней Обито положил руку ей на плечо и покачал головой, его единственный глаз молча наблюдал за происходящим перед ними.       Должно быть, они только что вернулись с задания, подумал Саске, глядя на их команду. Как всегда, Рин осталась нетронутой, чего нельзя было сказать об Обито и Какаши, чью форму нужно было снова сшивать по частям. Он не был уверен, почему они просто не покупают новую одежду, но опять же, если бы им всегда приходилось покупать новые вещи, это стоило бы целое состояние. Какаши был чертовски скупым.       Единственная причина, по которой они все были там, заключалась в том, что Учиха Фугаку едва ли не загнал всех в кабинет Хокаге, бросив Наруто перед Минато с яростным взглядом и сорвав их встречу.       — Это последний раз, когда я говорю это, Хокаге: твой сын должен научиться управлять Кьюби, иначе мы навсегда запечатаем в нем его силу, так что он не сможет ее использовать.       Вероятно, это казалось несправедливым, потому что они не говорили того же о Кушине, которая была сосудом другой половины Кьюби. Однако единственный раз, когда она когда-либо полагалась на силу Кьюби, это были чрезвычайно ужасные обстоятельства, тогда у нее не было другого выбора. С другой стороны, был Наруто, который всегда позволял своим эмоциям взять верх над ним, эффективно давая Кьюби рычаги воздействия. Конечно, Саске делал все возможное, чтобы помочь блондину взять под контроль чакру Кьюби, обуздать ее и использовать так, как ему заблагорассудится, но… Это было не так просто — они узнали об этом сегодня.       — Кушина, — голос Минато был серьезным, когда он обратился к своей жене, — Наруто и Саске-кун получили мое разрешение попытаться контролировать чакру Кьюби.       Увидев, как глаза его собственного отца сузились, Саске подавил желание нахмуриться. Как, черт возьми, он вообще узнал о ситуации? Шисуи поклялся ему, что не говорил Фугаку, и, поскольку Итачи более или менее похитил Сакуру в момент окончания битвы, младший Учиха был готов поспорить на что угодно, — это был не он.       — Если бы не Шисуи, неизвестно, что бы случилось, — рявкнул в ответ Фугаку. — Ты рисковал целой деревней, допустив такое, Хокаге.       На самом деле это было одной из самых больших проблем Минато, и именно поэтому он так долго откладывал эту идею: тренировки проходили в такой непосредственной близости от деревни. Вот почему все ближайшие тренировочные площадки были закрыты, несмотря на то, что они использовали старые площадки Седьмой команды.       Команда Семь…       Саске стиснул зубы. Команда Семь была расформирована. Это был конец. Без Сакуры не было бы Седьмой Команды. Однако в этот момент он знал, что лучше не бросаться обвинениями. Это поставило бы под угрозу положение Сакуры в АНБУ, если бы он проговорился перед таким количеством людей, что теперь она была для них оперативником. Это был риск для ее жизни, и хотя он был зол из-за того, что она добралась до АНБУ, это было последнее, чего он хотел.       Но как она могла бросить их команду?       — Это должно было быть только временно, — холодно ответил Минато, его голубые глаза слегка сузились. — Похоже, сын Казекаге, Гаара-кун, теперь полностью контролирует Ичиби.       Наруто и Саске обменялись взглядами, оба думали о психопате одинаково.       Теперь он был бы на совершенно другом уровне опасности.       — Чтобы укрепить наши связи с Суной, я собирался отправить Наруто в Суну, чтобы он тренировался с Гаарой-куном.       Наруто разорвал зрительный контакт с Саске, когда его глаза комично расширились, прожигая взглядом отца.       — Ты с ума сошел? Он же меня зарежет во сне!       — Наруто, — выругалась Кушина. — Не перебивай отца.       — Я понимаю, что там есть история. Казекаге и я обсуждали это в нашей последней переписке. Чтобы попытаться урегулировать ситуацию, мы оба договорились отправить две команды вместе с Наруто и Гаарой-куном.       Как и ожидалось от молодого блондина, он сузил глаза и скрестил руки на груди, дерзко пробормотав:       — Я хочу, чтобы Сакура-чан была в этой команде.       Шисуи взглянул на двух младших мужчин, прежде чем его взгляд вернулся к Хокаге, и он кивнул.       Саске сузил глаза, когда Минато посмотрел на него.       — Где Сакура? — Какаши вдруг вспомнил. — Я слышал, что это началось из-за моей любимой, очаровательной ученицы.       — Черта с два, — прорычал Наруто, быстро развернувшись и глядя в сторону Шикамару. — Все началось с того, что он не может принимать вещи такими, какие они есть. Он напал на Сакуру-чан!       Чуть-чуть глаза Минато сузились, когда они переместились на Шикамару, который стоял в своей обычной сутулости сбоку от большой группы.       — Это правда, Шикамару-кун?       Он кивнул, просто ответив:       — Да.       Его ответ только еще больше разозлил Наруто.       — Ино умерла за всех вас, Шикамару. Сакура-чан не виновата в этом. Почему ты этого не видишь? Почему ты все еще обвиняешь ее?       Его кулаки слегка затряслись, прежде чем шатен засунул их в карманы штанов, и Саске пришлось сжать челюсти, чтобы сдержать свои слова. Только он не стал бы сдерживаться так сильно, как сейчас Наруто. Хотите верьте, хотите нет, но для блондина это было чертовски сложно. Он был способен подняться намного выше своего нынешнего уровня гнева. Он был способен быть намного жестче, чем сейчас.       Учиха заметил, что глаза Какаши тоже сузились, но вместо гнева он выглядел задумчивым. Что он имел в виду? Что он планировал?       — Если можно? — Рин подняла руку, наклонившись вперед, чтобы все могли ее видеть. Когда Минато кивнул своей бывшей ученице, она шагнула вперед и повернулась лицом к группе. — Я думаю, что было бы лучше попридержать язык, Наруто-кун. Я знаю, что Сакура-чан — твой друг, и ты заботишься о ней, но именно так Шикамару-кун относился к Ино-чан. Что бы ты чувствовал, если бы ваши роли поменялись?       Это был нечестный вопрос, сердито подумал Саске, и, как он и ожидал, это еще больше разозлило Наруто. Увидев, как он злится, Обито уставился на него взглядом, обещающим боль, и осмелился возразить Рин.       Кушина кивнула, прижав руку к сердцу.       — Ино-чан была дорога многим людям, но кланы Нара, Яманака и Акимичи почти неразделимы. Многое изменилось после ее смерти.       Безжизненные карие глаза смотрели прямо перед собой.       — Это все, Хокаге-сама?       Часть Саске не могла не сочувствовать этому парню в тот момент, хотя они никогда не встречались во взглядах. После смерти Ино он словно оказался в ловушке мира депрессии и гнева. Он просто… не был тем, кем был раньше. Он и представить себе не мог, что застрянет в таком ужасном месте.       Минато вздохнул.       — Да, Шикамару-кун. Ты можешь идти.       Он ушел, не сказав ни слова, не оглянувшись.       — Что-то нужно сделать с Нарой-сан, — серьезно заявил Шисуи. — По словам Итачи, он напал на Сакуру без предупреждения и с намерением убить.       Наруто быстро кивнул.       — Вот почему я потерял контроль, папа. Она даже не сопротивлялась в полную силу. Он мог убить ее.       — Итачи не позволил бы этому случиться, — пробормотал Саске и закатил глаза. — Не под его присмотром.       — Но почему он наблюдал за ней? — спросил Фугаку.       Да, почему же, мысленно согласился Саске.       Если Итачи не…       Нет, этого не может быть.       Младший Учиха осторожно посмотрел в сторону Шисуи. Насколько он понял, они были в одной команде. Он несколько раз видел Шисуи с Сакурой в деревне, и они всегда направлялись в сторону тренировочной площадки. Это было странное зрелище, но если он помогал ей стать лучше, то кто Саске такой, чтобы судить? Старший Учиха не был настолько глуп, чтобы делиться секретами своего клана и дзютсу, и он знал по личному опыту, что Шисуи был хорошим учителем.       Его брат также проводил много времени с Шисуи, и он точно знал, что Итачи был капитаном АНБУ. Однако, разве не было бы разумнее, если бы Шисуи стал капитаном команды?       — Какаши, — вздохнул Минато и взглянул на своих бывших учеников, — я ожидаю полный отчет завтра утром. Думаю, будет лучше, если мы прекратим эту встречу.       Он кивнул и весело улыбнулся, прищурив единственный глаз.       Все знали, что он идет домой читать порно.       — Понял, Хокаге-сама.       Он ушел за считанные секунды, в то время как верхняя губа Обито скривилась из-за дурной привычки друга и того факта, что он не особенно заботился о том, что все знали об этом. Маленькие ладошки, обхватившие его руку, отвлекли его внимание от Какаши, однако темные глаза потеплели при виде брюнетки.       — А теперь пойдем пить чай с данго, Обито?       Он улыбнулся.       — Я угощаю.       Это были отношения, которые Саске до сих пор не мог полностью понять. Почему такая женщина, как Рин, соглашается на такого неудачника, как Обито? Опять же, она сама не была такой сильной. Она не могла сражаться на передовой, и в лучшем случае ее медицинские ниндзютсу были чуть выше среднего. Она была самым слабым членом этой команды.       Многие в клане Учиха испытывали сильную неприязнь к Обито за то, что он так легко передал свой Шаринган не-Учихе. Так что, если он умирал (или думал, что умирает)? Ни при каких обстоятельствах не разрешалось передавать секреты клана или дзютсу, в том числе их самое ценное имущество. В их глазах он был предателем клана, но поскольку он был учеником Хокаге, Обито был неприкасаемым и безнаказанным. Честно говоря, Саске иногда думал, что лучше бы он умер под тем валуном. По крайней мере, Обито не пришлось бы испытывать ненависть старейшин и многих других членов клана.       — Фугаку-сан, спасибо, что привели их ко мне. Нам повезло, что вы оказались рядом и услышали шум. Теперь вы свободны.       Глаза Фугаку дернулись, как будто они вот-вот сузятся, и его бицепсы сжались в кулаки.       — Хокаге-сама.       Его отец… или Саске только казалось, что его отец что-то скрывает? Что-то, о чем знал Минато? Это было в напряжении в воздухе, в том, как они формулировали свои предложения.       Саске спрятал это знание, решив углубиться в него. Однако сейчас у них были более важные дела, и он задавался вопросом, сколько времени потребуется его товарищу по команде, чтобы взорваться от ярости.       Но гнева не было, когда Наруто посмотрел на своего отца, ожидая, пока дверь не закроется за Фугаку. Не было убийственной ярости. Все, что отразилось на его чертах, было предательством и болью.       — Как ты мог? — пробормотал он, как только дверь закрылась, и его брови нахмурились.       — Наруто, у меня не было...       — Полный бред!       А, вот это был гнев.       — Наруто, — отругала его Кушина, но больше ничего не сказала.       — Сакура-чан… Она не подходит для АНБУ, — резко прорычал блондин и ударил кулаками по столу, из-за чего пролился остывший кофе Минато. — У нее слишком доброе сердце. — Вскоре Наруто схватился за стол, словно сдерживая себя от нападения на собственного отца. — Ее смерть будет на твоих руках, — выплюнул он. — И это то, чего я никогда не смогу простить.       Саске хранил молчание, но ему нравилось верить, что выражение его глаз говорит им всем, что он согласен с Наруто.       Если АНБУ не убьет Сакуру физически, то эмоционально и ментально, и он не мог решить, что хуже. Он предпочел бы, чтобы Сакура умерла, чем потерялась в этой тьме.       — Он может быть твоим отцом, Наруто-кун, но он также и Хокаге. — Глаза Шисуи были серьезными, когда блондин повернулся к нему лицом, сузившись, голубые глаза стали на несколько тонов темнее. — Ты проявишь уважение к нашему Хокаге.       — Не указывай мне, что делать!       — Тогда перестань вести себя как избалованный ребенок, — холодно возразил он. — То, во что вовлечена Сакура, не имеет к тебе никакого отношения.       Где были почетные обращения? — Внутренне спросил Саске.       — А как же Итачи, а? — Наруто зарычал, сжимая кулаки и дрожа. — Какого черта он следил за Сакурой-чан? Почему он сбежал с ней?       Минато посмотрел на свою жену, которая обеспокоенно нахмурилась.       — Позволь мне повторить мое предыдущее предложение. То, с чем или с кем связана Сакура, не имеет к вам никакого отношения.       Глаза Саске расширились, и он почувствовал, как его желудок скрутило от отвращения.       — Что это значит? — брюнет злобно выплюнул. — Ты хочешь сказать, что они вместе?       Она была того же гребаного возраста, что и сам Саске!       — Не повышай на меня голос, Саске. Тебе лучше знать, — просто сказал ему Шисуи, глаза его были холодны и неподвижны. — Вы оба ведете себя как дети. Повзрослейте. Шиноби не подобает вести себя таким образом.       После паузы Кушина заговорила, и когда она это сделала, на ее лице появилось равнодушное выражение.       — В любом случае, это жизнь Сакуры-чан, и пока вы ее товарищи по команде, вы…       — Товарищи по команде? — тихо спросил Наруто и посмотрел на отца. — Мы были ими, но потом ты отправил ее в АНБУ. Ты разорвал нашу команду.       — Команды Семь больше нет. — Саске пожал плечами, но не мог отрицать, что, несмотря на его безразличное выражение лица, что-то сжалось в его сердце.       Что они должны были делать теперь?       — Наруто...       — Оставь свое дерьмо при себе, — сердито рявкнул блондин и затопал к двери, распахнув ее. — Я не хочу это слышать!       Саске, хоть и злился сам, предпочел быть менее драматичным, следуя за блондином. Однако, проходя мимо Шисуи, он не мог перестать смотреть на него снизу вверх, стиснув зубы, а затем сжав челюсти. Все это время старший Учиха смотрел на него сверху вниз, ничуть не смущенный.       И это его чертовски бесило.

.

      — М-м...       Подняв глаза от книги, Итачи вздохнул и повернулся к ней. Еще одна ложная тревога.       Как долго она была без сознания? По крайней мере час. Что задерживало Цунаде? Итачи подумал, что она будет там через несколько секунд, чтобы проверить свою ученицу. Хотя, может, это означало, что все несерьезно? Возможно, блондинка медлила из-за того потому что знала, что Сакура часто теряла сознание?       Ее печать — Созо Сайсэй, если быть точнее — излечила их обоих от всех ран, а это означает, что не будет никаких внутренних повреждений или травм головы. Однако Сакура испытала ужасную боль, прежде чем рухнуть, и ее печать исчезла из виду. Но по какой-то причине она продолжала с ним разговаривать, желая выговориться.       Упрямая.       Почему она была такой упрямой?       Легкая ухмылка тронула его губы. Он не знал, как справиться с упрямой натурой Сакуры, но в конце концов каким-то образом сумел (или, по крайней мере, когда это действительно имело значение).       Они находились в ее квартире. Потребовалось время, чтобы войти внутрь, так как гендзютсу было на удивление сложным — еще одна вещь, за которую можно сделать ей комплимент. Она превосходно справилась не только с ситуацией с Кьюби, но и с защитой себя и своего дома.       Вместо того, чтобы сосредоточиться на себе, Сакура действовала согласно своим инстинктам, и эти инстинкты должны были защищать других. Даже сражаясь с Кьюби, она помнила о том, что это все еще было тело Наруто, и любые серьезные повреждения он почувствует позже. Она рисковала своей жизнью, толкая Созо Сайсэй так далеко. Даже после всего, через что он заставил ее пройти.       Итачи вздохнул и на мгновение закрыл глаза, но вскоре посмотрел на простой потолок, на книгу, которую он читал, давно забытую, лежащую у него на коленях.       Это было невозможно, но ему казалось, что он уже был здесь раньше — он имел в виду ее спальню. Оставлять ее на диване было неудобно, и, не зная, куда еще деть Сакуру, он уложил ее в постель, где она могла отдохнуть и восстановиться с комфортом и миром. Чувство в животе… Оно напомнило ему дежавю. Но это было невозможно. Он никогда раньше не заходил в спальню Сакуры, а час назад даже не знал, как она выглядит. Что бы это ни было, хотя это раздражало, но и утешало. Это было похоже на… почти как на безопасное убежище. Где-то в безопасности, где они могли бы быть самими собой без дополнительных проблем, связанных с тем, что они элитные шиноби и не меньше членов АНБУ.       Быстрый стук во входную дверь отвлек его внимание от абсурдных мыслей, и, с легкостью распознав сигнатуру чакры, Итачи встал, оставив книгу на стуле, и направился к двери, открывая ее без паузы.       — Как она?       Цунаде проскользнула мимо него, направляясь прямо в спальню. Позади нее в воздухе парило ее хаори, ясно указывающее на то, как быстро она шла. Итачи молча закрыл дверь и последовал за ней, не торопясь.       — Она все еще без сознания.       Блондинка кивнула и села на край кровати в спальне, ее рука вытянулась и сняла влажную тряпку, которую он положил на лоб Сакуры. То, как она нежно убрала с лица розовые волосы и заметила отсутствие печати, на мгновение ошеломило Итачи, но он не позволил этому проявиться. Для такой злой, сильной женщины она вела себя невероятно нежно со своей ученицей.       — Глупая девчонка, — вздохнула она. — Перестань заставлять эту старуху беспокоиться о тебе.       Зеленая чакра окутала руку, которая теперь лежала на лбу Сакуры, и Цунаде сосредоточенно закрыла глаза, но затем посмотрела в его сторону.       — Избавься от этих идиотов, хорошо? Сакуре нужно отдохнуть.       Значит, она тоже почувствовала их быстро приближающуюся чакру?       — Да, Цунаде-сама.       Итачи снова направился к входной двери, не останавливаясь перед тем, как она распахнулась. Следующим, что он поймал, была задняя часть оранжевой куртки Наруто, когда блондин попытался броситься мимо него и в квартиру. Учиха потянул его назад и отбросил за дверь, прямо в удивленного Саске. Они застонали при столкновении, откинувшись на противоположную стену, и во время их испуганных и гневных вспышек Итачи молчал, терпеливо ожидая, пока они встанут ровно.       Затем он просто сказал им:       — В настоящее время Цунаде-сама осматривает Сакуру. Вам придется вернуться позже, когда она проснется, если вы хотите поговорить с ней.       Наруто поймал дверь, когда он начал ее закрывать, глядя на него со злобным взглядом.       — Просто скажи нам одну вещь, Учиха Итачи.       Ему не нужен был Шаринган, чтобы предсказать, что произойдет дальше.       Когда Наруто сделал паузу, Саске сказал это, его глаза сузились:       — Кто для тебя Сакура?       Он слегка приподнял темную бровь.       — То, кем для меня является Сакура, тебя не касается.       — Черта с два это так!       — Хн? — мягко спросил Итачи. — Скажи мне, почему ты чувствуешь, что обладаешь над ней какой-то формой собственности, Наруто-кун?       — Она… — Блондин стиснул зубы, рыча: — Она мой друг.       — Я понимаю. — Он кивнул и посмотрел на руку, все еще сжимающую дверь. — Пожалуйста, убери свою руку, прежде чем я сделаю это силой.       Голубые глаза метнулись к нему, угрожающе сузившись.       — Это угроза?       Это было инстинктивно, что его Шаринган активировался, и Саске мудро сделал шаг назад, понимая, что ему не следует больше испытывать свою удачу.       — Ты скажи мне, Наруто-кун.       После долгой паузы, когда Наруто, казалось, взвешивал свои варианты и шансы на победу в драке с Итачи, блондин тихо зарычал и оттолкнулся от двери, дергая руку обратно к себе.       — Не думай, что я отступлю, — рявкнул он. — Я пока слушаю только потому, что Сакуре-чан нужно отдохнуть.       Итачи молчал. Как он и думал, когда Цунаде столкнулась с ним ранее: он никому не должен объяснять свои отношения с Сакурой — или их отсутствие. Что бы ни происходило, это было только между ними и никем другим, как и сказал ему Шисуи. Они бы никогда не разобрались во всем сами, если бы в их дела всегда вмешивались другие.       Прежде чем они успели что-то сказать, Итачи закрыл входную дверь, деактивировав свой Шаринган, и пошел обратно в спальню.       Цунаде весело фыркнула, как только он вернулся.       — Насколько я понимаю, они как никогда привязаны к ней. — Медово-карие глаза сузились так, что было очевидно, что она наслаждается напряжением. — Что ты думаешь об этом, Учиха?       Это раздражало его, если честно. Они искренне верили, что Сакура принадлежит им.       Как глупо.       Он промолчал.       Поняв, что она не получит ответа, Цунаде снова встала и бросила ему влажную тряпку. Он поймал ее, не задумываясь.       — Мозг не поврежден. Возьми еще одну и убедись, что она холоднее, чем та. Температура тела Сакуры выше, чем обычно, но это только из-за боли, которую она испытывает в данный момент. — Наступила пауза, во время которой она смотрела на него серьезно, но холодно. — Ты должен быть благодарен — нет, польщен тем, что она подвергла свое тело таким страданиям, чтобы защитить тебя.       Откуда Цунаде могла знать о том, что произошло?       — Я бы сказала, что пройдет не менее двадцати четырех часов, прежде чем боль утихнет.       — Сколько времени пройдет, пока она не придет в сознание?       — Кто знает? — Она пожала плечами. — Могут быть минуты, могут быть часы, а могут быть дни. Даже после пробуждения она может снова потерять сознание из-за крайнего истощения чакры. Честно говоря, эта атака должна была разнести вас обоих вдребезги, и я удивлена, что мое дзютсу смогло выдержать такое давление.       Очень полезно.       Как и несколько мгновений назад, ответа не последовало, и было ясно, что Цунаде раздражает его молчание. Это раздражение было забыто, когда он сел на свое прежнее место и взял книгу, которую читал.       — Что ты делаешь? — спросила она, уперев руки в бедра.       — Как вы сказали: Сакура в таком состоянии, потому что она рискнула спасти мою жизнь. Если бы это была только она сама, есть все шансы, что Сакура проснулась бы прямо сейчас или что ее чакра не была бы так сильно истощена.       Ее левая бровь дернулась, раздражение усилилось, но Итачи не обратил на это внимания.       — Значит, ты собираешься сидеть здесь, пока она не проснется, несмотря на то, что это могут быть дни?       — Сакура упрямая. — Призрачная ухмылка скользнула по его губам. — Сомневаюсь, что она так долго будет без сознания. У нее есть более важные дела.       Похоже, Цунаде согласилась, потому что весело напевала.       — Несмотря на то, что она моя ученица, я не имею права голоса в том, что она делает со своей личной жизнью. Все, что я могу сказать, Учиха, это то, что если ты причинишь ей боль или снова расстроишь ее… — Она посмотрела на него сверху вниз, сверкнув злобой в своих медово-карих глазах. — Я лично буду иметь с тобой дело.       Он перевернул страницу своей книги, скользя глазами по странице, и рассеянно пробормотал:       — Конечно, Цунаде-сама.       Блондинка стиснула зубы и развернулась на каблуках, выбегая из квартиры со сжатыми, дрожащими кулаками.       — Проклятые Учихи! — Он услышал ее рычание, прежде чем она захлопнула за собой дверь.       Не похоже, чтобы она была фанаткой его клана, не так ли? Итачи сдержал ухмылку. Однако было забавно заводить ее, потому что у нее был такой же темперамент, как у Сакуры, и это было чем-то, что ему втайне нравилось.       Его темные глаза переместились на нее, и он нахмурился, увидев напряжение в ее теле, подергивание ее лица и легкую дрожь, которая вскоре охватила ее. Сколько боли она испытала?       Итачи почувствовал отвращение к себе — даже больше, чем раньше — за то, как он обращался с Сакурой. Мало того, что она определенно не была таким человеком, каким он ее назвал, но вдобавок ко всему, несмотря ни на что, она рисковала своей жизнью, чтобы спасти его. Были все шансы, что Созо Сайсей сможет спасти ее, только если она направит всю свою концентрацию и чакру на себя, но она все же рискнула и спасла ему жизнь. Это был долг, который он никогда не сможет погасить.       И он был хуже, чем идиот, прямо скажем.       Наклонившись вперед и поправляя одеяло вокруг ее тела, Учиха вздохнул и встал, положив книгу на тумбочку, которая уже была загромождена. Он почти забыл сменить тряпку для лба. Процесс это занял всего несколько секунд, и когда он вернулся, то был рад заметить, что дрожь на время утихла. Итачи осторожно положил влажную ткань ей на лоб, откинув волосы назад и от лица, прежде чем сделать это.       Странно ли было признать, что она выглядела красиво с убранными волосами?       Бронет отключил мысли. После последних двух дней вряд ли было уместно обращать внимание на такие вещи. И поняв, что его рука слишком задержалась, он отдернул ее, сел на стул и вернулся к своей книге.       Достаточно скоро его взгляд вернулся к Сакуре, когда она вздрогнула, но что заставило его двигаться, так это слеза, которая скатилась по ее лицу и попала в волосы. Это был тихий стон, сорвавшийся с ее губ. Словно его тело двигалось само по себе, когда Итачи пододвинул стул ближе к ее кровати, книга упала на пол, и он взял ее руку в свою, изо всех сил стараясь дать утешение, какое только могло предложить его холодное, сдержанное сердце.       — Прости меня, — тихо попросил он ее.       Больше всего на свете в тот момент времени ему хотелось избавить ее от боли, но он знал, что не сможет этого сделать. Лучшее, что он мог предложить Сакуре, — это усерднее тренироваться, выталкивать себя еще дальше за свои пределы, чтобы в следующий раз именно он спас ее. Он сможет предотвратить следующий раз. Другая рука Итачи накрыла тыльную сторону ее ладони, нежно удерживая ее в своих.       Все это время он совершенно не замечал красно-черных глаз, смотревших на квартиру из противоположного дома, слегка прищурившихся от последних событий.

.

      Была ночь, когда она проснулась, и Сакура почти пожалела об этом.       В последний раз, после долгого сна, она проснулась, чувствуя себя довольно свежей и лишь с приглушенной болью от столь долгого неподвижного состояния. На этот раз… Ей казалось, что все ее тело горит. Казалось, что Цунаде сломала каждую из ее костей и оставила их заживать естественным образом, без использования каких-либо обезболивающих или исцеляющей чакры, чтобы заглушить боль. Просто собрать силы, чтобы пошевелить руками, казалось невозможным, Сакура внутренне заскулила, вытирая глаза, раздраженная тем, что плакала во сне.       Пауза.       Почему она не могла пошевелить правой рукой?       Ужас захлестнул ее, но вскоре Сакура глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, когда поняла, что причина, по которой она не могла пошевелить правой рукой, заключалась в том, что ее держал Итачи. Боже, на мгновение она подумала, что...       Подождите…       Почему Итачи был в ее спальне и держал ее за руку?       Он смотрел на их соединенные руки в глубоких раздумьях, казался погруженным в свои мысли, и Сакура не могла не задаться вопросом, о чем он думает. Пробуждение даже не привлекло его внимания, и она беспокойно прикусила губу, надеясь, что он никогда не делал ничего подобного во время миссии.       Конечно, он не стал бы!       — Я… — Куноичи тяжело сглотнула и вздрогнула. Очевидно, обезвоживание началось несколько часов назад. — …Итачи.       Томно, его глаза оторвались от их рук и встретились с ее.       Зеленые глаза сильно заморгали.       Он едва заметно покачал головой, и часть ее души хихикнула, забавляясь, увидев его таким не в своей тарелке.       — Прости меня, Сакура. Я…       Ее свободная рука легла на их соединенные руки, слабо поглаживая их.       — В-Воды.       Итачи кивнул и встал, выходя из комнаты и возвращаясь, не замедляя шага. В одной руке стакан, в другой кувшин с водой.       К ее большому удивлению, он помог ей сесть, медленно перемещая ее и позволяя не торопиться. Затем, когда Итачи убедился, что с ней все в порядке, он помог Сакуре выпить воды, поднеся стакан к ее губам и откинув его назад. Другая его рука была на ее затылке, предлагая больше поддержки. Но все же его взгляд был отстраненным, как будто он потерялся в воспоминаниях. Она подняла руку, намереваясь снова взять его за руку, и Итачи слишком поздно понял, что он сделал.       — Прости меня, — повторил он.       За что он извинялся?       — Давай я сменю простыни, — предложил Итачи. Хотя смущения не было. Не было ни румянца, ни заикания, ни унижения. Он констатировал вещи по существу. — Используй меня в качестве поддержки, — приказал он, откидывая одеяло. Честно говоря, она даже не поняла, что постель промокла. Агония, через которую проходило ее тело, все еще была слишком сильной. — Держись за меня.       Медик сделала, как ей сказали, ноги были слабыми и она едва могла стоять. Если бы не то, что она держалась за руки Итачи, тяжело прислонившись к нему, то она была уверена, что была бы на своей заднице, и это разозлило ее. Доводить свое тело до таких крайностей было опасно — нет, это было самоубийственно.       Но…       Они были живы благодаря этому.       Как только Итачи собирался посадить Сакуру на стул у ее кровати, ее рука снова протянулась, и на этот раз он не остановил ее, когда она обхватила его щеку, наклонив голову вниз.       — …ты устал.       — Я в порядке.       Нет, это не так.       — Ты должен был… — Она втянула воздух и медленно выдохнула, когда ее пронзила боль. — Надо было идти домой.       Он покачал головой.       — Прекрасно. — Несмотря на боль, Сакура сумела закатить глаза. — Гардероб. Есть дополнительный футон.       К счастью для нее, говорить стало легче, как и дышать. Итачи на мгновение замер, ожидая, сможет ли она сесть без посторонней помощи, прежде чем следовать ее указаниям и идти к гардеробу. Помимо свернутого на дне футона, там были и свернутые простыни.       Он заставил себя как можно быстрее сменить постельное белье, оставив дополнительный футон у кровати.       Теперь пустой стакан стоял на прикроватной тумбочке, и Сакура склонила голову набок, наблюдая за Учихой. Он казался… не то чтобы на взводе, но что-то определенно напугало его. Нет, не напугало. Напрягло. Да, это слово лучше использовать. Было ли это, когда он был в глубоких раздумьях? Или это она напугала его?       Итачи вздохнул и повернулся, глядя на нее сверху вниз.       — Я медитировал, когда ты проснулась. Прости меня за такую ​​реакцию.       — С открытыми глазами?       Он кивнул.       — Ой. — Сакура обняла его за плечи, решив не сопротивляться, когда он просунул руку ей под колени и без усилий поднял ее, как и ранее в тот день после боя. Затем он уложил ее поверх одеяла. — Итачи, не кори себя за это. — Удерживая его за плечи, она переместилась, пытаясь найти удобное положение. Не было ни одного. — Хотя мне любопытно. О чем ты думал?..       Снова был еще один вздох.       — Я напоминал себе, почему важно постоянно подталкивать себя к тренировкам. Из-за того, как часто мы выполняем миссии, у меня не так много времени на тренировки. — Напоминал себе как? Прежде чем она успела спросить, он заговорил, спрашивая: — Ты голодная?       Нет, но было бы лучше что-нибудь съесть, и по выражению глаз Итачи она поняла, что это был риторический вопрос. В ее голове пронеслись воспоминания о том, как ее насильно кормили, и она ухмыльнулась:       — Умираю с голоду.       Боль ослабевала. Не совсем, и ей, конечно, было некомфортно, но до поры до времени это было терпимо, и за это она была благодарна. Если бы это могло оставаться так, пока Сакура будет есть, или пока она снова не уснет…       Было тихо, когда Итачи вышел из комнаты, направляясь к кухне, и она закусила губу. Там определенно была еда, потому что она купила ее вчера — на самом деле, он помог ей отнести пакеты домой. Прошло не менее трех с половиной минут, прежде чем он вернулся с тарелкой и двумя порциями…       Румянец окрасил ее щеки.       Двумя порциями рамена быстрого приготовления.       — Как для медика ты ешь довольно нездоровую пищу, Сакура. — Несмотря на свои слова, Итачи нашел время, чтобы налить ей рамен быстрого приготовления в тарелку, чтобы ей было легче держать ее на коленях. Держать чашку, пусть даже легкую, было бы больно. — Тебе следует лучше заботиться о своем здоровье.       — Это мое здоровье, — упрямо пробормотала она себе под нос. Была пауза в передаче миски, когда Сакура протянула руки. — Я хочу попробовать положить ее себе на колени.       — Не торопи свое выздоровление, — упрекнул Учиха.       Взгляд, которым она стрельнула в него, был сухим.       Он вздохнул, держа миску, пока ее руки не коснулись его, осторожно взяв рамен.       Медик ярко улыбнулась и посмотрела на него, гордясь собой, и он ответил на ухмылку легкой улыбкой.       — Теперь ешь, Сакура, — приказал Итачи и сел, собираясь потянуться за своим раменом, который стоял на прикроватной тумбочке.       Однако в самый последний момент ее тело напряглось и расслабилось одновременно, из-за чего ее хватка ослабла, и она уронила миску, ужасно напрягшись. Она не слышала, как миска упала на пол, громко звякнула и расплескала еду, и не осознавала, пока он не взял ее за руку, что Итачи двинулся вперед. С ее губ сорвался мучительный крик, едва приглушенный стиснутыми зубами и сжатой челюстью, и казалось, что все ее тело разрывается пополам.       Слеза скатилась по ее щеке.       Это было намного хуже, чем когда-либо прежде.       Другая рука присоединилась к ней, хотя она слишком рано поняла, что Итачи пытается уложить ее обратно в постель. Сакура быстро, резко покачала головой, но вскоре пожалела об этом, и у нее вырвался еще один болезненный крик.       — Тебе нужно поспать, Сакура, — прошептал он ей успокаивающим тоном. — Я могу усыпить тебя на несколько часов, пока самое худшее не закончится.       Худшее из этого она уже проспала.       На ее коже выступил пот, и она вцепилась в его рубашку, другой рукой отчаянно возвращая его хватку.       — Пожалуйста, Сакура. — В его голосе была легкая мольба. — Тебе слишком больно.       Она покачала головой, по телу пробежала дрожь.       — Н-нет...       Итачи нахмурился, но не сопротивлялся, вместо этого притягивая ее ближе, пока ее лицо не уткнулось в его грудь, а его рука не оказалась в ее волосах, продетых сквозь пастельные пряди и удерживающих ее неподвижно, когда ее сотрясла еще одна сильная, мучительная дрожь. Брюнет изо всех сил старался удержать ее, чтобы она не причинила себе вреда. Это было похоже на приступ. Казалось, что Сакура совершенно не контролировала свое тело, и она молилась и умоляла, чтобы это было не то, что сейчас происходит. Однако чем дольше судороги контролировали ее тело, тем сильнее билось ее сердце. Тот факт, что она все еще могла ясно мыслить, делал очевидным то, что на самом деле она не страдает от припадка, как и тот факт, что она все еще цеплялась за Итачи.       — Дыши, — приказал он, его слова были не более, чем шепотом в ее волосы. — Дыши, Сакура.       Слишком поздно поняв, что она задерживает дыхание, что было причиной учащенного сердцебиения и паники, Сакура глубоко вдохнула. Еще один спазм потряс ее, и она инстинктивно прижалась к нему, как ребенок, отчаянно ищущий утешения. Часть ее даже хотела позвать свою мать.       Неизвестно, как долго длились спазмы, но как только она смогла отдышаться, просидеть неподвижно дольше двух минут, Сакура вздохнула, прижавшись лбом к его ключице.       — Спасибо, что остался, — с благодарностью прошептала она, запутавшись пальцами в его рубашке. — Спасибо, что не оставил меня одну.       Нерешительно, после момента очевидного раздумья, Итачи переместил руки, хватка на ней стала скорее утешительной, чем сдерживающей.

.

      Леденящий кровь крик заставил его вскочить на ноги еще до того, как его глаза открылись, заставил его сунуть руку в наполовину расстегнутую набедренную кобуру и схватить кунай. Однако как только он понял, что на них не нападут, Итачи успокоил свое бешено колотящееся сердце и взглянул на кровать, нахмурившись при виде Сакуры, корчащейся на кровати, с измученным выражением лица.       Кошмар?       Он подошел к ней, наблюдая за движениями ее лица и тела. Да, точно спит. Итачи вздохнул и сунул кунай обратно в набедренную кобуру.       Прошло двенадцать часов с того ужасающего приступа, который, казалось, завладел ее телом — и да, это было его признание в том, что он боялся. Нельзя было отрицать, что он был напуган. Он не был медиком. У него не было возможности помочь ей или облегчить боль, как она могла сделать для всех остальных. Кроме того, за эти двенадцать часов он убрал расплескавшийся рамен быстрого приготовления.       Как и раньше, вид ее боли сильно поразил его, и он сел на край ее кровати, как и Цунаде, и протянул руку. Однако сон был не слишком глубоким, потому что наполненные слезами глаза Сакуры распахнулись, и она с силой сжала его запястье. По крайней мере, к ней вернулись силы, подумал он, сдерживая гримасу боли.       Простое нажатие на нерв разорвало хватку, и он схватил куноичи за запястья, заставив ее установить зрительный контакт.       — Что случилось? — он спросил.       Слезы, которые внезапно потекли по ее лицу, были не такими, как раньше, и она бросилась к нему, разорвав хватку на запястьях и отчаянно схватив его.       — Он не собирается делать это, — воскликнула она, дрожа против него. — Осталось мало времени!