Как Чжоу Цзышу в рабство продавали

      Вэнь Кэсин был очень зол. Два рынка назад они потеряли след, и теперь нужно было методично обходить все окрестные деревеньки и городки, но он упорно отказывался пропустить хотя бы один. Он и так потерял слишком много времени на расследование, на отлов провинившихся и дурацкие приготовления. Если бы он знал, что всё так обернётся, ни за что не уехал бы из столицы. Cхватил бы своего любовника в охапку, связал и спрятал от всего мира в Долине Призраков, а потом бы уже разбирался.         Призрак Перемен вздрагивал от каждого щелчка веера, словно сквозь вуаль видя, какие молнии мечет глазами хозяин. Остальные призраки натужно смеялись и шутили, словно этот выход в свет был чем-то особенным. В конце концов они привели Гучжу к их постоянному поставщику рабов, отличающемуся жёсткими и безжалостными методами воспитания. Вэнь Кэсин помнил избитые тела, прибывавших в Долину израненных и сломленных людей, и очень надеялся, что тот, кого он вот уже сколько месяцев ищет, попал не сюда.       Он последний раз печально взглянул на помост и застыл при виде мужского силуэта. Худые плечи, спутанные волосы, потемневшая на солнце кожа и как знак максимального унижения, почти полное отсутствие одежды. По команде работорговца мужчина равнодушно развернулся спиной, встряхнул чёрной гривой и снова замер. Эти лопатки… Гучжу замер, прослеживая взглядом очертания спины, изгибы позвоночника, сетку шрамов и такую знакомую родинку на левой лопатке. Он помнил, как ему нравилось её целовать, словно невзначай щекоча языком кожу, так что под конец они оба в обнимку скатывались с подушек, кувыркаясь в спутанной постели как шаловливые дети.         Он закрыл глаза и окунулся в тот солнечный день, когда впервые пришёл в столичную лавку обсуждать доставку товара. Под его руководством Долина Призраков организовывала поставки лекарственных растений, прикрываясь официальной сетью аптек, и вот дотянулась призрачными лекарствами и до столичных жителей. Если б он только знал, кто будет охранять эту лавку, начал бы свой путь именно оттуда.         @ @ @ @         Мужчина был красив, строг и, судя по плавности движений, невероятно силён, в чём Вэнь Кэсин лично убедился спустя минуту после четвёртого неприличного комплимента. Он лежал в пыли, даже не пытаясь подняться, и наслаждался тем, как трепещут ресницы его победителя, как капельки пота собираются под подбородком, как вздрагивают губы и краснеют кончики ушей от чистосердечных извинений, сформулированных в самых двусмысленных выражениях. Он смотрел на него снизу вверх и таял как вишнёвое варенье на кончике языка. Первая из сотен попыток, которые ему ещё суждено совершить.         А потом, спустя всего несколько встреч… тот сам согласился. Не доведя количество попыток даже до второго десятка.         Просто однажды после обеда в обычный рабочий день появился рядом с ним, как из-под земли возник, и предложил взять его прямо здесь, на заднем дворе ресторана либо в конюшне, либо... Вэнь Кэсин содрогнулся от такого кощунства и потащил его к себе, костеря последними словами, что ради маскировки снял хибару на окраине столицы, с совершенно неподходящей для сего действа кроватью, но выбора не было. И времени, похоже, тоже…         Его поразили не просто мёртвые глаза, похожие на две бездонных могилы, но и та покорность, с которой гордый, сильный, благородный мужчина предлагал такое, за что ещё вчера с фырканьем лупил Вэнь Кэсина по губам. А уж нездоровая покорность, вообще, выводила его из себя. За годы жизни в Долине он насмотрелся, как именно ломаются самые сильные, которые слишком долго казались нерушимыми столпами окружающим и самим себе.         Первым делом он затолкал его в бочку. Пришлось засучить рукава и самому натаскать воду к очагу и нагреть. Мужчина лишь безучастно смотрел, словно удивляясь бессмысленности действий, и согласился мыться только после угрозы Вэнь Кэсина, что если они оба не будут чистыми, то всё отменится. Пренебрежение гигиеной – было одним из первых признаков потери себя, сползания в бездну отрицания собственной человечности, приравнивания себя к скулящим о миске помоев псам.         Он отмыл его волосы до скрипа, а тело оттёр от того неприятно знакомого запаха, которым пропиталась каждая пещера в Долине Призраков, отчистил лицо и щёки от непонятных дорожек, словно по покрытой пылью коже медленно текли слёзы, и никто их не вытирал. Вэнь Кэсину показалось, что от долгих рыданий всё его лицо почти покрылось коркой соли, но попробовать на вкус не решился. Не тогда, когда мужчина в его руках ведёт себя с обречённостью смертника, не желающего сопротивляться.         В постели тот тоже вёл себя странно, молча скинул полотенце, в которое его насильно закутал Вэнь Кэсин, и лёг, раздвинув ноги, бездумно уставившись в потолок. Хозяин Долины Призраков мысленно сделал пометку, что нужно убить того, кто осмелился изуродовать и сломать этого великолепного мужчину, а затем разделся и лёг рядом.         Вопреки опасениям, его возлюбленный не выглядел жёстким или напряжённым, скорее безвольным и равнодушным, но после первых поцелуев тот испуганно распахнул глаза, взглянув наконец на своего партнёра. Его холодное тело против воли изогнулось и прильнуло к Вэнь Кэсину, словно он был смыслом его существования, а тот сам в ответ сходил с ума от желания и млел.         Но как же его раздражало это идиотское желание А-Сюя запрещать себе испытывать удовольствие. Едва простонав, он вздрагивал, подбирался и начинал упрашивать, что уже готов, что это всё лишнее, бессмысленное, и он не обязан его гладить, ласкать и целовать. Вэнь Кэсин мысленно готов был завыть на луну, но вслух объяснял каждое движение, просил не сопротивляться, потому что, если уж кто-то отдаёт бразды правления в чужие руки, так пусть следует чужим правилам до конца. И если он не хочет, то они всё сейчас же прекратят. «Несмотря на мой стоящий колом член», – мысленно обливался слезами Гучжу и снова принимался целовать, ласкать, нежить, лелеять. Мужчина всё равно пытался сопротивляться удовольствию, вплоть до момента, пока Вэнь Кэсин не вытащил флакон с маслом.         Вэнь Кэсин даже не представлял, насколько чувствительным окажется его возлюбленный. На каждое мельчайшее движение тот отзывался всем телом, вздрагивал и восхитительно стонал, а когда он по-особому согнул пальцы внутри, тот кажется чуть не потерял сознание. Гучжу ловил этот неверящий, ошарашенный взгляд и старался не упустить ни мгновения. Кажется, ему хватило бы только созерцания этого воплощения греха, извивающегося сейчас на грубо сколоченной кровати с тонким соломенным матрасом, чтобы кончить. Каким-то чудом он дотерпел и вошёл в эту тугую, жаркую плоть, быстро и коротко застонал, пытаясь сосредоточиться на чём-то кроме ощущений, но позорно проиграл при первом же движении бёдер навстречу.         – Вообще-то, я могу лучше и дольше, – оправдывался потом красный как рак Вэнь Кэсин, но мужчина просто обхватил его руками и затащил под одеяло, не давая рассмотреть своё лицо. – Ну что ты, ну А-Сюй, не надо так расстраиваться. У нас будет ещё возможность. А-Сюй, не обижайся на меня. Прости меня, А-Сюй, – гладил он вздрагивающие плечи, не пытаясь вырываться, несмотря на не самую удобную позу, – я, правда, могу лучше. Я обязательно покажу тебе. Обещаю, А-Сюй. Только не злись. Не обижайся на меня. Только не уходи, ладно. Останься со мной до утра. Пожалуйста.         Мужчина кивал и продолжал вздрагивать, а Вэнь Кэсин гладил волосы, шептал оправдания и не замечал, как медленно промокают его воротник и рукава. Слёзы были лучше этих мёртвых глаз. Слёзы были правильными.         А-Сюй остался с ним. Сначала до утра, потом до вечера, а дальше… они перестали считать. Просто каждое утро он просыпался и шёл на кухню готовить что-нибудь лёгкое и питательное, каждый вечер таскал воды и купал своё солнце, а каждую ночь они занимались любовью, ненасытные, потные и горячие, и, кажется, весь квартал был в курсе их расписания.         Вэнь Кэсин сам не знал, что способен любить столько раз и без остановки. Их словно несло на волнах, казалось, весь мир сузился до этой бедной хижины, до этой жёсткой деревянной кровати без балдахина, до их тел, сплетающихся друг с другом словно два питона, два самых опасных существа, не способных существовать друг без друга. Казалось, мужчина в его руках каждую ночь собирался истратить силы до последней капли и умереть, но каждое утро он снова просыпался, в глазах вспыхивало удивление этим естественным ходом вещей, а затем поцелуи Вэнь Кэсина сыпались на него как белые лепестки в апрельском саду.         А потом Хозяин Долины Призраков понял, что никуда его не отпустит. Кем бы он ни был, чем бы ни занимался, что бы ни скрывал. Он сожжёт весь мир и поставит на колени даже императора. Что ему, призраку из самого страшного места в мире, какие-то людские законы? Но Чжоу Сюй будет его. Вот только, размышлял Вэнь Кэсин, обнимая и согревая спящего любовника, нужно сделать это как-то незаметно, чтобы не выдать своё призрачное происхождение. Поэтому, когда мужчина сообщил, что ему пора возвращаться к работе, и он уезжает сопровождать караван, Гучжу с лёгкостью согласился расстаться на время. Кто же знал, что, вернувшись в столицу, спустя три недели, он не обнаружит ни своего любовника, ни охранника в лавке, вообще ни единого человека, который бы знал этого красавца с лопатками, словно сошедшими с иллюстраций учебника по бабочкологии.         @ @ @ @       Первым делом он спалил лавку. Нет, поначалу он не собирался никого сжигать и портить чьё-то имущество, просто... а чего они, нормально ответить на вопросы не могут? Тем более, когда они стали более уточняющими, хозяин скрипнул зубами и во двор влетели одинаковые мальчики в чёрном. Нет, они может и не одинаковые, но когда Вэнь Кэсин уложил их всех поленницей, одно «бревно» от другого не отличалось уже ничем. Хозяин лавки упал на колени и предложил отдать всё золото, серебро и даже шелка, пусть только благородный господин позволит ему жить. Вэнь Кэсин закатил глаза и не постеснялся напомнить, что не жить ему в любом случае, но хорошо бы чтоб и он, и его семья умерли легко и быстро, а не от снятия кожи тоненькими полосочками. Но где А-Сюй тот так и не сказал. Кажется, не врал, так что в память о месте, где он встретил свою любовь, он не стал их мучить. Тошнотворное благородство, но А-Сюю бы понравилось.         Но мальчики в чёрном его конкретно достали. Спустя месяц он выяснил о Тяньчуань всё. Эта шпионская организация окопалась возле дворца и неимоверно мозолила ему глаза ещё в прошлый приезд, но сейчас он основательно взялся, подозревая их в пропаже А-Сюя.         Поместье первого хозяина он просто сжёг. Примерно так же, как поступил до этого с лавкой, в которой когда-то встретил А-Сюя. С единственным отличием – он не отпустил обитателей на все четыре стороны, а отрубил всем головы и надел на колья. Красная надпись «Они плохо охраняли» красивым каллиграфическим подчерком вилась через натянутое перед воротами полотнище. Призрак Перемен отговорил его использовать кровь в качестве чернил, не самый удачный вариант, к тому же теряет яркость после высыхания. Зная о его прошлом сумасшедшего учёного, Вэнь Кэсин доверился чужому опыту. Единственное, что его злило – он потратил столько сил на поиски, что поторопился и всех убил слишком легко.         Ребята в чёрном заявились под самый конец, так что последняя голова держалась очень криво. Вэнь Кэсин самолично переломал им ноги и сложил в трапецию. Его А-Сюй любил крепкие, устойчивые конструкции. А тут ещё в идеальной цветовой гамме. Чёрный на сером, на фоне красного огня полыхающего поместья. Он ощущал себя демоном огня, хогуем, вылезшим из Диюя, чтобы мстить всем без разбору. Мстить, крушить, убивать, разрывать на кусочки, вгрызаясь в теплую, сочащуюся солёным плоть врагов своих. И всё из-за А-Сюя. Ему бы понравилось. Он запомнил свои ощущения, чтоб позже поделиться ими с возлюбленным. Они же ещё встретятся, обязательно встретятся.         Поместье второго хозяина он вычислил почти сразу. Дворяне общались между собой, делились сплетнями и отзывами о борделях, но при случае сдавали друг друга моментально, тем более при смутно маячащей возможности спасти свою шкуру. Знали бы они, что шкуру он бы им как раз и отдал, отделив от всего остального.         Он уже собирался содрать кожу с хозяина и хозяйки, за то, что те посмели поднять кнут на его возлюбленного, но сквозь строй призраков прорвался старый евнух с каким-то измятым свитком в руках и рухнул в ноги Хозяину Долины.         Это был его А-Сюй, нежно водил руками Вэнь Кэсин по лёгким чёрным линиям, вспоминая как мужчина обещал нарисовать его портрет, когда станет чуть посвободнее с работой. И вот, у него целый набор портретов в разных изысканных позах вместе с его А-Сюем.         В этом поместье, он просто написал «Они плохо убирались» и заставил всех вылизывать буквально каждый камешек центрального двора. Ближе к концу веселья в поместье вломились одинаковые ребята в чёрном. Очень вовремя, а то Вэнь Кэсин уже заскучал по ним.         Поленницу из нападавших он выложил в шашечном порядке, и кажется, так конструкция получалась ещё устойчивее. А-Сюй вроде тоже любил шахматы. Еще одно воспоминание, чтобы разделить с ним при встрече. Они будут пить вино и переставлять камешки по чёрно-белой доске. Когда встретятся. Не если, а когда. Вэнь Кэсин был в этом уверен.         Третий хозяин сразу бросился в ноги, притащил хлеб-соль на подносе и даже чего-то там пытался всучить в звенящем монетами мешке. Хозяину Долины показалось, что вся эта братия караулила за воротами, бросаясь так к каждому, лишь бы не пропустить нужного. Он поморщился и начал задавать вопросы.         Едва услышав, что А-Сюя здесь заставляли готовить, он уже решил было уйти, потому что Аллах их и так покарал. Но пока он раздумывал, как бы с ними поступить, во двор вломились печально известные мальчики в чёрном, впереди идущий упёрся взглядом в изящный силуэт в красном и словно даже запнулся, взгляд сделался печально-обречённым.         – Ну наконец-то явились, касатики, – раскинул Вэнь Кэсин руки в импровизированном объятии, а затем метнул веер.         Разделавшись с очередной поленницей, к своему позору, его воображения хватило только на пирамиду с квадратом в основании. Вэнь Кэсин не знал, как А-Сюй относится к геометрическим фигурам и вообще к геометрии, но зная о его любви к рисованию, следовало ожидать, что неплохо. Он почти ушёл, когда услышал слабый хрип от того придурка, который узнал его: «Вы ищете главу Чжоу». С этого момента и началась череда его путешествий по невольничьим рынкам и по обучению хорошим манерам некоторых покупателей. Призраки едва успевали оттащить очередного неудачника в Долину, попытать его там, как уже предстояло возвращаться за следующим.         Когда очередная попытка заканчивалась ничем, Вэнь Кэсин доставал полученный от евнуха пергамент и засыпал с ним в обнимку, шепча нежное, воздушное имя во тьму. Ночь не становилась менее одинокой, но он словно ощущал, что где-то под тем же звёздным полотном спит, возможно на соломенном матрасе самый любимый человек на свете.         @ @ @ @       В отчаянии он даже стал ездить на близлежащие рынки, ища в череде согнутых силуэтов один единственный. А потом он увидел А-Сюя и чуть не задохнулся. Ему хотелось сорваться с места и убить всех прохожих и зевак, посмевших скользить глазами по его возлюбленному, хотелось вырвать руки и рёбра работорговцу, с сальной ухмылочкой поправлявшего волосы, к которым только он имел право прикасаться, но сильнее всего ему хотелось схватить мужчину в объятия и скрыть от всех остальных людей.       Но сейчас они находились в человеческом мире, где действовали совсем не законы Долины Призраков, и он не мог. Не имел права. А-Сюй бы его понял. Поэтому он просто взмахнул веером, отдавая указания, и отвернулся, пряча что-то, что могли бы истолковать как слабость.         Как по закону подлости на вечернее совещание притащились все, кому не лень, и вывалили на обсуждение вдвое больше проблем, чем обычно. Гучжу сидел на троне, скрипел зубами, но слушал, вникал и разбирал дела. А-Сюй всегда его ругал за легкомыслие и поспешность, так что теперь, когда ему придётся предстать перед возлюбленным в своём настоящем обличье, он собирался сделать всё возможное дабы соответствовать представлениям о порядочном руководителе.         Но все эти мучения были ничем по сравнению с осознанием, что сейчас в его комнате находится самый желанный человек в мире, единственный ради кого мир должен существовать.         А-Сюй спал, свернувшись калачиком, сжимая кулаки и вздрагивая. Вэнь Кэсин попытался подслушать, что говорят его сонные губы, но слова были слишком невнятны, а интонации пугающе умоляющими, так что он просто раздел мужчину, задержавшись пальцами на свежих шрамах, а потом обнял со спины так, как они любили засыпать вдвоём, устроив подбородок во впадине между чужим плечом и шеей. Спящий мужчина вздрогнул и словно расслабился в объятиях, плотнее прижимаясь спиной к его груди, разделяя их общее тепло.         А утром с первыми лучами он побежал готовить завтрак, затем сидел возле кровати – их кровати – и любовался как хмурятся брови, как рассыпаются по подушке волосы, как изгибается позвоночник в попытках дотянуться до сбежавшего источника тепла. А затем А-Сюй издал этот эротичный стон, и Вэнь Кэсин не выдержал. Подобрался сзади, вжимаясь в тёплое, податливое тело, приник к чужой шее, лаская губами и языком.       – Если ты не проснёшься, я возьму тебя прямо так, – попытался он полу-пошутить, но А–Сюй почему-то сразу согласился и перевернулся на живот, даже не взглянув на него. А Вэнь Кэсину ещё ни разу не удалось сдержаться, увидев своего возлюбленного с этого ракурса, настолько аппетитно выглядели хрупкие крылья лопаток, гибкий позвоночник с соблазнительной впадиной ниже талии, плавно переходящий в пухлые ягодицы. Он зарычал и набросился с поцелуями.         Чужое тело отзывалось так знакомо, словно и не было этих долгих месяцев в разлуке. Он планировал быть нежным, предсказуемым, неторопливым, но близость этого мужчины всегда сводила его с ума одномоментно, так что сопротивление было бесполезным.         И А-Сюй в ответ отзывался жадно, страстно и умолял так знакомо, что у обоих кружило голову.         Он схватил его руки и крепко зафиксировал над головой, как обычно нравилось его любовнику, тот уткнулся носом в простыни и глухо застонал, извиваясь под его животом. Вэнь Кэсина скрутило возбуждением, и только годы воздержания удержали его по эту сторону оргазма. Он медленно выдохнул, вспоминая про себя таблицу умножения, провёл второй рукой по ложбинке между ягодиц, дотронулся влажными пальцами до входа и крепко прижал мужчину к постели своими бёдрами. Зная, как тот теряет контроль от подобных ласк, нельзя было позволить ему выскользнуть и испортить удовольствие. А-Сюй на мгновение напрягся, будто планируя вырваться, но тут же, словно сдавшись, обмяк.       – Всё в порядке? – заволновался Вэнь Кэсин, готовый тут же остановиться, но в ответ получил лишь утвердительное хмыканье. А-Сюй даже не повернулся в его сторону, не попытался поцеловать в ответ, не назвал его Лао Вэнем, и самое удивительное: не принялся ругаться и ворчать, как обычно делал, высмеивая излишние комментарии своего чересчур ретивого любовника. – Тогда я зацелую тебя до смерти, – прошелестел он и коснулся губами лопаток. Его рот заскользил по спине, а пальцы задвигались внизу, заставляя мужчину уворачиваться от двух наслаждений сразу.         – Пожалуйста, Лао Вэнь, пожалуйста, – прохрипел наконец А-Сюй, мокрый с ног до головы, покрытый засосами и отпечатками его масляных пальцев. – Прошу тебя, сделай это наконец…       Вэнь Кэсин издал громкий стон, как и всякий раз, когда его любовник позволял себе становиться откровенно несдержанным, и вошёл в него.       Дыхание моментально перехватило от такой знакомой, такой привычной упругости и податливости, такой долгожданной, упоительной, идеально ему подходящей. Он был готов просто наслаждаться этим ощущением, но мужчина под ним неодобрительно заворчал, Вэнь Кэсин чуть не расплакался от такого привычного недовольства, и тут же задвигался. Он медленно подался назад, почти полностью вытаскивая себя, а затем также медленно, но неумолимо вошёл до упора, выбивая из своего любовника совсем уж неприличные хрипы.       – Быстрей, пожалуйста, быстрей, – просил А-Сюй, совершенно перестав сопротивляться, он лежал как дьявольское искушение, с кожей, блестящей от пота, с волосами, чернильным облаком рассыпавшимися по подушке, вздрагивая всем телом и издавая бессмысленные звуки, податливый, нежный, покорный, готовый принять всё, что Вэнь Кэсин предложит ему, и от этого становилось нестерпимо жарко.       – Потерпи немного, я сейчас, – просипел он, сам же захлёбываясь всепоглощающим желанием, и начал медленно ускоряться. Они не виделись много месяцев, и он хотел, чтоб их воссоединение запомнилось. Но, кажется, его выдержки не хватит на длительное слияние. А-Сюй вдруг перестал дышать и сжался вокруг него с беспомощным вскриком. А дальше он ничего не запомнил.         Он очнулся, обнаружил спящего любовника, привёл его в порядок и оттащил на кухню остывший обед. Следовало приготовить свежий ужин. А-Сюю понадобится много сил. Он до сих пор ощущал подушечками пальцев хрупкие полукружья рёбер под тонкой кожей и старался не думать, как он расквитается с виновниками. Сначала его А-Сюй, его Чжоу Цзышу, его свет и смысл жизни, а потом всё остальное. Даже месть можно отложить на потом.         Сидеть рядом и любоваться, как вечерние сумерки заостряют черты лица спящего любовника, превращая его из солнечного, очаровательного существа в таинственное, ночное видение. Идеально.         Он провел пальцами по скуле, задержался у виска, заправил выбившуюся прядь. Спящий красавец нахмурился и шумно выдохнул, просыпаясь. Буркнул что-то злобное на дурацкую шутку Вэнь Кэсина и отвернулся. Короткие волоски на затылке выбились из причёски и завернулись колечками, придавая ему такой по-мальчишески беззащитный вид, что Гучжу не удержался, ткнулся туда носом и, чуть не плача пролепетал, что соскучился, что виноват, что хочет просто посмотреть на него. Чуть-чуть. Одним глазком.       – Лао Вэнь, это правда ты? – обернулся он наконец, и в его глазах оказалось столько непонимания, издёрганного неверия и пугливого счастья, что Вэнь Кэсин тут же всё понял и захотел прямо сейчас пойти и прибить гвоздями к забору всех, кто посмел испытывать его А-Сюя на прочность, но вместо этого уткнулся ему в грудь, хлюпая носом и пытаясь не намочить нижние одежды, рассказывая, как он сначала ждал-ждал, потом искал-искал, а потом чуть не опоздал. Он захлёбывался словами, пытаясь сложить их в понятные конструкции, и, не уверенный в членораздельности, дополнял их вздохами, всхлипами и поцелуями в грудь. А-Сюй же молча гладил его по волосам, как будто это не ему нужно было сочувствовать, не его успокаивать.         Эти спокойные, размеренные движения наконец привели его в чувство, он взял себя в руки и посмотрел в лукавые, лучащиеся счастьем глаза. Теперь полные спокойствия и какой-то безмятежности. Будто океан любви принимал его в свои объятия.         – Ты не опоздал. Ты очень вовремя, – ткнул он Вэнь Кэсина в нос, как делают очень непоседливым и шумным детям. – Но давай сначала поужинаем, а то у меня не останется сил на… что ты там запланировал? До скончания веков? Надеюсь, каждый день? И принеси мне вина! И ещё личи! И поторопись! Я не намерен скучать тут в одиночестве. И не суетись! Раздражает!         Хозяин Долины Призраков выскочил за дверь и расхохотался, слушая как внутри комнаты звенит такой же счастливый смех. Он знал, что теперь всё точно будет хорошо. Потому что, если вам вместе весело – значит, всё между вами правильно.       А у них впереди целая жизнь, полная доверия и восхищения.