О чувствах

Минхо любит игривость, тактильность и ласку Джисони вплоть то тех пор, пока всё это обращено на него, когда же это достается кому-то другому, мистер Ли с трудом может держать себя в руках. Ему всё чаще кажется, что скоро он начнет ревновать любимого к каждому фонарному столбу. Даже к Хенджину, их лучшему "третьему колесу", их общему другу, от которого опасности в сторону Сони не просто нет, в принципе быть не может. И не потому, что сердце и мысли Хвана давно и надежно заняты, а потому, что Хан для Хенджина это только собрат по разуму и основной генератор идей их негласного комик-дуэта. Порой они раздражают настолько одинаково, что, кажется, будто у них один мозг на двоих. Но и при том, что Минхо прекрасно это осознает, даже при их обычном взаимодействии, парня периодически накрывает волнами не самых приятных чувств. О том, что происходит внутри мистера Ли, когда Хани "взаимодействует" с другими людьми, и говорить не стоит. По истине убийственные взгляды говорят сами за себя. Когда Джисони прикасается к кому-нибудь, Минхо, хоть и с трудом, но всё же может держать себя в руках, но вот когда кто-то "флиртует" или, ещё хуже, прикасается к Хани, у мистера Ли возникает стойкое желание оторвать этому "кому-то" как минимум руки, а лучше вообще всё, что в принципе может быть оторванным. Хочется десятикратно отплатить за каждую крупицу боли, что захватывает каждый миллиметр в груди, что периодически, кажется, хочет разорваться на части. За ту боль, что в мгновение перекрывает любые доводы рассудка, и заставляет действовать импульсивно, не обдуманно, почти забывая о возможных последствиях таких "неосторожностей". За ту боль, что пламенем ревности выжигает всё внутри и грозится вырваться наружу. Каждый раз. Каждый раз. Боль разрывает Джинсона каждый раз, когда Минхо в своих "шуточных играх" с окружающими заходит чуть дальше, чем нужно по мнению Хана. А так ему кажется практически всегда, когда в центре внимания Минхо, оказывается не он. Парню кажется, что всё внутри рассыпается на мелкие осколки, когда он видит, как любимый касается или обнимает кого-то другого, а не его. Когда очередная, пусть даже ухмылка, а не улыбка, обращена кому-нибудь другому. Даже когда Минхо просто оказывается слишком близко к кому-то, всё внутри Джисона протестует против этого, будто все внутренности покрывает противное липкое чувство ревности, что растет всё больше, проникает всё глубже с каждым движением любимого в чужую сторону. Джисона охватывает страх и сомнения, что это не просто так, и на самом деле "играет" Минхо именно с ним, что тот, наконец, понял, что Джисон не достоин его любви, что милый Хо больше никогда не будет милым с ним, только с ним. Джисона каждый раз терзает неуверенность, страх, что их связь исчезнет, что он станет не интересен, или хуже того безразличен, Минхо. Парень вполне осознает, что на самом деле искренне небезразличен любимому, и верит, что слова и действия Минхо по отношению к нему правда, но страх не отпускает. Джисон действительно слишком боится потерять их связь, хотя старается не показывать насколько ему страшно. Храбриться, пытается оставаться "крутым", но иногда с трудом может сдерживать накатывающие слезы, и всячески старается оказаться как можно ближе к Минхо, чтобы всё внимание любимого было обращено только на него. В такие моменты ему становится плевать на "крутость", страх потерять Минхо гораздо сильнее, чем страх потерять "лицо" или гордость. Они сколько угодно могут пререкаться, шутить над неловкими ситуациями, дразнить друг друга и окружающих, но когда за дело берется ревность, порой кажется, что они готовы убить кого угодно, кто посягнет на их любимого. Любой, кто оказывается в опасной близости к Минхо или Джисону рискует нарваться на испепеляющий взгляд или даже вполне ощутимый тычок под ребра, а то и под дых. Они слишком дорожат друг другом, и вполне признают это, но вот признаться в том, НАСКОЛЬКО они боятся друг друга потерять, ни один из них пока не готов, хотя всё и так очевидно.